Листая страницы рукописных научных студий, которые были написаны в 1920-х гг., натолкнулась на такое заглавие:
"Что значит "показать кукиш", автором которой значится Каневец А. Он же признается, что из разговоров "об этом" с академиком Владимиром Перетцом стало ясно, "…что жест этот в полном смысле слова является пережитком, и корни его нужно искать в религиозных ритуалах…, песнях и поверьях, касающихся т. н. нечистой силы, ведьм, чертей, потому что это религиозный символ т. н. языческого божества…” [1].
Далее автор обращает внимание читателя на характерную фразу о "нечистых" из украинских рассказов Олекси Стороженко:
"Я хотел было их подразнить, показал им фигу — так они в один голос так и запискатели" [2].
После таких цитат исследователь задает еще один вопрос: почему "шиш" – (плод грушевого дерева) приобрел такое значение? Однако словари Владимира Даля и Бориса Гринченко, к которым он обращается, не дают ответа на такой вопрос. Оба автора подчеркивают только то, что "шиш" ("кукиш", "кука", "шиш") является жестом для выражения насмешки или презрения. Борис Гринченко подает примеры из новой украинской песенности в записях Павла Чубинского:
"Ты думаешь, дураку, что я тебя зову, а я тебе, дурак, сквозь плетень шиша тычу” [3].
Современный толковый словарь украинского языка, изданный в 1998 году, представляет самый полный перечень всех значений слова "шиш”; под № 3 читаем:
"…сжатая в кулак рука так, что большой палец посередине между указательным и средним, как знак пренебрежительного отношения к кому-либо ”
Среди примеров, бытующих в живом разговорном языке, приводится и такой:
"Матери твоей фигу!" [4]
Итак, ХХ век окончательно закрепил за словом отрицательную окраску.Смысловую природу понятия "шиш" проясняет словарь Брокгауза и Эфрона, который в 1902 году в 35 томе опубликовал справочную статью выдающегося исследователя первобытной религии Льва Яковлевича Штерн .Житомира). В ней говорится, что "кукиш" является символическим изображением фаллоса и в течение длительного времени считался телохранителем от различных злых духов и очарования [5]. (Ктеис), в антропоморфизации этих органов как божеств плодородия.
"Культ этот господствовал не только в классическом мире, откуда пошло его название. Он все равно распространен на разных стадиях развития у первобытных племен и у культурных народов неевропейских (например, японцев), а посредством многочисленных переживаний – у сельского населения Европы. Грубый обычай ставить "кукиш" тому, кто нас оскорбил, или для охраны от плохого глаза, так часто встречающегося среди нас, ведет свое начало от фаллического культа” [6].
Генезу фаллического культа Лев Штернберг видел в анимистических представлениях первобытного человека – это убедительно иллюстрировали некоторые изображения фаллоса и т. н. культурных народов Л. Штернберг вспоминает, что вестибюль Этнографического музея Академии наук украшала антропоморфная зверо-человеческая фигура с огромным фаллосом.
О фаллических культах в т. н. "Классическом мире" писал и Евгений Кагаров в труде "Культ фетишей, растений и животных в Древней Греции" (СПб., 1913). В 1928 году в Минске в "Записках отдела гуманитарных наук" была опубликована очень интересная статья И. Ф. Борщевского "Из истории фаллектоэнизма", посвященная исключительно эволюции фаллических культов. Автор акцентирует внимание на том, что изображения фаллоса обладали магической силой, их в виде амулетов носили на шее, чтобы уберечься от злых духов. Вспоминает И. Борщевский и о "кукиш" ("фигу") как символ плоти: "…эта комбинация и в наше время употребляется для лечения некоторых болезней. В Германии в древние времена фигу изображали на крышах домов как талисман, охранявший усадьбу от несчастья [7] Современный украинский этнолог Василий Балушок обратил мое внимание на то, что в Германии "feige" ("шиш") — это амулет из металла, слоновой кости, который носили на шее или на груди даже дети. ведьмского колдовства и сглажения Такие амулеты и соответствующие им жесты были известны в Италии и Испании уже в античные времена.В Германии был впервые зафиксирован в 1178 году и имел определенное сексуальное значение (предложение сексуальной просьбы). девушкой – изображение из серебра посылает парень, и в ответ получает миниатюрный амулет. Далее происходит обмен серебряными изображениями сердца [8].
