Споры археологов
Среди российских исследователей финно-уграми постсвидерские культуры считают Н. Николаева и В. Сафронов. Эта гипотеза встретила жесткую критику со стороны финских уралистов А. Айкио и П. Каллио, а также В. Напольских. К уральцам относят неолитическую кельтеминарскую культуру оседлых рыболовов Средней Азии VI-IV тыс. до н. э. В пользу этого свидетельствуют параллели между финно-уграми и дравидами. В этом регионе уральцы находились до отступления ледника на север. На Урале древней уральской культурой была шигирская культура. Палеоевропейцами культуры ямочно-гребенчатой керамики считают П. Каллио и Я. Хяккинен. К культурам ямно-гребенчатой керамики относились каргопольская культура, карельская культура, беломорская культура, культура абсестовой керамики, балахнинская, льяловская, волосовская, рязанская культуры.
Финские археологи К. Карпелан и А. Парпола считают льяловцев финно-уграми и таким способом примыкают к финским автохтонистам. Касательно волосовской культуры, то предки волосовцев по мнению А. Халикова и О. Бадера мигрировали из Урало-Камского региона и были частью Волго-Камской культурно-исторической общности. А. Никитин и Д. Крайнов указывают, что волосовцы пришли из Восточной Прибалтики. В. Сидоров и А. Энговатова связывают ее сложение с Волжско-Окским междуречьем. В. Ставицкий предполагает сложение волосовцев на базисе льяловских племен. В антропологическом отношении волосовцы были северными европеоидами с влиянием лаппоноидного типа. Волосовская культура была уничтожена вследствие вторжения носителей фатьяновской и абашевской культур, которые были индоевропейцами и были носителями южноевропеоидного типа. Фатьяновцы вероятно были протобалтами и с ними были связаны своим происхождением днепро-двинская и юхновская культуры, которые были балтскими. Край существованию фатьяновцев положили племена поздняковской культуры (были региональный вариантом срубной культуры, индоевропейцы), абашевской культуры (предки андроновцев, то есть индоиранцев) и культуры текстильной керамики (финно-угры). На этом субстрате образовались городищенские культуры – финно-угорские дьяковская, городецкая, ананьинская и балтские культура штрихованной керамики и юхновская.
Смешение рас
В антропологичном отношении население Волго-Камского региона было гетерогенным и представляло разные расовые типы, что обусловлено рядом миграций эпохи поздней бронзы и раннего железа. В генетическом отношении прафинноугры были носителями гаплогруппы N1c. Палеоевропейцы Центральной России и Русского Севера же были носителями гаплогруппы I. Для саамов и финно-угров Волго-Камья была характерна гаплогруппа Z, также, как и N1c, принесенная из Сибири. Присутствие в генофонде финно-угорских народов гаплогруппы R1a связано с контактами прафиннов с протобалтами, балтами и индоиранцами. В антропологическом отношении изначальные прафинноугры были носителями уральского антропологичного типа. Взаимодействие с палеоевропейцами привело к появлению субуральского и сублапоноидного типа, а смешение с протобалтами и балтами к появлению беломорско-балтийского европеоидного типа у прибалтийских финнов, коми-зырян и эрзян. Уралоидный тип сохранился у оставшихся в Сибири угров и самодийцев. Для протовенгров, активно контактировавших с иранским кочевым миром, характерны разные расовые типы.
Предками мордвинов считали население городецкой культуры. Первым городецкую культуру выделил В. Городков и первоначально датировал ее III в. до н. э. — III в. н. э. Потом датировка была сменена автором на VII в. до н. э. – II в. н. э. Н. Трубникова приняла хронологию В. Городцова, однако считала, что городецкая культура продолжала существовать во II – V вв. н. э. А. Алихова считала, что процесс формирования городецкой культуры происходил в VII-VI вв. до н. э. А. Медведев датировал этот период VIII-VII вв. до н. э. Основным субстратом городецкой культуры были носители культуры сетчатой (текстильной) керамики. В. Миронов выделял в истории городецкой культуры так называемый протогородецкий этап. С. Терехов датировал его IX-VII вв. до н. э., и он соответствует киммерийской эпохе в степях. К. Смирнов связывал протогородецкий этап с переходным этапом дьяковской культуры. Н. Кренке указывал на единство раннегородецких и квазидьяконовских памятников.
