Кутарев О.В. Языческие божества славянского союза поморян по «Житиям» Оттона Бамбергского // Культура и цивилизация. 2017. Том 7. № 5А. С. 188–198.
ISSN 2222-5426. PDF
Языческие божества славянского союза поморян по «Житиям» Оттона Бамбергского
Работа подготовлена в рамках проекта «“Жития св. Оттона Бамбергского” как источник по средневековой культуре» (грант РГНФ № 17–33–00045).
Аннотация
При внимательном рассмотрении языческих славянских верований можно выявить два локуса, где средневековые источники зафиксировали религиозные феномены наиболее полно. Первым из них является Древняя Русь X–XIII вв., чьи памятники с давних времен широко изучались и изучаются в русскоязычной науке. Другой локус, чьи источники парадоксальным образом исследованы на порядки меньше, – это земли полабских или балтийских славян на территории нынешних Германии и Польши (также X–XIII вв.). Настоящая статья рассматривает языческие верования одного из союзов балтийских славян – поморян, прежде всего на основании пока не переведенных на русский важнейших латинских источников XII в. «Житиях св. Оттона Бамбергского», однако с широким привлечением ряда других памятников.
Ставится вопрос: возможно ли увидеть в оригинальных и самобытных представлениях поморян о божествах элементы общеславянского язычества и пантеона?
Введение
Полабские, или балтийские славяне (в немецкой науке также Wenden) – группа западнославянских народов, играющих большую роль в регионе современной восточной Германии и западной Польши в период раннего и высокого средневековья, особенно в VIII–XII вв. Их название происходит из славянского названия реки Эльбы – Лабы – и означает «по Лабе [живущие]». Впрочем, хотя это название устоялось, следует признать, что термин «балтийские славяне» более точен: северной границей всех племенных союзов этой группы было Балтийское море. Они говорили на полабском языке, вымершем в новое время (около XVIII в.) [Иванова-Бучатская, 2006, 42–44], относящемся, как и близкий ему польский, к лехитской языковой подгруппе [Пауль, 2016, 7–9]. В результате немецких, датских, польских завоеваний, насильственной христианизации и ассимиляции полабские славяне утратили свой язык, самобытную культуру и самосознание в новое время, полностью исчезнув среди покоривших их земли народов, прежде всего немцев и поляков. Тем не менее отдельные пережитки их культуры можно до сих пор обнаруживать в краях, где они когда-то доминировали.
Полабские славяне объединялись в достаточно устойчивые союзы (племенные или в форме княжеств или королевств)[1], костяк которых мог сохраняться на протяжении многих веков, что, впрочем, не исключало расколов и войн внутри таких союзов и тем более между ними. Заселение своих территорий с востока эти племена производят «не позднее VI века» [Там же, 11]. На самом северо-западе славянского мира – в районе полуострова Вагрия, доходя иногда едва ли не до современной датско-немецкой границы, а на востоке – примерно до современного города Ростока, на юге захватывая южные берега Лабы – проживал союз ободритов или бодричей. Основным источником об их культуре и истории в XII в. является «Славянская хроника» авторства Гельмольда из Босау. Католический пресвитер Гельмольд не только знал славянский язык, но и много лет прожил в Вагрии, на западе ободритского края. Предполагали даже, что среди его источников могли быть утраченные славянские историко-эпические песни [Лебедев, 1876, 143, 183–185].
Соседями ободритов на востоке были племена вильцев (велетов) или лютичей. Восточной их границей служила река Одра (нем. Одер), а на юге владения простирались по южному берегу реки Гавола (нем. Хафель), на которой ныне стоит Берлин. Соседями вильцев на юге были лужицко-сербские (или сорбские) племена, до сих пор в некоторой степени сохранившие свой язык и самосознание и представляющие другую подветвь западнославянского мира[2]. Дошедшие сведения о лютичах менее подробны: об их религии, например, кое-что сообщают такие хронисты XI – XIII вв., как Титмар Мерзебургский и Саксон Грамматик. Наиболее прославленным культурным центром лютичей был город Редегост[3] (или Ретра), где почитался бог Сварожич. Около 1127 г. Редегост был разрушен, и археологи до сих пор не установили его точное местоположение [Ловмянский, 2003, 140]. Это не мешало романтически настроенным жителям бывших владений лютичей мистифицировать в XVIII в. целую коллекцию подписанных «славянскими рунами» металлических якобы древнеславянских «Прильвицких идолов» (по деревне Прильвиц, нем. Prillwitz), которые некоторое время признавались подлинными «сокровищами Ретры». К началу XIX в. подделка была разоблачена [Гейштор, 2014, 218].
