Друзья и коллеги!
Я предлагаю следующую гипотезу этимологии названия "АРКОНА" (далее привожу отрывок из своей готовящейся к выходу книги):
О возможной этимологии названия «Аркона» следует сказать отдельно. Версии, производящие название славянского города от скандинавского названия тюленя (ørkn) или греческого названия медведя (ἄρκτος), видимо, следует признать маловероятными.
М.Л. Серяков в «Битве у Варяжских столпов», со ссылкой на опубликованную ещё в советское время работу Н.Р. Гусевой, указывает на возможную связь Арконы с «прославлениями» и «молитвами»:
«Главный сакральный центр Рюгена находился на Арконе, которая может быть сопоставлена с сакским arka — „молитва, гимн; певец“, arcana — „прославляющий, молящийся“, arca — „изображение бога, идол“. В связи с этим Н.Р. Гусева в свое время предположила: „Возможно, в свете этих сопоставлений правомочна будет постановка вопроса о названии Арконы как места для произнесения „арка“ — прославительных гимнов перед изображением божества...“ [Гусева 1977. С. 165]»
[Серяков 2015. С. 222]
Косвенным подтверждением данной гипотезы может служить «Слово о полку Игореве», в котором встречается слово «аркучи»:
• Жены Рускïя въсплакашась аркучи: уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслïю смыслити, ни думою сдумати... [Слово о полку Игореве 1800. С. 20];
• Ярославна рано плачетъ въ Путивлѣ на забралѣ, аркучи: о вѣтрѣ! вѣтрило! чему Господине насильно вѣеши? [Слово о полку Игореве 1800. С. 38];
• Ярославна рано плачеть Путивлю городу на заборолѣ, аркучи: о Днепре словутицю! [Слово о полку Игореве 1800. С. 38–39];
• Ярославна рано плачетъ въ Путивлѣ на забралѣ, аркучи: свѣтлое и тресвѣтлое слънце! [Слово о полку Игореве 1800. С. 39].
Ср. также диалектные русские слова, приводимые «Словарём русских народных говоров»:
• áрканье — «переругиванье, перебранка»;
• áркать — «дразнить», «браниться, вздорить», «кричать, шуметь», «приговаривать»;
• áркаться — «лаять друг на друга», «ругаться, браниться, ссориться»;
• аркотня́ — «ругань» [СРНГ 1 1965. С. 275–276].
Однако гипотеза в возможной связи вышеприведённых русских слов, не говоря уж о сакских, с названием «Аркона» сама требует обоснования.
С другой стороны, можно вспомнить Ἀρκύνια ὄρη τά — Герцинские горы (между истоками Дуная и нынешним Неккаром, притоком Рейна) и известный ещё древним римлянам Hercynia silva — Герцинский лес (Cesare, De bello gallico, VI, 25.1; Plinio il Vecchio, XVI, 6), ср. также лат. Saltus Hercynius. Вяч. Вс. Иванов и В.Н. Топоров упоминают «галльск. Αϱϰυνιαὄρη, Hercunia silva, латино-герм. Fergunna, древневерхненем. Virgunnia как обозначение соответствующего топонима — горы или леса на возвышенности, ср. готск. fairguni, „гора“» [Иванов–Топоров 1982–1. С. 303]
Выдающийся болгарский историк, археолог, этнограф и филолог Йордан Иванов (1871/1872—1947) в небольшой работе под названием «Культ Перуна у южных славян», впервые изданной в Софии в 1903 г. (а в 1904 г. переизданной по распоряжению Императорской Академии наук), писал:
«О происхождении и этимологическом образовании слова Перун мнения ученых еще не сходятся. Некоторые находят в нем индоевропейский корень park, spark. Другие предполагают, что это старогерманская форма *Perkunos, *Ferxunaz, *Ferkunaz со значением высокий; третьи сближают его с ведическим Pardjanya, со скандинавским Fiorgyn, с латинским quercus, со старонемецким forha, с литовским Perkunas. Кажется, что в данном случае очень многое принесет нам кельтское название теперешней германской Черной Горы с восточными ее хребтами. Эти горы у Аристотеля известны под именем Arcunia orh, у Аполлония Родосского Scopeloz Epcunioz, у Цезаря Sylva Hercynia. Таким образом выходит, что кельты называли ее Аркунией, Еркунией, что и соответствует слову Паркуния или Перкуния, так как одна из главнейших особенностей кельтского языка это выбрасывание заглавного индоевропейского „П“. Позже, в 9 веке н.э., поселившиеся там германцы, по свойствам своего языка, заменяя индоевропейское „П“ на „Ф“, произносили имя этой горы Fergunna. Следовательно, отсюда становится очевидным, что это Fergunna, как и норвежское Fiorgyn, ведут свое начало от другого более старого общего слова, начинающегося на „П“, каковым это слово встречается у славяно-литовцев и в языке Риг-Веды, или так сказать славяно-литовское слово на „П“ как и кельтское с отпавшим „П“ старее, и при том индоевропейское, а германское слово на „F“ выходит новее, позднее по своему образованию»
[Иванов 2005. С. 7–8]
Иными словами, согласно Й. Иванову, в кельтских языках Паркуния превратилась в Аркунию или Еркунию. То, что кельтское (p)arkunion означало «гора», подтверждает и немецкий исследователь Е. Шварц [Schwarz II 1950. S. 65].
Вяч. Вс. Иванов и В.Н. Топоров в «Исследованиях в области славянских древностей», рассматривая белорусские материалы, относящиеся к слову пярун — «гром», и указывая на связь Перуна с «громом», «горой», «скалой», «камнем», «лесом», «дубом» и т.п., пишут:
«Белорусские данные можно рассматривать как архаичные в том отношении, что они сохраняют живую связь между нарицательным существительным и собственным именем, ср. из этимологически близких индоевропейских параллелей соотношение латинского нарицательного существительного quercus ՙдуб՚ при кельтском собственном имени Ἀρϰυνία, употреблявшемся в качестве названия леса, а также хеттского нарицательного имени существительного peruna- ՙскала՚ и собственного имени Peru̯a-/Piru̯a-, относящегося к мифологическому существу, ср. два таких же значения в вед. parjanya- ՙдождевая туча՚ и Parjanya-, имя бога. Белорусские фольклорные тексты, сохраняющие это архаичное двоякое употребление слова пярун, вместе с тем уникальны среди славянских еще и потому, что в них отражена связь Перуна как с дубом (ср. лат. quercus и его параллели в других языках), так и с камнем и с горой (ср. приведенное выше хеттск. peruna- и его германские соответствия: гот. faírguni и т.п.)»
[Иванов–Топоров 1974. С. 6–7]
Таким образом, можно предположить, что название «Аркона» имеет отношение к культу Громовержца, известного у восточных славян под именем Перуна, культ которого некоторые исследователи связывают с культом западнославянского Свентовита.
