Вот и довелось мне в моём блоге впервые коснуться горячо любимой мною темы древнерусского язычества. Причём получилось это случайно. Я просто наткнулся в соседнем блоге на «Яндекс-Дзене» на увлекательный заголовок: «Стихотворение древнерусского жреца: два простых слова, напугавшие историка». Ну, думаю, очередная развесистая клюква на тему язычества – как раз мой профиль. Почитал. Нет, не то, чтобы клюква, но… В общем, судите сами.
Вводное замечание
Я не случайно использовал в названии своего поста аллюзию на интеллектуальный бестселлер «Код да Винчи». Уж не знаю, станет ли мой опус бестселлером, но кое-где интеллектом придётся попользоваться. Нас ждут увлекательные загадки и разгадки из области отечественной истории и филологии, а также древнерусский… ребус! Так что активизируем мыслительный процесс – и вперёд!
Для начала сжато перескажу содержание привлёкшего мой интерес поста. В начале XX века во время реставрации Новгородского Софийского собора учёные нашли на стене строки загадочного содержания: «Яковъ Нога, ворономъ жьрьце, Хотѣна Носа въ Воротьни цѣла кажа реце». Смысл этой надписи никто не интерпретировал, пока она не попалась на глаза российскому филологу, члену-корреспонденту РАН Алексею Алексеевичу Гиппиусу. Он предложил такое чтение: «Яков Нога, жрец воронов, указывая, сказал, что Хотен Нос в Воротне цел», хотя сам с трудом смог поверить, что здесь и впрямь упоминается какой-то жрец (это существительное в известных нам древнерусских текстах не упоминается – местные языческие священнослужители именуются волхвами). Учёный приводит скандинавские параллели, из которых можно сделать вывод, что ворон у викингов имел немаловажное мифологическое значение, из чего уже автор поста делает вывод, что культ ворона существовал и на Руси.
Интересно, романтично, таинственно, да? Языческий жрец, какой-то старинный русский культ… Ух! Но вот непонятно, что же, до этой надписи о таком культе не знали? Проворонили учёные культ воронов?
Этот пост вообще показателен тем, как научные знания приносятся в жертву великой и ужасной Читательской Аудитории. Заголовки нужны поинтереснее, тексты покороче, сложного материала поменьше – а то не прочитают. Но у нас тут другой формат – мы с вами сегодня имеем дело с историко-филологическим детективом, а какой же детектив без погони? Так устремимся же в погоню за фактами!
Для начала дам вам ссылки на первоисточники информации. Без этого в науке вообще нельзя – это не то, что «фу», это просто преступление. Итак, в научный оборот надпись про Якова и Хотена А. А. Гиппиус ввёл на конференции «Х Гаспаровские чтения», что проходила в РГГУ с 14 по 16 апреля 2016 г. К счастью, мы живём в XXI веке и нам не нужно ехать в ближайшую областную научную библиотеку, чтобы найти там этот доклад. Мы можем посмотреть и послушать его на «Ютубе» (что я и советую вам сделать после прочтения моего текста). Но и это ещё не всё: вы можете почитать некоторые дополнительные подробности в текстовой расшифровке открытой лекции учёного.
Впрочем, для вашего удобства, а также для более предметного обсуждения нашей темы, я перескажу наиболее важные фрагменты его выступлений и в конце дам свой комментарий с учётом того поста в блоге, с которого всё и началось.
Итак, откуда взялась надпись и почему А. А. Гиппиус спустя столетие вдруг обратил на неё внимание?
Ответ прост – учёный изучает древнерусские эпиграфические источники (то есть надписи на твёрдых материалах – хозяйственной утвари, оружии, стенах зданий и т. п.), и в ходе своей деятельности наткнулся в фондах Российской национальной библиотеки на фотографии слепков надписей на стенах Софийского собора. Надписи эти весьма древние – датируются временем до 1109 г., когда они исчезли под новым слоем штукатурки. При реставрации в начале XX века они были раскрыты и с них были сделаны слепки для учёного И. А. Шляпкина, занимавшегося изучением древнерусской письменности. В то время эти надписи не были должным образом изучены, зато сохранились для потомков и вот, наконец, пришло время обратить на них внимание.
