Тут, конечно, многое зависит от того, что считать матом. Но если брать самую распространённую четвёрку (хуй, блядь, пизда, ебать), то самое молодое – блядь. В значении «распутная женщина» оно стало употребляться лишь в древнерусском языке. Хуй старше, он уже присутствовал в праславянском языке, предке всех славянских языков. Однако за пределами славянской группы у него прямых аналогов с обсценным значением нет. Зато таковые есть у пизды и ебать. И из этой пары ебать, кажется, постарше. Но обо всём по порядку, а именно пойдём от современности к древности.
В XIX веке мы находим ситуацию мало отличающуюся от современной, разве что матерные слова, наверное, реже на заборах писали, потому что писать умели не все. А вот в частной переписке нетрудно обнаружить искомые свидетельства:
Всякое время должно иметь и свои обычаи; скоро, может, не только у нас не будет Бурцевых, но гусары вместо вина будут пить сахарную воду, ходить не в бурках, а в кружевах, а вместо всем известного народного ебена мать лепетать известные нежности желанным красавицам. [А. Н. Вульф. Дневник (1830)]
P. S. В Питере принято говорить: «Ступайте Вы к Евгенье Марковне» вместо «к еб. м»! [Ал. П. Чехов. Письма Антону Павловичу Чехову (1898)]
В XVIII веке, как хорошо известно, уже вовсю писал матерные стихи Барков.
В XVII веке на Руси побывал немец Адам Олеарий, который записал следующие русские ругательства: bledinsin, sukkinsin, sabak, butzfui mat jabona mat.
Сведения о мате в более ранний период нам приносят берестяные грамоты. Так, в знаменитой грамоте №35 из Старой Руссы Радослав даёт рекомендацию Хотеславу: «Якове, брате, еби лежа», что, согласно остроумной гипотезе исследователей, следует понимать как «будь как все, не выпендривайся».
Кстати, помимо инфинитива ебать была также форма ети:
— О Москва, Москва, столица наших предков, златоглавая царица России великой, малой, белой, черной, красной, всех цветов, Москва, ети ее мать, преподло со мною поступила. [М. Ю. Лермонтов. Письмо С. А. Раевскому (1836)]
Ети – это *jeb-ti, сочетания типа *pt, *bt в праславянском, предке всех славянских языков, упрощались в *t. Со временем эта форма стала непрозрачной, и на неё нарастили ещё один показатель инфинитива – етить. Аналогичным образом ити превратилось в некоторых диалектах в итить.
В других славянских языках глагол ебать тоже популярен. По-польски он звучит как jebać /éбачь/ и широко используется в матерных оборотах. Например (перевод Вайсброта недословен):
– Pies was jebał! — ryczał przyduszany do podłogi Priedlanz.
– Чтоб вас псы вусмерть затрахали! – ревел прижатый к полу Придланц. [Анджей Сапковский. Божьи воины (Е. Вайсброт, 2006)]
В чешском jebat /éбат/ также имеется, хотя это слово и менее распространено, чем šukat /шýкат/, mrdat, šoustat /шóўстат/, píchat /пихат/ и другие. Неслучайно чешский поэт Вацлав Ебавый (Václav Jebavý) принял псевдоним Отокар Бржезина.
Зато в сербохорватском jebati /éбати/ – это одно из самых популярных ругательств, особенно в составе оборота jebem ti mater (дословно: «я ебу твою мать»). А jebati ježa u leđa /éбати éжа у лéджя/ (дословно: «ебать ежа в спину») значит «заниматься неприятной работой».
Сербохорватский аналог нашего Мухосранска – Vukojebina /вукоéбина/, то есть «Волкоёбина», если дословно. Кадр из одного чешского сериала, в котором фигурирует злобная черногорская мафия:
Приведу ещё одну цитату:
Také nebylo nic jiného slyšet nežli rozčilený hovor ztracených Bosňáků, živé gestikulujících, kteří vyráželi neustále ze sebe: "Jebem ti boga ― jebem ti dušu, jebem ti majku".
Здесь, кроме злобной матерщины возмущенно жестикулирующих, брошенных на произвол судьбы боснийцев, ничего не было слышно. [Ярослав Гашек. Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны. Часть 3 (Петр Богатырев, 1956)]
Как я уже писал, родственники у ебать есть и за пределами славянских языков. Например, встречается он в неканонических дополнениях к Ригведе, древнейшей из четырёх древнеиндийских Вед (Ригведа-Кхилани). Вот этот пассаж (в переводе Л.И. Куликова с некоторыми упрощениями):
Некоторые гимны Ригведы, включая несколько неканонических, были позаимствованы в 20-ю книгу Атхарваведы (в версии Шаунака), ещё одной из классических Вед. В 136-м гимне мы находим форму yabha «еби». Содержание этого гимна довольно пикантно, так что Ральф Гриффит, переводивший текст Атхарваведы в конце XIX века, постеснялся переводить этот гимн на английский, и прибег к латыни.
Ещё один потенциальный родственник нашего ебать – древнегреческое οἴφω /óйпˣоо/. У Плутарха в жизнеописании Пирра рассказывается, что когда юноша Акротат отличился в бою и вернулся в Спарту к своей возлюбленной Хилониде, старики кричали ему: ‘οἶχε, Ἀκρότατε, καὶ οἶφε τὰν Χιλωνίδα’, что на русский целомудренно перевели как «Ступай, Акротат, взойди на ложе Хилониды».
В тохарских, вымерших индоевропейских языках, на которых когда-то говорили в Средней Азии, были глаголы yäw- (в тохарском А) и yäp- (в тохарском Б) «входить». Считается, что это всё то же индоевропейское слово, причём в более старом значении, чем то, что мы находим в санскрите, древнегреческом или славянских языках.
Наличие искомого слова в санскрите, древнегреческом, славянских и тохарских языках позволяет считать, что оно существовало уже в их общем предке, праиндоевропейском языке. Причём тохарские отделились от остальных индоевропейских языков сравнительно рано. Это значит, что смена значения должна была произойти в тот момент, когда тохары уже начали свой путь в Среднюю Азию, а вот предки славян, греков и ариев ещё говорили на одном языке. Если учесть, что, по современным оценкам, праиндоевропейский язык распался где-то 6-7 тысяч лет назад, слово ебать использовали уже наши далёкие прапрапращуры. Первоначально как «входить», затем как «трахать». Хотя, конечно, даже после перехода в сексуальную сферу изначально оно вряд ли расценивалось как столь же грубое, как сейчас, и лишь со временем добилось положения одного из главных славянских матерных слов.
Скомпонуем эти данные в виде схемы:
