Как чествовали немилостивую Богиню в славянской традиции?
У южных славян жертвенное угощение Богини Хворей (Чумы и Оспы) сохранилось вкупе с другой деталью культового характера – дары приносятся ежегодно в дни, посвященные Ей: болг. Чумовден, Чуминден, Чумин празник (день св. Харлампия/Раланпея/Арала, этого святого называют «Чумин татко») – 10 февраля (Маринов 2003, С. 284; Петкова, С. 139), Чуминден (день св. Ефтима/Евфимия/Ихтима) – 20 января (СД 1, С. 227; Узенева 2001, С. 133), известный также под названиями Черния ден, Света Черна, Църна, Баба Черна (Попов 2002а, С. 118).
Чуме во время мора ставили на ночь трапезный столик с медовой питой, вином и солью (Маринов 2003, С. 282):
«Например, в день св. Харлампия во многих местах северо-западной Болгарии для чумы пекли специальные хлебцы, называемые «благи», «пресни» или «чумени питки», мазали их медом и раздавали родственникам и соседям, чтобы задобрить чуму. В некоторых местах этот праздник так и назывался Чуминден. То же делают в день св. Харлампия и в северо-восточной Болгарии, сопровождая раздачу лепешек словами: «Подавам ти за сладка и медена». Самую маленькую лепешку оставляют на чердаке, приговаривая: «За лелино здраве» (леля «чума»)»
(Усачева 2008а, С. 272)
«Хлеб подавали также и «во здравие чумы», чтобы тем самым ее умилостивить, олицетворенной в народных представлениях в виде женщины»
(КООВ, С. 275)
«По поверьям юж. славян, Чума имеет пристрастие к чистоте. На ночь на столе оставляли хлеб, завернутый в чистое полотно, сыр, соль, орехи, чистую воду для умывания, мыло, гребень (серб., Болевац). В окрестностях Загреба для Чумы у ворот дома оставляли соль и молоко. /…/ Болгары и македонцы готовились к приходу Чумы в день св. Ев-имия (28.1/10.II, Чумовден, Чуминден): тщательно убирали дом, пекли хлеб для Чумы, закалывали черную курицу, устраивали для Ч. почетное место возле печи. Полагали, что Чума рождается в день св. Атанаса, 18.1 (Лелинден от леля «тетка», эвфемизм Чумы), и раздавали пресный хлеб и мед «за лелино здраве» [за здоровье Чумы] (с.-болг.)»
(СД 5, С. 564)
«в Твырдице до сих пор /…/ В Чуминд’ен женщины пекут хлеб, намазывают его медом и относят в поле» (Трефилова 2012, С. 280), «На праздник выпекают хлеб с сахаром (киlаcǝ sǝs šuker), готовят очень кислое сильно подквашенное молоко, называемое bǝrkaniсa. И хлеб и молоко раздают по махале или оставляют у источника «от струпьев» (ср. название str'upaviie d'en), «от кашля», «чтобы не спотыкаться»»
(Соболев 2001, С. 256)
Сербы (с. Войники) выпроваживали тетку-Чуму из села, задаривая ее угощениями – выбранный для этого обряда человек выносил их в земли, принадлежащие общине и оставлял там, громко сказав (чтобы Чума слышала):
«Ете тебе, тетко: пљоска ракиjе, лепа погача, печена кокошка, буклиjа вина и кита цвећа, немоj да се врћеш где си била» – «Это тебе, тетушка: фляжка ракии, добрый каравай, печеная курица, баклага вина и букет цветов, не смей возвращаться туда, где была», после чего, не оглядываясь, быстро возвращался в село
(Троjановић, С. 39)
в других краях ее умилостивляли, сооружая подобие жертвенника: месили хлеб-погач, укутывали его чистым полотенцем и ставили на столик, рядом располагали солонку с солью, ветку базилика, чашку с водой для умывания и гребень для расчесывания волос – если утром что-либо из этого обнаруживали тронутым с места, считали, что «кума» побывала и осталась довольна, покинув место (Троjановић, С. 38)
Для полноты картины – несколько оригинальных текстов:
«Чумин день. Идут в поле. Каждая несет хлеб, стручковую фасоль, халву, бегут и в колючки (кладут), возвращаются, чтобы накормить Чуму, чтобы она не возвращалась к людям. На Чумин день пекут хлеб «питка» и раздают людям за здравие. Святой Харлампий и Чумин день – это одно и то же»;
«Чумин день. Святой Харлампий. Накормим Бабу Шарку и Чуму. «Питку» с медом делают. Покупают сласти и едят их, чтобы не схватила ветрянка»; «Чумин день, пекут «питки» за здравие животных и чтобы Чума не приходила, чтобы их не трясла. Чтобы были животные здоровы и хозяева. Чумин день в феврале. 10-11 февраля. У кого животные, готовят хлеб с медом за здравие животных»
(Трефилова, С. 280-281)
В качестве жертвенного дара Оспе (бабе Шарке) болгары выставляли на стол красное вино (Седакова 2004а, С. 263).
Тем же именем называли болезнь «ветрянку»:
«Если ребенок заболевает ветрянкой, варят на ужин кукурузу, после ужина еду не убирают, оставляют на ночь, чтобы пришла Баба Шарка отужинать (дойде Баба Шарка да вечера)», «Если ребенок тяжело переносил болезнь (бывало, что и умирал), говорили: Подлютили Баба Шарка (Разозлили Бабу Шарку)» – ее требовалось задобрить
(Трефилова 2006, С. 268)
«Так, при ветрянке (Баба Шарка) следовало намазать перед дверью с внешней стороны медом: /…/ «Когда ветрянка, нужно намазать спереди медом, чтобы ушла болезнь по меду, медовая. /…/ Спереди перед дверью. И когда уходит, то идет этой медовой дорожкой болезнь и чтобы она ушла: «Чтобы ушла медовой и сладкой». Знаю, что им [детям] давали варенье, и там нельзя готовить, нельзя жарить»
(Трефилова 2012, С. 277)
В одном варианте угощение перешло в пользу людей, т.е. жертвенный характер действа утратился: «Если в доме были больные дети, то замешивали лепешки, пекли их, мазали медом и раздавали женщинам «для здоровья»»
(Узенева 2006, С. 295)
Это развитие способа жертвоприношения, описанного выше – раздачи даров встречным или нищим (идея здесь в том, что среди берущих подаяние может оказаться и чтимый МП, либо же в представлении о том, что живущие вне социума люди могут передать гостинцы по назначению).
Явное преобладание сластей среди угощений для Хвори перекликается с редким примером, когда любительницей сластей описывается Яга:
«на печи сидит Ягишна старая-престарая, сахар гложет, только хрупоток стоит», в дальнейшем упоминаются три Ягишны, требующие с героя поить их чаем (что подразумевает и сахар): «Увидела царство, забежала и просит у Ивана чаю. Вот одну чашку выпила, другую, третью хотела»
(РНСУ, С. 190, 192)
Из книги влх. Богумила «Марена. Образ Богини Смерти в славянской традиции» (2015 г.)
