Дополнение 1
Святибор (Zvitibor/Zuttiber), Флинц, Тригла(Тrigla), Vith, Jutrobog — упоминанемые главным образом А.Френцелем, представляются нам надуманными или крайне незначительными персонажами эпоса, поскольку не упомянуты в других источниках. Вероятно, ошибка происходит из-за неправильного понимания автором этих богов славянских языков, а также причисления пруссов к славянам некоторыми средневековыми авторами.
Полкан — "полу"-"конь". Упоминания о кентаврах в русской письменной традиции начинаются с 11 века. Известны многочисленные изображения кентавров, например на стенах Дмитриевского собора во Владимире (1194 г.) или на стенах Георгиевского собора в Юрьеве-Подольском (1230 г.). Кентавра крылатого называли Китоврас. Он приобретает крылья, причем последние располагаются не в области плечевого пояса лошади (как у некоторых парфянских изображений), а за спиной человеческого торса. Такой кентавр обычно изображался в короне (Новгород 1336 г.). Полкан нередко изображался в виде получеловека-полупса с дубиной. В колдовских стихах Полкан — спаситель "солнцевой девы" от змея.
Лихо: Особый разговор должен идти о Лихе, одноногом и одноглазом, которое может быть и весьма древним самостоятельным божеством и ипостасью некоего древнего божества, отметим лишь, что Луг обходит войска богов Дану, прикрыв один глаз и поджав одну ногу. Известна карта Таро с тем же персонажем (в той же магической стойке).
Дополнение 2. Дивный народ
Чтобы осветить этот вопрос потребуется обратиться к фольклору индо-европейцев. Увы, наши соотечественники ныне воспитаны на этом материале, совершенно позыбыв корни. Издание в России массовым тиражом знаменитой трилогии Толкиена "Властелин Колец" в конце восьмидесятых — начале девяностых годов двадцатого века, а затем публикация лучших фэнтэзийных романов знаменитых западных фантастов: Урсулы ле Гуин, Пола Андерсона, Спрэга де Кампа..., породили у нас сонм бессознательных подражателей. Святой обязанностью у целого ряда отечественных авторов стало поминание эльфов. А с развитием в России Интернет "эльфы" объявились и в сети. Без многократного пережевывания известного богословского вопроса: "Сколько чертей (читай — "эльфов") уместится на кончике иглы?", можно с уверенностью сказать, не обошлась ни одна, сколь-нибудь заметная, электронная литературная конференция. И ныне книжный рынок России, а вместе с тем и электронные библиотеки в сети, кишат рассказами, повестями и романами про них, родимых, про эльфов. По прочтении складывается впечатление, что либо наши авторы, включая именитых, насмотрелись в детстве "Дюймовочки", либо это "Чип и Дейл" да мишки с эликсиром прыгучести слишком рьяно спешили к нам на помощь.
Мы прекрасно понимаем, скажем, Пола Андерсона ("Сломанный Меч"), в чьих жилах течет кровь древних скандинавов, или Толкиена, которому по профессии было положено знать и любить кельтскую мифологию. Но куда лезут наши? Господа авторы! Читайте хотя бы первоисточники, прежде чем сочинять что-то об эльфах, гномах и прочих Перворожденных.
В отечественной прозападной литературе сложилось несколько представлений о Перворожденных, одно нелепее другого. Например, что эльфы — это какие-то гномы или карлики с крылышками. Или, что "они зеленые и с острыми мочками ушей, питаются кровью невинных младенцев". Между тем, в скандинавских народных верованиях эльф, а правильнее альв (по-датски — elv, по-шведски — a''lv, по-норвежски — alv, по-исландски — alfur) — это сверхъестественное существо мужского или женского пола, внешне ничем не отличающееся от человека. Альвы Эдды — вообще духи четырех стихий, древняя раса существ, внешне похожих на людей. "Альвы — это природные духи, различались светлые альвы, дружественные богам и людям (их мир называется Альвхейм), и темные альвы, подобно карликам живущие под землей" — пишет ведущий специалист в этой области, Ольга Смирницкая, в "Примечаниях к Старшей Эдде".
Младшая Эдда так освещает этот вопрос: "Немало там (на небе) великолепных обиталищ. Есть среди них одно — Альвхейм. Там обитают существа, называемые светлыми альвами. А темные альвы живут в земле. У них иной облик и совсем иная природа. Светлые альвы обликом своим прекраснее солнца, а темные — чернее смолы". "Песнь о Велунде" (10) называет кузнеца Велунда "Альвов хозяин", таким образом, он хозяин светлых альвов огня — духов огненной стихии. В "Поездке Скирнира" (4) бог-ван Фрейр говорит, что "Альвов светило всем радость несет", Фрейр — бог света, как наш Даждьбог или Радегаст. А в "Речах Гримнира" (5) сказано, что "некогда Альвхейм был Фрейром получен от богов на зубок". Таким образом, альвы еще и духи света или ветра, поскольку они неразделимы.
