Довелось мне недавно ознакомиться с «шедевральным» произведением археолога и филолога Л.С. Клейна «Воскрешение Перуна». Труд, конечно, бесподобный – сравниться с этой работой может разве что «Языческая символика славянских архаических ритуалов» Н.Н. Велецкой, в которой автор едва ли не все народные обычаи объявляет пережитками древнего обряда отправления на Тот Свет стариков.

Примечание СТ:
Данная статья относится к раннему творчеству её составителя. Сейчас его взгляды могут отличаться

О работе Клейна замечательно высказался кандидат исторических наук Л.Р. Прозоров: «Уже упомянутый Л.С. Клейн написал обширное исследование «Воскрешение Перуна», примерно треть которого состоит из «историографии», в которой Клейн восхищается аничковыми и критикует мифологов, а кроме того, излагает свои взгляды на современное русское Язычество, балансируя при этом — не всегда удачно — между нецензурной бранью и оперативной информацией для «компетентных органов». Ещё треть посвящена развенчиванию покойного Рыбакова и ругани в его адрес — критикой этот поток замутнённого ненавистью к ушедшему титану сознания назвать сложно. На каждое исследование академика Клейн напускается в уже описанной выше манере — «паспорт украл, фотокарточку вклеил (…) После чего пускается в собственное исследование — и вот тут-то весь критический заряд кончается: всё и вся, включая святочного «умруна», весеннюю Масленицу и летнего Ярилу, объявляется воплощением Перуна, которому посвящены решительно все славянские праздники — только о собственно Перуновом дне 20 июля Клейн умудрился забыть (…) Под конец книгу становится неприятно читать — автор начинает буквально обсасывать собственные пристрастия в личной жизни, некогда, в советское время, приведшие его на скамью подсудимых и на тюремные нары» .

Я не буду сейчас вдаваться в дискуссию по поводу объективности оценки Клейном современного язычества, сексуальных пристрастий этого исследователя или его взглядов на происхождение Русской государственности (в частности – на этническую принадлежность варягов). Я хочу обратить внимание читателей на то, что Клейн пишет о славянских Богах и славянских Святоднях (праздниках). Справедливости ради, следует отметить, что некоторые мысли Клейна довольно интересны, однако работа содержит немалое количество крайне слабо аргументированных утверждений и при этом претендует на прямо-таки эпохальную значимость – как сказано в аннотации, «В книге предложена новая реконструкция восточнославянского язычества, оспаривающая как выводы академика Б.А. Рыбакова, так и систему В.В. Иванова – В.Н. Топорова».

Что ж, уважаемые читатели, судите сами, насколько достоверна и подтверждена данными источников «реконструкция» Клейна.

Тезис первый

«Велес и Волос, как мне кажется, не разночтения одного и того же имени, а имена разных божеств, причём разного происхождения». («Воскрешение Перуна», с. 59)

В качестве аргументов он при этом приводит следующие утверждения:

1. «Нет в славянских языках такого звукового соответствия: -оло/-еле» (с. 59)

А всегда ли язык, живая стихия, подчиняется установленным лингвистами законам? Разве не встречаются в языке исключения из правил?

2. «Волос же, скотий бог, упоминается только с этим функциональным ограничением» (с. 60)

В «Сказании о построении града Ярославля» Волос многократно упоминается без названного Клейном функционального ограничения. «Сему же многоказненному идолу и керметь (капище) створена бысть и волхов вдан, а сей неугасимый огнь Волосу держа и жертвенная ему кури". (…)“И люди эти клятвою у Волоса обещали князю жить в согласии и оброки давать ему, но только не хотели креститься… При засухе язычники молили слезно своего Волоса, чтобы низвел дождь на землю… На месте, где некогда стоял Волос, тут и дудки, и гусли, и пение, раздававшееся много раз, и плясание некое было видимо. Скот же когда на этом месте ходил, необычной худобе и недугу подвергался… Говорили, что вся эта напасть была гневом Волоса, что он превратился в злого духа, дабы сокрушить людей, как сокрушили его и керметь» .

Клейн также сомневается в покровительстве Велеса скоту: «В балтославянской мифологии существовал бог Велес, Вельнюс, вероятно связанный с преисподней, но нет никаких данных о его вражде с Перуном и гибели, как сомнительно и его особое покровительство скоту». (с. 64)

Это утверждение противоречит данным, приводимым исследователями культуры балтов. Алексей Гудзь-Марков пишет: «Велс — балтский бог загробного мира и скота. Иначе его называют Виелона. (…) Балты считают, что Велс пасет души умерших и приносят богу богатые жертвы. Загробный мир балтам представляется пастбищем» .

Валдис Муктуп пишет: «Третье важное божество индо-европейского происхождения в балтском пантеоне — это Velns, бог подземного царства и мёртвых. (…) Velns может изменять свой облик, превращаясь в животных, но в то же время он покровитель крупного рогатого скота и у него самого имеются свои стада» .

