Этим очерком наш журнал начинает серию материалов по истории древнего оружия. Мы расскажем о гоплитах Александра Македонского и древнеримских легионерах, о лучниках евразийских степей и западноевропейских рыцарях, о загадке бумеранга, который был известен далеко не только в Австралии, о древних боевых колесницах, об истории огнестрельного оружия и о многом другом, связанном с извечным противоборством Меча и Щита.
Один из участников сражения с татарами писал, что нанесено было ему много ран, но не смертельных, «понеже на мне броня была праотеческая, зело крепка»
Если мы полистаем работы конца XIX — начала XX века о древнерусском войске, нас поразит то пренебрежительное отношение к допетровской истории его, которое в них сквозит.
Известный исследователь Гудим-Левкович, опубликовавший в 1876 году «Очерк исторического развития вооруженных сил России до 1706 года», писал о поместной коннице XVI—XVII веков буквально следующее: «Войска русского строя в смысле знания военного искусства немногим отличаются от народного ополчения — это были помещики, а не воины. Война была для них тягостью, от которой они всеми силами старались отделаться»
Советский историк М. Денисова, приведя эти слова, задается естественным вопросом: как же могло получиться тогда, что с такой неорганизованной, небоеспособной конницей, которая была основной силой русского войска XVI века, были завоеваны Казань и Астрахань и разгромлена польско-шведская интервенция в начале XVII века?
И отвечает:
«Эти противоречия разрешаются в том случае, если попытаться подойти к рассмотрению поместной конницы в ее историческом развитии»
А это историческое развитие неизбежно уводит нас к временам отдаленнейшим, былинным.
История русского оружия, да и вообще военного дела начинается с эпохи борьбы славян с Византией. Оружие докиевских славян, судя по письменным свидетельствам современников, было весьма примитивным.
Как писал, может быть, с долей преувеличения, Иоанн Эфесский в 584 году, славяне «даже не знали, что такое настоящее оружие, за исключением двух или трех дротиков»
Но, отмечает тот же автор, они довольно быстро обогатились военным опытом, захватили много византийского оружия и «обучились воевать более чем ромеи»
Однако все последующие изменения в военном деле были вызваны уже не влиянием «ромеев» — византийцев, а в первую очередь закономерностями внутреннего развития.
1 — знатный дружинник-рус X века. Вооружен мечом франкского типа, копьем, луком и стрелами. Оборонительные доспехи состоят из склепанного шлема, обтянутого золоченым медным листом, кольчуги и круглого деревянного щита с железным навершием. (Реконструкция по курганным находкам Смоленщины и Черниговщины.) 2 — новгородский пеший воин XI века. Вооружен дротиком, боевым топориком, ножом. Оборонительные доспехи — панцирь из узких железных пластинок, нашитых на кожаную основу, деревянный миндалевидный щит. (Реконструкция по новгородским археологическим находкам и изобразительным источникам.) 3 — новгородский лучник XIV века. Вооружен луком со стрелами и кинжалом, защищен панцирем из крупных железных пластин, нашитых на мягкую основу. (Реконструкция по новгородским археологическим находкам, новгородским фрескам, миниатюрам, иконам.) 4 — знатный дружинник XIII века. Вооружен длинным колющим копьем-пикой и мечом. Тяжелое защитное вооружение состоит из горшковидного шлема с личиной и кольчужной бармицы; поверх кольчужной рубашки — панцирь из железных золоченых пластин, нашитых на мягкую основу или связанных между собой; на руках — железные наручи, на ногах — кольчужные чулки; небольшой миндалевидный расписной щит. (Реконструкция по археологическим находкам южной и центральной России и миниатюрам Симоновско-Хлудовской псалтыри.) 5 — владимирско-суздальский дружинник-мечник. Защищен коническим клепаным шлемом, бармицей, панцирным кафтаном и поножами из кожи, с приклепанными с внутренней стороны железными пластинками; деревянный миндалевидный расписной щит. (Реконструкция по археологическим находкам и изображениям на «золотых воротах» Рождественского собора в Суздале.)
Последняя четверть I тысячелетия нашей эры. Переломный период истории — создание древнерусского раннесредневекового государства. Возникает феодальное войско, по своим задачам и целям резко отличное от раннеславянских дружин эпохи военной демократии. И хотя стремительный процесс этот изучен еще недостаточно, результаты его поражают.
