Здесь уместно вернуться к вопросу о причинах невключения Велеса/Волоса во Владимиров пантеон. Исследователи обращались к нему неоднократно, высказывая разнообразные суждения.
Ф.Е. Корш выразил следующее мнение:
„Возможно, что летописец перечислил не всех богов, которых изображения стояли при Владимире на этом холме. Так, напр., неужели там не было кумира Велеса? Казалось бы, как на посвященном богам холме, так и в летописном известии о нем, он должен был занимать второе место после Перуна“
[Коршъ 1908. С. 2]
Е.В. Аничков писал, что Велес не назван среди Владимировых богов потому, что был божеством „несомненно более широкого распространения, чем боги Владимира“ [Аничковъ 1914. С. 313]
Б.Д. Греков полагал, что Волоса в пантеоне нет как бог купцов, купеческое божество [Греков 1953. С. 387]
(Мысль о том, что Велесов кумир располагался на Подоле, первым, кажется, высказал Н. Закревский: говоря об улице Волоская или Волошская, он писал, что „она находилась в той части Киево-Подола, которая в 1650 г. называлась Епископскою или Бископскою... Не вела ли она в древности к капищу Волоса, от коего и получила свое название?“ [Закревский I 1868. С. 217].)
Выдвинув свое... предположение о причинах возникновения киевского пантеона и принципах его организации, Б.А. Рыбаков считал, что
„возможно, что и невключение в пантеон Волоса — бога, почитаемого разнузданными карнавалами, звериными масками и буйными русалиями..., связано со стремлением придать пантеону более приличный, достойный вид, устраняя из него все то, что слишком контрастировало с православным церковным благолепием и внешней благопристойностью греческой веры“
[Рыбаков 1987. С. 446]
К этому суждению присоединились некоторые авторы [Волошина–Астапов 1996. С. 141–142].
Ю.В. Кривошеев увидел в Велесе божество словен новгородских, попавшее в Киев в результате похода Олега 882 г.;
„как бог присоединенного племени Велес был поставлен в Киеве „ниже“ (Полянского. — Прим. авт.) Перуна“, на Подоле
[Кривошеев 1988. С. 15]
По мнению А.П. Новосельцева, забвение столь важного языческого божества, как Волос, вероятно, объясняется тем, что
„этот бог был покровителем воинов-купцов, совершавших далекие заморские походы еще при отце и деде Владимира, который от таких походов отказался и явно их не поощрял. Его внешняя политика была связана исключительно с окраинными землями государства...“
[Новосельцев 1988. С. 109]
А.Г. Кузьмин выразил мнение, согласно которому отсутствие Велеса в пантеоне может быть связано с каким-то конфликтом в Киеве. Не исключено, что торгово-ремесленный Подол остался на стороне Ярополка во время его борьбы с Владимиром за великокняжеский стол [Кузьмин 1988. С. 12]. А. Карпов объяснял отсутствие Велеса тем, что он являлся божеством „нижнего“ мира, богом богатства и земледелия.
„Поэтому ему не было места рядом с „высшими“, небесными божествами на „Перуновом холме“. Он и оказался внизу“, на Подоле [Карпов 1997. С. 112]
По нашему мнению, объяснение отсутствия Велеса в киевском пантеоне лежит в первую очередь в мифологической плоскости. Согласно реконструированному Вяч. Вс. Ивановым и В.Н. Топоровым „основному“, или грозовому, мифу, Перун и Велес теснейшим образом связаны между собой как его главные участники: бог грозы Перун, обитающий на небе, на вершине горы, преследует своего змеевидного врага, Велеса, живущего внизу, на земле. Причина их распри — похищение Велесом скота, людей, а в некоторых вариантах — жены громовержца (одним из имен которой было Мокошь). Преследуемый Велес прячется последовательно под деревом, камнем, обращается в человека, коня, корову. Во время поединка с ним Перун на коне или на колеснице своим оружием молотом — молнией ударяет по дереву, сжигая его, или по камню, раскалывая его. После победы бога грозы над змеем-Велесом появляется вода, идет дождь, приносящий плодородие, а змей скрывается в земных водах [Иванов–Топоров 1974. С. 5; Иванов–Топоров 1982–5. С. 450]. Таким образом, Перун и Велес в славянской мифологии (и их прообразы в мифологии индоевропейской) как участники „основного мифа“ являлись божествами равно великими, неотрывно взаимосвязанными, обладающими верховной природой (о чем, в частности, явственно свидетельствуют договоры Руси с Византией [ПВЛ I 1950. С. 25, 52]. При этом одно божество просто не могло быть подчинено другому, так как это „взрывало“ бы самые основы славянской мифологической системы, „выбивало“ бы одну из ее ключевых несущих конструкций.
Типологически весьма сходная ситуация наблюдалась в мифологии индоариев (и древних арийских племен Передней Азии), в которой имелись два оппозиционных, но неразрывно взаимосвязанных важнейших божества: Митра (бог дружелюбный, благожелательный, который был всегда с людьми, с живыми; ему принадлежал день, он отождествлялся с Солнцем) и Варуна (бог карающий, связанный с миром мертвых, водой; ему принадлежала ночь), которые в источниках очень часто фигурируют как нерасчленимое парное божество Митра-Варуна.
„Их сосуществование, — писал Ж. Дюмезиль, — было основано на полном и прочном различии, таком, однако, что наличие одного члена требовало присутствия другого“; их взаимосвязь отражала тот тип отношений, „который не допускает того, чтобы один из членов парных понятий, поддерживаемых этой оппозицией, мог раствориться в другом“ [Дюмезиль 1986. С. 40],ибо „оба бога вместе с представляемыми ими понятиями и действиями равно необходимы для жизни человека и космоса“ [Дюмезиль 1986. С. 42]
Более отдаленную аналогию составляют Инь-Ян древнекитайской натурфилософии.
Верность наших рассуждений, считаем, подтверждается тем, что кумир Волоса не был просто уничтожен, а, равно как и идол Перуна, был „изгнан — похоронен“ накануне крещения жителей Киева путем бросания в воду — мир смерти. Согласно одному из древнейших дошедших списков Жития Владимира (список 1494 г.), вернувшийся из Корсуни великий князь в Киевъ вшед, повелѣ испроврещи и изби кумиры, овы исъсѣщи, а иныа ижжещи, а Волоса идола, его же именоваху скотьа бога, велѣ в Почаину реку върещи; далее следует рассказ о ниспровержении идола Перуна, кратко передающий соответствующее повествование ПВЛ [Срезневскiй-сынъ 1897. С. 10; Срезневскiй-сынъ 1893. С. 107; Зимин 1963. С. 73].
„Изгнание — похороны“ столь важного и широко почитаемого божества как Велес/Волос также может рассматриваться как своеобразный языческий пролог крещения Руси.
Васильев М.А._"Язычество восточных славян накануне крещения Руси", 1999
