Источник изображения: blagovesti.ru
В современной России найдётся немало людей, так или иначе причисляющих себя к движению неоязычества. Считается, что неоязычники в своих обрядах и богослужениях как бы продолжают традиции восточных славян.
Тем не менее, существует несколько серьёзных проблем, из-за которых учёным сложно воссоздать адекватную картину языческих верований древних славян, не говоря уже о правильной реконструкции отдельных обрядов и церемоний.
Отсутствие письменных источников язычников
Как известно, до привнесения христианства на Руси не существовало самостоятельной развитой письменной традиции. Как свидетельствовал Черноризец Храбр, славяне «читали и гадали с помощью черт и резов», писали же латинскими и греческими буквами «без устроения». Всё это не позволяет говорить о самостоятельной письменности у славян.
Возможность более раннего знакомства славян с кирилло-мефодиевской традицией (например, через болгарское влияние) обсуждается в науке, хотя примеры того (например, Гнёздовская надпись) довольно малочисленны и не идут в сравнение с тем обширным комплексом письменных памятников христианизированной Руси, которые появляются уже с первой половины XI века.
Так, сравнительно скоро после Крещения мы находим берестяные грамоты. Одни из самых ранних (из тех, что на момент 2020 года опубликованы и введены в научный оборот) относятся примерно к 30-м гг. XI века.
Грамота №246. От Жировита к Стояну (угроза злостному должнику). 1025‒1050 гг. (с вероятным смещением вперёд). Источник: gramoty.ru.
Грамота №247. Дело о ложном обвинении в грабеже.1025‒1050 (с вероятным смещением вперёд. Источник:gramoty.ru
Грамота №591. Азбука. 1025‒1050 гг. Источник: gramoty.ru
Учитывая достаточно хорошую сохранность бересты, нельзя сказать, что грамоты X века, если они и были, не дошли до нас только лишь потому, что разрушились под действием времени.
Но помимо берестяных грамот существуют и другие археологические объекты, содержащие надписи: амфоры и корчаги, пряслица, литейные формы, оружие, драгоценные изделия, посуда, наконец, и стены каменных архитектурных сооружений.
Деревянный цилиндр-бирка, выполнявший роль замка для запирания мешков с ценностями. Относится к периоду княжения Владимира Святославича. Новгород, начало XI в.
Граффито на стене Золотых ворот в Киеве, XI-XII вв. Из исследования С. А. Высоцкого.
Пряслица с надписями из Белоруссии:1 — из Витебского музея;4 — то же, прорисовка;2, 3 — из Гродненского музея. Из исследования Л. В. Алексеева.
Чаша князя Владимира Давыдовича. Чернигов, XII в.
Это показывает, что если бы до Крещения на Руси существовала самостоятельная и развитая письменная традиция, мы непременно увидели бы это на археологическом материале. Но при всей тщательности и усердии, которое проявляли исследователи дореволюционной, советской и современной археологии, достаточного комплекса такого материала найти не удалось.
О знаменитой Велесовой книге, конечно, всерьёз рассуждать не стоит. Эта подделка была основательно опровергнута выдающимися отечественными лингвистами О. В. Твороговым и А. А. Зализняком. Вероятно, мы посвятим один из будущих материалов этому вопросу, а пока что заинтересовавшемуся читателю советуем обратиться к сборнику «Что думают учёные о Велесовой книге», в который вошли статьи отечественных историков, лингвистов и археологов, работающих с источниками Домонгольской и Дохристианской Руси.
Что думают ученые о «Велесовой книге»: сборник статей / Сост. А. А. Алексеев. – СПб.: Наука, 2004.
Конечно, отсутствие дошедших до нас письменных источников язычников ещё не означает, что каких-то письменных документов у них не было вообще. И хочется верить, что в будущем, возможно, исследователям удастся их обнаружить. Но, возвращаясь к нашему тезису, это очень маловероятно.
Отсутствие письменной традиции и письменных источников означает, что мы, на данный момент, едва ли может узнать что-то о магических формулах и заговорах язычников, о ходе языческого богослужения, о каких-либо преданиях относительно деятельности языческих божеств (разве что могут это рассказать иностранные источники и иногда некоторые данные археологии).
