В "Черниговских губернских ведомостях" за 1855 г. была опубликована замечательная "Сказка про бога Посвыстача".
Она начинается с прозаического рассказа о людях-гигантах, которые жили в старину: "Да то сказано, що люде си велькiє булы, зовсим не те, що мы Христыяне; у йих и бога якось инак звалы,- кажуть Посвыстач екись"[1]
Был у этих людей старший князь, и задумал он жениться, чтобы было кого после себя на царстве оставить. Собрал князь старейшин на совет. (На этом прозаическая часть текста кончается и начинается стихотворная.) Старики посоветовали князю "корабли стругать" да выезжать на сине море и добыть за морем красную княгиню. Так князь и порешил: повелел он строить новые корабли и снаряжать старые, усадил в них войско и приказал поставить кадки меду.
Стал князь одеваться, а "вирныє слуги його на майданах громадытьця, / Да свойму богу Посвыстачу молытьця, / Щоб въун йим годыну дав, / Та моря не турбовав"
При приближении к христианским землям князем начали овладевать недобрые предчувствия, однако "старые головы" стали его успокаивать, еще бы ведь "воны свого бога Посвыстача прохалы моря не турбоваты".
Когда корабли доплыли до христианского берега, произошло такое неординарное событие:
...Став чорны орел над морем литать,
А литавши, став въун голосом казать:
"Пхе, Руська кость пахне!"
Христиане вышли на берег моря и стали просить своего Бога разогнать ветром вражеские корабли или потопить их. Так и случилось: христианский Бог поднял бурю, море разбушевалось и разбросало корабли.
И тогда князь промолвил своим слугам:
Эй вы слуги мойи вирныйи!
Не єсть се бог наш Посвыстач бог настоящи,
Що въун своєйи буры не втышив,
Да наши корабли и такъуй сыли потопыв;
Десь наш Бог Посвыстач спав,
Чи в Макуши гуляв...
Из этого происшествия князь сделал вывод, что единственный настоящий бог — это Бог христианский.
Он направил свои оставшиеся корабли на родину, а там вновь собрал "старых людей" и велел им снарядить посланцев в христианскую землю, "Щоб воны там виру займалы, / Да Христыяньского Бога и соби Богом зазналы"
По случаю отбытия послов был устроен пир... И на этом, к сожалению, песня обрывается.
Исполнительницей ее была, если верить публикатору, 85-летняя старуха Гэйдыха, проживавшая в селе Красиловке Козелецкого уезда Черниговской губернии (нетрудно догадаться, что ко времени появления публикации Гэйдыха уже отошла в лучший мир и не могла бы ни подтвердить аутентичность думы про Посвистача, ни ее опровергнуть).
За текстом "сказки" (или "думы") следовало обширное ученое разъяснение публикатора.
Последний между прочим отмечал, что "содержание этого рассказа очевидно наводит на происшествия, случившиеся с киевскими Князьями в период их язычества"
Публикация завершается довольно обширными примечаниями. В них указаны основные издания украинских дум первой половины ХIХ в., разъясняется, что такое украинская дума и комментируются отдельные слова, упомянутые в тексте (даха, чересло, чаймы). Отметим забавную деталь: большинство примечаний подписаны "автором", а некоторые — "редактором", причем в одном случае (по поводу слова даха) начало примечания принадлежит "редактору", а далее его ученые комментарии развивает "автор". Между тем и автор публикации, и редактор "Черниговских губернских ведомостей" — одно и то же лицо: фольклорист и поэт Александр Васильевич Шишацкий-Иллич (1828-1859). Таким образом, диалог между автором публикации и редактором газеты — это внутренний диалог между разными "я" самого А.В. Шишацкого-Иллича!
Итак, если верить публикатору (он же собиратель, он же комментатор и он же первый исследователь), то ему удалось в середине ХIХ в. зафиксировать народно-поэтическое произведение о событиях почти 1000-летней давности, предшествовавших принятию христианства. Хотя автор и не высказывает своих предположений о том, как заканчивалась дума первоначально, в этом можно видеть элемент литературной игры: читатель легко догадывается, что посланцы со старшим князем во главе вернулись уже христианами или во всяком случае в христианской земле их убедили принять новую веру и отречься от язычества. Природа текста неверно понята самой исполнительницей (это "дума", то есть повествование об истинных событиях, а вовсе не "сказка").
