Они служили арабским халифам и султанам, командовали их армиями и поднимали восстания в гарнизонах пустыни. Без славянских рабов, проданных в Южную Европу, Африку и на Ближний Восток, не было бы первых славянских государств.
На на рубеже IX и X веков в эмирате Нукуру (ныне на севере Марокко) произошло восстание дворцовой стражи против местного султана Саида ибн Салиха. Солдаты, большинство из которых были набраны из рабов, потребовали свободы. Когда султан не согласился на их условия, они бежали в близлежащие горы и основали поселение. Эту историю описал один из самых выдающихся арабских историков и географов Аль-Бакри в хронике «Книга дорог и царств».
Восстание дворцовой стражи? Ничего необычного, солдаты веками договаривались о привилегиях таким образом. Так почему же Аль-Бакри посвятил так много места в своем отчете описанию незначительного хода, закончившегося неудачей? Может ли название этого города помочь объяснить? Аль-Бакри пишет о Карджате ас-Сакалибе, т.е. селении славян.
Марокканские археологи уже много лет пытаются найти его останки. Пока безрезультатно, но это не значит, что славянский след в марокканской истории сбивается с пути. В эпоху, о которой пишет Аль-Бакри, славянские рабы не были редкостью в бассейне Средиземноморья.
Славяне сравнительно поздно появились на этнической карте Европы. Византийский историк Прокопий Кесарийский (ок. 490 — ок. 562 н. э.) описывал их как свирепых и опасных — «ибо все они большие и чрезвычайно сильные. (...). Их жизнь трудна и очень примитивна». Прокопий выделил в своем труде две этнические группы славян: антов, живших на Днепре, и склавинов (лат. Sclavi или Sclaveni), занимавших восточную часть бассейна Дуная. Имя последнего не только закрепилось за всем этносом. Менее чем 200 лет спустя это слово также означало раба на латыни и даже заменило старый латинский термин «сервус».
Раннесредневековые источники, пишущие о невольничьих рынках, дают богатую информацию о различных народах, но славяне почти всегда появляются первыми. Некоторые историки объясняют это явление скоростью и масштабами миграционной волны славян, стремительно захлестнувшей Центральную и Южную Европу в V-VI веках нашей эры. Другие ищут объяснение в оседлом образе жизни славян, который облегчил выслеживание. места их обитания, в отличие от кочевых племен.
Одно можно сказать наверняка – направление поиска рабов на юге Европы в эту эпоху было унаследовано от римлян, которые в свою очередь охотно адаптировали греческую концепцию варвара к своим нуждам. Для эллинов это были те, кто просто не говорил на языке Гомера, не знал греческих обычаев (например, не пил вина) и не поклонялся божествам Олимпа. Однако римляне расширили значение этого слова, включив в него негативный культурный оттенок, считая варварские племена с северных границ Европы неспособными к построению собственной государственности. Таким образом, Рим признал Барбарикум империей, производившей товары, известные как «инструментум вокал», то есть речь. Во времена Нерона (середина I века нашей эры) к южному побережью Балтийского моря даже отправилась экспедиция, основной целью которой было добыча очень ценного в то время янтаря, а также проверка других экономические ценности этой части Барбарикума, включая рабов. Описывая эту экспедицию, римский ученый и дипломат Плиний Младший, вероятно, подсчитал стоимость янтаря к цене раба. Районы Европы к северу и востоку от римской границы снабжали тогда, по оценкам историков, от 30 до 40 процентов. население, отправившееся на римские невольничьи рынки.
Победа христианства не означала разрыва Рима с рабством, в котором Церковь долгое время не видела ничего предосудительного. В 443 году папа Лев I в письме к епископам Италии выступил против рукоположения рабов в священники, утверждая, что «им не удалось получить свободу от своих хозяев, и им дается высокий сан священника, как будто жалкому рабы были достойны этой чести. И считается, что Богу будет угоден тот, кто не смог угодить даже своему хозяину, своему хозяину!
Быть христианином не гарантировало свободы, но правители Церкви предпочитали, чтобы ряды рабов по-старому заполнялись варварами-язычниками. Поэтому торговцы стали все чаще отправляться в темные леса Северной и Восточной Европы с охотничьими экспедициями. Тем более охотно, что в первой половине VII века нашей эры на южных границах бывшего римского государства появилась новая политическая и экономическая держава, весьма заинтересованная в массовой закупке рабов.
Арабская экономика, как и римская, основывалась на дешевом рабском труде. Халифы и эмиры высоко ценили живые товары из Северной Европы. Спрос быстро уравновесил рыночный спрос, и два крупнейших арабских невольничьих рынка в Багдаде и Кордове (почти вся Испания тогда находилась под властью халифов Омейядов) кишели молодежью, привезенной из районов сегодняшней Польши, Чехии, Австрия, Болгария и Украина.
«Славянская саранча буквально заполонила улицы Багдада»
— так писал арабский поэт Абу Якуб Али ибн Габала о рабах, привезенных с Севера в начале IX века.
Славяне достигли Южной Европы и Ближнего Востока по трем важнейшим торговым путям. Самый старый из них фактически совпадал с курсом римского янтарного пути и вел через римский Карнунтум (сегодня северо-восточная Австрия) в Венецию, откуда местные купцы перевозили рабов по всему восточному Средиземноморью.
Второй маршрут, приднестровский, вел на рынок в Багдаде, где, по данным арабских источников, качество живого товара было самым высоким. Местных торговцев снабжали в основном скандинавы, которые сначала переправляли рабов на лодках на территорию нынешней Болгарии, откуда их переправляли через Черное море на рынки. Длинный маршрут и тяжелые условия означали, что выживали только сильнейшие. В Западную Европу, т. е. в арабскую Андалусию и далее в Северную Африку, славянских рабов отправляли через рынок в Вердене, где многих из них кастрировали, чтобы сделать пригодными для домашней службы. Халиф Ифрикидж Маадд аль-Муизз ли-Дин Аллах из династии Фатимидов, правивший значительной частью африканского средиземноморского побережья во второй половине X века, имел так много славянских слуг, что выучил их язык, чтобы отдавать приказы легче. В свою очередь, славянский эмир Кордовы Аль-Хакам (796-822) собрал всю свою охрану. Ее членов называли «немыми», поскольку они не говорили ни по-арабски, ни на местном романском языке. В следующем столетии, во время правления его преемников Абдаллаха и Абд ар-Рахмана III, эта славянская гвардия выросла до 13 000 человек. солдат, а в 939 году славянин по имени Ная стал главнокомандующим войсками Кордовского Алифата в войне с королём Леона и Наварры.
В первой половине XI века, незадолго до падения Кордовского халифата, рабы из Восточной Европы и их потомки составляли настолько большую и важную этническую группу арабского мира, что один из ее членов, Хабиб ас-Сиклаби, даже опубликовал что-то вроде славянской энциклопедии. Книга нашла множество читателей, что было легко предсказать, ведь в Андалусии не было недостатка в бывших рабах-славянах, которые после освобождения приобрели значительные богатства и даже собственную... славянскую службу.
Если само существование феномена славянских рабов никогда не вызывало сомнений у исследователей, то спор о том, кто на самом деле поставлял их торговцам из Южной Европы, давно разделяет историков и археологов. Некоторые исследователи склонны рассматривать эту роль главным образом в еврейских купцах, называемых раданитами, и, вероятно, многие из них действительно занимались этой практикой. В «Житии св. Адальберта» конца X века мы читаем о еврейских купцах, которые покупали рабов «за плохое золото, так много, что епископ не мог их купить». Ибрагим ибн Якоб, еврейский дипломат и торговец из Кордовского халифата, который в 965-966 годах путешествовал по Саксонии и славянским странам и, согласно последним исследованиям, должен был доставить мощи некоторых святых императору Оттону I в Магдебург, описал Прагу на в его отчете того времени: «Город Фарага [построен] из камня и извести. [Это] самая богатая страна товарами. К нему из города Карако приходят с товарами русины и славяне. И приходят к ним мусульмане, евреи и турки из земель тюрков, тоже с товарами (...) и забирают у них рабов, олово и [все] виды мехов.