В более поздней традиции альвы не любят прикосновения холодного железа, хотя сами искусные мастера. Их можно увидеть, обладая особым колдовским зрением. Эльфы живут где-то рядом с миром людей, обычно — "в горе". Они водят ночью хороводы в лесах, заманивают к себе людей, нередко вступают с людьми в любовные связи, но нередко человек оказывается не готов к Встрече, что бывает причиной внезапной болезни или сумасшествия.
Что самое любопытное, сами кельты и германцы не называли Их эльфами, и вот почему: "Больше, чем сказки о трётлях (троллях), распространены в Исландии сказки о сверхъестественных существах, которые собирательно называются huldufo'lk -буквально "скрытые жители". Раньше их называли также "аульвы" (alfar). И этимологически это конечно же то же слово, что "эльфы". Но рассказывают, что скрытые жители обижаются, когда их называют аульвами..." — пишет признанный авторитет в области древней культуры германцев М.И.Стеблин-Каменский.
В английском оригинале все представители скрытого народа обозначаются словом "fairies" (близкое по этимологии к "феям"). В не менее великолепном, чем "Сломанный меч", романе Пола Андерсона — "Три сердца и три льва" — герой волею судеб оказывается как раз в Фаэре. Также в оригиналах отсутствует разница между терминами Волшебная Страна и Страна Эльфов, и то и другое звучит на английском, как Fairyland. И только наши родные переводчики, отдавая дань моде, лепят эльфа на эльфе, оскорбляя Их этим.
Кельты же, если смотреть оригинальные кельтские тексты, вовсе не пользовались словами "фея" и "эльф", это народы, пришедшие из Иного мира, и потому кельты называли их "человек Древнего народа", "Дева Озера", "Люди дивных Родов", наконец, "сиды"...
Поскольку есть черные альвы (т.е. альвы из камня), а из датской и шведской мифологии известны водные "эльфы", например Нокке, есть в шотландской мифологии эльф Shellycoat — то правомочно говорить, об альфах, и как о Дивном Скрытом Народе, и как о духах всех четырех стихий. Конечно, не стоит понимать буквально, что Страна Эльфов лежит "внутри горы или озера", хотя Переход в не осуществляется, как и в русских сказках, либо благодаря дальнему плаванию за море, либо сквозь нору-дыру-пещеру..., иногда даже через лес.
Так вот, что касается русской Традиции. В славянской мифологии нет слова "альв" или "эльф", однако, кто же ветра-стрибы из "Слова о Полку Игореве", как не духи воздуха? Лешии — как не духи лесов? Вспомните о Хозяйке Медной Горы, что вполне соответствует эльфийской княгине из Горы. Огневушка-Поскакушка — одна из Народа Огня. Наконец, водяные — духи колодцев, рек, озер — разве это не Народ Вод? А лешие – не Народ Лесов?
Если бы отечественные авторы работали над "проблемой эльфов" не с точностью оконного стекла (так студенты "зеркалят" чужие чертежи в ночь перед зачетом), если бы не занимались переписыванием зарубежных романов на свой лад, если бы они любили и знали наш фольклор, или на худой конец обратились к истинным преданиям о народе Дивных Родов — только при этих условиях поминание эльфов в их устах не вызывало бы у нынешнего просвещенного читателя саркастическую усмешку.
Дополнение 3. Лебеди и Русалки
А теперь и в самом деле в пору горько улыбнуться. Речь у нас пойдет еще о некоторых традиционных персонажах. Вот что пишет А.Наговицын в книге "Славянская любовная магия":
"Основали Киев-град три брата: Кий, Щек, Хорив и была у них сестрица Лебядь или, по другим толкованиям, Лыбядь, Леблядь. Странно имя звучит, но давайте, разберемся. На Русском Севере до сих пор воду и плеск воды называют "бля-бля". Причем о женщинах не думают.
Слово "бля" означает "бела вода". Отсюда происходит и слово "блеск" и слово "белый". Лебедь или леблядь она еще и "светлая, блестящая". Поэтому присказочка лебядь-белая постоянно в сказках встречается.