К северу от вильцев обитал небольшой, но могущественный союз руян, чьи владения на континенте доходили иногда до южных берегов реки Пены (нем. Пеене) [Пауль, 2016, 391–405][4], однако центром которых был остров Руян (нем. Рюген). Владели руяне и несколькими другими южнобалтийскими островами. Религиозной столицей руян был город Аркона на севере Рюгена, где почитался четырехглавый бог Свентовит. Руяне дольше всех балтийских славян сохраняли свою независимость, и лишь в 1168 г.[5] датский король Вальдемар I покорил Рюген, разрушив святыни Арконы и другого важного центра острова – Кореницы. Таким образом, только спустя целых 180 лет после крещения Руси славянское язычество утратило статус де-факто официальной религии в последнем некрещеном уголке языческого мира.
Наиболее подробное описание падения Руяна дал в «Деяниях данов» датский хронист Саксон Грамматик, секретарь Лундского епископа Абсалона, который, в свою очередь, был одним из руководителей победного похода 1168 г.
Наконец, наиболее восточным крупным объединением балтийских славян был союз поморян. В отличие от трех вышеназванных союзов, их основные территории приходились на земли современной северо-западной Польши, а не северо-востока Германии. Необходимо отметить, что поморский язык или диалект обычно отделяют от полабского; не имели отношения к бассейну Лабы поморяне и в географическом отношении. Некоторые исследователи в силу скудости знаний об их языке в древности склонны выделять поморян в некую отдельную общность (например, у А. Гейштора: «поморские и полабские славяне» [Гейштор, 2014, 138][6]), однако, прежде всего на основании типологического сходства их известной культуры с культурой перечисленных союзов, мы не обособляем их в ряду балтийских славян. Гранича по Одре на западе с лютичами, на востоке поморяне простирали свои земли до владений балтского племени пруссов в районе реки Вислы. Южными соседями поморян были племена, которые рано сложились в единый польский народ. Старая граница между поморянами и поляками проходила, вероятно, по принадлежащей первым реке Нотець, однако последние на протяжении длительного времени производили успешный натиск на поморские земли, в итоге целиком захватив их к началу XII в.
Именно к этому времени относится деятельность в землях западных поморян миссионера Оттона Бамбергского (ок. 1060–1139 гг.), приглашенного польским королем Болеславом III. Оттон, епископ немецкого Бамберга, совершил два похода, приходящихся на 1120-е гг., преследуя прежде всего цель обратить в христианство два наиболее значительных центра западных поморян, «два самых главных тамошних города – Юлин [т. е. Волин, см. далее – О.К.] и Щецин»[7] (Эбон, 2.18)[8]. Написанные спустя несколько десятилетий после походов «Жития св. Оттона Бамбергского» (середина XII в.) являются не только самым подробным описанием культуры и религии поморян (и лютичей, земли которых Оттон также посещал проездом), но и существенным источником в целом по истории столкновений культур, верований и народов.
«По важности же известий о внутренней жизни балтийских славян, писания об Оттоне не только равняются, но даже местами превосходят хронику Гельмольда» [Лебедев, 1876, 108][9]
Общепризнано, что полабская версия славянского язычества является наиболее самобытной и далекой от праславянского истока, куда бо́льшую близость с которым сохранило, например, язычество восточных славян. Влияние германских народов и других соседей по Балтике, «осадное положение» язычников-полабов на протяжении многих веков между рано крещеными немцами и поляками, особая собственная культура ввиду более длительного развития в языческой форме (например, Болгария крестилась в 865 г. – более чем на 300 лет раньше, чем руяне!) – все это существенно влияло на религию.
Тем не менее мы не можем исключать, что самобытные полабские божества с их оригинальными атрибутами, обликом и именами все же могли являться лишь версией общеславянского язычества, пусть усложненной, но не утратившей основополагающие формы. В настоящей статье мы постараемся показать возможность этого предположения на основании рассмотрения религии союза поморян по «Житиям св. Оттона Бамбергского». Такое исследование представляется особенно актуальным потому, что в настоящее время полный перевод латинских «Житий» на русском языке отсутствует, однако небольшим коллективом, куда входит и автор настоящей статьи, ведется работа по первому переводу и его академическому изданию. Заготовки этого перевода, выполняемого А.С. Досаевым, будут цитироваться в исследовании. К сожалению, в силу объема и задач данной статьи не представляется возможным в достаточной мере рассмотреть происхождение, особенности и степень достоверности «Житий» Оттона, однако вполне можно исследовать конкретную предметную область, вкратце указывая на важнейшие нераскрытые вопросы соответствующими отсылками.
