Знание кто ты есть действительно принципиально важно для традиционных и архаических обществ.
Это знание своего происхождения, от которого выстраивается ядро культурной идентичности, которое включает в себя понимание системы родства, принятой в данном обществе, и возможностей брака; понимание системы «свой-чужой» относительно других племен, поселений и народов; наследование своего места в мире и структуре общества через принадлежность к сословию и родовому занятию и т. д.
В разных культурах существует градация глубины знания своего происхождения по отцовской либо материнской линии. В германо-скандинавской традиции считается должным знать свою генеалогию максимально глубоко, вплоть до праотца Одина или Инга-Фрейра. Это свойственно для знати, которая всегда возводит свои рода к Божествам. Для обычного человека глубокие знания своих отцов и дедов есть залог репутации и подтверждения имущественных прав.
В более архаических и аграрных культурах знание предков ограничивается теми прадедами, которых человек застал в живых, либо жизнеописания которых ему поведали родители, либо которые являлись ему из иномирья лично. А род в целом сливался в обобщенную фигуру Предка в целом, в мистический культ рода как такового. Тогда говорят об «отцах» и «матерях» как своего рода категориях, которые включают в себя и известных отца, мать, бабушку, дедушку, прабабку и прадеда, и тех, чьи имена уже стерты временем.
У архаических племен, которые возводят свои рода к животным, зачастую умерший предок перевоплощается в этого зверя и его сын может столкнуться с ним воочию в джунглях. Это и есть подтверждение его происхождения из мира духов леса, ибо животные не воспринимались как только лишь зоологические популяции и единицы, а как отдельные духовные существа. То есть умерший предок мог на следующем шаге уже сразу переродится в «тотемического» первопредка-ягуара, тем самым родословная была хоть и короткой, но качественной и прямой. Таковы, например, индейцы руна в лесах Амазонки.
Классическая индоевропейская структура происхождения человека — это семья: Отец-Небо и Матерь-Земля порождают первочеловека либо братьев, от которых берут начало народы. Таков Туисто германцев, породивший Манна, по сообщениям Тацита.
В наши скорбные дни вопрос и своем происхождении и глубинной принадлежности к большим идентичностям вновь стал актуальным среди последователей современного язычества самых разных направлений. Одним из модных решений данной проблемы являются доступные ДНК-тесты, которые указывают на принадлежность к популяции на основе анализа гаплогрупп, из чего можно провести этническую локализацию предков и, в перспективе, даже установить ареал обитания. Рассмотрим что не так с этим подходом на контрастных примерах.
Классические методы восстановления генеалогии опираются на первичный опрос живых родственников об их предках, происхождении по роду/этносу и региону. Узнаются девичьи фамилии матерей, прослеживается отцовская линия во времени пространстве (архивы, ЗАГСы, церковные книги, переписи и т. д.), по возможности расшифровывается этимология фамилии и т. д. Эти методы известны из глубочайшей древности и, зачастую, исчерпывающи; в особо удачных случаях они позволяют выяснить всю нужную информацию без привлечения лишних инструментов.
Против этого подхода выдвигается аргумент в том, что данные от родственников могут быть недостоверными. Помимо естественных упущений из-за памяти пожилых людей, живые предки могут сознательно утаивать важные детали истории семьи и рода, если они связаны с периодами гонений, репрессий и чисток по этническому признаку. Таковы, например, многие ситуации с переселенцами-нацменами из числа украинцев, немцев, народов Кавказа в Сибирь, на Дальний Восток и север современного Казахстана; репрессированные представители дворянских родов или жены и дети «врагов народа» во времена СССР. Проблема «ненадежного источника» в виде родственников решается перекрестными проверками и, нередко, доверительным разговором с самими прадедами.
Напротив, научные данные из пробирки позиционируются как источник незыблемой достоверности, который по своей ценности перекрывает традиционные способы узнавания своего прошлого и корней. Это не так.