В древности блядями именовали девиц-красавиц, невест. Только во время монголо-татарских набегов и хватали-то в полон этих красавиц первыми. Кто красу свою природную не испоганил сажей, грязью или увечьем, того и хватали, коли ноженьки не унесли от супостата. И стали этих дивчин блядей-красавиц называть нарицательно, с подтекстом блядь. Как и в Отечественную войну последнюю, если не спряталась девица, да во всей красе ворогу показалась — блядь. Так-то! Но причем тут вода, т.е. "бля-бля" и лебеди?
Лебеди — птички водные, в былинах и сказках эпитет они имеют постоянный — лебядь белая. А водица речная и озерная везде белой водой (священной) именуется. Тогда как море-то — синее. В сказаниях земли нашей о девах лебединых говорили, что особой красой и вещей силой они обладают. Олицетворяли они дождевые весенние облака, доченьками Окиян-моря считались. Могли обитать в морях, озерах, криницах. Кого любили, за того могли любую сверхъестественную задачу выполнить.
Былина есть о богатыре Михайле Потыке. Богатыря сего полюбила Авдотья Лиходеевна. Превращалась она в лебядь белую и летала себе над водами. Характер Михайлы Потыка, мужа ее, хоть и сильно героический был, но и с пьянством окаянным связанный, сбежала она, не стерпев этого от богатыря непутевого. Троекратно проверяла его, когда догонял он ее с полюбовником. Давала мужу вина заветного. Однако, не молоду жену Михайлушко хватал и не свово обидчика — млада царя, ее полюбовника, а чару с вином. И так нажирался, сердешный, что Илья Муромец с Добрыней Никитичем его еле-еле каждый раз выручить могли. Сваливал он потом на то, что вино-то сонное, чародейное. Но кто пить-то заставлял, да еще не раз и не два, а по трем кубкам подряд? Захотела бы Лебядь-Авдотьюшка, одной рюмочкой яда его бы со свету сжила, чтоб другим мужьям пить неповадно было целыми лоханями. Да нет, жалела, думала муженек образумится. Образумился. Схватил в жены сестру полюбовника Авдотьюшки, а свою женку законную, венчаную, пришиб мечом до смерти. Да еще тестюшку своего в азартную игру облапошил и до нитки обобрал в благодарность за то, что он свою дочь принцессу-красавицу за простого мужика отдал. А как врать горазд был! На пиру у князя Владимира так заврался, что и не знал, что делать дальше. А она, лебедушка, все терпела такого олуха. Дотерпелась — зарезал он ее. Отмучилась сердешная.
Вспомянем, что еще в русских сказках о лебедушках сказано. К примеру, в сказке о Морском царе и его премудрой дочери. В этой сказке Иван-царевич отправился к царю Морскому, а у берега (видимо, по старой привычке своей за голыми девками в бане или у речки подсматривать) подсмотрел, как прилетели белы уточки-лебедушки, скинули птичьи перышки и купаться стали. Стащил он у самой красивой из них — Василисы Премудрой, птичью одежку и не отдавал, пока она не согласилась за него, охальника бестыжего, замуж пойти. Натерпелась она лиха, вытаскивая столь неожиданного суженого из передряг различных. А он, как нарочно, в них влезал со странной настойчивостью. На Руси набрасывание на себя шкуры зверя или оперения птицы, а также маски на гульбищах народных, рассматривались как способы перевоплощения в этого зверя или птицу. К примеру, кожа Царевны-Лягушки, которую ей приходилось носить до срока, и превращала царевну в лягушку. Но тут уже другой Иван-царевич постарался, проявил смекалку и удаль: кожу сжег, жену потерял и накувыркался вдоволь по горам, лесам и весям, ее бедную назад вызволяя. Скучно ему, видать, было без приключений. Чаровницы и искусницы были Бляди-Лебляди — Лебедушки белые.
С водой была связана магия ихняя, магия древняя, водная. Не случайно одна из них, набросав косточки в один рукав и капелек в другой, закружилась в танце, взмахнула левым рукавом — появилось озеро светлое, взмахнула правым — оплыли по озеру лебеди. В другой сказочке богатырша Белая Лебядь, владелица живой воды (вот она, водица-то!) и молодильных яблочек. Три братца за ее сокровищами гонялись, что там было дальше, не помню, а кончилось все, как водится, свадебкой, да почестным пиром. Вспомянем опять наших Кия, Щека и Хорива, основателей Киев-града. Видать, без сестрицы своей многоученой не обошлись бы они. Куда там! Лыбедью и речка-красавица в Киеве называется. Братья-славяне наши чехи т.е., тоже ничего путного без леблядей вещих построить не смогли. В Хронике Козьмы Пражского аж от 12 в. доводится до нас, что мудрейшей дочкой и помощницей основателя Кракова — Крака, была младшая и мудрейшая из трех сестер Либуше (Лебядь, по-нашему). Избрали ее вождем и судьей племена после смерти отца ее. Указала сия дщерь мудреная народу князя-пахаря Пшемысла и предсказала основание Златы-Праги.