Упоминаемый Клейном Вяльнис (демонический персонаж мифологии балтов), к слову сказать, согласно сведениям А. Гудзь-Маркова, не чуждый музыке и танцам, если не полностью тождественен Велсу, то образы эти, по крайней мере, связаны. Связь же балтского Велса и славянского Велеса оспаривать крайне сложно – на неё указывает сходство как имён, так и функций этих Божеств.

В завершение, ещё один аргумент в пользу наличия у Велеса связи со скотом. А.Н. Афанасьев в своей работе «Поэтические воззрения славян на природу» приводит словацкую колядку, в которой слово «велес» употребляется в значении «пастух»: «Пасли овцы велесы при бетлемском салаше». Интересно, что Клейн знает об этой колядке и сам её цитирует на странице 246 своей работы.

Приведя свои «блистательные» аргументы, Клейн высказывает мнение о появлении у славян культа Волоса. Он считает, что этот Бог появился в славянском пантеоне в результате заимствования славянами культа христианского святого Власия. Заимствования, якобы сделанного до христианизации славян! На 147 странице своего труда Клейн пишет: «В Византии почитание этого святого началось ещё в IV веке. Следовательно, он мог бы перейти к славянам ещё во время их общеславянской экспансии на Балканы (…) При таких бурных контактах он мог рано охватить всю славянскую общность, что и наблюдается. Именно к славянам-язычникам этот культ должен был проникнуть не как почитание святого, а как культ самостоятельного божества».

Разумеется, Клейн не приводит причин, по которым славяне-язычники могли бы заимствовать у христиан их святого и сделать его своим Божеством. Это предположение выглядит ещё более бредовым, если вспомнить, что у славян и балтов уже был свой покровитель скота – Велс/Велес. Вряд ли эта функция появилась у Него позже, в результате влияния на его образ образа христианского святого Власия – во всяком случае, аргументов в пользу этого тезиса я не вижу. И могла ли в языческое время такая важная отрасль хозяйства, как скотоводство, оставаться без покровителя?

Зато, в качестве ещё одного довода в пользу своего предположения, приводит цепочку умозаключений, объясняющих отсутствие Волоса в одном из трёх договоров Руси с Византией. По его мнению, Волоса упоминали в договорах, связанных с «балканской ситуацией» из-за Его особой популярности на (уже христианизированных!) Балканах. Стало быть, Клейн полагает, что русские князья отождествляли (!) своего Бога Волоса с христианским святым Власием. Утверждение, мягко говоря, более чем спорное – язычники далеко не всегда отождествляли своих Богов даже со сходными по функциям языческими Богами другого народа, отождествление же Их с христианскими святыми (во всяком случае, как правило) происходило уже после христианизации. К тому же один из князей, заключавших договора с упоминанием Перуна и Волоса – Святослав, чьё отрицательное отношение к христианству общеизвестно. Мог ли он отождествить своего Бога и христианского святого?

Тезис второй

«Мару, Морену и т.п. некоторые мифологи, опираясь на лат. mors «смерть» и русское «морить» склонны объявлять славянской богиней смерти (…) но веских оснований для этого нет». (с. 297)

Аргументы Клейна в данном случае таковы: «Корнеслов mare общеиндоевропейский и, судя по составным словам франц. cauchmare, англ. Nightmare «кошмар», а, главное – по русским описаниям (Афанасьев 1868, II: 101,176), слово «Мара» означало просто «привидение, призрак» (это значение проступает и в современном «марево»). (…) В Сербии и Черногории «морой» называли духа, который, по представлению тамошних крестьян, вылетает мотыльком из умирающей ведьмы (…). Т.А. Новичкова приводит и для восточных славян кроме значения «призрак» ещё одно «ведьма» (…)».

Ну и что? Разве обозначение словом «мара» призраков и ведьм исключает возможность ношения этого же имени Божеством? На русском Севере известен дух «мокуша», однако из этого не следует отсутствие у славян в пантеоне Богини Макоши (Мокоши). Не вижу я, кстати говоря, оснований и считать этого духа непременно «сниженным образом» этой Богини.

В славянских обрядах встречи весны используется соломенное чучело, которое называют как Мареной, так и Смертью.

В купальских обрядах встречается это же чучело; И. Кирчук в своей книге «Ярила-Купала» приводит весьма любопытные сведения о Марене: «В Купянске также купались, потопив Марынку, но "старухи говорили: "Купаться с Марынкою не должно, потому что всегда, лишь только погрузится в воду Марынка, налетает сильный вихрь." Это нечистая сила является за Марынкой, которая, по мнению иных, есть старшая русалка» . Обратите внимание – старшая русалка. Не просто одна из множества духов, а старшая, находящаяся на вершине иерархии. Как видно из этого свидетельства, Марена связана ещё и с водой.

В западнославянской этнографии встречается представление о Маре, как Божестве плодородия. В мифологии балтов известна Мара – Богиня-Мать. Поэтому я не вижу оснований для отрицания существования в пантеоне славян Богини Мары (Марены), хотя и не считаю, что Её функции ограничиваются только функциями Божества Смерти.

