Определение традиционного народного боевого искусства было сформулировано Г.Н. Базловым:
«Буза — традиционное народное боевое искусство. Представляет собой виды борьбы, кулачного боя или систему использования оружия (палка, нож и пр.). Включает в себя празднично-состязательные виды единоборств или форму групповых боёв.
Имеет проявления агонального духа в народных спортивно-игровых состязаниях или в прикладных боевых техниках, предназначенных для самообороны и войны. Воспринимается самим народом как искусство. Существует устойчивая традиционная система обучения и способы передачи знаний. Данный вид фольклорного искусства основан на традициях народной воинской культуры: бойцовской мифологии, боевой пляске, этике поведения в мужском сообществе, обрядах. Оно включает в себя также навыки исполнения и сочинения частушек «под драку», боевых наигрышей на музыкальных инструментах. Связан с традиционной народной культурой и является нематериальным культурным наследием (включает в себя также условный язык (арго) кулачных бойцов, приемы и способы народной педагогики). Народное боевое искусство упоминается в исторических и литературных письменных памятниках, отображается в рисунках и художественной пластике, фиксируется в этнографических и фольклорных экспедициях от мастеров – хранителей традиции»
Взяться за перо меня побудили многочисленные статьи, посвященные традициям русского рукопашного боя, в которых авторы, в основном ссылаясь на другие публикации, тоже написанные понаслышке, так преподносят Бузу, что никто из носителей традиции не узнал бы в ней свою систему. Хочется рассказать об этом способе жить и сражаться, глядя изнутри, ничего особенно не доказывая, как есть. Сразу условимся, что мы будем рассказывать об обычае воинских родов, Бузе, в том виде, в каком она существует сегодня, делая экскурсы в историю и этнографию. Нам кажется, что многим читателям будет небезынтересно узнать, что это не только стиль борьбы.
Еще недавно существовало, да и по сей день существует множество сложившихся систем палочного, ножевого, кулачного боя, борьбы и многих других целостных комплексов воинских знаний, которые замыкались внутри деревенских (и городских) артелей кулачных бойцов, зачастую скрывавших друг от друга наиболее эффективные техники боя и методики обучения. Все эти способы боя, обучения и состязания назывались «Буза». Иногда употреблялся как синоним древний термин «Галаниха», шире распространенный на юг от Твери. Для названия музыкального наигрыша, под который проходили состязания, часто использовали в различные названия: «Шараевка», «Калинка». Название «Скобарь» взято в качестве собственного стилевого наименования обществом петербургских любителей кулачного боя. Это вполне правомерно, так как руководитель школы сам вправе определять как называть свою систему.
Чтобы не сбивать с толку читателя, поясним, что корни нашей Бузы как системы и культуры разнятся с петербургскими, хотя на сегодняшний день в печати нагромождена такая путаная несуразица, что не разобрать уже, кто, когда и кому там что-то сказал. Воинская культура боевых артелей северо-западной Руси, видимо, имеет какого-то общего предка-прародителя, почти не различимого в глубинах тысячелетий. Мы еще вернемся к рассмотрению этого древнего корня нашей традиции.
С 1989 года наши исследователи организуют экспедиции (хочется подчеркнуть — профессиональные, научные) на базе Тверского государственного университета по деревням Тверской области и сосед¬них регионов с целью сбора информации о наиболее эффективных способах боя и преподавания, бытовавших в разных бузовских артелях кулачных бойцов. Экспедиции начались с подачи взрослых уже людей, которым родители, кулачные бойцы, с детства привили любовь к русской борьбе. Несмотря на начавшийся после войны активный распад артелей (крестьяне уезжали из деревень, получив паспорта), многие переселенцы сохраняли в роду артельные традиции боя, так как они были функционально необходимы. Конечно, цельная боевая культура Бузы без артели кулачных бойцов вырождается, однако во многих семьях удалось сохранить системы боя почти в канонической форме. Желание разобраться в традициях Бузы, в обрядности, попытаться отыскать истоки и побудило нас заняться поиском бойцов и боевых артелей.