Вспомянем обряд магический, древний, и с блядями — лебедями, девушками красавицами связанный. Бояр русских с длинными до полу рукавами изображать принято. Но не боярское это обличье изначально было, а рукава длинные древние славянки носили. Водили девицы хоровод в этом наряде. Водили его в полночь, в полнолуние у озера или речки. Кружились они, рукавами, как крыльями, помахивали, песню протяжную пели. Поглядишь минут пять, зарябит в глазах, как пень трухлявый будешь (тепереча гипноз с использованием ритмических сигнальных, звуковых и видеосистем это называется, ежели не по-людски, а по ученому). А робяты — все охальники, любят за девками из-за кустов подсматривать. Что они там ночью затеяли? Может, голышом купаться начнут? А тут "как кур в ощип". Их, сердешных, остолбеневших, зачарованных, любая в своей красе убедит. Главное, что она, когда он, дурачок ей сватов пришлет, будет абсолютно ни причем, а он, гордый своим выбором, станет божиться, как давно он ее приметил и любит. А давно ли? Не с того ли танца подсмотренного? Так что, может быть, Василиса Премудрая, играя и танцуя у моря-окияна, себе жениха-то Иван-царевича и подманивала? Кто знает, на то она и премудрая. Кончались все эти танцы при луне "горьким причитанием невестушки-леблядушки об отце-матери:
Как пойдут да люди добрые,
На отхожую работушку.
Со семьями, со артелями,
Со казаками, со казачихами,
Со дочерями — белыми лебедями.
Уж как мой кормилец батюшко,
И кручинная моя матушка,
Пойдут одни-одинешеньки.
Похвальная забота о родителях, если счесть, что доченьки стремились упорхнуть от родителев поскорей, как "белые лебедушки".
Была у предков наших славян богиня Леля, богиня брака, красоты, девичества и любви. Ляля, ее зовет еще. От слова "лялька" и произошло слово "ляльник" — девичник, по-белорусски. Но об этом другой сказ. Но первый слог в словах "леблядь", "лебядь" — "ле", не от Лели-ли, "бл" — "бля" — белая, светлая, благостная, водяная, т.е. сама юная девическая любовь, но и не без хитринки, не без магии. Не за это ли еще и ополчились на нее?
"Он видел, как из-за осоки выплывала русалка, мелькала спина и нога, выпуклая, упругая, вся созданная из блеска и трепета. Она оборотилась к нему — и вот ее лицо, с глазами светлыми, сверкающими, острыми, с пеньем, вторгавшимся в душу, уже приближалась к нему, уже была на поверхности и, задрожав сверкающим смехом, удалялась, и вот она опрокинулась на спину и облачные перси ее, матовые, как фарфор, не покрытый глазурью, просвечивали пред солнцем по краям своей белой, эластически нежной окружности. Она вся дрожит и смеется в воде..."( Н.В.Гоголь "Вий").
Если разговор о магии женской любовной, то не обойтись нам без разговора о русалочках. Это девицы такие с рыбьим хвостом, или без него, кто знает. Пиит Пушкин говаривал, что сидит эта русалка на ветвях. Но с рыбьим хвостом, вроде и несподручно по веточкам скитаться. Поэтому поговорим о том, был ли хвост рыбий у русалочек, а ежели был, то зачем, и что она на ветвях забыла. А главное — причем тут женская магия?
Вспомянем о том, что русальная неделя была с 19 по 24 июня, прямо перед купальским праздником. Девицы-красавицы браслетики снимали и рукава свои длинные распускали, в" птичек превращались". То ль в птичек, то ль в русалочек. Во время праздника танцевали плавный танец, размахивая длинными рукавами, как крыльями и пели:
На гряной неделе Русалки сидели.
Ой рано й ру!
Русалки сидели,
Сорочки просили:
Ай девочки-подружки,
Дайте сорочки.
Дайте сорочки,
Завейте веночки,
Завейте веночки
На святы духовые.
Ой рано й ру!
На духовые!