Тезисы третий, четвёртый, пятый

«Итак, судя по всему, Род вообще не был богом и, видимо, не существовал вовсе как персонаж в славянском языческом пантеоне. Он появился лишь после крещения Руси, под влиянием греческих суеверий, и был фигурой вполне подобной Рожаницам. На образе Рода как верховном языческом боге славян можно поставить крест». (с. 195)

Доказательству этих тезисов Клейн посвящает целый параграф своего труда (с.182-196), приводя множество аргументов. Вкратце суть основных доводов Клейна сводится к следующему:

Род известен только в России и только по одной категории источников – «поучениям против язычества».

Отсутствие упоминаний Божества в каких-то категориях источников ещё не говорит о его непременном отсутствии в пантеоне. Кроме того, сам Клейн приводит южнославянскую фольклорную параллель Роду и Рожаницам – Суд и Суденицы. Возможно также, что имя Род – лишь одно из имён верховного Божества (у восточных славян им, по-видимому, был Сварог, а у западных славян — Свентовит).

Всеобъемлющий, верховный, а, по сути, единственный Бог не вписывается в языческие религиозные представления Европы.

Собственно говоря, почему? Верховные Божества присутствуют в религиях всех индоевропейских народов. Пантеистическая же идея всеобъемлющего Божества, включающего в себя всю Вселенную (и всех Богов) встречается в Ригведе:

«Кто из богов был одним высшим Богом?
Какого бога почтим возлияньем?
Да не вредит нам земли Родитель,
Кто небо родил по истинной дхарме,
Кто ярые воды родил и луны!
Какого бога почтим возлияньем?
Праджапати! Ты, не имея равных,
Всё рождённое собою объемлешь»

Называть же Рода единственным Богом славян я не вижу оснований, да и Б.А. Рыбаков, насколько я помню, тоже этого не делает. Клейн считает необходимым условием для монотеизма развитой монархический строй и, в качестве дополнительной предпосылки, «сильное обособление культов основных богов, когда один из таких центров побеждал другие или центральная светская власть выступала против сильных храмов» , но разве наличие в пантеоне верховного и всеобъемлющего Божества делает религию монотеистической? Ведь существуют и культы других Богов. Если же, по мнению Клейна, эти условия являются необходимыми и для наличия в пантеоне верховного Божества… останется только пожелать автору, рассуждающему о европейском язычестве, «учить матчасть». Разве была «развитая монархия» у древних греков? А у древних германцев? А у кельтов и балтов?

Уникальны и странны для Европы изображения Богов, сходные со Збручским идолом.

При этом сам Клейн упоминает обычные для Индии лингамы (а разве индийская культура не родственна европейским?) и, что самое важное, не отрицает славянскую принадлежность Збручского идола (хотя и считает его принадлежащим западным славянам, а точнее «смешанному населению с западнославянскими корнями, испытавшему влияние тюркских племён» ). Собственно говоря, я вообще не вижу связи между нехарактерностью для восточнославянской культуры (и даже для Европы в целом) какого-то иконографического канона и наличием в пантеоне восточных славян Бога Рода. Изображать Божество могли по-разному.

Б.А. Рыбаков неверно интерпретировал источник (одно из поучений против язычества), посчитав Рода аналогом христианского Саваофа.

В этом тексте сказано: «Вседержитель, иже единъ бесмертенъ и непогибающихъ творецъ, дуну бо человеку на лице духъ жизни, и бысть человекъ въ душю живу: то ти не Родъ, седя на вздусе, мечеть на землю груды – и въ томъ ражаются дети... Всем бо есть творец Бог, а не Род». Что мы видим? Во-первых, Род находится на небе и имеет отношение к рождению детей. Этого Клейн и не отрицает. Во-вторых, фраза «Всем бо творец Бог, а не Род» вполне может указывать на то, что славяне-язычники (в противоположность автору поучения) считали, что всех сотворил Род. А это представление позволяет предполагать высокий статус этого Божества – в мифологии создание людей нередко является делом рук Богов высокого уровня …. Поэтому мнение Б.А. Рыбакова, согласно которому Род – верховный Бог, отнюдь не лишено оснований.

5. Род и Рожаницы, согласно данным многочисленных источников, тесно связаны с судьбой. Согласно сведениям византийского автора Прокопия Кесарийского, жившего в VI веке, славяне судьбы не знали. Следовательно, персонификации судьбы (Род и Рожаницы) могли появиться только под греческим влиянием (после крещения Руси под влиянием греческих суеверий). Нигде в источниках Род не назван Богом. Кроме того, слово «род» и близкие к нему слова «рода», «родимец» употреблялись в значении «домовой», «призрак», «чёрт» и т.п., а значит слово «род» – не могло обозначать Божество.

