Сведения по восточнославянской мифологии из ранних письменных источников и поздних верований, накопленные к середине XX века, позволили известным ученым В. В. Иванову и В. Н. Топорову выдвинуть гипотезу об «основном» мифе, которая базируется на сравнительно-типологическом методе и методе реконструкции.
Эти методы предполагают сравнение имеющегося славянского материала с мифологическими представлениями других индоевропейских народов, прежде всего с данными балто-славянской и индо-иранской мифологий, и — на основе этого — восстановление сюжетов восточнославянских мифов. По мнению исследователей, являющихся сторонниками гипотезы об «основном мифе», у восточных славян существовал ряд мифологических сюжетов, объединяющих некоторых из языческих богов, прежде всего — Перуна и Волоса.
При реконструкции «основного» мифа использовались языковые данные и фольклорные материалы восточных славян и некоторых других славянских традиций, в частности многочисленные загадки, сказочные, былинные, песенные и другие мифо-поэтические тексты, содержащие, по мнению исследователей, трансформированные остатки славянских мифов.
Основу мифа составляет поединок Перуна с противником. В образе всадника на коне или на колеснице, что соотносится с позднейшей иконографией Ильи Пророка, Перун поражает своим оружием змеевидного врага. В изначальном варианте мифа враг — это имеющее змеиную природу мифологическое существо, которому соответствует Волос (Велес). Враг прячется от Перуна в дереве, затем в камне, в человеке, животных, в воде.
В использованных для реконструкции восточнославянских источниках языческие боги заменены сказочными или христианскими персонажами: Перун, как правило, заменен пророком Ильей или персонажами с более поздними именами, а Волос — чертом, Змеем или царем Змиуланом. Так, следы сюжета «основного мифа» прослеживаются в белорусских сказках о борьбе Перуна (Грома, Ильи) со Змеем (чертями, Сатаной), в русской сказке о царе Огне (Громе), царице Маланьице и Змиулане (царь Огонь и царица Маланьица жгут стада царя Змиулана — в этой сказке Маланья выступает как супруга бога Грозы), в ярославском предании о споре Ильи с Волосом и других текстах.
Учитывая то, что восприемниками некоторых функций Волоса были св. Никола и св. Егорий, исследователи считают, что отношения Громовержца и его противника, возможно, отразились в пословицах, соединяющих имена Маланьи и Николы или Юрия:
«Веселилась Маланья на Николин день», «Судила Маланья на Юрьев день», где имя Маланья очевидно ассоциируется с молнией (в русских говорах — «молонья»), которая, в свою очередь, соотносится с оружием бога грозы.
Согласно восстановленному мифу, после победы Перуна над змеевидным врагом (Волосом) освобождаются воды и проливается дождь. Соответственно материалу индоевропейских параллелей, в некоторых трансформациях мифа поединок завершается освобождением скота или женщины, похищенной противником Перуна. С женским персонажем «основного» мифа ученые связывают образ Мокоши — женского языческого божества.
Реконструированный миф можно классифицировать как этиологический — о происхождении грома, грозы, плодородного дождя. По мнению некоторых исследователей, этот миф соотносится с общеславянскими земледельческими ритуалами вызывания дождя, которые включают такой элемент, как обливание женщины водой.
Реконструкция:
В славянской мифологии, как и в скандинавской и балтийской мифологиях, мир был представлен мировым древом, обычно дубом, ветви и ствол которого представляли живой мир небес и смертных, в то время как его корни представляли подземный мир, то есть царство мертвых. Перун был правителем живого мира, неба и земли, и часто символизировался орлом, сидящим на вершине самой высокой ветви мирового древа, с которой он наблюдал за всем миром. Глубоко в корнях дерева находилось место его противника, символизируемое змеей или драконом: это был Велес, водный бог подземного мира, который постоянно провоцировал Перуна, пробираясь из сырых низов в высокие и сухие владения Перуна, крадя его скот, детей или жену. Перун преследовал Велеса по всей земле, нападая на него своими молниями с неба. Велес бежал от него, превращаясь в различных животных или прячась за деревьями, домами или людьми; где бы ни ударила молния, считалось, что это потому, что Велес прятался от Перуна под или за этим конкретным местом. Во время поединка с Велесом Перун расщепляет дерево, раскалывает камень, мечет стрелы. В конце концов Перуну удалось убить Велеса или загнать его обратно в свой водный подземный мир. Таким образом, верховный бог восстановил порядок в мире, который был нарушен его хаотическим врагом.
Затем он вернулся на вершину Мирового древа и с гордостью сообщил своему противнику внизу, у корней: "Ну, вот и твое место, оставайся там!"
Победа завершается дождём, приносящим плодородие(оплодотворением Матери-сырой земли небесными водами бога громовержца), а так же ознаменующим конец засухи, освобожение вод(рек) и скота.
Часть материалов для реконструкции:
1) Сказка "Козьма Скоробогатый"
<…>— Ну, царь Змиулан, теперь-то надо скоро-наскоро спрятаться. Едет грозный царь Огонь и царица Маланьи́ца, всё жгут и палят. Стада твои и с пастухами прижгли; сначала овечье, потом свиное, а тут коровье и конское. Я не стала мешкать, пустилась к тебе сказать и чуть от дыма не задохлась!
