В славянском язычестве имеется проблема, связанная с рассмотрением сущности славянского Бога Велеса/Волоса. Дело в том, что во всех случаях упоминания в источниках варианта имени Волос, к нему добавляется эпитет “скотий бог”, тогда как форма Велес встречается на древнерусском материале лишь единожды, когда речь идет о предке вещего сказителя Бояна (“Слово о полку Игореве”). Таким образом, форма Волос соотносится с покровительством скотоводству и богатству, а вариант Велес связывают с волховским аспектом. Из-за столь явного на первый взгляд различия в функциях Волоса и Велеса встал вполне справедливый вопрос о том, что вообще суть Волос и Велес — два разных имени одного Бога или имена двух разных Божеств? В настоящее время в рамках научного и особенно религиозного дискурса превалирует первый вариант, однако консенсус в данном вопросе отнюдь не достигнут. Иногда выдвигаются гипотезы о том, что какая-то из форм вообще не является аутентичной для славян.
Ученым и мыслителям, отстаивающим версию, что Велес и Волос — два разных имени одного Бога, приходится приводить два различных аспекта к единому образу путем достаточно сложного синтеза, но прямых источников, благодаря которым можно утверждать, что Велес и Волос — суть одно и то же Божество, у нас, как считается, нет. Заведомо обозначим свою позицию: мы считаем, что Велес и Волос — это одно и то же божество. В рамках данной заметки мы бы хотели указать на источник, который является как бы штрихом к обозначенной позиции, пусть его и нельзя будет ввести в научный оборот и полемический дискурс. Речь идет о русской сказке, чье название было вынесено в название данной статьи. Позволим себе кратко пересказать ее содержание.
Сказка начинается с того, что мужик, который является отцом главного героя по имени Ванька, замечает, что некто ворует у него репу и берется ее караулить, однако никого не застает и посылает присмотреть за репой своего сына. Тот приходит в поле и сразу замечает мальчика, складывающего отцовскую репу в мешок. Мальчик просит Ваньку помочь ему дотащить мешки до дома, взамен обещая дары от “дедушки”. Ванька же не спешит сдать вора отцу, но “...так и с места не тронется, вытаращил на него глаза да все и смотрит, пристально смотрит; после очнулся и говорит ему: “Ништо, хорошо!”. Мальчик обрадовался и сказал, что дедушка каждый день посылает его за репой и если Ванька будет так же носить ему репу, то “он даст ему много серебра и золота”, но тут же рекомендует не брать драгоценности, а попросить у него “гусли-самогуды”.
Далее мальчики заходят в избу и замечают “седого старика с рогами”, которому Ванька кланяется. Старик протягивает Ваньке комок золота за работу, но Ванька отказывается и просит гусли-самогуды, на что старик реагирует следующим образом: “глаза на вершок выкатились, рот до ушей раскрылся, а рога так на лбу и запрядали”. И все же старик соглашается, при условии, что заберет у Ваньки самое дорогое, что у того есть. Ванька думает, что у него бедная хата и терять ему нечего, но возвратясь домой обнаруживает мертвого отца.
Похоронив отца, Ванька идет в город и покупает стадо свиней, которое пасет, играя на гуслях-самогудах, от звучания которых свиньи танцуют. Заканчивается сказка тем, что при помощи гуслей Ванька женится на царевне.
Стоит отметить обилие неочевидных на первых взгляд и специфически “сверхъестественных” деталей даже для такого жанра, как волшебная сказка. Ванька судя по всему подвергается магическому воздействию со стороны “мальчика” — мы специально привели этот фрагмент в виде цитаты. Обращает на себя внимание реакция старика на просьбу Ваньки подарить тому гусли-самогуды. Мы так и не смогли в полной мере ее осознать и думается, что так и должно быть, поскольку эта реакция нечеловеческая.
Приглядимся поподробнее к старику. Во-первых, он одаряет золотом и серебром, то есть материальным богатством. Это соотносится с функцией Волоса-скотьего-бога, поскольку в древности скот был основным показателем богатства. Во-вторых, “дедушка” рогат. У нас не сохранилось никаких сведений об иконографии Велеса, однако наличие рогов у скотьего Бога — это вполне, так сказать, естественно. Показательно, что в современном родноверии рога уже являются одним из неизменных атрибутов бога Велеса, в чем мы видим промысел Вещего. Он может в любой момент забрать человеческую жизнь. Стоит отметить такую деталь, что старик, несмотря на очевидно потустороннюю сущность, лишение жизни отца Ваньки и наличие такого типично демонического атрибута как рога, ни разу не называется в сказке “чертом”, в ней вообще нет намека на зловещую или нечистую суть старика.
Наконец, старик может одарить волшебными гуслями. Гусли с древнейших времен были специфическим атрибутом сословия поэтов-волхвов. Известен эпизод, датируемый 591 годом, когда телохранители византийского императора схватили трех безоружных славян, имевших при себе только “кифары” и заявивших, что они “не обвыкли носиться с оружием”. Столь странное для воинственных славян объяснение языческий мыслитель Лев Прозоров связывал с тем, что схваченные славяне были волхвами и с соответствии со своей сословностью не имели права носить оружие, но играли на гуслях. Наигрышами на этом инструменте сопровождал свое пение легендарный сказитель, внук Велеса Боян. Таким образом, гусли являются атрибутом, присущим Велесу Вещему.
И тут оказывается чрезвычайно важным, что Ванька использовал гусли-самогуды для выпаса скота. В некотором смысле Ванька получил от Велеса дар и стал пастухом-гусляром, подобно самому Велесу — пастуху Небесных Стад. Пастушьи гусли-самогуды и есть тот корневой атрибут и символ Бога Велеса, в котором гармонично сочетаются аспекты Вещего и Скотьего.
Итак, мы утверждаем, что в образе старика из сказки одновременно обнаруживаются Волос как скотий бог и Велес как бог музыки и поэзии. Он рогат, одаривает материальным богатством или волшебными гуслями-самогудами, кои являются символом, органично сочатеющим в себе часто напрасно разделяемые аспекты Вещего и Скотьего.
