Известен миф, что все русские богатыри были сильными, могучими и защищали землю русскую, вдов и сирот. Так ли это?
Миф разрушает Никита Петров — кандидат филологических наук, заведующий Лабораторией теоретической фольклористики Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС, доцент Центра типологии и семиотики фольклора Российского государственного гуманитарного университета.
- Русские богатыри. Из каких источников мы знаем о них? Действительно ли они обладали силой?
- Давайте попробуем начать издалека. Всех интересующихся я могу отослать на «Арзамас» к своему курсу про русский эпос, где я с моими коллегами подготовил довольно много материалов про богатырей, про их жён, любовниц и прочее. Получается буквально такой психологический триллер. А на самом деле, традиция эпического пения, из которой мы знаем про богатырей, довольно давняя. Она начала развиваться в 16−18-м вв., и мы уже в 19-м веке имеем записи устных текстов былин, так называемых «старин». Это русский эпос.
Если большинство людей знает про 3 богатырей: Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алешу Поповича, то это знания не из эпоса, а, скорее, из рецепции картины Васнецова «Богатыри», из лубочных пересказов и переделок советского и досоветского времени. Это не те эпические богатыри, которые побеждают чудовищ и так далее, это сводный образ. И если вы спросите какого-нибудь школьника, обычного человека про то, какие богатыри, вы услышите набор метафор, стереотипов, трафаретов, которые почерпнуты из мультфильмов, в частности, студии «Мельница». Это была совершенно замечательная тетралогия, сейчас уже, наверное, пенталогия: «Алёша Попович и Тугарин Змей», «Илья Муромец и Соловей Разбойник», «Добрыня Никитич и Змей Горыныч» плюс ещё «Три богатыря на дальних берегах». Это некоторый микс, сплав медиакультуры, книжной культуры, сплав лубочной культуры и небольшие элементы фольклорных текстов.
В фольклоре все совершенно по-другому. Мы знаем 3 богатырей, а в фольклоре их около 30, в эпических текстах. И, в основном, говорят только об этих 3 ровно потому, что их когда-то нарисовал Васнецов.
- Как можно классифицировать богатырей? Некоторые исследователи делят богатырей на старых и молодых.
- То, что вы сказали про старых и молодых, не совсем соответствует реальности. Действительно, начиная с 19-го века, исследователи делили богатырей на «старших» и «младших», причем «старших» они относили к началу возникновения эпоса на Руси в принципе. Это так называемые богатырь Святогор и Волх Всеславьевич, 2 таких персонажа. Причём в прямом смысле они, конечно, не являются богатырями, то есть не защищают землю русскую ни от кого.
Святогор — это огромный великан, которого не держит русская земля. Есть 2 сюжета, связанных с ним. В первом ему изменяет жена с Ильёй Муромцем, а во втором сюжете он умирает, идя по дороге, по этим самым Святым горам. И это очень важно: его имя связано с категорией «чужой земли», Святые горы, поскольку земля русская его не держит. Он видит, как 2 ангела, либо 2 нищих, делают гроб. Дальше ложится туда Илья Муромец (они вместе ходят как раз после этого конфликта с женой Святогора), и Муромцу гроб не по размеру. Ложится Святогор — и тут же крышка захлопывается, обручи железные вокруг гроба обвиваются. Илья Муромец пытается его освободить, ничего не получается. Тогда Святогор понимает, что пришла его смерть, и пытается передать силу Илье Муромцу, причём тоже специфическим образом. Говорит: «Ну-ка, слизни-ка пот, который выступает из этого гроба, либо слюны моей глотни». Илья Муромец понимает, что если он это сделает, то обретёт силу вообще нечеловеческую, великанью, и отстраняется от этого дела. И Святогор говорит: «Молодец, ты знал как будто бы, что я хочу тебя подставить, передать тебе эту силу, чтобы ты ходил вместо меня по Святым горам». И благополучно умирает. Святогор — один из старших богатырей и, как мы видим, представление о том, что мы думаем о богатырях, в принципе, банальное, стандартизованное, и совершенно никак не соотносится с этим персонажем русского эпоса.
