В восточнославянских сказках плач, слёзы характерны только для положительных героев и их помощников, а злодеи почти никогда не плачут, они, в зависимости от ситуации, злятся, гневаются, жалобно просят, умоляют, но не плачут!

Плачет Иван-царевич, увидев свою невесту – лягушку, плачет, получая от отца невыполнимые задания для своей жены. Заливается слезами мужик, обещавший отдать злодею «то, что он в своём доме не знает», поняв, что придётся отдать сына.

Украинская сказка Кирило Кожемяка: Те (малые дети) как пришли, как начали просить (избавить Киев от змея), … Кожемяка не вытерпел, заплакал да и говорит: — Ну, это я уж для вас делаю! (Восточнославянские волшебные сказки. М. 1992. С. 33).

В сказке «Белый Полянин» слёзы льются беспрестанно: Вот приходит старший сын к отцу и говорит ему: — Отец мой возлюбленный! Дай мне лучок и стрелок пучок: я поеду себе рыцарства доставать, Батька его заплакал, дал ему коня. (С. 67). Эпизод встречи братьев: Тогда старший брат соскочил с коня, обхватил его (младшего брата) за шею, заплакал и говорит: — Мы с тобой родные братья… (Там же. С.68). Но на этом слёзы не заканчиваются: «Вдруг (старший) видит – его брат сидит над норою и плачет (туда улизнула воинственная баба). «Идёт зайчик, посмотрел (на изрубленного Ивана) – узнал его, сел да и плачет: — Это же мой хозяин, тот, что моих деток голодных накормил». Затем плачет утка и волк. « Проснулся (Иван) – нигде нет кобылок. Плакал он, плакал, а что поделаешь?». И так три раза.

Но может быть, это индивидуальная черта рассказчика именно этой сказки? Нет, и в других сказках: «Они (спасённая мать и три девицы) в коляске проскочили (огненный щит), а он (Иван-царевич) и остался…. Сел он и заплакал». (Иван-царевич и красная девица – ясная зарница. С. 90).

Концовка сказки – шутки «Алёша Попович, Добрыня Никитич и Идол Идолович»: Приехал я (рассказчик), лошадку привязал – лошадка с жару растаяла…И пошёл я с пожару, заплакал: ни при чём остался. (С. 122).

Иван Шивар-добрый молодец: - гляди же, Иванька Шивар, как скажут тебе лезть в котёл, так ты ради Бога проси: «Приведите мне моего коня, пусть он поплачет по мне»…Привели слуги коня, он подошёл к котлу и уронил три ледяных слезины по три пуда. (С. 157).

«Пойди туда – незнаю куда…»: Вышли они (Иванушка и кум Наум) на берег. А там царь и хатёнку их сжёг.Он хотел Марьюшку (жену Ивана) силой взять, а она обернулась птицей, поднялась и улетела. Иванушка пошёл, заплакал. (С. 169).

«Пригожуня-жёнка»: Едва-едва сам (батрак) живой выскочил. Горит сруб. Плачет тот парень: — Боже ты, мой Боже! Наделал я человеку беды, пропал его труд…(С. 171). Далее: Вошли они (батрак с молодой красавицей женой) в баньку – черно кругом, грязно, воды налито. На что уж парень – ко всему привык, но и он, глянув, заплакал: как же она, панёнка, такая хрупкая, как она тут будет жить? (С. 173). Снова: Вы, наверно, беглые, — говорит пан.И приказал их отвести к себе на двор. Привели их, бедных. Плачет мужик, а панёнка его утешает…(173).Пан задаёт герою трудную задачу,з мужик идёт к жене и плачет. (174). «Лезь в котёл, — говорит ему пан, — молодым будешь. Жёнка твоя для меня приготовила эту баню. Попробуй-ка ты прежде. Заплакал парень. – Лезь, не бойся, — говорит ему жена, — будешь цел.

Плачут не только сказочные персонажи, но и былинные богатыри:

Он (Борис Иванович) хотел только огленутися,

Йидёт силушки три-то тысечи;

Тут Борисушко князь да приросплакался…

Не послушал я своей кнегины, молодой жоны…(«Про Бориса Ивановича». Былины М.С. Крюковой. М. 1941. Т. 2. С. 19.).

Плачет князь Владимир Красно Солнышко:

Владимир-князь распечатывал да просматривал,

Он читал ярлык да слёзно всплакивал, -

Ещё строго ярлыки написаны… («Данило Игнатьевич и сын его Михайло». Библиотека русского фольклора. Былины. М.1988. С. 244).

Известно, что язык фольклора допускает утрирование явлений повседневной жизни. Для прояснения вопроса обратимся к древним авторским текстам. В «Повести о житии Александра Невского» читаем: Александр же, услышав такие слова (о нападении на его земли Дмитрия Волынского), разгорелся сердцем, и вошёл в церковь святой Софии, и, упав на колени пред алтарём, начал молиться со слезами…(Литература Древней Руси. Хроестоматия. М.1990. С. 204). Конечно, сам жанр житий определяет их обильную слёзоточивость.

Возьмём литературу светскую, например, летопись «Повесть временных лет…». Рассказ о событиях начала Х11 века: «Владимир же (Мономах), услышав, что схвачен был Василько и ослеплён, ужаснулся, заплакал…» (Литература Древней Руси. Хрестоматия. М. 1990.С. 40).

«Слово о полку Игореве…» (о событии 1185 г.). …Святослав изронил золотое слово, со слезами смешанное…(Там же. С.156).

А вот документальный отчёт 15 века – «Хождение за три моря» Афанасия Никитина: «И судно наше большое тут пограбили…а нас отпустили … И пошли мы, заплакав, на двух судах…». Далее: «Поехали мы к ширваншаху, в ставку его, и били ему челом, чтоб нас пожаловал, чем дойти до Руси. И не дал он нам ничего: дескать, много нас. И разошлись мы, заплакав, кто куда…». (Там же. С. 259, 260).

Зададимся вопросом, может быть, это просто устойчивый, закосневший приём описания разнообразных реакций на неблагоприятные события? Но в том же «Слове…» употребляются слова, очень тонко описывающие оттенки негативных чувств: И застонал, братья, Киев от горя. …Тоска разлилась по Русской земле, печаль горькая потекла… Уныли забрала стен городских и веселье поникло……. Тоска душу охватила…(Там же. С.156. Обратите внимание – всё это на одной странице!).

Вывод напрашивается один — обильные мужские слёзы не преувеличение и если говориться «слово, со слезами смешанное», то это означает конкретно речь, произносимую плача, а не с грустью, тоской или печалью.

Мы видим самые разные поводы для мужских слёз, как понятные, так и совершенно пустячные с современной точки зрения. Скорее всего, дело тут не в поводе, не в событии, а в повышенной, по сравнению с настоящим положением дел, эмоциональном уровне мужского восприятия действительности.

Современные мужчины не плачут, но хорошо ли это? Ещё в 70-х годах ХХ века американский писатель А.Форд почувствовал:

«Тип стопроцентного Твёрдого Янки давно устарел, как и всех его собратьев во всём мире. Пришло время думать, видеть, чувствовать и жить в подлинных измерениях человеческого и космического осознания жизни» (А. Форд. Жизнь после смерти как об этом было рассказано Джерому Эллисону». Лен. 1991. С. 148).

Герои наших сказок «и жить торопятся, и чувствовать спешат», умывшись слезами, они встают и делают свою работу, « выруливали на прямую» из загогулин сюжета. И если мы сегодня считаем фольклор «кладезем народной мудрости», то, почему бы нам, не изменить своё отношение к мужским слезам?

Поиск

Журнал Родноверие