На празднике в шведской деревушке так рады гостям, что это даже пугает. Кадр из фильма
Автор прошлогодней "Реинкарнации" снял экзистенциальную фолк-драму про язычество и конец отношений.
Выхода второго фильма режиссера Ари Астера, кажется, боялись не меньше, чем его дебютной картины, – речь в данном случае, правда, была о страхе разочароваться. Вышедшая в 2018 году «Реинкарнация» внезапно подняла планку в последние десятилетия забуксовавшего жанра хоррор на недосягаемую высоту – это был и сюрреалистический экзистенциальный фильм ужасов, и семейная драма, замешанная на мифологии и встроенная в многоуровневый мир снов, видений, кукольных домиков и прочих сюжетно-архитектурных излишеств. «Солнцестояние», к счастью, не падает ниже взятой Астером в первом фильме высоты, а местами смотрится даже выигрышнее – короткая летняя ночь становится самым спокойным временем, а весь кошмар творится при свете дня.
Дани (Флоренс Пью) живет вдали от родни и постоянно тревожится о судьбе страдающей биполярным расстройством сестры и родителей. Как выясняется, не напрасно – однажды в семье и впрямь случается ужасающая трагедия, после которой и без того невротичная героиня погружается в глубочайшую депрессию с паническими атаками и истериками. Единственный, кто оказывает поддержку, – ее молодой человек Кристиан (Джек Рейнор), обладающий на первый взгляд большим сердцем и нескончаемым запасом терпения. Друзья убеждают парня бросить сумасшедшую подружку, он же вместо этого приглашает Дани поехать вместе с ними в шведскую деревушку на празднование летнего солнцестояния. Кристиан и его приятели изучают антропологию, а один из них и вовсе вырос в общине, где чтят фольклорные традиции и отмечают языческие праздники. Одним словом, и неплохая тема для диссертации, и вроде как интересные каникулы на залитых незаходящим солнцем северных лугах с ритуальными плетениями венков, танцами вокруг костра и употреблением психоделических препаратов. Казалось бы, хиппи-мечта и терапия для уставших от неврозов американских туристов из большого города, если бы не одно «но» – друг-швед «забыл» предупредить, какими небезобидными могут быть некоторые древние обычаи его семьи.
Ари Астер взвалил на себя поистине героическую миссию – он, по сути, переизобретает один из самых зрительских жанров, превращая хоррор из банальной страшилки с выскакивающими из темных углов монстрами, каким он стал благодаря голливудскому конвейеру, в интеллектуальное кино, играющее не на базовом, а куда более глубинном чувстве страха. И с формальной, и с идейной точки зрения. Культы, секты, ритуалы, древние предания и прочий оккультизм – все это так или иначе присутствовало и в «Реинкарнации», а в «Солнцестоянии» подается в концентрированном виде. Спасительное солнце, которое, как правило, прогоняет всю нечисть, здесь ослепительно ярко освещает хтонический ужас, овладевающий героями, парализующий их волю и затягивающий их в хоровод чужеземного фолк-безумия.
Очевидно, придающий огромное значение визуальному ряду, Ари Астер выстраивает минималистичное шведское деревянное поселение – идиллическое пространство, полное воздуха и простой архитектурной геометрии, населенное улыбчивыми людьми в белых одеждах, белокурыми и рыжеволосыми, пышущими здоровьем и сравнивающими жизненный цикл человека со сменой времен года. Обманчиво дружелюбная среда, где не садится солнце и где рады даже чужакам, незнакомым с обычаями, – что может быть страшнее.
Оказывается, что кое-что может. Во втором фильме Астера, как, впрочем, и в дебютном, убийства, жертвоприношения, ритуалы и прочие очевидные элементы хоррора – особенно, так сказать, с национальным колоритом – являются метафорой человеческой психологической драмы. Эмоционально травмированная и психически нездоровая (в том числе наверняка, как и в «Реинкарнации», наследственно) главная героиня проходит весьма неординарный курс языческой терапии, избавляясь, как это сегодня принято говорить, от «токсичных» отношений. В ярком солнечном свете, которым залит экран, будто бы отчетливее видится истинное положение дел – эгоистичная и зацикленная на себе в первой части Дани и всепрощающий Кристиан будто бы меняются ролями и позициями в рейтинге зрительского сочувствия, двигаясь через невыносимую физическую и эмоциональную боль к логичному финалу отношений. «Солнцестояние» оборачивается историей о расставании, конечно, не в меру сюрреалистичной и жуткой, но от этого еще более наглядной и по-человечески понятной и универсальной. Ведь расставание, как известно, маленькая смерть.