Начнём с конца. Если какое-то слово обозначает духа, это ещё не значит, что так не могли называть Божество. Имя греческой Богини Деметры означает «Мать Ячменя»; в европейском фольклоре известны полевые духи носящие это и похожие имена. Слово «род» в значении домового вполне понятно – многие исследователи связывают домовых духов с культом Предков; «родимец» — это не только обозначение чёрта, но и название болезни (паралич, апоплексический удар), а болезни в народной культуре традиционно считают злыми духами. Слово «Рода» в значении «привидение» могло появиться вследствие наличия представлений, согласно которым души умерших родичей могут являться в зримом образе.

То, что Род нигде в источниках не назван Богом, ещё ни о чём не говорит. Прочих славянских Богов церковники тоже далеко не всегда называли Богами, а то и вообще объявляли бесами. Кроме того, в источниках встречается отождествление Рода с греческим Божеством: «"Извыкоша елени класти требы Атремиду и Артемиде, рекше Роду и Роженице (…)»,"Артеми , юже нарицають Родъ".

Даже если славяне действительно не знали Судьбы, это ещё не означает, что в их пантеоне отсутствовал Бог Род, связанный не только с судьбой, но и с деторождением. То же самое касается и Рожаниц . Интересно отметить, что Клейн допускает возможность существования Рожаниц в славянском пантеоне до «греческого воздействия»: «По всему судя, в славянском мире Рожаницы появились (или, по крайней мере, трансформировались в Дев Судьбы) под греческим воздействием (…)». Возможность аналогичной трансформации Рода он почему-то не признаёт.

Сама идея заимствования славянами вскоре после христианизации «греческих суеверий» о судьбе выглядит крайне нелепо. Откуда наши Предки должны были черпать познания о греческих верованиях? Или Клейн предполагает, что сами же церковники в кратчайшие сроки широко распропагандировали в народе веру в судьбу, а потом с этой же верой боролись?

Можно предположить, что заимствование произошло ещё до христианизации, так сказать «естественным путём». Но возникает вопрос, – с какой стати восточные (да и западные) славяне должны были заимствовать представления о судьбе у греков, тесных контактов с которыми они (в отличие от славян балканских) не имели?

Клейн полагает, что под греческим воздействием «значение «судьбы» соскользнуло на «род»», в результате перевода греческого термина «генеалогия», обозначавшего предсказания судьбы по расположению звёзд и планет при рождении человека. Слово это переводилось как «родословие» или «родопочитание». Однако, согласно славянским поверьям, (а также греческим, римским и германским мифам) Девы Судьбы определяют судьбу в момент рождения человека. Вполне возможно, именно этим (а вовсе не заимствованием) объясняется связь корня «род» с судьбой.

Представления о судьбе широко распространены у многих индоевропейских народов (в том числе у балтов – ближайших родичей славян), зафиксированы они (в весьма большом количестве) и в славянском фольклоре. Заимствование этих представлений у греков, как уже было показано выше, маловероятно. На факт наличия у славян-язычников веры в судьбу указывает и существовавшие в их среде гадания о будущем – Саксон Грамматик писал о западных славянах: «Небезызвестен был и такой способ гадания. Три деревянные дощечки, с одной стороны белые, с другой — черные, бросались в качестве жребия в яму; белое означало удачу, черное — неудачу. И женщины были не чужды таких знаний. Сидя на месте, они случайно, без расчета, чертили линии в золе. Если число их оказывалось четным, гадание считали счастливым, если нечетным — то неудачным» . Насколько мне известно, подобных сведений древних авторов о восточных славянах нет, зато этнографами гадания о будущем засвидетельствованы во множестве, как у восточных, так и у южных славян.

На фоне вышеизложенного свидетельство Прокопия Кесарийского выглядит довольно странно. О.С. Осипова в этой связи пишет: «В.Макущев в работе "Сказания иностранцев о быте и нравах славян" высказал предположение, что свидетельство Прокопия о том, что славяне не признавали судьбы, надо понимать как то, что они не были фаталистами, но верили в дев жизни и смерти, воспринимали судьбу — как диалектическую связь доли и недоли (80, с. 80), Прокопий, возможно, хотел уточнить отсутствие у славян именно идеи жесткого предопределения. (…) Само понятие о судьбе у древних славян все-таки существовало(…)» .

Итак, Род, Бог судьбы и рождения вполне мог быть верховным Богом славян. А.Н. Афанасьев писал в своих «Поэтических воззрениях славян на природу»: «Несомненно, что и славяне, подобно другим индоевропейским племенам, признавали судьбу таинственным, всемогущим существом, с царственною над всем миром властию и с божественным характером. (…) Самое слово бог первоначально означало ???? , fatum. В санскрите ему соответствует bhagas (от bhag — делить) — часть, доля, отломок, а потом счастие и высочайшее существо, имущее в своих руках всякие дары и разделяющее их между смертными; сравни часть, участь и счастие» .