Царь Змиулан закручинился-запечалился:
— Ах, лисонька, куда же я подеваюсь?
— Есть в твоём саду старый заповедный дуб, средина вся повыгнила; беги и схоронись в дупло, пока они мимо не проедут.
Царь Змиулан вмиг собрался и по сказанному, как по писаному, сделал так, как лиса научила.
<…>и стали они в тот дуб стрелять и убили царя Змиулана до смерти.
2) Легенда "Илья-пророк и Никола"
Давно было; жил-был мужик. Николин день завсегда почитал, а в Ильин нет-нет, да и работа̀ть станет; Николе-угоднику и молебен отслужит, и свечку поставит, а про Илью-пророка и думать забыл.
Вот раз как-то идет Илья-пророк с Николой полем этого самого мужика; идут они да смотрят — на ниве зеленя стоят такие славные, что̀ душа ни нарадуется. «Вот будет урожай, так урожай! говорит Никола. Да и мужик-то, право, хороший, доброй, набожной; Бога помнит и святых знает! К рукам добро достанется…» — А вот посмотрим, отвечал Илья; еще много ли достанется! как спалю я молнией, как выбью градом всё поле, так будет мужик твой правду знать, да Ильин день почитать. — Поспорили-поспорили и разошлись в разные стороны. Никола-угодник сейчас к мужику: «продай, говорит, поскорее ильинскому батьке весь свой хлеб на корню; не то ничего не останется, всё градом повыбьет». Бросился мужик к попу: «не купишь ли, батюшка, хлеба на корню? всё поле продам; такая нужда в деньгах прилучилась, что̀ вынь да положь! Купи, отец! задешево отдам». Торговаться-торговаться, и сторговались. Мужик забрал деньги и пошел домой.
Прошло ни много, ни мало времени: собралась, понадвинулась грозная туча, страшным ливнем и градом разразилась над нивою мужика, весь хлеб как ножем срезала — не оставила ни единой былинки. На другой день идет мимо Илья-пророк с Николою; и говорит Илья: «посмотри, каково разорил я мужиково поле!» — Мужиково? Нет, брат! разорил ты хорошо, только это поле ильинского попа, а не мужиково. «Как попа?» — Да так; мужик — с неделю будет — как продал его ильинскому батьке и деньги все сполна получил. То-то, чай, поп по деньгам плачет! «Постой же, сказал Илья-пророк; я опять поправлю ниву, будет она вдвое лучше прежнего.» Поговорили и пошли всякой своей дорогою. Никола-угодник опять к мужику: «ступай, говорит, к попу, выкупай поле — в убытке не будешь». Пошел мужик к попу, кланяется и говорит: «вижу, батюшка, послал Господь Бог несчастье на тебя — всё поле градом выбито, хоть шар покати! Так уж и быть, давай пополам грех: я беру назад свое поле, а тебе на бедность вот половина твоих денег.» Поп обрадовался, и тотчас они по рукам ударили.
Меж тем — откуда что взялось — стало мужиково поле поправляться; от старых корней пошли новые свежие побеги. Дождевые тучи то и дело носятся над нивою и поят землю; чудный уродился хлеб — высокой да частой: сорной травы совсем не видать; а колос налился полной-полной, так и гнётся к земле. Пригрело солнышко, и созрела рожь — словно золотая стоит в поле. Много нажал мужик снопов, много наклал копен; уж собрался возить, да в скирды складывать. На ту пору идет опять мимо Илья-пророк с Николою. Весело огляну́л он всё поле и говорит: «посмотри, Никола, какая благодать! Вот так наградил я попа, по век свой не забудет…» — Попа?! Нет, брат! благодать-то велика, да ведь поле это — мужиково; поп тут ни при чём останется. «Что ты!» — Пра́вое слово! Как выбило градом всю ниву, мужик пошел к ильинскому батьке и выкупил ее назад за половинную цену. «Постой же! сказал Илья-пророк; я отниму у хлеба всю спорынью: сколько бы ни наклал мужик снопов, больше четверика за-раз не вымолотит.» — Плохо дело! думает Никола-угодник; сейчас отправился к мужику: «смотри, говорит, как станешь хлеб молотить, больше одного снопа зараз не клади на ток».
Стал мужик молотить: что́ ни сноп, то и четверик зерна. Все закрома, все клети набил рожью, а всё еще остается много; поставил он новые анбары и насыпал полнёхоньки. Вот идет как-то Илья пророк с Николою мимо его двора, посмотрел туда-сюда и говорит: «ишь какие анбары вывел! что-то насыпать в них станет?» — Они уж полнёхоньки, отвечает Никола-угодник. «Да откуда же взял мужик столько хлеба?» — Эва! у него всякой сноп дал по четверику зерна; как за́чал молотить, он всё по одному снопу клал на ток. «Э, брат Никола! догадался Илья-пророк; это всё ты мужику пересказываешь». — Ну, вот выдумал; стану я пересказывать… «Как там хочешь, а уж это твое дело! Ну, будет же меня мужик помнить!» — Что ж ты ему сделаешь? «А что́ сделаю, того тебе не скажу.» — Вот когда беда, так беда приходит! думает Никола-угодник, и опять к мужику: купи, говорит, две свечи, большую да малую, и сделай то-то и то-то.