Вот как выглядит фотография слепка (качество плохое, поскольку это скриншот с видеозаписи доклада А. А. Гиппиуса).
Ещё раз приведу перевод надписи на современный русский язык, сделанный учёным: «Яков Нога, жрец воронов, указывая, сказал, что Хотен Нос в Воротне цел». Как мы видим, в древнерусском тексте (и это норма) нет ни пробелов, ни знаков препинания, ни различения прописных и строчных букв, так что мало разбить надпись на отдельные слова, нужно ещё и интерпретировать их – в частности, распознать имена собственные. Так, некая «воротня», по мысли автора доклада, является названием какого-то населённого пункта. Кроме того, упоминаются двое мужчин – их имена и прозвища (выполнявшие в ту пору функцию фамилий). Хотен Нос остался цел (видимо, избежав какой-то опасности), а Яков Нога, делает вывод учёный, назван жрецом воронов. В общем, фразу успешно перевели, но ясности больше не стало. Даже наоборот. Если речь идёт о каком-то языческом прорицателе, то почему тут упоминается жрец, а не волхв, что сразу делает надпись уникальной в ряду прочих древнерусских письменных источников? И при чём тут вороны? Опять же, ни в каких источниках ничего не сказано о существовании у славян такого культа. Ещё во фразе смешиваются языковые особенности, свойственные древнерусскому, церковнославянскому языкам и древненовгородскому диалекту (см. видеозапись доклада), что тоже странно.
С целью объяснить хотя бы некоторые загадки этой надписи, исследователь обращается к скандинавским параллелям. В «Младшей Эдде» упоминаются вороны Хугин и Мунин – посланники верховного бога Одина, в «Саге об Олаве Трюггвасоне» из сборника саг «Круг Земной» XIII в. говорится, как ярл, свершивший жертвоприношение, по карканию воронов догадался, что Один принял его жертву. В исландской «Книге о занятии земли» (XI век) упоминается освящение воронов в ходе жертвоприношения. Наконец, в «Саге о Халлфьреде Трудном скальде» учёный обнаруживает определение hrafnblóts goða, которое скандинависты интерпретируют как «жрец жертвоприношения воронов» (правда, кого так называет сага, тоже не ясно). Зато известно, что уже упомянутый Олав Трюггвасон, правивший Норвегией в самом конце X века и увлекавшийся, по некоторым сведениям, колдовством, имел прозвище Кракабен (Воронья кость или, как ещё можно перевести, Воронья нога). На этот факт учёный тоже обращает внимание, видя возможную связь между этим прозвищем и прозвищем новгородского Якова.
В общем, сомнений в том, что в скандинавской мифологии вороны играли некоторую роль, нет. Другое дело, русская традиционная культура. Безусловно, в фольклоре можно найти немало поверий и примет, так или иначе связанных с вороном (его чёрный цвет и любовь к поеданию падали, конечно же, придавали этим поверьям мрачноватый оттенок). Но в русском фольклоре можно найти поверья на любую тему, о любом животном или птице, предмете хозяйственной утвари, атмосферном явлении и т. д. и т. п. При желании можно было бы говорить о существовании у наших предков культа сковороды, куриных яиц, блинов или даже грязи («из грязи в князи» – древний обряд повышения социального статуса, «ударить в грязь лицом» – молиться перед грязью, совершая земные поклоны, «денег как грязи» – магическая формула, направленная на снискание благополучия). (Если что, про грязь это шутка!!!) Но существование культов всего доводит до абсурда саму идею религиозного культа – вся жизнь человека полностью и без остатка растворяется в религии, а одни культы неминуемо будут вступать в конфликты с другими культами. Вот и существование культа ворона, у которому к тому же был свой отдельный жрец, да ещё спустя примерно столетие после христианизации Новгорода (и это при том, что историкам об этом ровным счётом ничего не известно) допустить крайне сложно.
