Что-то мы в последнее время погрязли в разного рода частностях. Данной заметкой предлагаю вернуться к “генеральной линии партии”, а именно, – к способу конструирования славянского новоязычества так, как это было описано ранее. Слишком уж фундаментальный это для нас вопрос. К тому же тот путь, что я предлагаю, до сих пор не все понимают, скажем так. Нет, очень и очень многие, на самом деле, так и делают, но совершенно неосознанно. И, в отсутствие осознанности, наше мышление постоянно скатывается во всю ту же привычную колею – в “реконструкцию того, как было”.
Поэтому пока имеет смысл продолжать описывать мой подход – конструирования вместо реконструкции, – разумеется, на конкретных примерах. И сегодня пример, который дал нам один из подписчиков нашего паблика в вк – Унн Беров. Пример, конечно, такой – донельзя банальный, но именнно этим он для нас и ценен: его банальность и некоторая “заезженность” позволят нам учесть некоторые чужие ошибки, что будет понятно из дальнейшего изложения. Итак, сам пример:
“…попалась интересная отсылка к тюркским мифам и “Четырем всадникам”:
По мифам тюрков , Отец Небесный может наказывать людей за то, что они нарушают божьи законы.
1.Один всадник черный -стихия земля-конь Эрлик-хана(князя Нижнего мира). Эрлик дословно с тюркского переводится как “земля, место земли”.
Этот конь приносит в мир землятрясения, сухость лета, неурожай, падеж скота, а вместе с ним голод и другие бедствия.Сторона света-запад, сторона Эрлик хана, сезон-лето.
2.Второй всадник белый-стихия воздух, конь Высшего небесного ангела(князя Верхнего Мира свода неба), Ульгень-хана.
Этот всадник приносит беды(наказания) в мир через бури и ураганы.Особенно они опасны зимой.Ибо зима -сезон этой стихии.Бури застилают дома и дороги, и пеших путников.Сильные бушующие штормы и ветры стихии воздуха (белого всадника) также может погубить мир беспечных людей.
3.Красный(рыжий) конь стихии огня, конь принадлежит также Верхнему миру хана Тенгри небесного свода.Это солнечный конь.
Сторона света-юг, сезон весна.
Этот конь приносит в мир аномальную жару, лесные пожары, палящее знойное лето. Вместе со стихией воздуха, она приносит масштабные потери во время пожара.
4.Пегий (бурый конь) относится к стихии воды.Сезон стихии осень.Этот всадник приносит в мир бедствия в виде аномальных дождей, и наводнений,долгоиграющей сырости, что приводит к неурожаям и болезням.
Учитывая, что с Востока пришло много народов, от готов до венгров и булгар, они вполне могли принести эти мифы”. Такой вот пример…
Вот, допустим, что субъективно нам чем-то понравился данный образ и мы захотели включить его в наше новоязычество (напоминаю, что не важно, было ли это “на самом деле в древности”, – это же не реконструкция). Родноверы прошлого просто одели бы, не заморачиваясь, все эти тюркские реалии в славянские одёжки. Эрлик-хана назвали бы, например, “Чернобогом” и т.д. и т.п. Можно и так, конечно, потому что язычество – это безграничное творчество, но так себе конструктор получится – без фундамента, без глубины. Даже чисто эстетически – это будет не “творчество”, а какой-то “плагиат”, по сути. Ну а мы сейчас попробуем следовать моему методу.
Для начала поймем, что за Общее скрывается за всей этой тюркской конкретикой. Очевидно, что это – четыре всадника, окрашенные в разные цвета, соотнесенные со сторонами света и сезонами года. После того, как мы определились в том, что здесь – Общее – поищем его у нас, на славянском материале.
Ну, навскидку, конечно же, приходят на ум знаменитые всадники из сказки про Василису Прекрасную: “- Я хочу спросить тебя, бабушка, только о том, что видела: когда я шла к тебе, меня обогнал всадник на белом коне, сам белый и в белой одежде: кто он такой?
– Это день мой ясный, – отвечала баба-яга.
– Потом обогнал меня другой всадник на красном коне, сам красный и весь в красном одет; это кто такой?
– Это мое солнышко красное! – отвечала баба-яга.
– А что значит черный всадник, который обогнал меня у самых твоих ворот, бабушка?
– Это ночь моя темная – всё мои слуги верные!”[1].