К слову сказать, в мифологии балтов есть похожее Божество: «Литовский Прамжинас (= божие предопределение, судьба) почитался высочайшим из богов; его судом содержится вселенная; от его ударов дрожит мать-земля, как от небесных громов Перкуна; он посылает всемирный потоп (…) и потом создает на земле новую жизнь и новое поколение людей, заставляя спасенную им чету прыгать через камни» .

В завершение приведу довод в пользу отождествления Рода и Сварога. В старинном предании, приводимом А.Н. Афанасьевым, богатырь Святогор узнаёт свою судьбу у Кузнеца, который сам и куёт судьбу, определяет, кому на ком жениться. Многие исследователи славянского язычества (Б.А. Рыбаков, М.Л. Серяков и другие) с кузнечным делом связывают Сварога…

Тезис шестой

«(…) мы приходим к необходимости подключить Перуна к серии умирающих (убиваемых) и воскресающих богов». (с. 343)

Здесь наиболее существенные, на мой взгляд, аргументы Клейна таковы:

В Азии известны мифы об умирающем и воскресающем Громовержце.

Таким Громовержцем Клейн объявляет Индру, ссылаясь на работу некоего Хопкинса, называющуюся «Индра как бог плодородия», хеттского Громовержца и западносемитское Божество Балу.

Работы Хопкинса у меня, к сожалению, нет, но, должен заметить, что связь с плодородием вообще характерна для Громовержцев, что не делает их умирающими и воскресающими Божествами. Поэтому я позволю себе усомниться в справедливости утверждения Хопкинса (чья аргументация мне неизвестна) и Клейна. Должен отметить, что Клейн тот ещё специалист по Индии – на странице 201 своего труда он объявляет Индру «эстонским громовиком».

О хеттском Божестве Грома (Индре, Пирва) я не располагаю подробными сведениями и не знаю, на каком основании Клейн считает его умирающим и воскресающим Богом. Умирающим и воскресающим Богом плодородия у хеттов был Телепин…

Западносемитский (финикийский) Балу, согласно приведённому Клейном мифу, действительно периодически умирает и воскресает. Клейн утверждает, что в этом мифе «поддержка вегетации отчётливее» . Но из сюжета мифа не ясна связь с растительностью: Бог Смерти убивает Громовержца; Жена Громовержца убивает Бога Смерти, размалывает его тело в муку и рассыпает по полю; От этого Громовержец воскресает, а через семь лет воскресает Бог смерти и всё начинается сначала. Вдобавок, в финикийской мифологии Божеством воды, плодородия и растительности был сын Балу (Ваала) – Алийану.

Смерть и воскресение божества растительности отображается в календарных обрядах ежегодно – здесь же мы наблюдаем семилетний цикл. Клейн вспоминает в этой связи сведения летописей, согласно которым идолы Перуна в Новгороде и Киеве стояли семь лет до их низвержения – но в дальнейшем начинает связывать со смертью и воскресением Перуна ежегодные календарные обряды…

Кроме того, миф о смерти и воскресении Громовержца не известен в европейских культурах (что отмечает и сам Клейн). Наличие его у некоторых азиатских народов (и, тем более, у семитов), ещё не говорит о высокой вероятности существования аналогичного мифа у славян.

Попечение Громовержца над хлебом – специфически славянское явление, которое связано с его принадлежностью к умерщвляемым и воскресающим богам, так как все такие боги связаны с растительностью (прежде всего со злаками).

Индру называли «урвапати» (Хозяин полей) и «шараспати» (Хозяин плуга), Зевса – Георгом («земледельцем»). Германский Тор пользовался большой популярностью у крестьян, так как обеспечивал урожай. Как уже упоминалось выше, Громовержцев часто считали Богами плодородия , с этим связано и покровительство земледелию и попечение над хлебом (продуктом земледелия). Всё логично, просто и никак не связано с мифом о смерти и воскресении Божества.

Кавказская легенда о Пиръоне (славянском Перуне, отразившемся в кавказском фольклоре) говорит, что он любил стариков и детей. Любил он их в смысле «изволил к себе требовать». Возрастная поляризация предпочтений Перуна, скорее всего, указывает на то, что сам он – умирающий и воскресающий бог, старый и молодой.

Утверждение Клейна, о том, что любовь Пиръона (Перуна) к старикам и детям связана с их жертвоприношениями этому Божеству, крайне слабо аргументировано. В качестве доводов он приводит сообщение ПВЛ о том, что юношу-варяга в Киеве хотели принести в жертву Перуну (юноша – не ребёнок), сообщения Н.Н. Велецкой о славянском обычае отправлять стариков к Богу (неизвестно, к какому именно Богу; если предположить, что этим Богом был старый Бог (уподобление жертвы Божеству – многократно встречающийся в истории религий факт) – нет доказательств, что у славян старым Богом считался только Перун), и поверье о том, что в купальскую ночь только травы, собранные стариками и детьми, являются целебными (поверье локальное, так как травы на Купалу собирали не только старики и дети; кроме того, связь этого поверья именно с покровительством Перуна старикам и детям, а уж, тем паче, с их жертвоприношениями Перуну, ничем не обоснована). Также Клейн упоминает в этой связи распространённый сказочный мотив, в котором разнообразные существа стремятся съесть, захватить в плен, получить в жертву именно детей. Опять же, Клейн никак не аргументирует связь этих существ с Перуном и жертвоприношениями Ему; кроме того, по мнению известного фольклориста В.Я. Проппа и многих других исследователей традиционной культуры, этот мотив связан с возрастными инициациями — полагаю, что , по крайней мере, во многих случаях это действительно так.