Второй старший богатырь — Волх Всеславьевич. Почему он «старший»? Мифологи и историческая школа 19-го века предполагали, что эпос развивается ступенчато, последовательно. Это так называемая «эволюционная модель». И, соответственно, меняется формация — от архаики к классике. У нас есть огромные великаны, которые сменились на обычных людей, обладающих физической силой. Есть мифологической персонаж, например, тот же Волх Всеславьевич, который, во-первых, родился от соития его матери со змеем (змей обвивается вокруг ноги и от этого рождается Волх Всеславьевич). Кроме того, само имя Волх имеет коннотацию со словом «волхв», то есть волшебник, ведун, которое находит кое-какие аналогии в летописи. Он в течение своего богатырского детства учится, причём учится не просто читать или писать, а превращаться в разных животных: то в птицу, то в рыбу и так далее. Оборотничество. Вот опять мифологический мотив, который так или иначе относит его к так называемым старшим богатырям русского эпоса. А дальше он захватывает «Индею богатую». На самом деле, это заморская страна, и не важно, как она называется, в данном случае важно, что она локализуется где-то на юге, «Индея богатая». Он идёт туда с завоевательным походом, всё там разрушает и воцаряется. Тоже довольно странное представление о богатыре — термине, который является маркером «русскости» в представлениях об эпосе.
«Богатыри», 1881−1898 гг. В. М. Васнецов. Источник: Государственная Третьяковская галерея
Есть ещё один богатырь, который занимает промежуточное положение, — это Микула Селянинович. Это довольно популярный сюжет. Микула Селянинович — богатырь-пахарь, оратай. Вот он идёт по дороге, то есть пашет землю. Его нагоняет Вольга Святославич и со своей дружиной пытается поднять его огромную сошку, с помощью которой Микула пашет землю. Ничего не получается. Опять же в этой былине непосредственно рассказывается о том, насколько сильный этот Микула Селянинович, раз уж его орудие труда не могут поднять даже эти самые обычные богатыри. Вот такой набор старших богатырей.
Младшие богатыри — это, конечно, условное противопоставление старшим. Это Илья Муромец, Василий Буслаевич, даже Садко, например, хотя он не совсем богатырь, а скорее гость богатый, то есть купец, Дюк Степанович, Дунай Иванович… Перечислять их можно до бесконечности. Пафос их деятельности, в основном, направлен на то, чтобы защищать землю русскую от некоторых неверных захватчиков и показывать свою молодецкую удаль. «Неверных» как по этническому принципу, так и по конфессиональному. Вот, если вкратце, про старших и младших богатырей.
Действительно ли младшие богатыри — это люди, которые реально существовали? Например, в Киево-Печерской лавре хранятся мощи святого Илии. Некоторые исследователи говорят о том, что этот святой является прототипом Ильи Муромца.
Небольшая преамбула. Былина — это жанр с установкой на достоверность. И аудиторией, и сказителями, и некоторыми исследователями, которые первыми стали собирать былины, те воспринимались как отражение истории. И они пытались всячески доказать свое предположение, искали в летописях какие-нибудь факты, которые помогли бы им представить, что эпос — это то самое отражение истории. Былина сама дает основание для такого предположения. Когда она поётся, огромное количество лексических средств направлено на то, чтобы создать у вас такое ощущение достоверности. Это возгласы аудитории, сам сказитель, который всё время это подтверждает, топонимы, соотносимые с реальными, имена.
В реальности дело обстоит не совсем так. То есть никакого отношения прямо-таки к реальности в эпосе не существует. Эпос — это такая большая машина. Представьте себе снежный ком, который проходит по определённым историческим периодам, и время от времени в этот снежный ком какие-то камушки вкрапляются из реальной истории. Это дополнительные маркеры, которые позволяют человеку, который не занимается эпосом, не занимается фольклором, полагать, что это отражение реальных событий. Взять Илью Муромца. Одно из распространённых заблуждений, что богатырь Илья Муромец в былине и святой Илья Муромец — это одно и то же лицо. В действительности всё гораздо сложнее. Этот культ Ильи, но не Муромца, а святого Ильи в Киево-Печерской лавре, возникает где-то веке в 14-м, может быть, в 15-м или 16-м. Достоверных свидетельств у нас об этом нет. И в 17-м веке происходит очень странная штука: уже всем известны былины об Илье Муромце, и человек, который составляет набор житийных эпизодов для тех или иных святых, которых нужно канонизировать, просто берет сюжет, связанный с Ильёй Муромцем, из былинной традиции и переносит его на Илью святого. И получается у нас изобретение традиции.
- Илья Муромец был реальным человеком?