Начать можно с давнего казуса одной популярной американской компании по типированию, которая во все свои результаты по умолчанию вписывала процент африканских корней, чтобы не оспаривать теорию об африканском происхождении человечества. Ибо в сетевых кругах западных Alt-Right и им подобных «правых» существуют сторонники северного или множественных очагов происхождения человечества, — эти теории объявляются «опасной far-right конспирологией». На этом примере мы видим, что даже на элементарном уровне политическая целесообразность и политкорректность влияют на науку и наукоемкие услуги напрямую. В сфере чистого бизнеса, табачного рынка и фармакологии, примеров заказных исследований можно найти в разы больше, что только подтверждает известный факт об ангажированности научных исследовании и журналов.
Следующий камень, выпадающий из основания, заключается в субкультурной составляющей тех, кто использует этот метод для своего типирования. Эта составляющая носит социальный характер интерпретации результатов ДНК-теста или даже, как это часто бывает, сразу нескольких тестов, заказанных у разных компаний. Если человек принадлежит к условной тусовке поклонников финно-угорского наследия или к любителям общеиндоевропейской идентичности, то он будет оценивать свои результаты, просеивая их через призму насколько они совпадают и вписывают его в ту субкультуру или картину мира, к которой он хочет принадлежать. То есть анализ становится источником легитимности в социальной группе, а значит, приоритет будет отдавать тому анализу от той компании, который показывает более близкие к целевой группе показатели. Человек обращается к той или иной индоевропейской традиции не потому, что говорит на её языке, мыслит её категориями и рожден в ней, но только если тест скажет ему, что он имеет на это право. Происходит подмена понятий, колесница ставится впереди лошади. В противном случае человек будет «выписан». Это показывает, что в основе такого частного случая лежит не столько доверие к истине науки, сколько желание или социальные механизмы принадлежности к группе (вплоть до примеров, когда шифры гаплогрупп вплетаются в языческую символику и агитацию). В политике самым известным примером является американская демократка Элизабет Уоррен, провозгласившая свою принадлежность к индейцам на основе менее чем 1% доли по результатам анализа ДНК.
Ещё один шаткий камень — бесконечно меняющиеся технологии и уточняющиеся данные. Этнографы, антропологи, историки, археологи, лингвисты и др. регулярно уточняют картину и пути миграций, локализацию ареалов проживания этносов и субэтносов, хождения языков, фронтиров где было интенсивное смешение; находят новые и пока еще не вписанные в общую картину стоянки, культурные артефакты, пути миграций и т. д. К этому добавляются пересмотры теорий и концепций в условном Университете, ergo уточнение и академическая ревизия сложившейся картины знания, постановка гипотез и теорий. То есть мы всегда имеем дело с незаконченной, динамической картой.
ДНК-анализ призван локализовать клиента на этой карте, указав наиболее вероятную принадлежность. Но проблема в том, что сами технологии анализа крови либо слюны тоже совершенствуются; данные следующего анализа могут быть более детальными, уточненными, подробными, вкупе с поправками, внесенными все теми же археологами, лингвистами и антропологами. Это особенно актуально для фронтирных зон и белых пятен. В этом заключается известная ловушка технологий: то, что было современным вчера, сегодня уже устарело, а значит то, что кажется совершенным сегодня, — уже устарело в завтрашнем дне. Поэтому результаты ДНК-типирования всегда несут на себе оттенок времени и уровня развития технологии, что можно сравнить с развитием качества фотографии от размытых силуэтов до хорошего качества света, резкости и баланса цветов, которые могут радикально поменять запечатленную картину и её восприятие. Нельзя исключать фактора устаревшего оборудования, некачественного оборудования, несоблюдения порядка процедур, путаницы проб в результате ошибок и т. п.
В итоге достоверной может быть лишь только общая принадлежность к той или иной группе, так сказать «широкими мазками» без узкой локализации. Но того же самого результата можно добиться путем исследования генеалогического древа, облика и говора своей семьи. С точки зрения «бритвы Оккама» это было бы привлечением излишних сущностей, когда есть более простое и достоверное решение.