Оказывается веночек завить надо, да и откуп, одежку, то есть, русалке подарить. А веночек-то завивали, чтобы хлопцы приветили, да и заклятие это брачное, в веночек обязательно красный любовный цветок завивали — просили богиню Лелю помочь суженного найти.
Еще за плодородие русалочки отвечали. Они росу больно любили, где пробежит, пролетит русалка — там и урожай поболе. А где плодородие, там и свадебка, и достаток, да и детишки родятся. Говорят еще стародавние люди, что и с водой, как и лебедушки, русалки связаны. Вешали им в русалочью неделю нитки, пряжу, полотенца, рубашки на ветви "плачущие", нагнутые к водице, значит. Оттого и хвост рыбий некоторым из них пригождался. С хвостом плавать веселее. Берегинями их звали еще помогали к берегу добраться. А берег-то берегом и называется потому, что спасались на нем из воды. Ай, красавицы те русалочки были! Токмо волос у них непривычный — длинный-длинный, да и зеленый к тому же.
Однако не ясно отчего так, то с крыльями русалочки, яко птицы Божия, то с хвостом рыбьим? Да вот от чего. Небушко-то славяне окияном небесным рекли, называли значит. Летали русалочки с небес на землю грешную. Все в перышках, а как переселились на океаны, реки, моря земные, они перышки поскидали, да хвостом рыбьим обзавелись. Так и поныне. Какие из них на небе остались — те с перышками, с крыльями, все порхают. А какие русалки приглядели себе для жилья речки, озера лесные — те полурыбами стали. Василиса Премудрая — Царя Морского дочка, тож русалочкой была, правда, замуж выйдя, крылышки лебяжьи припрятала до времени… Да и Царевна — Лягушка того же роду — племени. Токмо не за кажного дева небесная или морская пойдет, заслужить то надоть.
Любят русалочки музыку послушать. Да и петь мастерицы, как сирены греческие, токмо не так злы, как те нелюди. "После дождичка в четверг", говорят, и не даром. Чистый четверг, молвят, и тоже не даром. Воде земной и небесной посвящен этот день. За день этот в ответе древнеславянский бог Перун. Перун — бог грозы и дождя, а еще воинства удалого да князя справедливого. Он днем этим верховодит. Да и не только он. У девушек-красавиц своя надежа в этот день. Это — русалочки. Девицы в день этот на зорьке красной трижды в воду погружались, затем по землице сырой катались по три раза, по росе русальной целебной. Да с умом и хитростью это делали — катались с востока на запад, по ходу солнышка красного, силу его к своей красе прибавляя. А затем по углам на крышу изб взбирались, к солнышку тому поближе и весну-красну песенкой славили.
А еще говорят старики, чтоб хлебушко-кормилец уродился получше, русалкой, всю в цветах и венке, обряжали самую красивую девицу. Вели с песнями ее к полю и толкали в рожь колосистую. Она затем выбегала оттуда и ловила всех, кто под руку попадет. А они со смехом разбегались. Да и скучно русалочке одной по полю бегать. А рожь-то густая, после этого обряда становилась.
В русалиях славянских мужи велимудрые обнаруживают черты, напоминающие культ Диониса во Фракии, эвклесинских мистерий в Афинах, обряды, в которых участвовали посвященные мисты, жрецы. Танец "мечей" у германцев и танец "марутов" — богов грозы у индусов от туда же, от Русалий пошел.
Древен сей праздник и почитаем по всем городам и весям. Как мы говорили прежде, русалочки были разные. Родятся они как и Вилы (русалки южных братьев наших славян) из дождя, солнцем озаренного, от росы. Живут различно. Те, что в водоемах местечко присмотрели — в хрустальных дворцах обитают; небесные русалки — замки в облаках сварганили ("сварганить" — это небесное строительство. " Сва" — небо по древнеиндийски, оттуда и наша свадебка исток ведет, т.е. небом освященная). Но об этом другой сказ.
Русалочки — полуденницы по ржи бегают, по полю. Польют весной дождем землю-матушку, достаток в домах земледельцев будет, но и разгневаться они могут, тогда бурю нашлют.