Так о состоянии источников, повествующих нам о Перуне, писал выдающийся археолог Л. С. Клейн:
«Несколько бранных выражений, бывших ранее заклятиями, — таких, как слышанные мною в детстве. Два-три коротких рассказа в летописи — «Повести временных лет» — о водружении и низвержении идолов Перуна и других языческих богов в Киеве и Новгороде да сохранившиеся в той же летописи договоры первых русских князей с византийцами — русские «слы» (послы) клянутся именами этих богов. Нападки в проповедях ранних христианских вероучителей на простой народ, долго еще продолжавший тайно чтить старых языческих богов, — обличения страстные, ядовитые, но путаные и содержащие очень мало конкретных сведений об этих богах. Схожие имена богов в родственных языках и кое-что о функциях этих персонажей у родственных народов — славянских (поляков, сербов, болгар) и неславянских (литовцев, германцев, индийцев). Тут и там отражение этих имен в местных названиях — топонимике: Перунов дуб, Перуньи врх, гора Перун, село Перуновац, Перунова рень (отмель), Перынь... Вот, собственно, и все, чем располагали ученые для своих реконструкций мифологии»
Стоит признать, что для полноценной реконструкции этого явно недостаточно. Особенно хорошо эти проблемы ощущаются в сравнении с древнегреческими богами, о которых нам повествует обширный комплекс мифов и легенд, не говоря уже о прочих источниках.
Письменные источники, специально повествующие о язычниках, написаны христианами-полемистами
Так или иначе, письменные источники по языческим верованиям славян принадлежат перу христианских авторов и написаны с целью критики язычества. И это весьма существенная проблема. Как всегда бывает в таких случаях, критические сочинения не дают достаточно полной и объективной картинки, ведь их цель — дискредитация идей оппонентов, поэтому они склонны фокусироваться на каких-либо негативных сторонах того или иного учения, а отнюдь не на полном и беспристрастном его отражении. Нередко в пылу споров в таких сочинениях достигаются искажения и преувеличения реальной картинки.
Это также не оставляет возможности для полной и адекватной интерпретации.
«Слово некоего христолюбца и ревнителя по правой вере », начало произведения в рукописи XIV-XV вв.
Фольклор
Казалось бы, фольклор даёт нам определённый материал для реконструкции сведений о язычниках. Но тут не всё так просто.
Во-первых, большинство народных преданий, сказаний, сказок и былин, относящихся к фольклорному жанру, был записал аж в XVIII веке. Это почти тысячелетие с момента Крещения. Очевидно, что оригинальный языческий компонент, так или иначе содержащийся в этих преданиях, за такой огромный срок подвергся существенному изменению и деформации.
Современные учёные-фольклористы проводят такие исследования и разрабатывают эти проблемы, однако это крайне трудно. К результатам фольклорных реконструкций стоит относиться очень и очень критически.
Дореволюционный историк-славист Н. М. Гальковский писал:
«Верования, принципы, традиции — всё это в сознании каждого человека переплетается в нечто целое, где бессознательного часто больше, чем сознательного; где одно верование переплетается с другими»
Кроме того, современными исследователями сейчас всё больше разрабатывается проблема влияния Византии на культуру Древней Руси, том числе и Дохристианской. Византийской компонент, как бы «примешиваясь», ещё более затрудняет отделение собственно языческого от позднего христианского влияния.
Вот что об этом пишет историк В. Я. Петрухин:
«Поскольку и поучения против язычников, и русская Начальная летопись — Повесть временных лет (ПВЛ) были результатом «рецепции» византийских образцов — творений отцов церкви (прежде всего, Григория Богослова и Иоанна Златоуста) и византийских хроник (в первую очередь — Иоанна Малалы и Георгия Амартола), — то собственно древнерусские фольклорные мотивы, имена языческих богов и т. п. оказывались включенными в византийский и библейский «литературный» контекст»
Многие здесь, однако, могут сослаться на народную память. Мол, источники-то утрачены, но предания так или иначе передавались из поколения в поколение. Значит, что-то да сохранилось. Однако народная память, увы, вещь гораздо менее надёжная, чем может показаться. Вот простой пример.
Это — изображения идолов, найденных археологами:
Каменные идолы 1 — Новгородская обл.; 2 — Слоним; 3 — Псковская обл.; 4 — Себеж; 5 — Акулинино, Московская обл.