Ярило, а также – Кострома и Кострубонько, Герман и т.п. (умирающее и воскресающее Божество) – на самом деле Перун.

Клейн отождествляет Кострому с Перуном на основании трёх базовых аргументов. Первый – употребление в одной из песен, обращённых к Костроме припева «выдыбай, Боже!», сведения эти приводил в XIX веке И.П. Сахаров, которого сам же Клейн называет «не очень надёжным» автором. С этими же словами, согласно летописи, люди обращались к плывущему по реке кумиру Перуна. Но это обращение указывает лишь на божественный статус Костромы, и не подтверждает тождество Костромы и Перуна.

Второй аргумент – связь обряда «похорон Костромы» с купальской обрядностью. Так как праздник Солнцеворота был связан с культом Перуна (в пользу этого тезиса Клейн приводит довольно большое количество доводов), похороны Костромы должны быть непременно похоронами этого Божества. Логика довольно странная. Солнцеворот не связан исключительно с Перуном: в купальской обрядности отражен ещё и культ Солнца – и не только он один. Поэтому и похороны Костромы совершенно не обязательно являются похоронами Перуна.

Третий аргумент – песня, которую пели при потоплении Костромы, содержит моление о дожде:

«Девица-красавица
Водичку носила
Дождичка просила:
Создай, Боже, дождя
Дождичка частова
Чтобы травоньку смочило
Костроме косу остру притупило»

Многие исследователи считают Кострому Божеством растительности (на основании этимологии имени, происходящего от корня, присутствующего в словах со значением «плевел», «метлица», «бородка колосьев», «отбросы от обработки льна»). На Украине известен Кострубонько (по-видимому, это другое имя Костромы); о нём Фрезер приводит такие сведения: « (…) в Украине бытовал обычай отмечать в пасхальную неделю похороны божества весны, по прозвищу Кострубонько. Вокруг девушки, которая лежала на земле, притворившись мертвой, медленно двигался хоровод с песней: «Умер, умер наш Кострубонько! \ Умер, умер наш дорогой!» Неожиданно девушка вскакивала на ноги, и хор радостно восклицал: «Ожил, ожил наш Кострубонько! \ Ожил, ожил наш дорогой!»» В детской игре «Кострубонько» изображает весь ход земледельческих работ, после окончания которого «умирает», его оплакивают и бросают в ров.

Похороны Божества растительности при молении о дожде логически объяснимы – ведь растения погибают от засухи, что, предположительно, и отображается обрядом. Возможно также, потопление Костромы – симпатическая магия, направленная, опять же, на вызывание дождя. Просьба о дожде при этом могла быть обращена к Перуну, но это не означает тождества Его с Божеством растительности.

Отождествление Клейном Ярилы и Перуна основывается, опять же, на связи летнего праздника Ярилы с Купалой (Солнцеворотом) и сходстве обряда «похорон Ярилы» с южнославянским обрядом «похорон Германа», которого Клейн тоже считает «заместителем» Перуна.

Л.Р. Прозоров (вслед за А.С. Фаминцыным) предполагает, что упоминающийся в ПВЛ, в списке кумиров, поставленных Владимиром, вместе с Перуном Семарьгл – ошибка переписчика: «Читать, по мысли Фаминцына, следует Сем Ерыл, или Сем Ярил, точнее, Сем Ярила — ведь это имя употребляется в источниках всегда в родительном падеже (напомню, что древнерусское «Я» писалось как «ia»). Слово Сем Фаминцын истолковывал от древнеиталийского Semo — полубог, находя много сходств в культе италиков с одной стороны, и древних славян — с другой» . Если это предположение верно, то Ярило никак не может быть тождественен Перуну.

Западные славяне почитали Яровита, Бога плодородия и войны. Имя этого Божества явно происходит от того же корня, что и имя Ярилы. Белорусы, по свидетельству Древлянского, во время весеннего праздника встречи Ярилы пели песню:

«Волочился Ярило, 
Да по всему свету
Полю жито родил,
Людям детей плодил.
А где он ногою,
Там жито копною,
А где он глянет,
Колос зацветает»

Сравните с ней слова жреца Яровита, изображавшего этого Бога: «Я — твой Бог. Я покрываю всходами поля и листьями леса. Плоды полей и деревьев, приплод скота и все, что служит нуждам людей, в моей власти».