А еще ведомо мне, что гребень волшебный у русалочки речной имеется. Волосы свои зеленые она им украшает и расчесывает. Гребнем тем сети слишком жадных рыбаков рвет, или жернов мельничный, катаясь на нем при луне, попортить может. Что бы воду зазря не мутил. С гребнем этим и в лесу жить русалочка может, без водицы любимой. Но горе тому парню, который подсмотреть за русалкой захочет, как за девкой деревенской. Защекочет его до смерти. Тут или ноги уноси, или из белены-полыни сухой порошок ей в глаза кидай — очень она его не любит. Но если пожалеет кого русалка и полюбит, будь то хоть парень, хоть девка, и случись с ним смерть лютая, заплачет она над ним. А слезинки ее — вода живая, жизнь дарующая. Огоньки синие над могилами — это души людей. Стараниями русалок души эти на небо возносятся. Если увидит кто такой огонек, значит понесла русалка душу усопшего в сад небесный Ирий. У древних колодцев, говорят, царица русалок воду живую хранит. Любая душа не оживет, на небо не попадет без напитка этого волшебного, русалкой с небе принесенного, так-то. Не только девушки могли помощь от русалок получить, но и парней они не забывали, не оставляли без внимания. Трудное это дело для парней было. Дружина собиралась русальная, ночевали вне дома, говорить не могли, ни словечка. Зато неделю целую если в какой дом придут и вокруг больного или немочного хоровод с прыжками учинят, тот и будет здоров силой русалочьей. Да еще если веночек себе на голову, в знак уважения к русалочке, надеть не забудут.
Но девушек русалочки больше любили. Какая девица нечаянно помрет до свадьбы, той на русальную неделю могли и жизнь во плоти человеческой вернуть, правда побаивались таких оживших девиц селяне. А после недели русальной ритуальные похороны таким "русалкам" устраивали, дабы не смущали народ. Чучело их изображающее жгли или в воду бросали, в разных местах по-разному.
Побаивались все же русалок, как и женщин сведущих и сильных. А они, русалочки, и ребенка потерянного могли выходить и спасти, а если ей самой чем помогут, отблагодарит и одарит на всю жизнь, ну а если о ее младенце позаботятся, то тем паче.
А теперь вспомним лебедушек, леблядушек наших, так как русалочка и лебедью белой оборачиваться умела. Да и у Морского царя иногда доченькой бывала. Родственницы они с лебядушками. А вспомянем качели наши детские, так вот, качались на них предки наши в праздники, как русалки на ветвях, в честь благости русалками дарованной и к небу приобщение через качание то видели. Любили русалки эту забаву. Даже водные русалки на волнах качаться любили. На празднике русальном, девушки-красавицы себе женихов присматривали, да, иногда, по-нашему "грех творили" со своим суженым-ряженым. Не парни девушек на празднике этом выбирали, а девицы парней. Неделя-то девичья — русальная. Обливать водой всех подряд было принято. Хоровод вокруг колодцев водить. Коня соломенного делали, солнышко он означал. Парни носили коня этого по деревне и изображали, что он кидается на всех кто мимо проходит. К кому прикоснулся этот конь — тому и удача во всех делах будет. Стариков или увечных людей "злыми" корешками в бане парили, да в баню на крапиве несли. Пусть потерпят. Зато русалочка силу и здоровье подарит. А еще напиток священный варили из молодой травы. Варили, меняя ее три раза, медом, хмелем заправляли, изюмом сухим. На третий день разливали и к троице на стол давали. 7-8 градусов напиток тот был, а забирал не хуже иного вина крепленого, да и лечил здорово.
А если девоньки-красавицы, женихом или суженым своим обмануты были, то знали, что делать. Шли они к роднику, или озеру лесному да плакали, жаловались на обидчика русалочке. Тому мужу или жениху солоно потом было. До сих пор чародейство есть такое: на водицу-обиду свою попенять, ды в водицу ту, дареное супостатом-то колечко и бросить. Будет тогда ему, обидчику, ох не весело. Только русалочку добрым словом помянуть надо. Лучше не зимой, а летом, весной или осенью жаловаться. Старушки говорят, что зимой русалки спят, а просыпаются на Рождество, когда "калядино коло парубки гоняют". Если погадать на речке, или попросить чего девонька у водицы проточной хочет — пусть кинет перышко в воду — пусть плывет. И просит потом, чего хочется по женской своей части. Перышко — русалочке подарок. Можно ниточки красивые на кусты повесить и песенку тихонько пропеть на радость русалке:
У ворот береза зеленая стояла,
Зелена стояла, веточкой махала,
На той на березе Русалка сидела,
Русалка сидела, рубахи просила:
" Девки-молодухи, дайте мне рубахи!
Хоть худым-худеньку, да белым-беленьку!"