Кутные божки — деревянные резные фигурки из Новгорода (раскопки Арциховского)
Каменные идолы (фото и прориси)1 — д. Велье; 2 — руч. Промежица. Псковщина
Каменные фигуры древнеславянских идолов из с. Иванковцы в Поднестровье. Первая фигура: 1 — вид с южной стороны; 2 — вид с западной стороны; вторая фигура: 3 — вид сверху
А вот как представляли себе идолов на Руси в конце XV века. Рассмотрим изображения бога Перуна из Радзивилловской летописи:
Присяга воинов Олега оружием и богом Перуном по случаю утверждения мирного договора Олега с греками. Ок. 907 г.
Присяга Игоря и его воинов-язычников на холме перед фигурой Перуна, а христиан — у церкви Св. Илии. Ок. 944 г.
Первая религиозная реформа князя Владимира: воздвижение по его повелению на холме деревянных фигур бога Перуна и других языческих божеств. Ок. 980 г.
Выдающийся советский археолог А. В. Арциховский так комментировал эти миниатюры:
«...некоторые древние воспоминания мы напрасно стали бы искать в этих миниатюрах. Так, например, к эпохе возникновения их оригиналов у славян уже сглаживается представление о славянских идолах. Правда, иллюстратор не боится этой темы, он трижды ее изображает (16 л., 26 об., 45 л.). Но все три раза Перун изображен в виде почти античной статуи. Этот голый мальчик красного цвета, со щитом в левой руке, с копьем в правой, не имеет ничего общего с подлинными славянскими идолами, поскольку они нам теперь становятся известны <...> В двух рисунках Перун одинок, но третий представляет из себя попытку изобразить пантеон Владимира. Всех богов должно быть шесть, но здесь, как и во многих рисунках, число фигур сокращено. В центре Перун, по бокам его два существа с высокими гребнями, крылатые и хвостатые. Собственно говоря, это — традиционные древнерусские черти, которые встречаются на иконах <...> В данном случае они выступают в качестве славянских богов».
Сходства между идолами и изображениями в миниатюрах и правда мало. И если уж народная память человека XV века здесь не даёт достаточно репрезентативной картинки, то что и говорить о человеке XXI столетия.
А что с археологией?
Казалось бы, уж археология наверняка должна помочь восполнить недостающий пласт. Но и здесь существует ряд проблем.
Так, существенную трудность составляет вопрос правильной атрибуции тех или иных находок. Например, какие идолы считать принадлежащими именно Перуну? Или же, чем является, например, Акулинский идол: отколотой частью большого изваяния или самостоятельным идолом, располагавшемся на постаменте? Наконец, как отличить собственно идола от детской игрушки?
Вот что по этому поводу писали археологи И. П. Русанова и Б. А. Тимощук в своём исследовании языческих святилищ:
«...большинство известных культовых мест было обнаружено случайно и дало мало информации. К тому же сооружения язычников специально уничтожались христианами и на их месте строились христианские церкви <...> Обосновать культовый характер открытого памятника довольно трудно. Для этого далеко недостаточны лишь необычный вид объекта или непонятное с современной точки зрения его назначение. Для подтверждения культового значения памятников необходимо выявить их определённые признаки, отражающие закономерности в расположении, конструкции, планировке, характерные для большинства культовых мест и святилищ. Эти закономерности могут быть выделены при сопоставлении часто отрывочных, но существенно дополняющих друг друга данных, которые получены при раскопках достоверных культовых объектов»
Такие сопоставления могут приводиться с другими археологическими памятниками или же с известиями письменных источников.
Но, как продолжают авторы, «случаи совпадения письменных и археологических данных крайне редки, можно назвать только Аркону, Перынь и гору Шлонжу»
Осложняет дело затронутая И. П. Русановой и Б. А. Тимощуком проблема разрушения языческих памятников новообращёнными христианами. Конечно, нельзя сказать, что все языческие сооружения были напрочь стёрты с лица земли христианами, и потому-то они до нас и не дошли. Самый факт обнаружения археологами культовых святилищ в Перыне, Киеве, Звенигороде, Збруче и т. д. опровергает это утверждение, равно как и прочие комплексы находок. Кроме того, если предположить, что языческая Русь была более богата культовыми памятниками, но это богатство в большинстве своём было уничтожено христианами-неофитами, мы нашли бы куда больше свидетельств развитой культуры Дохристианской Руси у иностранных авторов, чего, увы, не происходит. Наконец, развитая материальная культура как правило идёт рука об руку с развитой письменностью. Однако последней мы не находим, что заставляет задуматься.
