Язычество, что непосредственно исходит из этимологии этого слова, является «народной религией», или же «этнической религией» — грубо говоря, религией определённого народа и только для его представителей. В такой религиозной системе, факт принадлежности к религиозной группе идентичен принадлежности к этнической. Основой, вокруг которого строится культ, является общая, обширная и всеобъемлющая традиция определённого этноса. Традиция с латинского означает «передаваемое» — то есть, традиция в этом контексте, это гигантский пласт информации — религиозных представлений, морально-этических принципов, культуры и истории, мировоззрения и миросозерцания, аспектов менталитета и идеологии, а также — крови и почвы, которые вместе формируют непрерывную традицию народа, передаваемую от поколения и поколения, с помощью чего она с каждым разом становится больше и глубже.В более узком значении религиозной традиции, она является опытом религиозного, сакрального общения с «потусторонним», «высшим», «метафизическим» — с Богами, духами, космическими законами, стоящими даже над Богами-законодателями, ожившими образами героев и, главное, предками, что вырабатывался на протяжении веков или тысячелетий, как в случае религиозных культов и представлений индоевропейцев.
Этот опыт признаётся единственно сакральным и имеет полный приоритет над личным религиозным опытом человека, так как человек признаётся бесконечно малым относительно Божественной сути, которая вечно больше его, из-за чего, столкнувшись с Божественным, человек отдельный от традиции не сможет осознать и анализировать свой опыт, или попросту погибнуть или сойти с ума. Также, такая система входит в полное противоречие с представлениями о познании Божественной истины религий пророков, писания и откровения, что держатся на утверждении, что Божественное может открыться одному человеку — пророку. Также, Божественное не может быть раскрыто и в какой-либо книге, ведь текст, письменность создают излишнее искажение и уничтожают «живое», «метафизическое» в мысли, в идеи, в традиции. Текст создаёт лишний смысловой шум.Язычество утверждает, что не просто человек бесконечно мал и слаб по сравнению с Космическим, но и традиция — люди, объединённые общей кровью и почвой на протяжении тысяч лет — не могут окончательно познать Божественное, которое каждый раз «отходит» от них. Несмотря на то, что религиозный опыт традиции признаётся наиболее истинным, он не абсолютен, ведь традиция, в том числе и её теологическая и мифологическая часть, является, если обращаться к философии Канта, всего лишь «вещью-для-нас», искажающей «вещь-в-себе» — Божественное, что бы мы могли приблизиться к его восприятию. Инструментом такого восприятия признаётся миф — поэтическое произведение, что создаётся либо воспевающим творцом, либо народным бессознательным, которое через культ, то есть, искреннюю, безоговорочную веру, воспевание Высшего и соответствие Ему приближает нас к познанию Божественного Гнозиса.
Язычники не лелеют себя заблуждением, что славянин и германец, японец и индеец могут понимать Божественное прийти к нему одинаково. У каждого народа свой путь к Божественному и его пониманию — это и есть этнический гнозис, путь народа к познанию Божественной истины. Заповедь одна — придерживаться своего пути. Каждый должен быть самобытным. Предки выступают в роли формирующего нас, нашей неразрывной частью, а «Я» и «Кровь» становятся одним и тем же, и границы между конкретным человеком и его родом, а вследствие и народом растворяются, и целью каждого народа становится «быть самобытным». Человек славит и отдаёт честь предкам, тщательно заботится о потомках, ведь не видит между собой и ими разницу, они выступают в роли единого организма, или скорее органа внутри организма — рода внутри народа. Человек понимается как абсолютно малое по отношению к Большему, к Великому, к Божественному, и только в них он сможет проявить себя, превзойти свое человеческое. Отдельный аспект традиции оказывается неразрывным со всем контекстом традиции, с самим путём, и вырывая его из неё, человек обесценивает и лишает сакральности этот аспект, ведь свою настоящую смысловую и практическую полноту он обретает лишь в едином «здании» традиции, что исключает возможность бездумного и искусственного синкретизма.
Рассуждая в таком русле, мы можем выделить принцип «крови и почвы», как основной для язычества — «святыми» объявляются земли народа, которому принадлежит этот религиозный путь, а он, в свою очередь, «святым», «богоизбранным», но не в понятиях авраамической традиции, а в более приземлённых категориях — наши Боги оказываются неразрывно связаны с Нами, и русский не может постичь Диониса и Вотана, ведь не связан с ними ничем, эти образы слишком далеки и порождены чуждой кровью и почвой, языком и людьми, для таких же совершенно других людей, он просто невосприимчив к ним. А поклонение, то есть, сотрудничество, сосуществование со своими Богами, у славянского человека находится в крови. И его религиозный опыт может быть воспринят и проанализирован только в этом контексте. Народ выступает в роли «Богоносца», ведь в образах Богов он являет свои характерные черты. Это те образы, на которые он должен равняться, и те великие сущности, которые его защищают и оберегают, взамен на что народ защищает их честь и славу. Этот народ выбрал именно этих Богов и эти Боги выбрали конкретно этот народ, установив «завет», неразрывный договор, установленный в самой сути этого народа и его Богов. Боги выступают в роли первопредков этого народа и в своих образах объединяют, соединяют образы всех предков и представителей этого народа.
Путь одного народа не может превалировать над путём другого. Этнический гнозис одного не имеет приоритетности над другим в принципе, в отрыве от опыта отдельного человека. Для последнего конкретно его народ, род, и его путь к Великому является наиболее приоритетным, важным и единственным, но не в принципе. Это путь конкретно для него и народа, неразрывного от него, чьим представителем он и является. В ситуации с определённым человеком, он лишён выбора, ведь религию не выбирают, она выбирает тебя. И бездумный синкретизм, и слепая приверженность чуждым традициям, одинаково ведут в пропасть и отделяют человека от вечной красоты Божественного. Народ — вечная и высшая ценность и он является важнейшим приоритетом.
Язычник не отрицает чужих Богов и духов, и даже более, находясь на чужой земле, он может поклониться им, тем не менее, настоящей сакральной связи он с ними не имеет, он не восприимчив к ним. Он не связан с ними кровью, веками поклонения и общения, не живёт на их земле и не может примерить на себя мироощущение, мировоззрение людей, когда-то поклонявшихся им в ночи. Язычник отметает ненужное, враждебное чужое, и ценит своё, родное.
