С фотографом Альфредом Микусом я познакомилась благодаря его запоминающимся фото обрядовых реконструкций в Музее народной архитектуры и быта в Строчицах. Увидела их в интернете, разыскала автора в соцсетях и напросилась на интервью. А он согласился.
— Первый вопрос не совсем традиционный: имя и фамилия реальные или псевдоним?
— Все настоящее. Я родом из Пружанского района Брестской области, куда бабушка переехала из-под Вильно еще в 1937 году. Так что фамилия прибалтийская. Правда, в роду бабушки и мамы было принято сохранять девичью фамилию, так что с тех пор нас, Микусов, стало больше (смеется). А вот почему моя мама, деревенская девочка-отличница, а потом студентка иняза, дала мне такое имя, неизвестно. Наверное, интересную книгу прочла.
— Как давно вы фотографируете?
— С детства. Этому научил меня дядя, командир ракетной части, который увлекался всем на свете. Вместе с ним мы проявляли пленку, вручную печатали фотографии. И те мгновения в темной ванной комнате, в тишине, когда под действием проявителя возникает изображение, остались в моей памяти как настоящее волшебство. Родители, видя мою увлеченность, подарили мне фотоаппарат «Смена», который до сих пор в отличном состоянии. С тех пор я с фотоаппаратом не расставался, но это не было моей профессией. Профессиональной фотосъемкой я стал заниматься только в 40 лет. Тогда у меня был непростой период в жизни и, наверное, необходимо было визуализировать свои эмоции в некий художественный образ. Я закончил курсы при Академии искусств и вскоре уже бесповоротно вошел в среду профессиональных фотохудожников. Правда, от пленочной фотографии после того, как загубил в лаборатории итальянские туфли, отказался, и снимаю на цифру (смеется).
— Сейчас Вы запечатлеваете белорусские обряды. Как Вы к этому пришли? Что стало толчком?
— Моя жена работала в газете «Пастаўскі край», а регион этот очень красивый. Мы с ней ездили по деревням, я ей помогал — снимал фоторепортажи. Очень мне нравились местные жители преклонных лет, я сделал много их портретов. Край этот католический, много красивых храмов и много интересных священников. Благодаря знакомству и дружбе с ними у меня образовалась целая серия фотографий католических праздников. Мне это нравилось: я ощущал атмосферу, ловил эмоцию. И вот на одной из таких съемок познакомился с журналисткой Региной Гамзович — экспертом Министерства культуры по нематериальному культурному наследию. Последние 3 года в связке с ней мы работаем над сохранением нематериального культурного наследия.
— Помните свою первую обрядовую съемку?
— Первые съемки были в Гомельской области, где мы снимали несколько обрядов. Там до сих пор, например, переносят из дома в дом почитаемую свечу и икону. Год она гостит у одних хозяев, на следующий переходит к другим. Помню, что на это событие съехалось около 500 человек. Но больше меня захватил обряд «Вождение куста» в Чечерском районе. Девушку наряжают в листья клена и торжественно водят по домам. Где «куст» побывал, там хозяйство будет процветать. Вот здесь почему-то я ощутил настоящие эмоции, уловил душу праздника, что ли… С тех пор стараюсь присутствовать на таких событиях. Со временем пришло понимание важности этой работы. Ведь носители традиций уходят, жизнь меняется, и останутся ли у этих обрядов хранители, неизвестно. Потому стараюсь все это зафиксировать и сохранить на память.
— Вы частый гость в Строчицах…
— Я действительно люблю там бывать. Мы дружим с заместителем директора Евгением Микулой и его коллегами. Я вижу, как они любят свое дело, как стремятся развивать музей, ездят в экспедиции, проводят большую исследовательскую работу. И этому слаженному коллективу удается сделать такие обрядовые постановки, которые очень близки к жизни.
— Что еще интересного Вы обнаружили для себя на территории Минской области?
— Вот этой зимой были в Крупицком центре культуры (это Минский район), где нас учили плести венки и ткать пояса. Получил огромное удовольствие. Сотрудники центра культуры имени В.Грома и, в частности, мастер по ткачеству Ирина Дернаковская, большие молодцы. Я всегда рад запечатлеть что-то подобное и расстраиваюсь, когда какой-то обряд проходит мимо меня. В этом году я попал на необычную Масленицу в деревне Обчин Любаньского район. Там женщины закидывают на березу лен, чтобы в следующем году был достойный урожай. А еще на дерево вешают комин-«лушник», в который кладут льнотресту. Затем ее поджигают, а по дыму пытаются предугадать, какой будет урожай. И это еще не все, что ждет березу на празднике. Ее «кормят творогом», чтобы скорее прилетели птицы и принесли весну. А потом поджигают вокруг небольшие снопы соломы, чтобы согреть корни дерева. Ну, и чучело на празднике, конечно, тоже присутствует. Кстати, повязанные ленты символизируют людские грехи, которые должны сгореть в пламени костра.
А в деревне Новины Березинского района в конце января «тянут Коляду на дуб». Его еще в 90-е возродила семья Нины Климович. Куклу Коляду, сделанную из снопа, вместе с кутьей вручают пожилой женщине, которую мужчины на санках тянут к дубу. По дороге сани опрокидывают, чтобы кутья рассыпалась — это залог хорошего урожая. А потом парни снимают с дерева старую куклу-берегиню и затягивают новую. А еще тут «пякуць ката»: подвешивают на ленте пирог в виде хвостатого. Чтобы его съесть, надо прискакать на кочерге и добраться до угощения без помощи рук.
