В своём тексте «Мать-Земля. Образ» я писал об одном мифологическом мотиве:

«В духовных стихах Мать-Земля плачет из-за человеческих грехов:
«Растужилась, расплакалась матушка сыра земля
Перед Господом Богом:
«Тяжел-то мне, тяжел, Господи, вольный свет!
Тяжеле — много грешников, боле беззаконников!»
«Как расплачется и растужится
Мать сыра земля перед Господом:
«Тяжело-то мне, Господи, под людьми стоять,
Тяжелей того людей держать,
Людей грешныих, беззаконныих,
Кои творят грехи тяжкие:
Досады чинят отцу, матери,
Убийства и татьбы деют страшныи…»»

[Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI—XIX вв. / Сост., вступит. статья, примеч. Л. Ф. Солощенко, Ю. С. Прокошина.— М.: Моск. рабочий, 1991]»

Недавно я увидел похожий мотив в одной из духовных песен хлыстов:

«Росплачется красно солнце со лучами,
Росплачется светел месяц со звездами,
Увидел государь их свет Сын Божий,
Увидел государь их сам небесной:
«Светы вы мои красно солнце со лучами,
Светел месец со звездами,
О чем ты, красное солнышко, плачешь?
О чем ты, свет месец, плачеш(ь) со звездами?
А и милости от меня вам нет?
И дару от меня вам мало?»
Что зговорит красно солнце со лучами
И светел месец со частыми со звездами:
«Государь ты наш надежда, свет Сын Божей,
Государь ты наш ты батюшка, Царь Небесной,
И много от тебя, свет, нам дару,
И много, государь, милости Божией.
Плачу я, красно солнце со лучами,
Светел месец плачу со звездами,
Что мир-народ идет он весь в погибель,
Во ту ли он муку во превечную,
А верные твои идут в отпаденье»».

[Панченко А. А. Духовные песни христовщины // Отреченное чтение в России XVII-XVIII веков / Отв. редакторы А. Л. Топорков, А. А. Турилов. – М.: Индрик, 2002. Стр. 488-489]

А. А. Панченко так комментирует эти тексты:

«Песенка корреспондирует с известным духовным стихом о плаче земли: Мать сыра-земля плачет перед Богом о тяжести людских грехов. Бог просит землю потерпеть еще немного: если грешники придут к Нему с покаянием, он прибавит им свету вольного, если нет — их ожидают вечные муки. В сборнике Василия Степанова эти мотивы получают иную, оригинальную трактовку: небесные светила плачут перед Сыном Божьим о погибели мира-народа, идущего в превечную муку, и об отпадении верных. Стих заканчивается не ответом Сына Божьего, а молитвой грешной души. Очевидно, что рассматриваемый текст восходит к тому же источнику, что и стих о плаче земли: это апокрифическое «Видение апостола Павла», во вступительной части которого сообщается о жалобах Солнца, Луны со звездами и Земли перед Богом: все они сетуют на людские беззакония и неправду (см.: Памятники отреченной русской литературы / Собраны и изданы Н. Тихонравовым. М., 1863. Т. 2. С. 40)»

[Панченко А. А. Духовные песни христовщины // Отреченное чтение в России XVII-XVIII веков / Отв. редакторы А. Л. Топорков, А. А. Турилов. – М.: Индрик, 2002. Стр. 512]

И в этой связи я снова вспомнил о неоднократно поднимавшейся в нашей творческой лаборатории теме. Ещё раз скажу несколько слов о происхождении и сути.

Происхождение этих мифологических мотивов — вопрос спорный. Христианское влияние в приведённых выше текстах, конечно же, есть, однако мы не знаем, были ли знакомы (хотя бы в пересказе) их безымянные авторы с апокрифическим «Видением апостола Павла». Можно это предположить, но не более того. Следовательно, рассматриваемые мотивы не обязательно восходят к тексту апокрифа, они могут оказаться славянской новацией или даже охристианенной древнеславянской языческой архаикой.

Отмечу также, что в «Видении апостола Павла» есть существенные отличия от фольклорных текстов, которые я цитировал выше. В «Видении» Силы жалуются, но не плачут. В апокрифе на людские грехи сетует следующий ряд Сил: Солнце, Луна, Звёзды, Воды, Земля, тогда как в духовных стихах присутствует только Земля, в хлыстовской песне — только Солнце, Месяц и Звёзды (причём, в отличие от «Видения» светила не просят у Бога разрешения наказать людей).

Есть и ещё один любопытный момент — как пишут В. В. Мильков и В. М. Хачатурян, жалобы Земли на людские грехи в этом апокрифе могут быть славянской вставкой:

«В греческой редакции не упоминается о жалобах Земли на беззакония людей. В сирийской редакции приводится и жалоба Земли. Но, возможно, не следует в данном случае искать непосредственный источник. В русской редакции вполне самостоятельно могла развиться тема жалоб природы на греховность людей, так как известно, какую большую роль играл культ природных сил в славянорусском обществе периода двоеверия»

[Видение апостола Павла. Комментарии и примечания. // Апокрифы Древней Руси: Тексты и исследования. — М.: Наука, 1997. ]

Но давайте представим, что А. А. Панченко прав, и рассматриваемые нами мотивы действительно восходят к апокрифу «Видение апостола Павла», то есть, в основе своей, являются инокультурным заимствованием, хотя и творчески переработанным на местной почве. Иными словами, предположим, что эти мотивы — христианские по происхождению. Это ведь не так уж и важно, намного важнее их суть.