Однако материала полно и помимо этого:
“Идиома вороного коня в поле не видать(варианты: вороного коня под кустом не видать, серого коня из-за огороду не видно, сивого коня в поле (под кустом) не видать) ‘о наступлении темноты, сумерек’ зафиксирована ТЭ в Лешуконском, Мезенском, Приморском и Холмогорском районах Архангельской области, ср. контексты: Затемнала я у Клавдеи, стало вороного коня в поле не видать (Мез, Дорогорское), Дни коротки, в десять часов сивого коня под кустом не видать (Прим, Лопшеньга), Темнает рано, темнина така сделается – вороного коня под кустом не видать (Прим, Ластола) и др. Ср. также фразеологическую единицу сива коня в поле не видно ‘о быстром наступлении сумерек после Ильина дня (20 июля по старому стилю)’ (Арх: Пин[58]; Влг[59]). Образная основа этих идиом прозрачна, однако интересны переклички с другими фразеологическими выражениями и фольклорными текстами, восстанавливающие пласт представлений о народной картине мира, связанных с символикой коня.
…
Фразеология народного календаря свидетельствует о том, что образ коня применим не только по отношению к динамике временных промежутков в рамках суток, но и для осмысления смены времен года. Например, 11 сентября по старому стилю – день Феодоры Александрийской (Федоры-замочи хвосты): На Федору лето кончается, осень начинается – В этот день осень ездит на гнедой кобыле[61] ; 15 ноября по старому стилю – день мученика Гурия: Гурий на пегой кобыле [Даль III, 549][62]; 17 ноября по старому стилю – день св. Григория Неокесарийского: Приехала зима на пегой кобыле[63] ; ср. также пословицу Весна и осень на пегой кобыле ездят[64] . Выбор мастей кобыл, на которых ездят времена года, мотивирован доминирующим цветом в природе в соответствующий сезон; гнедая (т. е. красно-коричневая) кобыла осени, вероятно, отражает зрительное впечатление от багряной листвы деревьев и опустевших полей; о пегой (т. е. пятнистой, пестрой) масти кобылы зимы В.И. Даль пишет: «грязь и снег» [Даль III, 549].
…
Эти выборочные примеры свидетельствуют о том, что образ коня – средство постижения абстрактного представления о движении времени через конкретную пространственную символику (…), это воплощение идеи динамики, перемены, метаморфозы, будь то чередование светлого и темного времени суток, смена времен года или изменения в погоде.
…
Возвращаясь к идиоме, вынесенной в заголовок настоящей заметки, можно предположить для нее исходную мифологическую мотивировку (* прискакала ночь на вороном коне), которая сменилась бытийной – «стало так темно, что не видно (пасущегося в поле) вороного коня»[2].
Кстати, про Осень верхом на пегой кобыле (как в самом тюркском примере) можно прочесть у нас здесь – https://vk.com/wall-119055965_18996.
Так как утро, день, вечер и ночь легко, также как и сезоны года, соотносятся со сторонами света, – мы можем довольно органично собрать на славянском материале тюркскую схему с четырьмя всадниками. Разумеется, не без изменений. Так, вряд ли стоит ассоциировать черного всадника с летом и западом, – скорее с зимой (вот здесь есть немного про цветовую символику сторон света http://novoyazychestvo.ru/cvetovaya-simvolika-storon-sveta.html), весну – с востоком, а не с югом, но это уже мелочи. В общем, до сих пор все было довольно банально. А вот сейчас начнутся нюансы, ради которых, собственно, я и взялся все это писать.
Во первых, несмотря на кажущуюся очевидность следующего решения, НАИХУДШЕЕ, что мы можем сделать – это привязать к нашим всадникам имена древних богов. Это именно тот путь, который, как мы уже знаем, завел родноверие в бесконечный тупик. Назовите красного всадника – Хорсом, белого – Дажьбогом, черного – тем же Чернобогом, и всё, вы приплыли. Ваше язычество превратится в дешевое фентези. Почему так происходит (причем происходит НЕИЗБЕЖНО, стоит вам только включить в свою схему древние имена) – это отдельный и большой вопрос. Сейчас я просто констатирую, что нам нужно удержаться от искушения и остаться на уровне не имен, а образов, как в сказке про Василису (ну или вспомните, как в славянских заговорах это подано, что можно даже на древнерусский перевести, если вам нужен антураж “древности”: “Ѣдєть въсадьникъ бѣлъ · самъ ѥсть бѣлъ · конь подъ нимь бѣлъ”).