Причина того, что науке известно сравнительно мало языческих идолов гораздо более прозаична: большинство из них изготавливались из дерева, которое не слишком-то хорошо хранится.
Некоторые находки вызывают вопросы не только касательно их атрибуции, но и их принадлежности к древним восточнославянским памятникам. Так обстоят, например, со знаменитым Збручским идолом, который в последнее время вызывает всё больше сомнений у исследователей (в частности, из-за своей нетипичности в сравнении с остальными памятникам и странных обстоятельствах обнаружения — подробнее вы можете прочитать здесь).
Збручский идол.
Данные лингвистики
Обычно в исторических исследованиях лингвистике отводится вспомогательная роль. Здесь же, в виду скудности прочих источников, её роль возрастает.
И лингвистика действительно предлагает множество вариантов этимологий наименований славянских божеств.
Однако, как отмечает современный исследователь славянского язычества А. А. Бесков, «установление этимологии теонима в большинстве случаев решает лишь чисто лингвистические задачи, не давая историку религии ровным счётом ничего»
Помимо того, что этимологические построения грешат неточностью (имена богов можно объяснять из разных языков и, тем самым, получать разные по смыслу результаты), они не дают нам представлений о сущности эти божеств.
Традиционный тезис «название отражает суть явления» не всегда верен. Особенно это касается истории, когда приходится иметь дело с меняющимися явлениями, продолжающими по тем или иным причинам сохранять старое название, уже не имеющее с ними ничего общего.
Природа и функционал божества необязательно будут отражаться в их имени. Кроме того, сущность божества могла измениться с течением времени, однако теоним никак бы этого не отразил. Как не отразил бы причины, по которым божество получило то или иное наименование, его распространённость и много других факторов.
Безусловно, выяснение этимологии имени божества — задача важная, но решение её даст нам не так уж много ответов.
«Кабинетная мифология»
Другая проблема в исследовании язычества носит уже больше историографический характер. Это плоды так называемой «кабинетной мифологии».
В конце XVIII — начале XIX вв. на волне романтизма в Европе и России возрастает интерес к своим национальным корням. Тогда же начинается процесс собирания и изучения славянских мифов и преданий. Однако методология исторического исследования на тот момент разработана была слабо, источники воспринимались некритично. Таким образом, в результате неправильного прочтения родились никогда не существовавшие славянские боги, не известные ни по одному историческому источнику: Услад, Зимцерла, Лель, Полель и т. д.
И хотя позднее эти ошибки были исправлены, многие из сконструированных тогда образов прочно вошли в культуру, вдохновив немало талантливых поэтов, художников, литераторов, композиторов, не говоря уже о сколь-либо массовой культуре.
Эти черты негативного историографического наследия XVIII-XIX веков усложняют работу современным исследователям. Приходится не просто разбирать запутанные и противоречивые сведения источников, но и более поздние исторические мифы.
Снегурочка и Лель. Эскиз В. М. Васнецова к опере Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка».
Таким образом, современная наука не располагает достаточной эмпирической базой для того, чтобы адекватно и полно реконструировать славянское язычество. А потому оправление культа в полном соответствии с традициями предков просто невозможна.
Конечно, отдельные аспекты восточнославянского язычества мы можем рассмотреть: проводятся раскопки археологических памятников, компаративные исследования, сравнивающие славянских божеств с представителями других пантеонов и т. д. Но о полной и непротиворечивой картинке пока говорить рано.
И, пожалуй, сама специфика науки заключается в том, чтобы честно признать своё незнание. Именно честностью наука и отличается от псевдонаучного знания.
Литература:
- Арциховский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., Издание МГУ, 1944. — 216 с.
- Бесков А.А. Язычество восточных славян перед лицом современности. Нижний Новгород, 2015. — 123 с.
- Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. 1. — Харьков, Епархиальная типография, 1916. — 702 с.
- Клейн Л.С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. — СПб.: Евразия, 2004. — 480 с.
- Петрухин В.Я. Проводы Перуна: древнерусский фольклор и византийская традиция // Язык культуры: семантика и грамматика. М., 2004, С. 248-255.
- Русанова И.П., Тимощук Б.А. Языческие святилища древних славян — 1-е изд. 1993; 2-е изд., испр. — М.: Ладога-100, 2007. 304 с.