Итак, Яровит – западнославянское имя Ярилы. Христианский «заместитель» Ярилы в «народном христианстве» (Св. Юрий \ Георгий \ Егорий), подобно Яровиту, был связан с плодородием земли, обладал воинскими функциями и считался покровителем скота. Громовержец был известен у балтийских славян под другим именем – Проне. Л.Р. Прозоров пишет: «(…) современное селение Prohne на землях, принадлежавших полабским славянам, в документах 1240 года именуется Перун, а позднейшией Prohnsdorf (буквально — двор Проне) — Перон. Этим окончательно подтверждается тождество Старгардского Проне с Перуном» . Атрибутами Проне, как и у Яровита, были щит и копьё – но в Радзивилловской летописи со щитом и копьём изображён Перун. Западные источники отождествляют Яровита-Ярилу с Марсом (который был не только Богом войны, но и Богом плодородия) . Заметьте, с Марсом, а не с Юпитером-Громовержцем! С Марсом же (из-за воинской функции) Саксон Грамматик сравнил Ругевита (рядом авторов отождествляемого с Яровитом), чьё изваяние было сделано из дуба, а атрибутами были восемь мечей. Но наличие сходных атрибутов у Проне (Перуна) и Яровита, предположительное тождество Ругевита и Яровита, и материал, из которого был сделан кумир Ругевита , вряд ли могут служить достаточным основанием для отождествления всех этих трёх Божеств. Кроме того, в мифологиях родственных культур нет отождествления Громовержца с Богом Плодородия: Юпитер не тождественен Марсу, Тор – Фрейру, Перкунас – Пергрубрюсу…

Герман – персонаж южнославянской обрядности, по-видимому, христианский «заместитель» древнего Божества растительности. Куклу его, с ярко выраженным половым членом – как и у чучела русского Ярилы, (сербы подобную куклу называли Jарило) хоронят ради вызова дождя или чтобы остановить дождь, а также – в праздник Германа . В целом обряд «похорон Германа» аналогичен русским «похоронам Ярилы» и «похоронам Костромы» (хотя и отличается в деталях). Клейн, естественно, и Германа считает «заместителем» Громовержца, приводя следующие доводы:

В «Истории во кратце о болгарском народе словенском» (1792 год) есть глава: «О Перуна или Пеперуда, краля болгарского». Автор (Спиридон) объявляет в ней Перуна древним царём, убитым Александром Македонским (в соответствии с теорией Эвгемера, считавшего всех древних Богов обожествлёнными людьми) и сообщает: «И сего Перуна болгары почитают: во время бездождия, собираются юноши и девушки, избирают единаго или от девиц или юношах и облачают его в мрежу аки в багряницу, и сплетут ему венец от бурьянов в образ краля Перуна и ходят по домах играюще и спевающе часто поминающе беса того, и поливаются водами и Перуна того и сами себе; люди же бездумнии дают им милостыню, они же, собравше милостыню тую, купуют ястье и питие и делают трапезу, ядят и пиют во славу Пеперуда того» .

Клейн отмечает, что в ходе подобных обрядов хоронили куклу Германа (о чём не упоминает Спиридон), и утверждает, что обряд этот изображает смерть Перуна, а «пеперуду» (ряженого в зелень) автор спутал с Перуном. Однако, если «пеперуда» действительно не изображает Перуна в обряде , то нет и доказательств того, что кукла Германа изображает Громовержца. Фраза Клейна «(…) без этого балканского персонажа у Спиридона не было бы надобности и возможности говорить о смерти Пеперуды-Перуна и отождествлять её с каким либо древним полководцем» — просто голословное утверждение. Спиридон, как уже было сказано выше, вообще не упоминает «похорон Германа» и нет никаких доказательств того, что этот обряд как-то связан с его сообщением о смерти Перуна.

Если же в ходе обряда «пеперуда» изображает Бога Перуна – тогда Перун и в самом деле в данном случае выступает в качестве Божества растительности (на это указывает зелень и обливание ряженого водой). Но, как пишет Л.Р. Прозоров, «на одно-единственное упоминание о ряженом «Крале Перуне» у болгар приходятся десятки упоминаний о «Ярилах», «Яровитах», «Юриях» у русских, белорусов, поморян, украинцев, словенцев, причём облик и почитание «Краля Перуна» настолько похожи на таковые Ярилы-Яровита-Юрия, что речь надо вести о проявлении черт вешнего Бога у грозного Громовержца» . Совпадение функций у нескольких Божеств ещё не является свидетельством их тождественности друг другу. Мирча Элиаде в «Истории веры и религиозных идей» пишет: «(…) довольно большое количество топонимов содержит имя Одина, а встречаются и такие, в которых его имя соединяется с вокабулами, обозначающими "поле" или "луг". Но это указывает не на "аграрный", а на "захватнический" характер образа Одина, на тенденцию присваивать себе функции и атрибуты других божеств» . В «народном христианстве» Громовержцем был не только «заместивший» Перуна Илья, но и Георгий, и Михаил. Апокрифическая «Беседа трёх святителей» называет «ангелами громными» и Перуна и Хорса….