Войско Святослава согласно летописи к концу балканского похода насчитывало 10 тысяч человек. Такой численности лишь в редких случаях достигали армии крупнейших западноевропейских государств в IX—XIV веках.
Но и эту большую цифру — 10 тысяч согласно последним теоретическим подсчетам можно считать заниженной. По мнению советского демографа Б. Урланиса, население Киевской Руси к 1000 году насчитывало примерно 4,5 миллиона человек, или, считая в среднем по шесть человек в семье, 750 тысяч семей. А так как каждый воин, как гласят источники, выставлялся от 12—30 семей, то общая численность войска Киевской Руси могла достигать 25—62 тысяч человек (1 Да и эти цифры нельзя считать окончательными. Для эпохи феодальной раздробленности они, вероятно, приемлемы, но в IX—X веках военизация общества, судя по археологическим данным, была значительно большей. — Прим. авт.).
И, судя по летописям, археологическим находкам, записям византийских историков и западноевропейских хронистов, это была в значительной мере тяжеловооруженная армия, оснащенная всеми видами наступательных и защитных средств.
Этот сдвиг в развитии оружия можно, говоря современным языком, назвать технической революцией. Именно в IX—X веках сложился весь тот арсенал древнерусского оружия, который на протяжении ряда веков будет претерпевать лишь постепенные изменения.
Какова же была новая армия? Вначале киевское войско в основном было пехотное — отголосок традиций предшествующей эпохи. Но только лишь отголосок. Весь военный быт стал существенно отличаться от прежнего — это уже была не сражающаяся толпа, а отряды, действующие в организованном боевом порядке, по выработанным тактическим правилам. Вооружение состояло из копий, топоров, мечей, луков и стрел, шлемов, щитов и кольчуг.
Однако довольно быстро эта структура претерпела заметные изменения. С середины X века русские дружины начинают испытывать весьма ощутимый натиск стремительных в бою степных кочевников, которые «скоро убо находять и паки скоро бегают по демонскому их научению».
И на смену мощной, но малоподвижной фаланге в Киевской Руси пришла конница, вооруженная копьями, саблями, чеканами, мечами, луками. Претерпевает изменение и оружие — оно приспособляется к новым условиям, к летучей конной войне: повсеместно распространяются сабли, мечи, предназначенные для рубки на всем скаку, кавалерийские пики, всаднические миндалевидные щиты.
1 — воин поместной конницы XVI века. Вооружен луком со стрелами, саблей восточного типа и кистенем. Защищен тегилеем — простеганным панцирным кафтаном с подбивкой из кудели и кусочков железа или гвоздей. (Реконструкция по гравюрам Герберштейна.) 2 — тяжеловооруженный копейщик из поместной конницы XVI века. Вооружен пикой, восточной саблей, луком со стрелами. Защитное вооружение состоит из шлема с яловцом (флажком) и кольчужным ожерельем, наручей и юшмана — распашного доспеха, в котором кольчуга комбинируется с крупными железными пластинами. Круглый железный щит. (Реконструкция по музейным экспонатам.) 3 — стрелец XVII века. Вооружен пищалью и бердышей — большим топором, служившим также в качестве подпорки для ружья; заряды подвешены на перевязи. (Реконструкция по музейным экспонатам и описаниям современников.) 4 — воевода XVII века. Вооружен саблей, седельными пистолетами и булавой — знаком достоинства. Богатое защитное вооружение состоит из «ерихонки» — шлема турецкого типа, кольчуги, поверх которой надет «зерцальный» доспех из крупных металлических пластин с кругом — «зерцалом» на груди; на руках — наручи, на ногах — поножи-«бутурлыки»; конь покрыт «куячным чалдаром» — попоной, на которую нашиты железные пластинки. Для парадного вооружения Руси XVII века характерна роскошь и пестрота отделки камнями и цветными эмалями. (Реконструкция по сохранившимся предметам вооружения, описаниям и рисункам XVII века.) Реконструкция кандидата искусствоведения М. Горелика
Проходит еще весьма небольшой отрезок времени — и новые изменения.