Второе вытекает из первого – если это не боги под древними именами, то кто и что это? В том смысле, что зачем нам некие мифические всадники из древности? Так как язычество, в моем понимании, это почитание окружающего нас мироздания, почитание природы (см. статью Мирослава со схожим посылом – http://novoyazychestvo.ru/poklonenie-stixijnym-bogam-osnova-lyubogo-yazychestva.html, однако я и сам собираюсь написать об этм в скоропм времени), то нам нужно найти в мире нечто, что является основой для данных образов. Ну в данном примере все явно – это временные периоды суток и сезоны года. В принципе, стороны света – это тоже не совсем оторванная от реальности человеческая абстракция, потому что они происходят от видимого движения солнца – восход, закат, солнце в высшей и в низшей точке (тем более, что север и юг, как мы сейчас знаем, соответствуют оси вращения нашей планеты), таким образом стороны света – это тоже нечто, относящееся ко времени, и они также могут быть персонифицированы (что касается персонификации времени см. про поклонение дням недели http://novoyazychestvo.ru/o-poklonenii-dnyam-nedeli-i-raznyx-yazychestvax-etnograficheskom-i-istoricheskom.html), пускай и в виде всадников, раз уж нам понравился данный образ.
То есть мифические разноцветные всадники – это такое… сказочно-фентезийное, из области ролевых игр. Но вот поклониться Весне, поприветствовать Утро, поднять кубок с тостом Лету – вот это уже другое дело. Вот это – по нашему.
Ну и третье – точно также вытекает из второго. Зачем нам вообще нужна вся эта конструкция, из четырех всадников? Если, конечно, в процессе конструирования наше мышление не скатится во всю ту же привычную колею – и мы не начнем, незаметно для самих себя, заниматься “реконструкцией древности”. Не будем забывать, что несмотря на кучу славянского материала, схема с четырьмя разноцветными всадниками это все же нечто, что мы сами построили – по образу и подобию тюркскому. Но для чего нам нужно данное теоретическое построение? Просто для того, чтобы написать об этом статью? Но какой в этом смысл, если мы не забудемся и будем помнить о том, что это все же наш собственный конструкт. Использовать в художественном произведении? Вот это уже ближе к нашей теме… Мы можем, например, украсить данными образами наш алтарь, или поэтическое обращение какое-нибудь, задействующее данные образы, написать. Вспомните, что в предыдущей заметке на данную тему (http://novoyazychestvo.ru/odin-iz-putej-konstruirovaniya-slavyanskogo-novoyazychestva-ch-2.html) я писал о том, что новоязыческий культ – это чистое творчество.
Виккане, например, будучи людьми шаблонного мышления, скорее всего просто соотнесли бы наших всадников с хранителями четырех сторон света в ритуале построения магического круга (в ЗМТ, на базе которой создана (кстати, ровно тем же самым способом, что я здесь описываю) Викка, это четыре архангела или четыре евангелиста). Я прямо представляю себе гипотетическую “славянскую Викку”, где мы вырезаем из дерева четыре фигурки всадников (таких, в любимом мною этно-стиле деревянной игрушки русского севера), раскрашиваем их и выставляем вокруг себя по сторонам света, поворачиваясь и обращаясь к каждой из фигурок по очереди.
Можно взять за основу год и соотнести с нашими всадниками четыре основных праздника, если хватит терпения целый год поддерживать эту идею. У родноверов, кстати, было что-то подобное, но они пошли по пути привязки к Именам, что закончилось предсказуемо (вспомните это их учение о “четырех ликах солнечного бога” – Коляда. Ярила, Купала и, почему-то Хорс/Радогощь для осени).
Можно построить некий ритуал (в принципе, с любым намерением в основе), опираясь не на годовой, а на суточный цикл – то есть заранее составить, например, единые по стилю четыре обращения и на восходе, закате, в полдень и в полночь обращаться к каждому из всадников глядя в соответствующую сторону света и принеся соответствующие дары.
Сам я склоняюсь, пожалуй, к третьему варианту, но это совершенно не важно.
Важно то, что мы создаем эту нашу конструкцию из четырех всадников не для того, чтобы порассуждать о ней, а для того, чтобы так или иначе воплотить ее в своем культе.