Собственно, А. А. Гиппиус этого и не предполагает, указывая лишь на то, что в Новгороде того времени скандинавская культура не была особой диковинкой и что именно её элемент по каким-то причинам и был запечатлён на стене новгородского собора. В этой стихотворной надписи он видит элемент древнерусской литературной культуры, родственный «Слову о полку Игореве».
Но почему он считает надпись поэтическим текстом? О, это важный момент, давайте разберём его подробнее. Снова вчитаемся в надпись, но в оригинальном написании, причём расположим её элементы более привычно для современного читателя – в столбец.
Благодаря этой цветовой разметке мы можем заметить определённый параллелизм слов или сочетаний букв: Нога – Носа, ворон – воротьн, жьрьце (читается «жереце») – …жа реце. В последнем случае мы наблюдаем даже рифму. То есть перед нами не просто какая-то информация, сообщение о чём-то – перед нами поэтическая миниатюра, специальным образом организованная, продуманная. Причём А. А. Гиппиус отмечает, что продумана она гораздо лучше, чем это может показаться современному человеку, далёкому от филологии. Дело в том, что для достижения нужной организации слов автору надписи пришлось совместить, как уже говорилось выше, три языковых пласта: древнерусский, церковнославянский и древненовгородский.
Если бы автор писал, пользуясь именно местными диалектными формами, у него бы получился следующий вариант:
Яковъ Нога,
ворономъ жьрьце,
Хотѣна Носа въ Воротьнѣ
кѣла кажа рекле.
А если бы он писал так, как того требовал более официальный, книжный язык, то текст имел бы такой вид:
Яковъ Нога,
враномъ жьрьць,
Хотѣна Носа въ Воротьни
цѣла кажа рече.
Как видим, стихотворное очарование текста пропадает и в том, и в другом варианте. Более того, само слово «жрец», по интересному предположению А. А. Гиппиуса, появилось в тексте как раз для того, чтобы создать этот стихотворный эффект.
К теме искусства мы ещё вернёмся, а пока замечу, что упоминания названных в стихе лиц на стенах собора не единичны.
Хотен Нос упоминается в другой надписи, в связке с загадочным словом «кунирони», которое написано на стене более 40 раз.
Коунирони Хотенъ Носъ
А. А. Гиппиусу известно две версии, объясняющих значение этого слова. По одной из них, «куни рони» – записанная с ошибкой древнееврейская фраза «куми рони», что в переводе означает «вставай, взывай». Этими словами начинается 19-й стих второй главы Плача Иеремии: «вставай, взывай ночью, при начале каждой стражи; изливай, как воду, сердце твое пред лицем Господа; простирай к Нему руки твои о душе детей твоих, издыхающих от голода на углах всех улиц». Слова эти в новгородской Софии могли появиться после того, как Всеслав Полоцкий в 1066 году разграбил Новгород и разорил Софийский собор, в частности, увёз из него священные литургические сосуды, о чём новгородцы помнили и спустя 100 лет. Это разграбление могло осмысляться по библейскому образцу, уподобляясь разорению Иерусалима.
Другая версия исходит из того, что слово «кунирони» было обнаружено в одной певческой рукописи XIV века как ошибочная запись формы «кинюрою» – творительного падежа названия древнего струнного музыкального инструмента (др.-евр. «киннор»). Как он выглядел, не известно, но в русских переводах библейских текстов его могли заменять гусли или арфа.
Как бы то ни было, обе версии говорят о библейском происхождении слова, а сближение его с Хотеном Носом намекает, что этот человек вряд ли был язычником.
Нога, по всей видимости, тоже упоминается в другой надписи. Более того, это не какая-то скучная фраза – это… ребус! Вот, посмотрите.
Ниже прорисовка ребуса.
Скриншот видеозаписи доклада
Рядом с изображением двух рук в крестном знамении написано слово «нозе». Кроме этого, в виде квадрата написаны следующие буквы: У, А, ещё одно А, заваленное на бок Т (или Е), и ещё одно А.