- Мы об этом практически ничего не знаем. Мы знаем, что культ некоторого человека, которого называли Ильёй Святым, сложился уже в 14−15-м веках. Про это есть какие-то отдельные, разрозненные воспоминания путешественников. Но самое интересное, что достоверности и этому святому, и былине об Илье Муромце придаёт сама былина. Которая в общем-то сильно нацелена на то, чтобы убедить всех окружающих в том, что это правда. Сюжеты об Илье Муромце накладываются на этого святого, и уже с 17-го века этот текст существует как одно целое. Сюжеты былины вдруг присоединились к этому самому Илие, и у нас произошла контаминация. Достоверность былины и достоверность того самого святого Илии вдруг слились воедино, и текст стал более достоверным и нацеленным на правдоподобие.
Поэтому предполагается, что тот человек, мощи которого лежат в Киево-Печерской лавре, это не просто какой-то там святой, а именно тот самый Илья Муромец. Очень хочется приурочить различным исследователям, начиная с 19-го века, одного персонажа к другому персонажу. Хотя на поверку оказывается, что вроде бы Илья Муромец — не реально существующее лицо, а некоторый набор сюжетов, текстов, который наложился на этого персонажа. Там довольно длинная история. Я про это делал доклад, и скоро об этом выйдет статья, про изобретение истории Ильи Муромца. Но в общем это примерно так и работает, то есть не реальный персонаж, а былина и сюжеты, которые просто попали в эту самую орбиту житийную. Очень удачно попали, надо признаться. И после этого мы верим в то, что Муромец в былине — это реальный человек.
Вот Александр Македонский. Мы знаем, что он был. Это более достоверная история. Но то, что про него рассказывают, что он достиг земли Гога и Магога, ну и так далее, и тому подобное, весь этот набор бродячих сюжетов, который гораздо раньше Александра Македонского существовал в традиции, — он просто присоединяется к некоторой сильной личности, и мы получаем полулегендарную биографию. Такая же полулегендарная биография есть у этого святого Илии. Чтобы лучше понять аналогию, можно вспомнить Чапаева реального и Чапаева из анекдотов. Мы же не считаем анекдоты про Чапаева реальным отражением его жизненного пути?
Просто отношения эпоса с историей довольно сложны, как я уже говорил, это как ком, который впитывает малые камушки по дороге и что-то отбрасывает, а что-то присоединяет к себе. И, например, есть целая конспирологическая теория о том, что былина — это закодированные события русской истории. Но на поверку, если убрать все географические названия, все имена, и оставить просто голый сюжет, мы видим огромное количество аналогий в фольклорных традиций разных стран. И получается, что есть сюжет, который в какой-то момент прикладывается в определённой стране, в частности, в России, к некоторым событиям и тут же начинает восприниматься как что-то сверхдостоверное.
Вот смотрите, сюжет о Добрыне Никитиче и Алёше Поповиче называется «Муж на свадьбе своей жены». Добрыня отсылается князем Владимиром в далекие земли воевать, либо умирает, либо долго отсутствует, а жена Добрыни выходит замуж за Алёшу Поповича. И Добрыня неузнанным, старым, нищим, калекой возвращается в Киев и идёт на свадьбу. Там его никто не узнаёт. Он играет на гуслях, иногда кидает колечко в стакан своей жене, и жена говорит: «Ух ты! А это же мой муж, Добрыня». Тут же Алёшу прогоняют, и Добрыня воссоединяется со своей женой. Таких событий в русской истории не существует. Но если мы хотя бы немного читали в школе, в вузе, мы тут же вспомним «Одиссею», то есть возвращение Одиссея. После долгих странствий он попадает на свадебный пир, который устраивают женихи, чтобы попытаться жениться на его жене. И он неузнанный туда возвращается, в рубище, как нищий, потом всем показывает свою доблесть, прогоняет всех. Это одна и та же сюжетная схема. Один сюжет на разных почвах может присоединяться к национальным реалиям, и в итоге воспринимается как правдивая история.