Часто всплывающий в этой теме аргумент — апелляции к так называемой «мистике крови», хранящей и несущей таинство наследования и принадлежности. Здесь так же можно привлечь прогрессивную шкалу как критерий отбраковки. Существующая мистика крови проявляет себя свободно из без какой-либо оглядки, учета и необходимости в каких-либо технологических и биолабораторных костылях. Можно поставить вопрос, что если «голос крови» звучал и влиял на людей и раньше, издревле и всегда, во все времена, то как же это работало без анализов и деления по гаплогруппам? Услышать «голос крови» можно и без обращения к примитивному биологизму, потому что это явление иного, не материального регистра. В противном случае всем людям прошлого придется отказать в их утверждениях как «научно недостоверных». С точки же зрения чистой, академической науки, утверждения о «мистике крови» являются не более чем эзотерическим бредом. Подлинная «мистика крови» свершается во все времена без науки и пробирок, а чистая наука её полностью отрицает. Отсюда в воздухе повисает ещё один вопрос: зачем смешивать две этих, до того не пересекавших, реальности?
Мы можем вообразить себе ситуацию, когда жаждущему узнать свои корни юноше явится во сне либо буквальным образом наяву Божество или, ещё лучше, его далекий предок, и ясным жестом укажет обратить свой взор на тот или иной регион, в конце концов, просто скажет «из поморов мы вышли…». И одновременно с этим, у юноши на руках будет распечатка его анализов. Вероятность того, что он слепо поверит бумажке ~100%, а свое видение рационально объяснит жаркой погодой, дурным сном, интоксикацией и т. д. То есть действительно явленное откровение будет развенчано и отброшено в пользу науковерия.
Меж тем, цена ошибки теста — а любители этого подхода за свою жизнь неоднократно делают контрольные тесты в разных местах, — это неверная идентичность со всеми вытекающими.
Представим себе молодого человека, который получил на руки тест и результаты говорят ему, что в нем доминирует X. Этот юноша начинает погружаться в культуру Х, изучать её традицию, берет Х за точку пересборки своей идентичности и генеалогии семьи («оказывается, мы все Х!») и так далее. Но спустя какое-то время он делает ещё один тест и там, по более свежим и современным данным, оказывается, что доля Х в нем переоценена, на самом деле преобладает или на равных доля Y или даже Z. Это разрушает и обесценивает все старания по инкультурации в X, время и силы оказываются потрачены впустую; если человек публичный, то страдает его репутация. Примеры таких ошибок и метаний туда-сюда между этничностями есть. В целом представления о собственной этнокультурной идентичности размываются, а в пределе может случиться так, что человек и вовсе продолжит следование ложным путем, оставшись в неведении об ошибке. Отчасти эта ситуация похожа на бесконечные споры в интернете о фенотипах и типировании по фотографии, где под одним и тем же лицом «эксперты» могут «обосновать» принадлежность практически к любой «расе», «субрасе» и т. д. Стоит ли говорить, что популярные веб-приложения по определению происхождения по фото, работают по принципу генератора случайных чисел.
Данные из пробирки и интерпретация — это тоже недостоверный источник, в разы уступающий прямому наследованию языка, культуры, истории семьи от родителей и предков, и мистическому откровению. Происходит подмена источников. Доверяют не своим родителям и мифам языка, но верят безликой чашке петри и бездушным аппаратам для анализа ДНК, которые никакого отношения к человеку и его роду не имеют. И то, что именно научному методу сейчас отдают главенствующее предпочтение, указывает нам на форму скрытого атеизма и материализма как базовой подкладке всего этого движения.
Но помимо наукоемких аргументов, такой подход в целом является антитрадиционной формой знания. Факт, что мода на ДНК-тесты распространена среди людей, которые претендуют на то, чтобы быть язычниками, которые декларируют важность и приоритет архаики, священного, традиционных [часто индоевропейских] ценностей и т. д. Но при этом они воспроизводят абсолютно не языческие практики и методы, которые были порождены изнутри всецело антитрадиционной парадигмой нововременного знания и индустриального мира. Вместо того, чтобы искать эмпирического опыта священного, они выбирают путь, ведущий в прямо противоположную сторону. Абсурдность и парадоксальность такого поведения повисает риторическим вопросом без внятного ответа.