Некоторые сердитые писатели обвиняют занимающихся русской борьбой в фальсификации: мол, не сохранилось письменных источников и печатных свидетельств этнографов. Враки! Отсылаю Вас к прекрасной книге Лукашова «Ведь были схватки боевые» и к исследованиям доктора исторических наук Горбунова. Убедительные, точные, достоверные книги. Хорошо, скажет сердитый писатель, вероятно изучавший борьбу по книжкам, а где же тогда учебники по борьбе? Почему их не написали, ведь у всех есть: у японцев — пожалуйста; у китайцев — тоже; даже у европейцев есть. Где же ваши русские, с вашей всеобщей грамотностью, чуть не с X века?
Вот тут мы можем только развести руками:
«звиняйте хлопцы — бананив нема»
Не сложилась в русской культуре передача такого специфического опыта через бумагу. Обычай требует: «из рук в руки, от сердца к сердцу». Русское боевое искусство — традиция не письменная и дописьменная, также, как песня, пляс, деревянное зодчество. Настоящее русское пение до сих пор также плохо известно среднему современному человеку, как и русская борьба. Скажу больше, большая часть современных русских этой настоящей русской песни никогда не слышала и даже не догадывается о том, что такая песня есть. Между тем, русская песня — это сложная наука, отличная от всего к чему мы привыкли и решительно не поддающаяся записи европейской нотной грамотой.
Русские былины стали известны просвещенной интеллигенции лишь во второй половине XIX века. До этого литературная богема вздыхала по «Роланду» и «Нибелунгам», со стыдом глядя на свой народ, неспособный породить эпические произведения. Обнаружение былинного эпоса было своеобразным взрывом, разрушившим привычное пренебрежение к русской культуре, обратившим внимание общественности на свой народ. Перед сказителями открылись двери консерваторий, им рукоплескали музыковеды, певцы, члены императорского дома. Сейчас нам кажется, что былины, нашу исконную традицию, чи¬тающий мир знал всегда, что они преподавались в школах в качестве примеров народной поэзии, что все это добротно, радостно и на века. Однако большинство из соотечественников так и не услышали ни разу в жизни как звучат былины, а ведь их надо петь.
Гусли, древнерусский музыкальный инструмент, известный нам из хроник, песен и скомороший, считался исчезнувшим. Никто не брался утверждать уверенно как он выглядел, не говоря уже о том, чтобы описать принцип игры. Восьмидесятые годы XX века ознаменовались «открытием» гуслей. Собиратели разыскали в деревнях не только сотни инструментов, но и живых гусляров, научились делать гусли, овладели игрой на них. На сегодняшний день можно говорить уверенно: гусли дожили до нас, дожила и культура игры на них. Но известно ли об этом нашему среднестатистическому соотечественнику? Нет!
Почему же так получается, что мы не знаем свой народ, почему мы всегда склонны унижать его перед другими, перед собой; может мы не любим Россию или не знаем? Как же и где сохранилась традиция рукопашного боя, как она передавалась?
Среда, сохранившая Бузу — это артель кулачных бойцов, называемая иногда «партия», «ватага». Это боевое объединение мужчин было призвано поддерживать порядок в деревне, защищать жителей, улаживать конфликты с соседями, проводить боевые состязания с соседними артелями бойцов. Бойцовская артель — прямая наследница опыта дружин повольников северного казачества, которые своими отважными пешими и ушкуйными походами сохраняли мир и порядок во всей северо-западной Руси. Позднее большая часть их была вытеснена на окраины государства политикой московских князей, удержавшиеся на родине повольники донесли до нас традицию своего уклада, сберегая ее в боевых артелях.
Желающих проследить родство культуры северо-западных воинов «повольников», «ушкуйников» с казаками, отсылаю к книге Е.П.Савельева «Казаки — история» (Новочеркасск 1915 г.), переизданной во Владикавказе в 1991 году (см. главу «Новгородские повольники на Дону», с. 263—291).