Лектор поясняет: «Есть такая техника письма, когда буква (обычно записываемая с титлом, знаком сокращения) читается как её название, например, С – «слово», Д – «добро»; соответственно «слово добро» может быть написано как СД. Применим такой же принцип к нашему ребусу: первая буква называется «ук» (У), вторая – «аз» (А), вместе получается «указ-». В итоге филолог предлагает такой вариант разгадки ребуса: «Нозе руце (изображение рук) указаста», то есть «Ноге руки указывают». На то, что здесь речь идёт не о безымянной ноге, а о уже известном нам Якове Ноге, возможно, намекают силуэты двух хищных птиц (воронов?).
Скриншот видеозаписи доклада
Но не много ли упоминаний языческого жреца для христианского храма? Впрочем, версия о новгородском служителе языческого культа ворона постепенно истончается. Зачем бы местному жрецу (с христианским именем Яков) потребовалось так изысканно играть с разными языковыми формами? Кажется, этот древний автор – настоящий деятель искусства, хорошо образованный и, вероятно, знакомый со скандинавской поэзией, элементы которой он, возможно, и взял за образец. (В конце видеозаписи с докладом коллеги-учёные делятся с докладчиком своими соображениями. Примечательно, что одна слушательница заметила дополнительные сходства в организации стиха с ранней скальдической поэзией.) Вообще, если уж давать волю фантазии, то можно представить, что Нога был поэтом, а Нос – его приятелем гусляром (вспоминаем загадочное «кунирони»). Но это, как вы понимаете, не точно.
И всё же, почему на стене христианского храма оказался «богохульный» стих, упоминающий какого-то жреца каких-то воронов – сюжет, в котором не проглядывает ничего христианского?
А. А. Гиппиус не зря вспоминает «Слово о полку Игореве» и «припевки» вещего Бояна, видя между ними и обнаруженной в новгородской Софии надписью определённые аналогии. Тут можно было бы добавить, что в этом памятнике упоминаются языческие персонажи (Даждьбог, Стрибог, Хорс), на протяжении многих лет смущавшие исследователей, не понимавших, как мог их упоминать автор, бывший, судя по другим фрагментам текста, христианином. В итоге существуют три версии: автор – язычник, а христианские элементы были добавлены потом; автор – «двоеверец», соединяющий в своём мировоззрении и язычество, и христианство; автор – христианин, а языческие персонажи появляются в тексте лишь как литературный приём. Именно последняя версия мне кажется наиболее вероятной и она же хорошо увязывается с фактом существования этой поэтической надписи в новгородском соборе. По-видимому, в этой надписи не было ничего крамольного, неподобающего, «бесовского», а сами Нога и Нос в храме бывали нередко. Обозначение «воронов жрец», что бы автором надписи под ним ни подразумевалось, вероятно, было метафорой (причём оказавшейся здесь ради рифмы), понятной современникам, но не нам. Что мешает предположить, что эта изящная стихотворная фраза является эпиграммой (сатирическим стихотворением), посвящённой Хотену? Разве что представление о наших предках как о ходячих биороботах, в память которых было заложено всего несколько программ – поиск пропитания, битвы с врагами (для женских модификаций – рождение детей) и славление богов. Но столь сложное построение стиха и этот очаровательный ребус показывают нам, что духовная жизнь наших далёких предков была куда богаче и многограннее, чем мы зачастую привыкли думать.
P. S.: Возможно, у кого-то из читателей остался горький привкус недосказанности. Разгадывали-разгадывали загадки, а всё равно осталось непонятным, кто были эти Яков и Хотен, и при чём тут воронов жрец. Да, в исторической науке так очень часто и случается – имеется несколько версий, но ни одну из них нельзя полностью доказать или опровергнуть. Вот поэтому научные знания о прошлом всегда в большой степени гипотетичны. И если кто-то уверенно продвигает одну версию, умалчивая обо всех прочих, это признак того, что вас, вольно или невольно, вводят в заблуждение.
