Недавно «классические» родноверы (хоть и не все) отпраздновали Перунов день. Как водится, опираясь на христианские святцы — на дату почитания св. Ильи-пророка. Если вам (как и мне) кажется неприемлемым календарь праздников, построенный на основе христианского месяцеслова, этот текст, вероятно, будет вам интересен.
Начну с того, что мы, на самом деле, понятия не имеем, праздновали ли древние славяне Перунов день. В современное родноверие этот праздник пришёл, по всей видимости, из книги Б. А. Рыбакова «Язычество древних славян», в которой академик реконструирует его из этнографического Ильина дня, знака на кувшине черняховской археологической культуры и попытке жертвоприношения варяга-христианина, совершённой князем Владимиром после победы над ятвягами. Однако это всё писано вилами на воде. Экстраполяция этнографии на религию тысячелетней давности — метод более чем спорный, этническая принадлежность черняховской культуры неясна, а в летописи, описывающей убийство варяга, не говорится ни слова о том, что на это время приходился какой-то древнеславянский календарный праздник. Более того — даже имя бога, которому собирались принести человеческие жертвы, там не упомянуто.
М. Л. Серяков связывает с гипотетическим Перуновым днём ритуальные убийства, совершённые дружинниками Святослава во время войны с Византией: «Византийский историк X века Лев Диакон, описывая болгарские войны Святослава, так рассказывает о действиях русов в ночь с 20 на 21 июля 971 г.: «И вот, когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили (несколько) грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра». Итак, массовое жертвоприношение было совершено в ночь после 20 июля — дня, который в языческой Руси посвящался богу Перуну, а с принятием христианства был соответственно приурочен к Илье-пророку. Выбор этой даты однозначно указывает на то, какому именно богу дружинники Святослава посвятили эту жертву». [Серяков М. Л. Вселенский закон. Незримая ось мироздания. — М.: Изд-во Яуза, Изд-во Эксмо, 2005. Стр. 46-47.] Но и в тексте Льва Диакона нет никаких упоминаний не только о празднике в честь Перуна, но и о том, что таким образом русы чтили какого-то бога.
Однако, если даже у древних славян не было такого праздника, нам ничто не мешает его создать и отмечать. В «народно-христианской» этнографии ведь, наряду с многочисленными днями почитания христианских святых, есть и особые дни, посвящённые отдельным богам — именины Земли, именины Воды, Месяцев праздник (Афанасьев день). В языческих культурах такое тоже встречается — к примеру, у древних римлян. Вопрос в том, когда его отмечать?
Я вижу два природных явления, к которым можно привязать дату празднования.
Первый гром.
«Первый весенний Г. считался значительным событием и сопровождался множеством магических ритуалов и гаданий. У восточных славян было принято, заслышав раскаты грома, прислоняться к дереву (дубу) или тереться спиной о дерево, дубовый столб, забор и т. д. Это делалось для того, чтобы предотвратить или излечить боль в спине. С той же целью катались по земле или просто падали на землю, что должно было принести здоровье, благополучие, удачу. Болгары и сербы также катались по земле (или перекатывали мальчика), чтобы во время полевых работ не болела спина и чтобы град не побил посевы. К менее распространенным обычаям относятся (у восточных славян): умывание у реки, колодца, обливание водой, после чего следовало утираться красным платком, чтобы быть здоровым и красивым; постукивание камнем или железом по голове, «чтобы быть крепким и не бояться грома»; поднимание тяжелых предметов (телеги, колес, печи и т. п.); зажигание свечи, сжигание под печью освященных вербовых веток. Заслышав первый Г., крестились и крестили трижды тучу. Все эти меры должны были обеспечить силу, здоровье и удачу и защитить от грозы летом». [Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Эллис-Лак, 1995. Стр. 152.]
Рябиновая (воробьиная) ночь.
Так называли ночь с сильной грозой или зарницами (вспышками молний без грома). В славянской этнографии известны связанные с ней мифологические представления: «Белорусские поверья имеют особое значение для реконструкции мифологической семантики воробьиной ночи. В материалах Полесской экспедиции отмечено представление о том, что в «рябиновую ночь» «гуляют черти». «Вербна — сама темна ноч, рабинавая ноч. Это чэрти гуляють» (Приспо Втк. Г). «Рабинавая ноч — ноч, када черти гуляють, после Илли. И спать нельзя никак. И граза бальшая бываеть. Адна — в августе, другая — в сентябре. Шкоду зделають: чы дерэво звалыть, чы убье каго (Там же). Сходное поверье неоднократно приводилось в старых белорусских источниках, причем в более развернутом виде. Так, по сообщению Н. Я. Никифоровского, повсеместно в Витебской губ. полагали, что в промежутке от Ильи или Бориса «до «Больший Прячисты» должна пройти «Рябиновая ночь» — бури с громом и молнией. Так как за протекшее летнее время много расплодилось нечистой силы и она достаточно навредила людям, то все стихии соединяются для преследования и истребления человеконенавистников Всякий убитый или пострадавший в эту ночь от бури и ‹пируна» есть непременно чаровник, который посему и боится «Рябиновой ночи». Для защиты дома и других строений полезно вывешивать в эту ночь пасхальную скатерть, если только она не вымыта» [53, с. 252—253, № 1991]. Согласно записи А. Е. Богдановича, опубликованной П. В. Шейном, главный шабаш ведьм «происходит один раз в году, в самую бурную ночь, между Ильей и Успеньем. Такая ночь называется громовою, а также и рябиновою. Страшный гром, непрестанная молния отличают её от других ночей. В эту-то ночь нечистая сила слетается па свой годовой праздник» [97, с. 262—263]. По материалам М. Федеровского, в Волковысском у. Гродненской губ. полагали, что каждое лето бывает так называемая «рабикова ночь», когда вся нечисть выходит для игр из пекла на белый свет; в такую ночь бывает страшный вихрь с грозой [402 с. 159, № 480]». [Агапкина Т. А., Топорков А. Л. Воробьиная (рябиновая) ночь в языке и поверьях восточных славян. // Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древней славянской духовной культуры: источники и методы. М.: Наука, 1989. Стр. 242.]
Оба варианта видятся мне вполне подходящими, так как опираются не на фиксированную дату, высосанную из пальца православного календаря, а на природное явление, в котором проявляет себя Громовержец. Первый вариант кажется мне предпочтительным, поскольку он легче поддаётся определению, но опереться можно на любой из них, и провести праздник вскоре после первого грома / «рябиновой» ночи. Можно при этом также учитывать фазу луны (дождаться ближайшего безлуния или полнолуния). И день недели — конечно, четверг: «Будучи лишенным христианских коннотаций (в отличие, например, от пятницы и воскресенья), Ч. сохраняет некоторые следы дохристианских представлений о связи этого дня с богом-громовержцем, ср. полабское название четверга Peräunedån (букв.: «Перунов день»), полес. Громовой день «четверг на четвертой неделе после Пасхи», запреты и предписания, соблюдаемые в Ч. во избежание грозы и града, а также приуроченность к Ч. свадебных ритуалов — все это объединяет славянскую традицию с балтийской и другими индоевропейскими (Ив. Топ. ИОСД:24—36)». [Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5-ти тт. / Под общей ред. Н. И. Толстого. М.: «Международные отношения», 2012. Стр. 534.]
Возможность отказаться от калькирования календаря РПЦ есть. Было бы желание.