Чтобы дать читателям полное представление о механизме фольклорной традиции, скажу следующее: представьте себе всю мировую литературу. Если посчитать все эти сюжетные схемы и каждую схему пронумеровать, получится большой-большой указатель. Мы, фольклористы, это сделали довольно давно, ещё в середине 20-го века. Всего примерно около 4 тыс. сюжетов: таких сказочных, эпических и так далее. Каждый из них уже описан, и традиции, в которых он встречается, пронумерованы Пример: сюжет № 1 по указателю Аарне — Томпсона — Утера (это тот самый указатель, где на каждый сюжет есть свой номер) — это сказка «Волк и лиса». Помните хитрую лису, которая заставляет волка опустить хвост в прорубь? И там указана традиция, где он встречается. Порядка где-то двухсот с чем-то традиций. И каждый текст описан, его можно почитать, посмотреть и уже не говорить о какой-то национальной уникальности и самобытности. То же самое касается, например, сюжета «Добрыня и змей». История, когда Добрыня переплывает 7 струй Пучай-реки и побеждает змея — это тип № 300 в этом самом указателе. И он много где встречается. Представить себе, что сюжет возник на русской почве и это отражение русской истории, нереально, если мы знаем контекст бытования и ареальное распространение. Сюжет № 813B: леший, либо какой-то лесной персонаж похищает ребёнка. Ребёнок долгое время блуждает в лесу, потом возвращается и говорит: «Меня дедушка по лесу водил». Чрезвычайно популярный рассказ, который можно записать буквально на всей территории бывшего Советского Союза, везде, где говорят по-русски и не только. Некоторые приурочивают это к реальным событиям: «Вот, у нас ребёнок в деревне пропал, его леший водил». Это так называемая «быличка» — мифологический рассказ, тоже с установкой на достоверность. Когда мы начинаем смотреть по указателю, видим, что его география гораздо шире, нежели мы могли бы себе представить. И вот эта документация каждого фольклорного сюжета и позволяет говорить об уникальности, либо о типичности того или иного фольклорного сюжета. Иногда то, что мы воспринимаем как правду, на самом деле является ни чем иным, как традиционным сюжетом, который приспособился к тем или иным условиям существования.
- Наверное, мне надо было начать интервью с вопроса: откуда пошло слово «богатырь»? Это вообще русское слово? Ведь на всей территории бывшего СССР есть свои богатыри.
- Это любопытная история, и сторонники «русской идеи» будут недовольны, когда я им это расскажу. В монгольском языке есть слово «баатыр», то есть «богатырь», которое мы все знаем. А в старомонгольском написании — это «багатур», то есть некая письменная форма, которая каким-то образом транслитерировалась и пришла в русский язык, причём в русский эпос, и богатырь стал «своим» персонажем. Грубо говоря, чужой персонаж, противник, вдруг становится типичным для персонажа своего. Есть основание предполагать, на основе синонимических замен, которые есть в эпосе, что это не изначально исконное слово для обозначения персонажа, обладающего силой, который защищает землю русскую. Есть слово «поляница удалая», причём именно в форме женского рода. «Поляница удалая» — это тот персонаж, который бродит по чистому полю и всячески показывает свою силу, чтобы вызывать на бой противника. Вот «поляница» — это исконный термин для обозначения русского богатыря, который встречался либо в эпосе, либо в том его изводе, который до нас не дошёл. Я ещё раз напоминаю, что впервые мы записали огромный пласт только в 19-м веке, а что было в 17-м, никто не знает практически. Но это любопытная история, когда в общем-то чуждый из другого языка термин для обозначения противника, борца, поединщика вдруг приходит в русский эпос и распространяется на всех персонажей, которые там сосуществуют. Так называемый «эпином», причём чужого языка, чужого этноса. Вот такая любопытная история произошла с термином «богатырь».
- У богатырей исключительно положительный образ. Те же современные мультфильмы выставляют их в самом лучшем свете. Мы знаем, что богатыри — это сильные, храбрые, благородные люди, которые защищают землю. А так ли это на самом деле?
- Не совсем корректный вопрос: не «так ли это на самом деле», а «так ли это в эпосе». Богатырь — защитник родины, защитник страны, православный, защитник вдов и сирот, в эпосе действительно присутствует. Все коллизии, в которых участвуют определённые богатыри, направлены на защиту родного государства, но опять же не для всех, не всегда и не в ста процентах случаев. Советское государство в какой-то момент взяло все положительные качества богатырей, чтобы сформировать некую национальную идею. Национальная идея, всё же, во многом находится в эпосе. Дальше выбираются нужные черты, другие удаляются (история о том, что Илью Муромца исцелили ангелы в советских изданиях эпоса была заменена на другую: его исцеляют странники), и на их основании конструируется облик того, что мы сейчас понимаем под богатырем. Например, какой-нибудь там Добрыня Никитич, сюжет «Добрыня и Маринка»: он гуляет в Киеве, стреляет по окошкам, разбивает эти окошки и убивает любовника Маринки Кайдаловны. Это такая злая колдунья, которая живёт в Киеве. Она превращает Добрыню в тура золоторогого, потом обратно в человека, и говорит: «Ну, женись на мне, ты же убил моего любовника». Он на ней женится, а дальше говорит:
— Слушай, Маринка, а ты вот с этим змеем, которого я убил, ножками обнималась?