Теперь вернемся к вопросу, ставившемуся в начале статьи: почему "непристойный" жест имеет одинаковое название с названиями плодов, к тому же сладких? В. Н. Топоров в "Мифах народов мира" (статья "Растения") обратил внимание читателей на то , что запрещенный плод из дерева познания добра и зла ассоциируется не только с яблоком, но и с фигой и грушей [9] Само же фиговое дерево является символом брака, плодородия, женского естества. как он попробовал запретный плод. Фиговые листья с плодами иногда трактовались как символическое сочетание женского и мужского пола, жизни и любви [10]. Обращаю внимание читателя на следующую деталь: Лев Штернберг считал "кукиш" символическим изображением фаллоса (мужского органа оплодотворения), а И. Борщевский писал, что "кукиш" или "фига" символизируют собой "ктеис" [11] (т.е. женский орган оплодотворения) . По заключению В. Н. Топорова (имеем в виду цитируемую статью "Растения"), известный "непристойный" жест является сочетанием (на символическом уровне) мужской и женской оплодотворяющей силы. Такое мнение наталкивает и изображение амулетов, которые раскопали в Помпее (рисунок опубликовал И. Борщевский как иллюстративный материал к упоминавшейся статье "Из истории фаллектенизма" на с. 65). настал черед вспомнить и об эпитете "сладкий", что касается плодов фигового и грушевого деревьев. Описывая обряды культа Ярилы в Украине, И. Борщевский обратил внимание на их эротический характер. Куклу Ярылы изготовляли из соломы, с гипертрофированными признаками мужского пола. Эту куклу клали в гроб и после заката вносили в поле, а женщины, подходя к гробу, притворно причитали:
"Умер он, умер. Какой же он был хороший и какой услужливый!"
На этот плач сходились мужчины, поднимали куклу, трясли ее и говорили:
"Да, баба не лжет, она знает, что ей слаще меда".
Женщины же не переставали плакать:
"Не встанет он больше. Не встанет он больше. О, как же нам расставаться с тобой, и что за жизнь, когда нет тебя"[12]
Под влиянием христианства устойчивое символическое значение известного жеста в первоначале было своеобразным воплощением магической силы оплодотворения переосмысливалось, вульгаризировалось, что касается не только "дули", "кукиша", "фиги", а магии в целом. Это заметила, в частности, Екатерина Грушевская в труда "Из примитивного хозяйства: несколько замечаний о средствах женской хозяйственной магии в связи с старейшими формами женского хозяйства”, напечатанной в ежегоднике "Первобытное гражданство" (1927 г. – Вып. 1–3. С. 9–42) Автор убедительно доказала, что обнаженное женское тело в течение длительного времени в так называемых примитивных культурах воспринималось как резервуар особой жизненной силы.Под влиянием христианства эти же действия приобрели противоположную трактовку и приписывались исключительно "ведьмским" практикам. ), благодаря чему одиночный этнографический факт приобретал значимость, ибо осознавался звеном в эволюции человеческой мысли.
Ссылки
1 Рукописные фонды Института искусствоведения, фольклористики и этнологии им. М. Т. Рыльского НАН Украины. – Фонд 1–4, ед. сб. 280. – Арк. 1.
2 Там же. – Арк. 2.
3 Словарь украинского языка Б. Гринченко. – К., 1907. – С. 455.
4 Толковый словарь украинского языка. – Т. 1., А–Е. – М., 1998. – С. 44.
5 Штернберг Л. Я. . Фаллический культ // Штернберг Л. Я. Первобытная религия в свете этнографии. Исследования, статьи, лекции. – Ленинград, изд-во Института народов Севера ЦИК СССР им. П. Г. Смидовича, 1936. – С. 210.
6 Там же.
7 Борщевский И. Ф. Из истории фольектенизма // Записки отдела гуманитарных наук.. – Кн. 4. Работы кафедры этнографии. – Т. 1. – Тетрадь И. – Минск, 1928. – С. 52
. – Stuttgart, 1974. – S. 209.
9 Топоров В. Н. Растения // Мифы народов мира. – Т. 2. – М., 1982. – С. 369.
10 Там же. – С. триста семьдесят
первой 11 Борщевский И. Ф. Из истории фольектенизма. – С. 52. 12 Там же. – С. 77.
Татьяна Николаевна Шевчук – кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела фольклористики Института искусствоведения, фольклористики и этнологии им. М. Т. Рыльского НАН Украины. Является автором публикаций о фольклоризме в современной украинской поэзии, об эволюции заговоров как ритуально-поэтических формул, об особенностях украинского фольклористического процесса 20-30-х гг. ХХ ст.