Автор дважды подчеркивает, что дума "проясняет правду истории", заключает в себе "не фантазию... а самый факт... на который смотрит... целый народ в одной нераздельной мысли, в одном нераздельном взгляде"
В следующем году дума была напечатана во второй раз — в книге П.А. Кулиша "Записки о Южной Руси". В предисловии к публикации П.А. Кулиш выразил восхищение этим замечательным произведением народного духа и сравнил А.В. Шишацкого-Иллича с А.И. Мусиным-Пушкиным, благодаря заботе которого сохранилось для потомства "Слово о полку Игореве"[2]. П.А. Кулиш высказал также убеждение в том, что дума "современна самому событию, в ней воспетому, и только с течением времени утратила местами старинные формы речи"[3].
Однако на этом победоносное шествие "бога Посвистача" по славянским землям и окончилось. В рецензиях на книгу П.А. Кулиша, написанных такими опытными филологами и историками, как Н.И. Костомаров и А.Н. Пыпин, дума развенчивалась как произведение новейшего времени.
Так, например, Н.И. Костомаров отметил, что дума современна по языку, "в ней нет ничего древнего, кроме описываемого события и языческих имен"[4]
Н.И. Костомаров высказал и гипотезу о том, как могло появиться на свет такое сочинение:
"Разве не мог какой-нибудь казак или попович, учившийся в киевской коллегии, скомпоновать виршами думу о событии, о котором он узнал в школе, и внести туда имя Посвиста или Посвистача, заимствовав его из Синопсиса... разве не могла она распространиться в известном околотке, переходить от письменных к неписьменным и дойти до Гуйдихи в измененном виде..."[5]
Впрочем, мы думаем, что сочинителем думы был не безвестный попович и никакая Гуйдыха не "верзякала" А.В. Шишацкому-Илличу про языческого князя, а сам он помог "целому народу" вспомнить его "нераздельную мысль".
Дело в том, что А.В. Шишацкий-Иллич был не только собирателем фольклора и редактором "Черниговских губернских ведомостей", но и поэтом, автором двух стихотворных книг. Несомненно, что сочинить такой текст не составило бы для него особого труда. Вероятность того, что дума про поход языческого князя на христианскую землю действительно бытовала в народной среде, весьма мала; во всяком случае такой сюжет никогда впоследствии не фиксировался фольклористами. Наконец, в самой публикации слишком многое указывает на желание "замести следы" и не только сообщить фольклорный текст, но и навязать читателю определенное его понимание: дума записана от глубокой старухи, которая уже скончалась ко времени публикации; произведению приписывается чрезвычайная важность как историческому источнику; часть текста утрачена, но не настолько, чтобы нельзя было догадаться, о чем пойдет речь в утраченной части. Сведения о славянских богах, изложенные в думе, полностью соответствуют уровню знаний самого комментатора текста и весьма далеки от реальных данных о древнерусском языческом пантеоне: бога Посвистача древняя Русь вообще не знала; Мокошь упоминается в "Повести временных лет" среди идолов языческого пантеона князя Владимира, однако нет никаких аргументов за то, что это была богиня (и тем более бог) тишины и покоя.
В 1874 г. известные украинские историки В.Б. Антонович и М.П. Драгоманов издали обширное собрание украинских дум; в предисловии к книге им пришлось объяснять, почему они не включили в нее думу про Посвистача, как, впрочем, и десятки других поддельных дум.
Исследователи задумались и о том, какими мотивами руководствовались фальсификаторы:
"Кроме какого-то странного инстинкта к фальсификации, переделывать и подделывать песни и думы малорусские заставляли своеобразный патриотизм, русский и польский, стремление показать в народных песнях следы памяти о глубокой древности,- что заметно в подделке думы о походе князя-язычника в Византию..."[6]
Впрочем, и до сих пор в ученых трудах можно прочитать о том, что "память о Мокоше на Украине сохранялась до середины ХIХ в."[7] Дело А.В. Шишацкого-Иллича живет и побеждает.
Примечания
- А. Шишацкий Иллич. О памятниках местной народности // Черниговские губернские ведомости. Часть неофициальная. 1855. № 16. С. 133-136. Имя бога Посвистача здесь и далее выделено курсивом А.В. Шишацким-Илличем. При первом упоминании имени к нему имеется примечание: "Вероятно, Посвист, Похвист или Позвизд - Славянский бог погоды".
- Записки о Южной Руси / Издал П. Кулиш. СПб., 1856. Т. 1. С. 171.
- Там же. С. 179.
- Отечественные записки. 1857. Т. 112. № 6. Отд. 2. С. 57.
- Там же.
- Исторические песни малорусского народа с объяснениями В. Антоновича и М. Драгоманова. Киев, 1874. Т. 1. С. ХIХ.
- Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1982. Т. 2. С. 169.