Обратимся же к мифу, вспомним Оттара из скандинавской Песни о Хюндле. Юноше Оттару покровительствует ванадис Фрейя, превратив его в вепря для сокрытия облика, она обращается к великанше Хюндле чтобы помочь Оттару узнать всю своё происхождение. Это нужно для того, чтобы в споре о наследстве Оттар получил то, что ему причитается. Хюндла разгадывает замысел Фрейи, но перечисляет всю долгую родословную юноши. Фрейя просит йотуншу дать Оттару отведать «памяти пиво», чтобы он смог запомнить столь долгий список пращуров. Хюндла отказывает, но потом все же дает юноше напиток, подмешав в него яд. Заступничеством Фрейи Оттар спасается.
Это — мифологическая и полностью традиционная форма обретения знания: обращение к Божествам, духам, провидицам и т. д. Давайте представим себе, что вместо того, чтобы страстно обратиться к Фрейе с дарами и прошением о помощи, Оттар просто отправил бы слюну на тест и предъявил в споре какую-то гаплогруппу или результаты анализа на отцовство. Для старого общества и мира традиции, представить себе конунга, плюющего в пробирку на тинге, просто нелепо и смешно. Не ведающего родства Оттара Хюндла в песне называет просто «неразумным», в данном же случае мудрые мужи, асы и ваны, предложили бы Фрейе не превращать его из кабана обратно в человека и посмотреть каким будет результат теста. Ибо Божествам не чужд и справедливый юмор над дерзкой гордыней (хюбрис) человека, который стремится обойти или обмануть их порядок.
Есть и метафизические аргументы. Повсеместно в индоевропейских культурах телесный уровень существования соотносится с материнским полюсом, с материей, Матерью-Землей. Отеческий принцип — это жизнь, форма, дух и/или душа (в некоторых культурах они не разделяются), дыхание, разум, закон меры и вдохновение. В германо-скандинавской мифологии именно три брата Один-Вилли-Ве являются «отцами» людей, которые до их даров были просто выброшенными на береге бревнами (у Аристотеля именно древесина становится философской категорией материи), то есть слепыми материальными порождениями природы. Окончательно гармоничными людьми срединного мира они становятся при соучастии Божеств, и наследование идет патриархально.
Обращение к генетике и ДНК-тестам есть экскавация даже не одухотворенной телесности, но субтелесного чисто материального уровня. Это путь (метод, технология) установления родства в рамках женского метафизического полюса материи до её слияния с Небесным Отцом. Какое-то знание мы, безусловно, получим, но оно будет неполноценным и партеногенетическим, порожденным без Отца, а значит — снова бастардным. Можно сказать, что это вполне прозрачный метафизический матриархат и хтонизм, что подтверждают выдающиеся европейские мыслители, которые прямо отождествляли царство техники с титанизмом (Ф. Г. и Э. Юнгеры), закатом Европы (О. Шпенглер) и забвением бытия (М. Хайдеггер).
Такое знание носит характер бастардного, незаконнорожденного, а значит — нелегитимного. И проблема здесь не в том, что это знание якобы является истинным, но никто не признает его истинным. Бастардное знание в принципе не может быть истинным и легитимным. Признание его легитимным означает разрушение священного закона и естественного порядка, то есть переход к упадку и деградации мироздания. Не случайно мода на ДНК-определение своих корней популярна именно сегодня, в научно-техническую эру, которая и является финальным аккордом антитрадиционного вырождения мира. В целом нарастание слепой материальной плотности, грубости, инерции, тьмы, неведения Божественной природы и, как следствие, глупости и тупости, — фундаментальная характеристика Кали-Юги, выраженной в доминировании гуны тамас. И то, с какой рьяностью эта методология защищается, указывает на то, что наука в целом для таких людей является буквально «священной коровой», только вывернутой наизнанку и препарированной. Не традиция, миф и мифопоэтика, а тонкая научная прокладка, на которой они выстраивают свою принадлежность. Хотя обосновать всё ту же самую принадлежность можно иными способами и аргументами, гораздо более традиционными и крепкими. Проблема в том, что такой путь подразумевает тотальный отказ в легитимности буквально всей картине мира, которую эти люди усвоили со школьной скамьи и именно внутри которой функционируют их лабораторные методы подтверждения своей легитимности, идентичности и статуса внутри субкультуры. То есть это путь радикального порывания с комфортной парадигмой знания (ложной), который требует полной пересборки той же самой идентичности, но на принципиально других, сакроцентричных основаниях.