Немного из книги:
«Казаки-новгородцы на Дону — самый предприимчивый, стойкий в своих убеждениях, даже до упрямства, храбрый и домовитый народ. Казаки этого типа высоки на ногах, рослы, с широкой могучей грудью, белым лицом, круглым и малым подбород¬ком, с круглой головой и малым лбом. Волосы на голове от темно-русых до черных; на усах и бороде светлые, волнистые. Казаки этого типа идут в гвардию и артиллерию (Типы донских казаков, с. 266). Новгородцы также занесли на Дон названия: атаман, стан, ватага, ильмень (общее название чистого озера) и др.» (с. 267)
Не будем углубляться в рассмотрение безусловно заметного родства казачьей и повольничьей культуры, отметим только, что нынешнее модное кое-где разделение на казака и русского, мужика и дружинника — это от лукавого, да от чахоточного климата бетонных мегаполисов. Тут надо успокоиться. Россия не Япония. Здесь каждый род — род воинский, потомственный в сто каком-то поколении. Здесь главное не сравнивать, не умничать, а смотреть на свой народ, как на собственную руку уверенно и спо¬койно: это наше. Восток есть Восток, Запад есть Запад, Россия — это Россия.
Как проходило обучение в боевых артелях?
Объединения кулачных бойцов складывались внутри деревни по возрастам. У детей они назывались «беседы», которых могло быть от трех до семи. Во взрослую «партию» переводили, приблизительно, к 18 годам или перед армией. Деревенские артели объединялись в «округ», обычно вок¬руг церкви. Таким образом, все бойцы относились к одному приходу, и объединение их было скреплено не только воинским братством, но и соборной мо¬литвой в общем храме. Передача опыта и навыков происходила в «беседах» и поднималась на новую ступень с переводом в старшую «беседу». Большую роль в обучении молодежи играли родители, старшие братья, дядья. Во многих семьях приберегались особые «ухватки», которые старались скрывать от посторонних. Внутри артели постоянно проходили состязания, где каждой семье хотелось, чтоб победил именно их род. Особую роль играют «дядьки» — это наставники в «беседах» или в более мелких группировках ребят. Роль «дядек» похожа на роль современных тренеров, следящих за общей подготовкой бойцов, проводящих сборища (тренировки). Старшие беседы тоже выполняют своеоб¬разную педагогическую роль по отношению к млад¬шим, они должны постоянно «ерошить» молодежь, без высокомерия и злобы создавать им трудности, мучить, поколачивать, «топить» в реке, бросать в одежде в воду, забрасывать снежками, расстреливать рябиной из трубок и многое другое. Все это вырабатывает у молодежи осторожность и постоянную готовность к отражению нападения.
Однако, если получалось, что младших обижали, и они не могли дать отпор чужакам, то старшая беседа обязана была заступиться и дать сдачи злоумышленникам; если этого не делалось, то старшие наказывались еще более старшими. Иногда детские конфликты дорастали до размера артельных, тогда они замирялись на уровне утаманов, либо назначались бои между деревнями.Тренировки значительно отличались от принятых теперь в спортивных секциях. Большая часть из них — это состязания на «сборищах» в борьбе, различных видах кулачного и палочного боя, других боевых состязаниях. Во время непраздничных сборов бойцы перенимали навыки боя от старших или от дядьки, под его руководством. Сборища проходили летом на улице, на горах, на перекрестках дорог, на мостах. Осенью, весной и в дождь собирались на токах, в пус¬той шахе, в ригах, зимой откупались избы.
В наше время сложились приспособленные к современной жизни традиции. Занятия начинаются с общего построения и чтения основных молитв и молитв «перед учением». Заканчиваются занятия так¬же построением и чтением молитв «после учения». Если тренировка проходит на улице, то молитвы читаются либо стоя в кругу, либо лицом на восток.