Однако сомнительно, что пришельцы сами несли ответственность за приобретение живых благ. Без знания языка и местных обычаев это было бы достаточно сложно, к тому же правителю самому пришлось бы дать согласие на похищение собственных подданных. Некоторые рабы мирно попадали на рынки: во время голода, систематически охватившего в то время Северную Европу, родители добровольно продавали своих детей. Рабство также представляло угрозу для людей, которые не могли выплатить долг или искупить свою вину за совершение тяжкого преступления. Однако большую часть живого добра просто похитили, причем эту практику, вероятно, практиковали сами славянские князья, а затем продали рабов торговцам с Юга.
Византийские источники утверждают, что доходы от торговли людьми были основным источником дохода так называемых Государство Самона, первый славянский государственный организм, основанный в середине VII века. Похищением несчастных, которых предполагалось отправить на невольничьи рынки, занимались и крещеные правители Великоморавского государства и их наследники. Еще в конце X века св. В Праге Войцех раскритиковал чешского князя Болеслава II, брата жены Мешко I Добровы, за то, что тот причастен к торговле людьми. Однако Войцеха возмутила не сама практика, а то, что князь в погоне за наживой продавал в рабство и крещеных людей.
Делали ли то же самое правители, создавшие в то время зародыши позднего Царства Польского на Варте и Висле? Проф. Пшемыслав Урбаньчик, археолог, исследующий истоки польской государственности, считает, что быстрое строительство ее основ в X веке было бы невозможно без прочной финансовой базы, и в то время только торговля человеческими товарами могла оказать достаточное влияние на позволит осуществить столь смелое начинание.
«Вожди и князья организовывали экспедиции против соседних племен для получения рабов, регулярно приезжали торговцы — возможно, с особыми потребностями. Соплеменники также были проданы. В период построения государственного аппарата торговля людьми позволяла политическим элитам быстро обогащаться. Арабское «серебро и безделушки» стимулировали воображение и амбиции»,
— пишет Урбанчик.
Со временем эксплуатация человеческих ресурсов Северной Европы стала превращаться в политическую проблему. Правители молодых христианских стран больше не собирались мириться с массовой продажей своих подданных, поскольку выгоднее было использовать их на местном уровне. Собственное производство стало заменять импортные товары – это касается и предметов роскоши, таких как стекло и ювелирные изделия. Так все и закончилось, как писал проф. Александр Гейстор, «эпоха варварского великолепия» правящих элит.
В Южной Европе спрос на скот также ослаб, поскольку арабские эмираты испытывали серьезные внутренние трудности, а в конце XI века христианский и арабский миры были разделены железным занавесом крестовых походов. Славянские рабы, против которых так много критиковал Абу Якуб Али ибн Габала, исчезли из пейзажа арабских улиц, но, вероятно, не исчезли из славянских крепостей и замков. Галл Аноним, упоминая социальные волнения во времена Мешко II (первая половина XI в.), с негодованием писал о рабах, которые «восставали господами, вольноотпущенниками против дворян, возвысились до господства и, наоборот, сохранили некоторые из них у себя в плену, других убили. Более двух столетий спустя, в 1264 году, Болеслав Благочестивый, герцог Калишский, издал евреям, проживающим в его княжестве, статут, который, среди прочего, гарантировал подданным Моисеевой веры: право на свободную торговлю, включая торговлю людьми.
Социальное положение рабов в польских землях должно было измениться только во второй половине XIV века эпидемией чумы, которая в равной степени косила и рыцарей, и простолюдинов средневековой Европы. В обезлюдевшем от болезней королевстве каждая пара рук была на вес золота, поэтому выжившие рабы постепенно начали сливаться со свободной беднотой. О настоящих рабах Царство Польское вспомнило лишь на рубеже XVI и XVII веков, когда при магнатских дворах вошли в моду африканские слуги. Некий Александр Динис, чернокожий слуга краковского епископа, после освобождения от службы женился на крестьянке, а его сын, взяв фамилию Родацкий, даже выдавал себя за дворянина и зарабатывал на жизнь наемником в Тридцатке. Многолетняя война. В свою очередь, львовский кастелян Анджей Фредро, как писал историк и писатель XIX века Владислав Лозинский, «держал негра, большую диковинку в те времена, и этот негр, перенявший местные обычаи и игравший на сабле, взял активное участие в потасовках своего хозяина и выдающееся участие».
В то же время в середине 17 века в Англии уже начинались дебаты о запрете рабства.
