Замок вырос много позже. Мировой известностью стал. Мирским он зовется.
Может, прадед прадеда тутошнего старшого по прозвищу Дед привел сюда свой род. Бают, что и ранее того были тут люди. Да грамотеи еще не родились, не записали ни слова о том, кто они есть — те люди, откуда пришли.
Разумный дед
Жили себе и жили. Все, что вокруг в двух-трех днях пути, считали своим. Никто с тем и не спорил. Некому было спорить до поры до времени. Но разумный Дед умел смотреть далеко вперед. Упреждал сородичей, чтобы в лесах да на болотах в два глаза смотрели, в два уха слушали, все примечали. Злых людей, говорил, немало ходит.
Чужинцы и объявились. Приметили, что нечисты на руку они были. Из ловушек тутошних охотников зверя выбирали, сети с рыбой поднимали на реке. Иной раз видели их следы близко у селища. Видно, присматривались, что где лежит. И в одну ночь взломали запоры амбара, унесли короба с житом, овсом, мукой.
Догнали воров на лесных стежках. Отобрали свое добро. Проучили похитников гнуткими лозинами, сколько хотелось, и отпустили. Сказано было им, чтобы больше к селищу не приходили с лихими задумами.
Урок не впрок
Не пошел чужинцам урок впрок. Взъярились они, словно это у них запоры были взломаны. Чужого добра хотелось, избы чужие занять, пашни и ловы. С тем и двинулись уже знакомыми стежками на легкую, как им мроилось, брань. Да не надо было им того делать. Они еще и шагу не ступили, а Деду было все уже известно. Встретили чужинцев самострелы, хитро поставленные волчьи ловушки. Бились тутошние умело. Как подрубленное кустовье, падали вороги. Но тех, кто опускал оружие, щадили. Не получили воры ни чужих изб, ни жита, ни рухляди.
Плакаться стали прибытчики. Мол, всевечно будем обходить вас стороной, ни вепря, ни лося, ни мелкой живности в ваших лесах не тронем. Дед готов был тут же отпустить воров с миром. Но его люди заупирались. Родичи погибших в этой брани стояли за то, чтобы с чужинцами расправиться тут же. Другие говорили, что надо идти к селищу побитых и забрать все, что найдут, увести девиц и женщин, а буданы их разбросать.
У Деда еще хватало силы, чтобы утихомирить самых буйных и решительных. «Все решим миром», — сказал он.
Без брани
Собрались люди селища на берегу реки. В стороне, но при крепкой страже, полонников поставили. Не в первый раз собирал Дед мир. О самом важном для всех говорилось. И как мир скажет — по тому и жизнь шла. А отступников опять же миром из селища изгоняли. Говорить могли все. Даже дети. Их слушали. Долго спорили люди, что надо сделать с полонниками.
«Даже худой мир лучше всякой брани. От зла не рождается добро, — так сказал Дед, когда утихли споры. — Мы отпустим полонников. Нам не нужны невольники. Но они должны сказать твердое слово, что ни в какие лета не перейдут наши межи с оружием. Подкрепится их слово тем, что позволят нашим парням, что еще без жен, выбрать у них девиц, которые по нраву им будут. С родичами брани не ведут».
С того и началось иное житье граничников. Не забывался тот суровый разговор на берегу речки. От схода на берегу речки, мира, что был тут установлен, речка получила название Мирянка. Селище разрослось, людей в нем стало немало из разных мест пришедших. Торг тут вели всякий. И потребовалось имя месту. Миром поселение и прозвали. От речки Мирянки ли, от того незабываемого схода ли людского, всегда миром называемого. Может, и то и другое вместе сложилось. Замок вырос много позже. Мировой известностью стал. Мирским он зовется.