Часть 2


Цит. по: Прозоров Л.Р. Боги и касты языческой Руси. Тайны киевского Пятибожия.

Источник: http://1-sovetnik.com

Цит. по: Д.Гаврилов, А. Наговицын. Боги славян. Язычество. Традиция. М.: Рефл-Бук, 2002.

Цит. по: А. Гудзь-Марков. Духовный мир балтов. Источник: http://hrono.ru

Цит. по: В. Муктуп. Мифология балтов. Источник:

Вещий певец Боян в «Слове о полку Игореве» назван «Велесовым внуком»

А. Гудзь-Марков пишет: «Древний Вялнис, с ходом времен, для многих превратился в Велса. Этим объясняется одновременное присутствие в пантеоне балтов демонического божества Вялниса и бога Велса».

Цит. по: И. Кирчук. Ярила-Купала. Минск, 2005.

Цит. по: Ригведа, X. 121.

Цит. по: Клейн Л.С. Воскрешение Перуна. СПб., 2004

Цит. по: Клейн Л.С. Воскрешение Перуна. СПб., 2004

В литовской мифологии творец людей – Прамжинас, высочайший из Богов, (о Нём ещё пойдёт речь в дальнейшем); согласно мифам германцев, людей создали верховный Бог Один и ещё два Божества (Хенир и Лодур; по другой версии – Вили и Ве); в многочисленных дуалистических мифах человека создают два высших Божества: Небесный Бог и Подземный Бог (которого, впрочем, в ряде случаев не считают Богом)… (Мирослав)

Быть может, под этим именем подразумевается Аполлон, брат Артемиды. Впрочем, возможен и другой вариант – обращение имени Артемиды в мужской род, так как отождествляемое с ней Божество мужского рода. (Мирослав)

Их культ тесно связан с культом Рода, слово «Рожаницы» явно происходит от того же корня, что и «Род», Род связан с деторождением и Рожаницы, скорее всего, тоже. (Мирослав)

Цит. по: Клейн Л.С. Воскрешение Перуна. СПб., 2004

Цит. по: Саксон Грамматик. История Дании. Источник: http://rujan-jino.net

Цит. по: О.С. Осипова. Славянское языческое миропонимание.

Цит. по: А.Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. Том 3. Источник: http://plamyasvargi.narod.ru

Цит. по: А.Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. Том 3. Источник: http://plamyasvargi.narod.ru

Цит. по: Клейн Л.С. Воскрешение Перуна. СПб., 2004

Большое количество примеров можно найти у Дж. Дж. Фрезера в «Золотой ветви». (Мирослав)

Смотр. работу Мирчи Элиаде «Очерки сравнительного религиоведения». (Мирослав)

Подробнее смотр.: Велецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. Источник: http://plamyasvargi.narod.ru

Подробнее смотр.: В.Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. Источник: http://plamyasvargi.narod.ru

Цит. по: Фрезер Дж.Дж. Золотая ветвь. Источник: http://plamyasvargi.narod.ru

Цит. по: Л.Р. Прозоров. Боги и касты языческой Руси. Источник: http://plamyasvargi.narod.ru

Цит. по: Герборд. Житие епископа Оттона. Источник: http://rujan-jino.net

Цит. по: Л.Р. Прозоров. Боги и касты языческой Руси. Источник: http://plamyasvargi.narod.ru

Это отождествление встречается у Герборда в «Житии епископа Оттона» и в «Саксонской хронике» Давида Хитреуса. (Мирослав)

То, что кумир Ругевита был сделан из дуба, вовсе не обязательно означает, что Ругевит – Громовержец. Возможно, этот материал был выбран просто потому что славяне считали дуб священным деревом (Мировое Древо у славян – дуб). (Мирослав)

С ним связывается Летний Солнцеворот, а также – 23 апреля (день святого Юрия, когда многие славянские народы встречали этого «заместителя» Ярилы) и 12 мая (день памяти христианского святого Германа). (Мирослав)

Цит. по: Клейн Л.С. Воскрешение Перуна. СПб., 2004

Ряженый в зелень человек, которого обливают водой (симпатическая магия), по-видимому, изображает Божество растительности. Не факт, что это Ярила (Герман) – ведь его изображение могли хоронить в том же обряде. Впрочем, возможно, эти два ритуала (обливание водой ряженого и похороны Ярилы-Германа) изначально существовали по отдельности. В пользу этого предположения говорит то, что Спиридон, описывая обряд с ряженым в зелень, не упоминает «похороны Германа». Возможно и существование в рамках одного обряда двух изображений одного и того же Божества – ряженого и куклы. В европейских обрядах, связанных с культом Божества растительности, это Божество может быть представлено одновременно и деревом и человеком. (Мирослав)

Цит. по: Л.Р. Прозоров. Боги и касты языческой Руси. Источник: http://plamyasvargi.narod.ru

Цит. по6 Мирча Элиаде. История веры и религиозных идей. Том 2. источник: http://psylib.kiev.ua

Поиск

Журнал Родноверие