А после пения три раза сказать: "Возьми, русалочка, подарочек, дай мне отдарочек". Да и высказать просьбу свою, повесив на куст или дерево лоскутки или нитки, а не жалко, то и рубашку белую. От тоски зеленой, если заела, тоже пошептать надо на водицу русалочке:
"Вода, ты вода, ключевая вода! Как смываешь ты, вода, круты берега, пенья, коренья, так смывай тоску-кручинушку с белого лица, с ретивого сердца. Будьте мои слова легки и крепки (читать надо на воду, которой умываешься)".
А еще говорят, что русалка русалкой прозывается потому, что русой река в древности именовалась, слово "русло" от речного "ло" — ложа происходит. Не отсюда ли племя русов именуется? Может предки наши понимали себя, как людей с реками связанных, с силой и магией водной, женской".
Дополнение 4. Праздник Купалы
По энциклопедии "Мифы народов мира" считается, что обряды и названия Купалы от глагола купать, кипеть, родственное имя божества лат. Cupido (Купидон) "Стремление": "сp" индо-европейское корень kup — его значением "кипеть, вскипать, страстно желать". Это указывает на соотнесение купальских ритуалов с огнем (земным и небесным — Солнцем, в купальских ритуалах представленным огненным колесом) и водой, которые выступают в купальских мифах как брат и сестра. В основе данного мифа лежит мотив кровосмесительного брака брата с сестрой, воплощаемых двухцветным цветком Иван-да-Марья — важнейшим символом купальских обрядов. Желтый цвет воплощает одного из них, синий — другого. Есть вариант, где брат собирается убить сестру, а она просит посадить на могиле цветок. Три вида волшебных трав и цветов соотносятся с тремя дочерьми и тремя змеями Купалы.
Сестру Купалы зовут Мара! (Марья-Моревна). Считают, что Купала олицетворяет огонь, Мара — воду. В ночь на солнцестояние (ночь Купалы) расцветает цветок папоротника — находят клады. Иван Купала — народное прозвище Иоана Крестителя. Во время обряда Мару (Марью) — сжигают. Прыгают через костер, чем выше прыжок — тем выше будут хлеба.
Согласно нашему пофонемному переводу имени Купалы, он духовно (У) покрывает (П) изначальное (А) (материю), он является архетипом (Л) изначального (А), а также он есть направление (К) духа (У) отца (П) великого (А). Возможно, Купала — сын демиурга Рода или его ипостаси. Он одухотворяет мир, покрывает его духом и гибнет во время обряда. Он у славян, сын и дух божий для мира. Он терпит смерть ради возрождения мира. Его связывают с Иоаном Крестителем, он крестит огнем и водой.
Как говорилось выше, Мара (Марья-Моревна) — носитель земного двуединого (жизнь и смерть) начала. Брак ее с братом Купалой есть брак одухотворения и орошения земли. Купала небесный бог, он луч и архетип всего. Духом неба является огонь. Огненное колесо во время обряда скатывают в воду. Это акт брака. Вспомним, что протоматерия — хаос почти у всех народов представлялась водой ("И дух носился над водами". Библия); первоматерия — лед "Ис" у скандинавов растапливается огнем и появляется жизнь. Можно привести десятки примеров.
Огонь кипятит воду. Вспомним "кипеть" однокоренное с Купалой. Вода испаряется и возносится к небу — одухотворяется, погибая и рождаясь в новом качестве как живительная влага полей. Праздники Русалии часто предшествовали или совпадали с праздником Купалы. Купала в воде умирает и вновь возрождается. Куклу Костромы или Морены сжигали (брак воды и огня). Куклу Купалы топили как знак его обручение с Мореной. Нахождение в эту ночь кладов и диковинных целебных и волшебных цветов и трав — символ союза Купалы и Мары их свадебные дары. Купала по своим характеристикам сходен с Дионисом и Озирисом. Он бог возрождающейся и умирающей природы.
Одним из самых загадочных персонажей этрусской мифологии является Купавон. Больше всего о нем имеется сведений в поэме Вергилия "Энеида". В этой поэме много загадочного и непонятного: несмотря на историческую дату возникновения своей родины Мантуи, Вергилий в "Энеиде" вводит свой город в события, связанные с приплытием в Италию троянского героя-беглеца Энея. Этруски из Мантуи, согласно Вергилию, посылают на помощь Энею и его спутникам вооруженных воинов на кораблях. На основе этнической картины докельтской Северной Италии Вергилий в состав этой военной экспедиции ввел воинов местных народов лигуров и венетов. Вождь венетов Купавон, сын Кикна, изображен Вергилием в шлеме, над которым развеваются лебединые перья, как символ его происхождения от Кикна — лебедя.