По обычаю оружие находилось у выхода из избы — «чтоб удобно встречать было». Вслед за этой традицией принято оставлять тростки, ножи, вообще любые боевые тренировочные снаряды около выхода из зала, в углах и на стенах. На стены можно повесить старинные картины, лубки или гравюры, изображающие поединки бойцов, борцов, портреты дядек-стариков. Места для тренировок хорошо вы¬бирать недалеко от водоемов, чтоб каждое занятие заканчивать купанием или обтиранием снегом. Для общего обсуждения, которым заканчивается каждая тренировка артель садится на лавки или на землю кругом, который должен быть ровным, круглым, без «дырок». Зал должен мыться дежурными перед каждым занятием независимо от его чистоты и того, ваш это зал, или временно вами занимаемый.
Традиционно у кулачных бойцов не было какой-то особой одежды, они одевались в обычный русский народный костюм. Говоря точнее, была особая мода в ношении этого костюма, и по ней можно было безошибочно определить кулачного бойца. Символика ношения шапки, кафтана (позже пиджака) со¬общала знающему человеку о намерениях бойца, о его настроении. Традиция требует от нас занятий в повседнев¬ной одежде, той, в которой работаешь и отдыхаешь, это позволяет психологически закрепиться в отношении как к одному из видов воинской формы. ДЛЯ полевых выходов и сборов хороша военная полевая форма, так как она функционально приспособлена для таких условий.
Со времени официального разрешения занима¬ться боевыми искусствами (прежде по подвалам и сараям скрывались не только каратисты, хотя теперь это время вспоминается как золотое) сложился обычай тренироваться в национальной одежде. Такие занятия очень важны, так как, боец носящий одеж¬ду предков, в которой они столетиями отстаивали независимость Отечества, внутренне объединяется с ними, перестает чувствовать разрыв поколений, быстрее приходит к пониманию русского воинского духа. Пропорции сочетания этих трех видов одежды устанавливает дядька, важно, чтоб все было к месту и имело смысл.
К традиционной одежде, надеваемой на праздники и иногда на тренировки, относится рубаш¬ка-косоворотка (на Северо-Западе — голошейка), портки, тканый пояс. В качестве обуви используются «щучки» — короткие сапоги из мягкой кожи. Рубашка носится навыпуск, подол должен закрывать разрез на портах. Рубаха подвязывается поясом, узлы опоясок традиционно регламентируются соответственно ситуации: праздник, на драку, в гости, в церковь, в лес и другие. Она шьется из прочной ткани (цвет не имеет значения), для праздников желательно иметь специальную нарядную косоворотку, лучше с вышивкой. Желательно, чтобы в тех местах где начинает развиваться Буза, народный костюм восстанавливался наиболее точно в соответствии с местным обычаем, вне зависимости от того, была ли в этом регионе развита наша традиция или нет — все мы русские, все одного рода.
Тренировка может проходить под народную музыку, дядька решает под какую. Бои проводятся под специальную музыку (любые наигрыши «под драку»), если нет инструментов, то можно состязаться под хлопки ладоней, под бубен, под удары палка о палку, нож — об нож, пение «под язык».
Традиционно важными элементами подготовки бойца в древности были рыбалка и охота. Навыки маскировки, скрадывания, следопытства, установка силков и ловушек, ночевка в лесу, в болоте, в поле, добывание пищи, изготовление необходимых в по¬ходном быту предметов обихода, меткая стрельба и бесчисленные лесные уловки приносили неоцени¬мую пользу бузнику.
В современной жизни этот комплекс можно час¬тично заменить походами на дальние дистанции и вылазками «на выживание», охотой и рыбалкой. Во¬дяные и лесовые обычаи бойцовских артелей настоль¬ко самобытны и обширны, породили вокруг себя сто¬лько легенд, что об этом следует писать в отдельной работе.
Система питания — это традиция православных постов. Традиционные постные дни в среду и пятницу, так же четыре больших поста: Великий, Петров, Успенский, Рождественский. В эти дни предписывается не только воздерживаться от мясной, молочной, иногда рыбной пищи, но, что важнее, говеть, исповедоваться, причащаться, стараться искоренить в себе душевные пороки.