Вот на другой день идут вместе Илья-пророк и Никола-угодник в виде странников, и попадается им навстречу мужик: несет две восковые свечи — одну большую рублевую, а другую копеечную. «Куда, мужичок, путь держишь?» спрашивает его Никола-угодник. «Да вот иду свечку рублевую поставить Илье-пророку; уж такой был милостивой ко мне! Градом поле выбило, так он батюшка постарался, да вдвое лучше прежнего дал урожай». — А копеечная-то свеча на что? «Ну, эта Николе!» сказал мужик и пошел дальше. «Вот ты, Илья, говоришь, что я всё мужику пересказываю; чай, теперь сам видишь, какая это правда!»
На том дело и покончилось; смиловался Илья-пророк, перестал мужику бедою грозить; а мужик зажил припеваючи, и стал с той поры одинаково почитать и Ильин день и Николин день. — (Записана со слов крестьянина Ярославской губернии).
3) А вот что рассказывают в украинских Карпатах:
Гром бьет в то дерево, под которым черт прячется. Мама моя рассказывала: пасла она корову и там увидела, что черт из-под корней пихты вылезает — как хлопчик невеликий, в красной сорочке, штанишки красные на нем и шапочка красная. Вылез он из-под корней и на вершину влезает, а с вершины — снова к корням. Вдруг ударил сильный гром, молния такая большая, хлопчик запищал, и его убило, а пихту с корнем вырвало. Так мама сказала, что от этого черта лишь крови немного осталось, от того Сатаны. Как молния его убьет, так остается черная кровь.
Так же считают и в Полесье:
Говорят, что пожар от молнии нельзя потушить. Мне это покойная мать говорила. Раньше у нас стояла груша во дворе. Да такой был гром, стрела такая огненная покрутилась над окном да и ударила в грушу. Гром убивает нечистого. Он прячется под грушей, под вербой, под дубом. Да, говорят, и под человеком прячется, а гром бьет нечистую силу. Да такой был гром, да так ударил, что расколол грушу. Стрела такая огненная. Надо креститься и читать «Отче наш», как гремит, иначе нечистая сила введет в бедствие.
А вот и народная сказка, где говорится о том, как Илья спорил с чертом:
— Я тебя убью, — говорит Илья.
— Как же ты меня убьешь? Я ведь спрячусь под человека! — отвечает нечистый.
— А я убью человека и тебя убью! — говорит Илья.
— А я спрячусь под коня!
— Тогда я и коня убью — и тебя убью.
— А я под корову спрячусь.
— Я и корову убью — и тебя убью.
— А я под дерево спрячусь!
— А я дерево разобью — и тебя убью!
— Ну, тогда я спрячусь в воду, под корч, под колоду! — заявил нечистый.
— Там тебе место, там и находись! — ответил Илья.
Однако в некоторых местностях эту сказку рассказывают так, что вместо Ильи там действует сам Перун, а угрожает он не черту, а Змею. Таковы белорусские сказки «Перун и Сатана», «Перун бьет чертей», «Гром с Перуном», «Змееў камень».
Белорусы считают, что летом чертей меньше, чем зимой — «их бы не столько было, если б не бил Перун. А то они за зиму наплодятся, а летом Перун поубивает»
4) Легенда "Откуда пошли белорусы"
Когда-то мир еще только начинался, ничего нигде не было. Повсюду стояла мертвая вода. В центре этой воды торчало что-то, похожее на камень.
Однажды Перун как разыгрался и давай пулять стрелами в этот камень. От его стрел рассыпались три искорки: белая, желтая и красная. Упали те искорки на воду; от этого вся вода помутнела, мир потускнел, словно тучи. Но через некоторое время, когда все прояснилось, то и определилось, где вода, где земля. А еще через некоторое время завелась всякая жизнь и в воде, и на земле. И леса, и травы, и звери, и рыбы, а потом и человек завелся: или он пришел откуда-то, или вырос тут.<…>
Вероятно, переходя из уст в уста, сказание потеряла важную деталь, которая объясняет, почему Перун атаковал камень: под валуном (или внутри валуна) мог скрываться его враг — бог, который олицетворял низший, земной, водный мир (Перун, как известно, олицетворял небо). В фольклоре сохранилось много элементов, которые содержат, кажется, эту потерянную деталь: образ черта или змеи, что скрылось от молний под камнем («На том болотце лежит камень, На том камне и сидит змейка», «Лежит камень бялюсенькі, / Под тем камнем — яростно час»). На Лукомшчыне была записана легенда о драконе (см. Лукомский дракон), который как раз жил внутри валуна и шил людям одежду (см. Камень-портной). Он заставил жить с собой девушку, которая очень его боялась. Узнав, что дракон опасается грома, она намеренно не разбудила его, когда началась гроза и дракона убила молния.