Что ещё показательно, так это то, что в таком подходе начисто отсутствует какая-либо мифопоэтика, которая является ядром выражения и восприятия священного в архаических обществах, причем не только индоевропейских. Перемещение слюны либо крови по пробиркам, кружение в центрифуге, анализ и распечатка таблицы на фоне снующих в белых халатах студентов и аспирантов, — это даже не проза, а скучная пошлость и банальность. Разве сравнится она с тем жаром, что распалил Оттар на алтаре Фрейи, что сами камни переплавились в стекло, и сама дочь ванов снизошла до помощи своему верному? А для искушенных в мифах и поэзии очевидно, что помимо вопроса генеалогии и наследства, в песнь вплетена и эротическая линия, свойственная Фрейе.
Но, тем не менее, остается легитимный вопрос: как быть людям? Например, как быть тем, кто хочет через установление региональной идентичности выйти из под колониального дискурса разлагающейся модерновой культуры метрополии? Как быть тем, кто является круглым сиротой?
Во-первых, воспринимать данность стоически и покорно, ибо как гласит латинская мудрость: послушных судьба ведет, а непослушных — тащит. Классическая литература знает примеры, когда сиротство и неведение своего происхождения превращались в хрестоматийные примеры (тот же Оттар) или в грандиозные трагедии, как было с Эдипом.
Во-вторых, все традиционные методы наглядно описаны и предложены по тексту. К ним можно добавить метод сознательной мифологизации (не путать с фантазированием и выдумыванием происхождения с Нибиру), — то есть обращением через голову обобщенного Предка к Божественному источнику.
Отсюда вытекает третье, что напрямую касается сирот и тех, кто не успел провести археологию воспоминаний прародителей. Если у человека нет никаких возможностей для аутентичного восстановления генеалогии, то перед ним открывается уникальная возможность пойти ва-банк, правда, требующая серьезной смелости и усилия. А именно, в этой ситуации у него всегда есть Отец-Небо над головой и Мать-Земля под ногами, тем самым он становится первопредком для самого себя и своего дальнейшего рода. Он сам их прямой сын, всегда. Мать, Отец и сын-зачинатель рода, — это классическая архаическая изначальная структура. Её корректирует родной язык, который человек усвоил с детства. То есть если человек говорит на русском, немецком или итальянском, то он говорит на одном из индоевропейских языков, а значит его мышление структурировано соответствующими категориями, о чем наглядно пишет С. Бородай в книге «Язык и познание». Наконец, помогают и очевидные внешние признаки, если таковые имеются. Отсюда, например, можно черпать и начало трайбализма, нового рода и его наследственной традиции.
В возгласе в духе Гомера «Боги великие сделали меня сиротой, теперь же я сам себе первопредок!», — явлена искренность, истина, поэзия и открытость трудностям судьбы, та самая «нордическая стойкость». Для этого надо совершить всего три простых жеста: склонить голову и взглянуть на Землю, поднять взор на Отца и обратить внутренний взор на душу, мышление и язык. Довериться им, как своим родителям, и выказать fidelis Божествам.
В качестве вывода можно резюмировать, что знать свое происхождение нужно и важно, но знание выступает как единство формы и содержания, а значит знать нужно правильным образом, который ведет к Божественным родителям, а не к химерам внетрадиционного знания. Из любой ситуации есть мифопоэтический выход, пусть и трудный, идущий против инерции вырождения, но преодолимый и без костылей.
В целом же эту статью мы замыслили не как приглашение к дискуссии, а как императивную декларацию должных ориентиров для всех, кто задается непростыми вопросами поиска своих семейных, родовых и священных корней. В твердой уверенности в выбранном пути мы её и заканчиваем.