О чём рассказывают эти мифы? Земля плачет потому что ей тяжело держать на себе грешников, Солнце, Месяц и Звёзды — оттого что люди будут вечно страдать (очевидно, из-за своих поступков) и потому что они отказываются от истинной веры. О причинах плача Силы говорят верховному божеству (Богу).

Есть ли здесь что-то специфически христианское, неприемлемое для язычества? Идея греха (и воздаяния) присутствует во многих языческих религиях, равно как и вера в то, что богам не всё равно, как поступают люди. Идея верховного божества, «бога богов» — тоже. Конечно, русские крестьяне считали «богом богов» христианского Бога — но их представления о нём сильно отличались от ортодоксальных (об этом — см., например, мой старый текст «Народно-христианский Бог как языческое божество». Вера в одушевлённость природных Сил — это вообще основа любого язычества. Вера в то, что боги способны сопереживать людям — пожалуй, универсалия.

Представление о тяжести греха также существует не только в христианстве:

«Так рассудив в душе о последствии деяний после смерти, надо всегда совершать умом, словом и делом [только] чистые поступки. Если, неумышленно или умышленно совершив порицаемый поступок, [кто-нибудь] желает освобождения [от греха], то пусть не совершает [этого] вторично. Если в его душе при совершении какого-либо деяния остается тяжесть, тогда надо исполнять аскетический подвиг до тех пор, пока она не будет удовлетворена»

[Законы Ману. XI, 232-234]

«(…) душа, ставшая спутницей бога и увидевшая хоть частицу истины, будет благополучна вплоть до следующего кругооборота, и, если она в состоянии совершать это всегда, она всегда будет невредимой. Когда же она не будет в силах сопутствовать и видеть, но, постигнутая какой-нибудь случайностью, исполнится забвения и зла и отяжелеет, а отяжелев, утратит крылья и падет на землю, тогда есть закон, чтобы при первом рождении не вселялась она ни в какое животное»

[Платон. Федр]

Веру в бесконечные страдания после смерти тоже можно найти и в языческих религиях. Вспомните, например, древнегреческие мифы о Тантале и Сизифе. Не могу сказать, что меня это радует, но что есть — то есть. К счастью, эта идея далеко не всегда присутствует в языческих представлениях о посмертии.

А вот жёсткое противопоставление своего вероучения всем остальным («А верные твои идут в отпаденье») — в язычестве не встречается, насколько я знаю.

Есть ли в рассматриваемых нами мифологических мотивах нечто явно языческое, в корне противоречащее ортодоксальному христианству? Есть. Представление об одушевлённости природных Сил. С точки зрения официальной церкви, Земля, Солнце, Месяц и Звёзды — неодушевлённые объекты.

Они не могут говорить, не могут испытывать эмоции:

«Не случайно в антиязыческих проповедях оговаривалось, что Солнце не божество, что оно «бездушно и бессловесно: огненное то бо есть существо» (Тихонравов Н.С. Летописи русской литературы и древностей. Т. 5. СПб., 1863. С. 92; см. также: Идейно-философское наследие Илариона Киевского. Ч. 1. М., 1986. С. 17, 9, 89)»

[Видение апостола Павла. Комментарии и примечания. // Апокрифы Древней Руси: Тексты и исследования. — М.: Наука, 1997]

«А кто исповедается земли, то исповедание не исповедано есть: земля бо бездушна тварь есть, не слышит и не умеет отвечать и не воспретить согрешающему»

[Поучение русского епископа Стефана против стригольников]

Таким образом, получается, что в этих мотивах, даже если по происхождению они — христианские, почти ничего христианского нет (что и неудивительно — ведь в христианстве не так уж много оригинальных религиозных идей, а уж в «народном» — тем более). Следовательно, мы можем использовать их в нашем новоязычестве.

Впрочем, один из них (плач светил) для нас пригоден лишь частично. Я полагаю, очень немногие из современных язычников считают, что их религия — единственная истинная, и верными Богу можно назвать только тех, кто следует ей. И мало кто верит в то, что на том свете кого-то (пусть даже и закоренелых злодеев) ждут бесконечные мучения. Тем не менее, есть в песне о плаче светил и то, что нам подходит — представление о том, что боги сопереживают людям, боги неравнодушны к человеческим страданиям.

А вот во втором (плаче Земли) — я не вижу ничего, что казалось бы мне неприемлемым.

Прошу обратить внимание — я говорил о мифологических мотивах, содержащихся в приведённых мной выше фрагментах фольклорных произведений. В полных текстах, конечно же, христианства больше. Но для нашего новоязычества нам вовсе не обязательно брать тексты целиком — не читаем же мы на обрядах народные заговоры вместе с «рабами Божьими» и «аминями».

Поиск

Журнал Родноверие