В XI—XII веках военные действия все больше и больше начинают затрагивать внутреннюю жизнь Киевской Руси. Вот некоторые цифры. С 1060 по 1237 год древнерусские письменные источники зафиксировали 80 походов на соседей, 55 вражеских вторжений и набегов и 130 междоусобных войн и сражений. Основным видом сражения становится мелкая, быстротечная стычка. А при такой войне главнейшим родом войск, естественно, становится дружинная конница, состоящая из высокопрофессиональных воинов. Такая конница действует уже не только «в чистом поле», но и в лесах. Конный дружинник обязан теперь с не меньшим умением сражаться и спешиваясь с коня.
Подобная универсальность не могла не сказаться и на вооружении. Оно стало облегчаться. Мечи XI века были самыми легкими из всех типов мечей домонгольского периода, появились и облегченные щиты.
Но уже буквально через несколько десятилетий, к началу XII века, как свидетельствуют археологические данные, вооружение вновь начало утяжеляться. Появились глубокий шлем с полумаской, закрывающей лицо, массивная длинная сабля, тяжелый рыцарский меч, иногда с полуторной рукоятью, массивная рогатина, кожаная или металлическая конная броня. Усиление защитного доспеха привело, в свою очередь, к распространению новых типов оружия — бронебойных пик, мечей с удлиненным клинком. Входят в употребление булавы-клевцы, шестоперы. Извечное противоборство щита и меча вело к неустанному усовершенствованию и того и другого. Такое «выравнивание весов» можно проследить в течение всего домонгольского периода русской истории.
И здесь нельзя не сказать об одной особенности развития древнерусского оружия, которое уже свыше столетия интригует исследователей.
В арсенале древнерусского войска сосуществовали тяжелый меч и легкий дротик, легкая сабля и массивное копье, облегченные чеканы и крупные походные топоры, бронебойные арбалетные болты и почти невесомые стрелы. Как объяснить столь беспрецедентную для средневековья разнохарактерность оружия? Чем вызвано — тоже уникальное — соседство легкой конницы и сильной пехоты?
Когда-то это объяснялось лишь участием Востока и Запада в создании русской средневековой технической культуры. Определились две научные концепции: одна связывала развитие военного дела с восточным, другая — с западным воздействием.
Однако — сейчас это уже очевидно — только каким-либо одним фактором такое сложнейшее явление истории объяснить невозможно.
Все дело в том, что русское средневековое военное дело и боевая техника, вобравшие в себя достижения народов Азии и Европы, не были только восточными, только западными или только местными. В этом отношении Русь была как бы посредницей между Западом и Востоком, и киевским оружейным мастерам был открыт большой выбор военных изделий близких и дальних стран. На Руси освоили рыцарский меч и восточную саблю, европейское копье и кочевническую пику, азиатский шлем и ближневосточные кистени, булавы, каролингские шпоры и северные стрелы. Некоторые, виды этого оружия «нашли» на Руси вторую родину и вместе с традиционными, отечественными уже как русские изделия проникли к соседям. Даже сам многоплеменной состав русской рати обусловливал процесс быстрого взаимообогащения военной техникой. Отбор наиболее приемлемого оружия происходил постоянно и активно.
Можно только удивляться, как искусно, в каких точных пропорциях и с какой быстротой привозные типы оружия перерабатывались и приспособлялись к местным условиям. Особенно если учесть, что вооружение европейских и азиатских государств принципиально различалось.
Русское оружие создавалось и постоянно совершенствовалось в исключительно напряженной исторической обстановке, вызванной необходимостью войны «на два фронта». Русский воин обязан был вести бой и с лихим степным всадником, и с закованным в латы европейским рыцарем.
И нельзя не сказать, что эта определяющая особенность истории древнерусского оружия, к пониманию которой пришли современные историки, буквально продравшись сквозь бурелом гипотез прошлого века, была ясна многим хронистам средневековья. Посмотрите, как точно определил своеобразие русского оружия книжник и гуманист XVII века Юрий Крижанич в своем трактате «Политика»: «В способах ратного дела мы занимаем среднее место между скифскими (так на Руси называли в то время турок и татар. — Прим. авт.) и немцами. Скифы особенно сильны только легким, немцы только тяжелым вооружением; мы же удобно пользуемся тем и другим и с достаточным успехом можем подражать обоим упомянутым народам, хотя и не сравняться с ними. Скифов мы превосходим вооружением тяжелым, а легким близко к ним подходим; с немцами же совершенно наоборот.