Верования Волина по «Житиям» Оттона Бамбергского
Первый поход в западное Поморье Оттон Бамбергский начал с наступлением теплого сезона 1124 г., двигаясь с юга через Моравию и Великопольшу, в частности, заехав в Гнезно. После пересечения реки Нотець, попав в земли поморян, миссионер вначале посетил, обращая народ, города Пыжице и Камень-Поморский, однако «Жития» не дают подробностей местных верований, лишь отмечая здесь преобладание язычества. Только с его прибытием в город Волин (в «Житиях» Юлин, лат. Iulin) в агиографиях появляются предметные описания религии.
Автор наиболее раннего (около 1140–1146 гг.) из описывающих славянские культы «Житий» – Прифлингенский аноним (далее ПА)[10] – писал, что город «получил свое название от Юлия Цезаря, который некогда его построил» (ПА, 2.5), тем самым указывая на эпоним
Безусловно, такое заявление было вызвано эвгемеризмом, попыткой критики язычества: славяне, конечно, не почитали Юлия Цезаря[11]. Однако, по всей видимости, имя местного божества, которое, увы, до нас не дошло в первоначальном виде, было чрезвычайно близко фонетически слову «Юлий» или «Юлин», раз авторы столь смело интерпретировали его как личное имя знаменитого древнеримского деятеля.
Помимо искаженного имени, «Житие» указывает на атрибут бога: у волинцев как святыня «благоговейно хранилось почитаемое ими копье Юлия Цезаря, которое было так изъедено ржавчиной, что его железо уже не годилось ни для какого употребления» (ПА, 2.6)
Во втором по древности релевантном нашим разысканиям житии (1151–1159 гг.) – авторства Эбона [Петров, 1882, 267] – добавлено, что названное копье было воткнуто в «столп удивительной величины, посвященный Юлию Цезарю» (Эбон, 2.1, 3.1)
Впрочем, Прифлингенец, который не упоминает никакого столпа, отмечает, что копье находилось в храме – так называемой контине[12]волинцев, «где среди прочих святынь находилось и обожествленное ими копье Юлия Цезаря» (ПА, 2.16)
Любопытно, что наиболее склонный к пышным описаниям и писавший еще позже Эбона (1159 г.) агиограф Херборд [Там же, 275] вообще не приводит никаких конкретных сведений о язычестве Волина. При этом важно отметить, что не чуравшийся приукрашиваний и даже откровенных домыслов Херборд (не знавший Оттона лично) пользовался для описания первого путешествия миссионера данными спутника Оттона – Сефрида, который сам в этом путешествии участвовал[13], в то же время, видимо, не участвуя во втором. Вместе с тем Эбон, помимо сообщений знакомого ему Оттона, полагался прежде всего на сведения Удальрика, который, напротив, не состоял в первом походе, но был активным участником второго. Поскольку Прифлингенец был наименее подробным автором, получается, что в отношении первого путешествия Оттона наибольшего внимания заслуживает «Житие» Херборда, а в отношении второго – Эбона [Там же, 266–282].
Тем не менее похоже, что в дошедших сообщениях нет никакого противоречия.
[1] А.Н. Саливон, исследуя, в каком виде у одного из полабских союзов – ободритов – существовало этническое самосознание в VIII–XII вв., и рассматривая примеры названий народов в источниках, отмечает: «в литературе чаще всего эти термины переводятся как “племя” – племя вагров, полабов, ободритов, что весьма отдаленно отражает характер их общественно-политического строя. Правильней называть их княжествами в составе Ободритского государства. В каждом из них правят свои династии. Они периодически вступают в конфликты за великокняжеский трон. Длительное время верховными князьями наследственно становились выходцы из рода Наконидов. <…> Они в глазах хронистов выглядели монархами» [Саливон, 1981, 140, 135] и назывались соответствующими терминами, например, лат. «rex». Аналогичные допущения можно делать в отношении прочих полабских «союзов» [Гильфердинг, 2010, 5–8].
[2] Иногда лужицко-сорбские племена включают в число полабских славян (например: [Иванова-Бучатская, 2006, 3–4]): во-первых, в древности часть их жила в бассейне Лабы (район нынешнего Дрездена и севернее), во- вторых, об их языческих обычаях в одном ряду с религиозными феноменами полабов-вильцев писал Титмар Мерзебургский.
«Серболужицкие племена относились к тому же географическому региону, что и велеты и бодричи, и они разделили с ними политическую участь в франкскую эпоху»; однако затем лужицко-сорбские племена были окончательно подчинены немцам – уже к первой половине X в. [Ловмянский, 2003, 137]
Кроме того, среди западнославянских языков лужицкая подгруппа выделяется отдельно, имея достаточно обособленный от лехитской (к которой относятся польский и полабский языки) характер. Также лужицко-сорбские племена по географическому признаку никак не могут быть отнесены и к числу балтийских славян. Чтобы объединить их, например, Л. Нидерле использовал термин «полабско-балтийские славяне» [Niederle, 1916, 128]. Таким образом, понятия «полабские/балтийские славяне» могут определенным образом варьировать в разных исследованиях.
[3] Название данного эпонима было использовано в творчестве популярного фэнтези-писателя Джона Толкина – это один из множества примеров употребления артефактов полабского наследия в мировой культуре.
[4] Вместе с тем в отдельные периоды руяне, напротив, находились в подчинении ободритским правителям. См., например: [Гельмольд из Босау, 2011 – I.36].
[5] Впрочем, хотя эта дата используется чаще всего, в действительности описываемые Гельмольдом и Саксоном события могли происходить в диапазоне периода 1167–1170 гг. [Саксон Грамматик, 2017, т. 2, 396–397 – прим. 424]. Например, И.А. Лебедев считал, что годом падения Руяна был 1167 [Лебедев, 1876, 12–13, 17].
[6] При этом другой крупный польский исследователь Г. Ловмянский рассматривал в том числе язычество поморян под общим заголовком «полабский политеизм» [Ловмянский, 2003, 135–161].
[7] Здесь и далее в обозначениях географических пунктов будет использоваться современное написание названий городов и рек; в оригинале же источников зачастую дается множество разночтений, пытающихся передать славянские названия на понятный немецкому читателю манер, латинизация и т. д., например, Щецин и его жители могут называться «Стетин» и «стетинцы» и т. п.
[8] Здесь и далее: «Жития св. Оттона Бамбергского» (Прифлингенский аноним (ПА), Эбон и Херборд) цитируются по готовящемуся изданию в переводе с лат. А.С. Досаева, по изд.: Vitae Ottonis episcopi Bambergensis // Pertz G.H. (ed.) Monumenta Germaniae Historica. T. 12. Hannoverae, 1856. P. 746–903.
[9] Впрочем, высказывались относительно их достоверности и более скептические мнения, например: «в них содержатся многочисленные ошибки, недоразумения и литературные вставки» [Ловмянский, 2003, 393]. Наиболее объективное русскоязычное рассмотрение их дает А.Л. Петров, чей труд «Гербордова биография Оттона, епископа Бамбергского» вышел в семи частях в разных номерах «Журнала Министерства народного просвещения» в 1882–1883 гг. [Петров, 1882; Петров 1883].
[10] К более раннему времени, чем «Житие» Прифлингенца из биографий Оттона Бамбергского относится лишь «записка о монастырях, построенных Оттоном, и об имениях, которые он дал им», однако в ней нет ничего о славянском язычестве [Петров, 1882, 266–267]. Существует мнение, что прифлингенским (устоявшийся латинизм; современное немецкое название Прюфенинг, нем. Prüfening, относящийся к монастырю в Регенсбурге) монахом-анонимом был Вольфгер [Ловмянский, 2003, 393]. Принципиально иную, более раннюю и ныне устаревшую датировку появления «Житий» дает И.А. Лебедев [Лебедев, 1876, 108–114].
[11] Например, А. Гейштор, не сомневаясь, что речь идет о славянском божестве, тем не менее писал: «воздержимся от попытки реконструкции имени этого бога-эпонима» [Гейштор, 2014, 137]. См. также: [Гильфердинг, 2010, 175–176; Słupecki, 1994, 90].
[12] Вероятно, от праславянского кут, «красный угол» [Гильфердинг, 2010, 95; Słupecki, 1994, 72].
[13] В старых изданиях «Житие» Херборда иногда даже обозначалось как «Житие» или «Диалог Сефрида».