— Обнималась.
— Ручками оплеталась?
— Оплеталась.
— А губками целовалась?
— Целовалась.
— Ну, вот тебе три науки молодецкие…
И уже как своей жене, поскольку он женился на ней, отрезает губы, руки и ноги. В общем, говорить о моральных качествах в данном случае невозможно. Но былина не на это нацелена. Она показывает некоторые взаимоотношения между своим миром (богатырь Добрыня как бы свой) и чужим (злая колдунья Маринка).
Опять же, история с Дунаем Ивановичем, который берёт в поле ту самую «поляницу удалую». Этот термин перенесся на богатырок, в частности, на Настасью. Дунай женится на ней, а дальше они соревнуются в стрельбе из лука. Ну, кто побеждает? Вроде бы хотелось, чтобы Дунай Иванович, но нет, Настасья оказывается более меткой. Тогда он роняет её на землю, берёт кинжал булатный, заносит над ней и говорит: «Сейчас я тебя зарежу». А она отвечает: «Подожди, Дунаюшка, не режь! У меня во чреве твой ребёнок. У него ручки в серебре, а ножки в золоте. Родится и будет самый замечательный богатырь, сильнее, чем ты». Но тут у Дуная сердце взъярилось, он вспорол ей живот и видит — там действительно младенец. Что он делает? Он берёт нож, бросается на нож, и из его крови течет Дунай-река. Вот такой этиологический момент. Нельзя сказать, что это моральный поступок, и в общем-то в экранизациях и в переделках былин этого не показывают, поскольку это не соответствует тому самому идеалу, который придумали, специальным образом вытащили из эпоса, чтобы сформировать национальную картину мира.
Безусловно, Илья Муромец — совершенно замечательный человек. Мы знаем, он защищает Киев, освобождает Чернигов, побеждает Соловья-Разбойника сколько угодно. Есть эпизод в его так называемой эпической биографии, когда он едет в «землю Заморску, землю Латинскую» (это вариативно, просто мы должны знать, что один и тот же топоним может хорошо варьироваться в разных традициях), встречает там бабу Златыгорку и приживает от неё ребёнка Сокольника. Сокольник через некоторое время вырастает, спрашивает справедливо: «Мама, а где мой папа?» Она говорит: «Ну, вот так случилось». Тут Сокольник едет на Русь и начинает драться с Ильей Муромцем. В итоге Илья его побеждает разными способами, Сокольник возвращается и убивает свою маму. Тот же эпизод для русского богатыря, который приходит к чужой жене, просто к женщине, рождает от неё бастарда и потом возвращается на родину, не сопоставим. Но мы должны понимать, что это опять же международный сюжет: бой отца с сыном. Неузнанные противники на разных сторонах бьются друг с другом, и в разных традициях этот сюжет существует.