Относительно недавно снимал праздник «Багач» в Вязынке. Праздник приурочен к первому после лета зажиганию домашнего очага. Его символ — Богач — восковая свеча в лубке с рожью. С ней обходили деревню, и каждая семья ссыпала в лубок пригоршню зерна. Сам богач отдавали на сохранение молодой паре, которая поженилась в этом году. С этого зерна начинали посев в новом сельскохозяйственном году.
На самом деле Минщина очень богатая на обряды и их хранителей. И о каждом можно делать отдельный материал: и о фестивале «У Пласток на Квасок» в Любаньснком районе, и про их «Пятроўкі», и про «Матчыны Кросны» в старых Дорогах, и тот же «Богач», но уже в Дукоре, и про «Наш Грюнвальд» в Дудутках, и про хоровод «Лука на Вялікдзень» в Молоденчененском районе. И это далеко не полное перечисление.
— Какие из традиций, которые Вы запечатлели, произвели на Вас сам самое яркое впечатление?
— Пожалуй, я назову три таких: Будслаўскі фэст, Юраўскі карагод в деревне Погост Жітковічского района и белорусское бортничество. Кстати, на ряду с обрядом «Калядныя цары» деревни Семежево Копыльского района все выше перечисленные занесены в список нематериального наследия ЮНЭСКО.
— Насколько я знаю, бортничество появилось в этом списке совсем недавно — в конце прошлого года...
— Да, это так. И здесь большая заслуга Ивана Осипова — минчанина, который родился в Гомельском полесье. 10 лет назад он сам освоил традиционное бортничество, даже поставил колоды-борти в лесу под Боровлянами. А четыре года назад мы вместе с ним начали выезжать в длительные экспедиции по Лельчицкому району и искать аутентичных бортников. Оказалось, их там очень много. За это время мы опросили 200 человек, которые поддерживают древний промысел. Кстати, не надо путать бортников с пчеловодами, которые разводят пчел в ульях. Нет, бортники добывают мед традиционным способом: из деревянных колод, которые стоят в лесу. Изначально мы просто хотели показать, что у нас есть такое явление. А потом Иван Осипов узнал, что для того, чтобы возродить этот промысел, поляки ездили аж в Башкирию — учиться у тамошних бортников. А ведь нам и возрождать не надо: у нас эта культура до сих пор жива! И не просто промысел, а именно культура. Лично меня больше всего поразило, что бортники занимаются этим не ради денег. Я думал, что это прибыльный бизнес, но они мне сказали так: «Наш абавязак — даглядаць пчалу. Не будзе пчалы — не будзе, чаго есці». А ведь правильно: не будет пчел — не будет опыления…
И мед они не продают. Надо тебе — дадут просто так. Есть у них интересная традиция: когда идут смотреть мед, то берут с собой кусок хлеба для встречного путника: если кого-то увидят по дороге, обязательно угостят хлебом с медом. И ведь они лазят к бортям без масок и перчаток. Я спросил одного бортника с распухшими ладонями, жалят ли его пчелы. А он ответил: «Не, не кусае пчала. Яна цалуе». И занимаются этим и 20-летние ребята, и 80-летние старики. В деревне Приболовичи Лельчицкого района бортничеством занимается старенький священник. Он когда-то решил, что в его красивой деревянной церкви свечи будут только из натурального воска. Для этого и освоил бортничество. Сам он уже старенький и на дерево влезть не может — помогают прихожане.
— Как в конкретной местности сохраняются традиции? Благодаря чему они живут?
— Конечно, традиции собирают и сохраняют люди, которые осознают их важность и хотят донести до будущих поколений. Например, «Юраўскі карагод” сейчас сохраняется благодаря Екатерине Панчене. А в деревне Осово Солигорского района есть такие Коляды, которых ни у кого нет. Потому что три поколения одной семьи сохраняет древний обряд, в котором участвует персонаж с берестяной маской, похожей на рыцарский шлем и с посохом, к которому привязан колокольчик. Он символизирует Деда — предка, основателя рода.
— Что для Вас главное в съемке таких обрядов?
— Понимаете, каждый человек увидит в этом что-то свое. Я не делаю репортажи. Мои фотографии — это мой личный взгляд, взгляд фотохудожника на то или иное событие. Я стараюсь каждый кадр превратить в художественный образ и передать эмоцию. Сейчас открою вам секрет удачной съемки: каждый раз еду на обряд и каждый раз влюбляюсь. Выбираю двоих-троих человек, которых снимаю чаще других, и реально в них влюбляюсь. Проживаю каждую съемку, погружаюсь в характер, в эмоцию. И после съемки еще 3-4 дня хожу влюбленным. После мне надо на некоторое время все отснятое отложить, пока не утихнут эмоции и пока я не перестану, глядя на фотографии, слышать запахи и звуки. Когда смогу оценить материал объективно.
— Мне кажется, это очень сложно.
— Вы знаете, теперь нет.
— Почему?
— В свое время мне важно было проверить свой уровень, и я участвовал в многочисленных конкурсах. Их было около 200, и во многих я занимал призовые места. В прошлом году Всемирная ассоциация фотохудожников присвоила мне звание Artist FIAP. Кстати, это удостоверение дает мне возможность бесплатного посещения всех музеев мира. А еще меня теперь часто приглашают в жюри международных конкурсов. А это отличная учеба.
— То есть вы, по сути, признанный мэтр фотографии, но учитесь у конкурсантов?
— Именно так. Ведь, в рамках одного конкурса приходится порой отсмотреть до 20 000 фотографий. А для фотографа насмотренность — это как начитанность. Ты впитываешь, используешь какие-то увиденные приемы во время собственных съемок. А с другой стороны, я сейчас и собственные работы оцениваю, как член жюри — с большой долей объективности и беспристрастно. А потому отбракованных фото становится все больше.