А.И. Немировский соотносит детали, приведенные Вергилием, с персонажем восточнославянской мифологии Купалой. Он отмечает не только сходство имен Купавон — Купала, но и сходство мифологических мотивов. Лебедь, в которого был превращен отец Кикна — символ воды, непременный элемент купальских обрядов. Само имя народа, у которого бытовала легенда о Купавоне, идентично имени "венетов" — "вендов", под которым славяне были известны своим соседям. С именем отца Купавона — Кикна — связано название древнеславянского женского головного убора с рогами "кика", происходящее от глагола "кикать" — кричать по-птичьи, как и с греческим "кикнос" — лебедь.
Не можем привести доводов ни за, ни против этой гипотезы, отмечаем ее просто, как любопытную идею, хотя при желании сходство можно усмотреть решительно во всем.
Вероятно, языческим богатырем Иваном отбившим у Кощея Мару (Марью-Моревну) был Купала. Не случайно, он приносит ее в жертву в некоторых версиях мифа. Союз и единство, а не просто сжигание как жертва, принято считать, выражено в цветке Иван (Купалы)-да-Марья (Морена). Он сине-желтый. Синий — цвет воды, желтый — цвет огня (солнца) — цветок символ плодородия и жизни, и радости, и любви. Даже никогда на цветущий папоротник, радуясь этому союзу, цветет в эту ночь. Солнце на следующий день дольше всего светит, народ пирует. Не смерть и тризну Купалы празднуют, а брак его с Марой.
Соитие брата и сестры, как земли и неба, считалось священным инцестом, более тайным обрядом, чем любой другой брак.
Праздник Ивана Купалы один из самых распространенных и любимых праздников славянских народов, который до сих пор повсеместно справляется в ночь с 23 на 24 июня по старому стилю в Сибири. Возрождение его происходит и в европейской части России в наши дни. Древние стены Москвы помнят этот праздник. Московский люд несмотря на принятие христианства, не забыл свои дедовские обычаи и обряды. Почти до XX века подмосковные леса были свидетелями такой обрядовой поэзии:
По бору, по бору,
По вересу, по вересу
Ходит коник, ходит коник
Воронененький, воронененький.
На том коне, на том коне
Седло лежит, седло лежит.
На том седле, на том седле
Иван сидит, Иван сидит,
За ним Марья, "Сейчас, Марья,
За ним Марья, Сейчас, Марья,
Вдогон бежит, вдогон бежит:
"Постой, Иван, постой Иван!
Скажу нечто, скажу нечто!
Скажу нечто, — Тебя люблю,
Тебя люблю, Тебя люблю,
Тебя люблю, С тобой пойду,
С тобой пойду!
* * *
Нонче Купалы,
Завтра Иваны.
Купалы на Иваны!
Купался Иван
Да в воду упал.
Ох брат сестру
Двору кличет.
Двору кличет,
Загубить хочет.
"Ой, братец мой
Иванушка!
Не губи меня
В буденный день,
Загуби меня
В воскресный день.
Положи меня
У ограды,
Обсади меня
Стрелицами,
Обвешай меня
Наметками,
Васелечками!
Молодцы идут,
Стрелицы рвут.
Старушки идут,
Наметки берут.
Васелечки рвут,
Васелечки рвут,
Веночки вьет.
Меня младу,
Поминать будут".
* * *
О, купаленька, о купаленька,
Ночка маленька, ночка маленька.
Там купалось, там купалось
Две сестрицы, две сестрицы.
Там купались, там купались,
Говорили, говорили:
"Вместе росли. вместе росли,
Поврозь вышли,
Поврозь вышли".
Купаленка, купаленка,
Ночка маленька,
ночка маленька.
Там купалось, там купалось
Две сношки, две сношки.
Там купались, там купались,
Говорили, говорили:
"Поврозь росли,
поврозь росли,
Вместе сошлись,
вместе сошлись".
* * *
"Святой Иван.
Что робишь?"
"Ах, мой боже,
Ляды полю".
"Святой Иван,
На что ляды?"
"А, мой боже,
Ячмень сеять"
"Святой Иван,
На что ячмень?"
"ах, мой боже,
Пиво варить!
Пиво варить,
Сынов женить,
Дочек отдавать,
Пасаг делить".
* * *
Девицы цветы щипали
Да у Ивана пытали:
"Что за цветы?"
"Это цветы Купалы,
Девицам — умывалы,
А пареням — воздыханья!"
Сохнут- сохнут парени,
За грядами сидючи,
На девицей смотрючи,
Что девицы хороши,
А парени — голыши:
Не мают копейцы про души!