Начало следующего этапа нужно связывать с появлением на городецких поселениях валов. В это же время появляется керамика с рогожной орнаментацией. Раннегородецкие памятники послужили основой для формирования памятников дьяковского типа. Городецкие памятники находились в бассейне Оки и Мокши. Одним из ранних городецких поселений было Ново-Пшеневское городище. VI-V вв. до н. э. были периодом развития городецкой культуры по В. Миронову. Он же датирует развитый период городецкой культуры IV-II вв. до н. э. В. Ставицкий считает, что городецкие памятники лесостепной зоны прекращают свое существование в III в. до н. э. Сарматы в IV-III вв. до н. э. нападали на городецкие племена. Следующий этап городецкой культуры датирован II в. до н. э. — II в. н. э. Нужно отметить, что Т. Сарапулкина говорит о городецких племенах на Дону. Непосредственно городецкие племена присутствовали на Верхнем Дону.
На Среднем Дону существовала скифоидная среднедонская культура. Эти группы населения и могли быть замечены Геродотом как меланхлены. Меланхлены — это греческое название и буквально обозначал одетые в черное. Нужно отметить, что в декрете из Ольвии иранское соответствие меланхленов это савдараты. В. Томашек отождествлял меланхленов с марийцами. Л. Ельницкий считал их кавказцами, а К. Смирнов одним из сарматских племен. С. Рассадин отмечал, что ираноязычность меланхленов маловероятна. Б. Рыбаков локализировал меланхленов на Среднем Дону. П. Третьяков и В. Ильинская считали меланхленов населением юхновской культуры. С. Рассадин отдавал предпочтение среднедонской локализации меланхленов. Нужно отметить, что на Среднем и Верхнем Дону археологи находили памятники городецких племен. В Среднем Подонье сложилась скифоидная культура, сочетавшая городецкие и скифские элементы. Таким образом, меланхленами можно считать протомордовские городецкие племена.
Андрофаги Геродота и «скифы-людоеды»
Чешский ориенталист В. Томашек видел в мордвинах андрофагов Геродота, выводя этноним мордва от иранских слов mardxvar (человека пожирать). Э. Кууссари и Д. Бубрих приняли версию В. Томашека. Немецкий лингвист М. Фасмер считал эту гипотезу безосновательной. Чешский археолог Л. Нидерле сопоставлял же их широко с финно-уграми. Б. Рыбаков же сопоставлял андрофагов с балтами днепро-двинской культуры. Нужно сказать, что о антропофагах и скифах-людоедах сообщали Плиний, Солин, Аммиан Марцеллин и Юлий Гонорий. Их локализация отличается от локализации андрофагов на север от невров у Геродота. У римских авторов антропофаги и скифы локализировались на краю ойкумены у Скифского океана. А. Смирнов видел в андрофагах кочевой народ. Такого же мнения был Б. Граков. М. Артамонов однако отрицал такую возможность и отмечал культовый каннибализм населения лесостепной зоны Днепровского Левобережья. Эта тематика нашла развитие у Б. Шрамко, который локализировал андрофагов в Посулье. Как известно из сведений Геродота андрофаги жили на запад от меланхленов. М. Гимбутас локализировали андрофагов в землях древней мордвы ссылаясь на мнение А. Шахматова, который, в свою очередь принял точку зрения В. Томашека. А. Тереножкин локализировал андрофагов в Верхнем Поднепровье, то есть в землях восточных балтов. В. Ильинская локализировала андрофагов на Верхнем Дону в зоне расселения городецких племен. Однако этому противоречат сведения Геродота, указывавшего, что андрофаги жили выше скифов по Днепру. С. Рассадин указывал, что днепро-двинская культура поддерживала связь со скифским миром.
Касательно соседствовавших со скифами невров. С ними можно отождествить население милоградской культуры. В этническом отношении это были балто-славяне. С будинами сопоставляют население юхновской культуры. В них тоже видели славян и балтов. Вероятно, также они были балтославянами. Во время Великого Переселения народов Иордан упоминал о народе Mordens. Древняя Мордва жила в районе Верхнего Посурья и Верхнего Примокшанья, а также в районах между устьем Оки и устьем Суры, а также до реки Волги. П. Ефименко выдвинул идею о прикамском компоненте этногенеза древней мордвы. В. Вихляев выступал против этой концепции. П. Рыков выдвинул гипотезу о происхождении мордвинов от племен городецкой культуры. Это мнение поддержал А. Смирнов, который также был автохтонистом. А. Смирнов и В. Гольмстен отмечал значительное влияние на городецкие памятники скифо-сарматского населения. П. Степанов старался проследить этногенез и различия эрзи и мокши с городецкого времени. Мокша локализована в бассейне Мокши, а эрзя в районе Нижнего Поочья.
Отмечалось сходство костюмов эрзи и муромы. Однако А. Алихова указывала на отличия в костюме эрзи и муромы. П. Степанов указывал также на участие в сложении мордвы четырех культурных элементов. А. Халиков указывал, что древняя мордва делилась на две культурных группы – средне-окскую и поволжскую. Городецкие памятники были культурно близки дьяковским и вообще западнофинским памятникам. По мнению татарского археолога, западные группы мордвы ощущали влияние со стороны балтского компонента, которое выражалось в языке и антропологическом типе. Среди протомордвинов распространился балтский светлопигментированый антропологический тип. М. Полесских же отмечал влияние со стороны прикамского населения на городецкие племена, а также сильное культурное влияние со стороны сарматского мира. С прикамским компонентом он связывал памятники селиксенского типа, которые возникли под влиянием ананьинцев. Однако эта гипотеза встретила критическое отношение со стороны В. Вихляева, и связь селиксенцев с ананьинцами он отрицал. Г. Худяков и П. Третьяков однако отмечали большой вес прикамского компонента в этногенезе мордвинов. Ю. Зеленеев считал, что памятники андреево-писеральского типа символизируют проникновение сарматов и пьяноборцев в регион. В. Гришаков поддержал идею о проникновении сарматского компонента из Зауралья в среду городецкого населения. Г. Матвеева однако ставила под сомнение проникновение сарматского компонента в регион. В. Гришаков считал, что керамические традиции городецкого времени связаны с прамокшанами. Носители рязано-окского очага, связаного с проникновением восточнобалтских племен составляли особую группу волжско-финских племен, которые потом растворились в древней мордве. В. Вихляев в 2000 г. признал проникновение в среду волжских финнов в андреево-писеральское время сарматского компонента, а также проникновение пьяноборцев в регион. Сарматы и пьяноборцы в нем взаимодействовали с городецкими племенами. Пришлые пермские и сарматские элементы были финнизированы местным городецким населением. Мигранты перешли от курганного обряда к грунтовым захоронениям. Основная масса андреево-писеральцев в Цнинско-Мокшанском междуречьи смешалась в этом регионе с позднегородецкими племенами. В. Гришаков однако в 2008 г. отметил, что гипотеза о прикамском компоненте не находит сторонников. Н. Мясников также был противником пьяноборского влияния на мордву. В. Напольских в 2018 г. предполагал участие в этногенезе древней мордвы пьяноборского населения, однако не предков коми и удмуртов, а какой-то парапермской группы. С. Белых локализировал оную на Вятке. Он также допускал и участие сарматов, однако напрочь отрицал участие угорского компонента. Наличие прикамских черт этот исследователь связывал с культурами текстильной керамики и ананьинской культурой. На местное население влияло сарматское население Верхнего и Среднего Дона. П. Третьяков указывал, что население поречья Оки занималось скотоводством и у них было большое количество хорошо вооруженных всадников. Под давлением зарубинецких племен балты сдвигаются на восток и входят во взаимодействие с племенами дьяковской культуры. Во второй – третьей четверти I тыс. н. э. территория к западу от линии Ярославль — Плещеево озеро – Коломна становятся территорией, где доминируют балты.