Желающим глубже познакомиться с традициями православного поста следует обратиться за разъяснениями к священникам, а если нет такой возможности, то к книгам подвижников православной церкви. Рецепты постных блюд тоже можно найти в книгах.
К особому разделу питания можно отнести опыт употребления в пищу дикорастущих растений, способы приготовления пищи в лесу, травничество. Знание свойств трав и деревьев позволяет человеку быстрее высыпаться и восстанавливать силы, ободряться, когда клонит в сон, сохранять здоровыми ноги, даже если приходится неделями бродить по болотной жиже.
Лесные обычаи боевой артели не менее богаты опытом наблюдения за дикими животными. Охотник не мог не симпатизировать хищным зверям, наблю¬дая за ними, он перенимал некоторые повадки, хитрости, способы охоты. Это привело к тому, что в некоторых партиях кулачных бойцов складывался образ зверя-символа мужской группы. Принятых в артель обучали плясать «волчком», «горбатым» (медведем), «соколиком», изображать зверя в святочные вечера (надев шкуру), собирая артелью «срядчиков» как бы «дань» с окрестных деревень: «кто не даст пирога — сведем корову за рога, кто не даст хлеба — уведем деда». Возможно в старину эти поборы носили более серьезный характер, ведь артель древности — это ро¬довая дружина, которая обязана была защищать свой род, вести войны и требовала к себе соответственно¬го уважения, к которому относилась и общеродовая обязанность праздничного кормления — «братчины». Неслучайно в боевой терминологии так много звери¬ного: удар «рогач», «волчий бег», «волчьи ноги», удар «зуб», движение «волчком», встреча атаки «соколи¬ком» и многое другое.
То не мстински ли волки воют,
Не хотят мириться?
То не нас ли созывают
На ножах побиться?
Даже в современных бойцовских объединениях северо-западной Руси очень широко распространен обычай оформлять рукоятки ножей в форме звериных, птичьих, рыбьих голов. Головы рысей, волков, лисиц, быков, соколов, орлов, щук украшали боевые ножны, да и само общее прозвание таких ножей бы¬ло сродни хищнику — «щука», «щучка», «щукарь», видимо имея ввиду их боевое назначение и форму клинка.
Нередко звериная морда на рукоятке соответствовала любимому зверю, и тогда во время «ножовщины» (состязания по бою на ножах), у бойцов-соперников, бой становился как бы дракой двух зверей, а ножи — их символами. В мифологии восточных славян сражением в образе зверей закончился последний бой Кривды с Правдою. Они принимали вид разных животных, пока в образе волка не победила правда.
Бои на ножах, «ножовщина», чаще всего носили характер судебных поединков, «Божьего суда»: бой¬цы верили, что Бог поможет правому и выявит покривившего душой.
Рисунки сцепившихся зверей широко распространены в каменной и деревянной домовой резьбе, вы¬шивке, в росписи и фресках.
Человеку, знающему обычай, они напоминали:
«Кривда борется против Бога, и поле битвы — сердце человека»
Особую роль в вос¬питании бойцов, играли сказочники. Волшебные сказки, слышанные с детства, привычные и знакомые, как родная природа, к восемнад¬цати годам открывали юноше свое заветное значение.
На Северо-Западе Руси сохранился редкий обычай мужских сказок, которые передавались мальчикам дедами и отцами. Особую роль брали на себя отцы-крестные, в их обязанность входило объяснять в совершеннолетие сокровенное значение сказок.
Предания рассказывают о том, что в древности существовали специальные «школы» для мальчиков, в которых с 12 до 18 лет обучались подростки. Говорят, что школы эти находились в лесу или внутри холмов, в пещерах, формы обучения были «дневная» и «заочная» с установочными сессиями.
До нашего времени такие школы не дошли, сохранились лишь воспоминания о них и семейные, родовые традиции толкования сказок.