А потому против обоих мы должны употреблять обоего рода вооружение и создавать преимущество нашего положения».
И здесь нельзя не сказать, что в этом отношении история древнерусского оружия принципиально ничем не отличается от других — западных ли, азиатских ли — стран: в создании своего военного потенциала любой народ проявлял такую граничащую с чудом находчивость, изобретательность и восприимчивость к чужим достижениям, которые в условиях древности кажутся иногда просто неправдоподобными.
Таким образом, своеобразие древнерусской оружейной культуры, которое десятилетиями считали лишь результатом влияния соседних народов, было порождено сложными историческими условиями и строилось на сочетании высокой восприимчивости и творческой самобытности.
В истории восточноевропейской военной техники русское оружейное дело сыграло глубокую прогрессивную роль: оно оказало мощное воздействие на ряд местных племен и народов. Многие нерусские земли, вошедшие в состав Киевского государства, теряют былую замкнутость и изолированность, происходит, ломка старых порядков и ускорение общественно-экономических процессов, вместе с тем исчезают архаические, державшиеся веками формы оружия (например, неуклюжие колуновидные топоры). Новые военные средства (мечи, копья, топоры и другие) распространяются из центральных русских районов к побережью Финского залива, в юго-восточное Приладожье, на Муромщину и Рязанщину, в Суздальское Ополье и всюду приводят к отказу от старых образцов.
Во второй половине X века самостоятельность русского оружейного ремесла окрепла настолько, что оно оказалось в состоянии влиять не только на окраинные иноплеменные земли, но и на более далеких европейских соседей. Русские мечи, наконечники ножен мечей и сабель, чеканы и секиры, шлемы, позднее булавы, кистени и другие виды оружия проникли в Северную и Центральную Европу и вызвали там местные подражания. На территории от Волги до
Прибалтики происходили военно-технические преобразования, имевшие общеевропейское значение. Прямым воздействием русского ремесла объясняется появление в Прибалтике с XI века однолезвийных сабель-мечей, а в Волжской Булгарии с XII—XIII веков — сабельных гард круговой защиты руки. В Киеве был разработан наконечник ножен меча с «восточной» пальметкой, перенятый затем оружейниками североевропейских стран. Русские дружинники ходили в золоченых сфероконических шлемах. Эту моду заимствовали феодалы Венгрии и Польши. Викинги усвоили чекан и конический шлем. Русь была крупнейшим поставщиком европейского оружия на Востоке и сама торговала с Волжской Булгарией, Хорезмом, Арабским халифатом, а также с Чехией, Венгрией, Польшей, славянским Поморьем, странами Прибалтики, Швецией (включая территорию современной Финляндии).
Особенной мощи древнерусская военная техника достигла во второй половине XII — первой половине XIII века. Темп ее развития убыстряется: каждые 50 лет появляется комплекс новых формообразований. В этот период (особенно к его концу) появляется ряд новинок международного класса. Некоторые из таких изделий являются по находкам древнейшими в Европе. Таковы шестоперы, наруч, крюк для натягивания арбалета, кольчуги с плоскими кольцами, конская маска, шпоры с пластинчатым козырьком и шпоры с колесиком. Изобретательность местных оружейников, безусловно, обогащала развитие военного дела не только в Восточной Европе.
Монгольское нашествие губительно отразилось на состоянии оружейного ремесла в Древней Руси — мастера или погибли, или были угнаны в неволю. Разрываются связи с Западной Европой. Но страшные последствия монгольского вторжения лишь подорвали и замедлили, но не остановили развитие русского вооружения. Понадобились усилия многих поколений мастеров и воинов, чтобы восстановить утерянные секреты, развить сохранившиеся — и появилась новая русская армия, армия Куликова поля.
...И слова воина, с которых мы начали рассказ, вряд ли можно читать только как сообщение о том, что он был в панцире, переходящем в их семье от отца к сыну. Историк в них видит поэтическое осмысление многовековой истории древнерусского оружия.