Икона Илии Муромца Источник: Илии Печерского) в Монастыре Святой Марии Египетской в Нью-Йорке. (wikipedia.org
Или Илья Муромец, который пьёт вино в кабаке, когда на Киев нападают татары, а князь Владимир приходит к нему и униженно просит: «Илюшенька, защити». Илюшенька защищает в какой-то момент, потом снова пьёт вино и просит пить вина безденежно. То есть мы видим, что сочетание разных качеств в богатырях как бы нормально для эпоса: это и международные сюжеты, это и различные стороны самого богатыря, личности, и особенности русской жизни. Но оттуда вынимаются важные патриотические черты, которые в итоге у нас формируют целостную картинку. Обычно человек после школы практически ничего не знает об эпосе, но он знает, что богатыри хорошие, добрые, защищают. А кинематограф, СМИ, вот эти последние мультики, Three Russian Bogaturs — совершенно замечательный, посмотрите, если будет возможность, где талантливый микс и голливудских шаблонов, и различных элементов современной массовой культуры, — они педалируют как раз эту идею. Хотя внутри былины тоже есть своя градация персонажей. Например, Илья Муромец — это такой мудрый богатырь, он всё время разрешает конфликты, любые, между другими богатырями, которые возникают. Его называют ещё «казак старый, седатый», он буквально воплощает мудрость. «Добрыня вежеством богат», то есть его всегда отправляют на переговоры, он очень вежливый, может договориться и лучше всех играет в шашки, в шахматы. А Алёша Попович, самый младший из богатырей, хотя в реальности кажется, что этот сюжет один из самых старших по происхождению, он осмысляется былиной как «бабий насмешник». Это такой поповский сын, «нраву хитрого», его ещё называют «Алёшка», при том, что уменьшительно-ласкательный суффикс в былинах — это не комильфо, и означает, что к персонажу относятся несколько уничижительно. Есть замечательный балладный сюжет про Алёшу и сестру братьев Петровичей-Збродовичей. Братья посадили свою сестрёнку в терем, тоже стандартная история, и хвастаются тем, что она такая неприступная, недоступная. А тут Алёшка говорит: «А вы подойдите к ней, киньте комок снега белого, она выйдет к вам в одних чулочках и без чоботов». И они смекают, что Алёшка в общем-то уже пробирался к их сестрёнке, и не раз. Они кидают снег, она выходит, и тут они её либо в землю закапывают, либо заставляют Алёшку жениться на ней. То есть в общем тоже непрезентабельное поведение для персонажа. Но тем не менее это как бы не нужно для формирования национальной богатырскости определённых персонажей. Поэтому они и не экранизируются, и не используются для массовой культуры нерелевантно. Гораздо более релевантны патриотические нотки и пафос защиты Отечества от противников.
- Действительно ли все богатыри были сильными? Можно ли сказать, что это их объединяло?
- Нет, это их не объединяло, то есть наша дихотомия, разделение на «старших» и «младших», — это чёткое разделение. Старшие обладают такими полумифологическими качествами, умеют оборачиваться в разных животных, сила там совершенно не нужна, либо просто они огромные по размерам, там ни о какой силе речи не идет. И младшие богатыри, какой-нибудь Илья Муромец, который действительно физически очень силён. Былина рассказывает о его детстве, о том, что он ворочал дубы, коренья руками и помогал отцу и матери расчищать пашню. То есть это богатыри новой формации, тот же самый Илья Муромец, и физическая сила там играет некоторую роль в сюжетах. Он берёт тележную ось и побивает всех татар улицами и переулками, он поднимает огромный камень одной рукой и так далее. Для младших богатырей это характерно. Например, сила Добрыни уже в меньшей степени выражена — это не главное для его характеристики. Что касается силы Алёши Поповича, её ещё меньше, а у какого-нибудь Дюка Степановича вообще не говорится ни про какую силу. Дюк Степанович приезжает из Галича, либо из «Индии богатой», и хвастается тем, что у него дома всё замечательно. Князь Владимир сажает его в погреб, потом идет описывать его имущество. Всё. Ни о какой физической силе речи не идёт. Речь идёт о богатстве. И это тоже важная характеристика одного из персонажей. Чурило Пленкович, это ещё один персонаж, так он роковой красавец русского эпоса. Когда он идёт по Киеву, у него особые пуговки на кафтане и застёжки в виде змей. Когда он расстёгивает пуговку, «змеи шипят, львы на пуговке взрыкивают». Это такое метафорическое описание его красоты. И девицы, которые сидят в Киеве на втором этаже в домах и шьют, высовываются, видят рокового красавца, и в забытьи себе прокалывают иглой пальцы, выпадают из окна (вспомните Хармса), потому что он очень красивый, что тоже, в общем-то, международный сюжет. И этот Чурило Пленкович соревнуется с Дюком Степановичем в красоте. Они приходят вместе в церковь, и люди смотрят, кто из них красивее. Ни о какой физической силе здесь тоже речи не идёт. Это тоже нужно понимать. Конфликты в эпосе построены не только на противопоставлении физической силы богатыря и чужого противника, это может быть и соперничество между богатырями: соперничество в силе и ловкости, соперничество в богатстве, в красоте и так далее. Если я правильно донёс свою мысль, и вы меня поняли, физическая сила не присуща большинству богатырей, хотя в эпосе об этом тоже говорится и опять же вот эти вот детальки выбираются для того, чтобы сформировать некоторую картину.
- То есть современный богатырь, которого мы знаем, от эпического отличается?
- Да, современный богатырь, которого мы знаем, сильно отличается от эпического. И формированию образа способствуют, прежде всего, лубочные книжки, массовые переложения и масскульт.
