Статья продолжает цикл работ автора, посвященных критике заключения А. Комара и Н. Хамайко по изготовлению Збруцкого идола в первой четверти XIX в. по приказу польского поэта-романтика, помещика С. Лычковцев Тимона Заборовского. Рассмотрен лишь один из аспектов-пространство обнаружения Збручской достопримечательности, которое само по себе доказывает невозможность ее сброса в Збруч, а следовательно, и изготовления в Новое время. То, что гипотетическое затопление идола поэтом должно было происходить на государственной границе, на территории соседских владений, при неоправданных сложностях транспортировки, а также – прилюдности всех процедур, противоречит реальности. Автор отстаивает мнение, что древний идол, имеющий признаки незавершенности, так и не успел послужить по назначению, и был спрятан жрецами в Збруче накануне Крещения, в конце Х в.
Ключевые слова: австрийско-русская граница, Збигла, Збручский идол, Збруч, Тимон Заборовский, Соколиха.
Вступление
12 лет проходит со времени выхода статьи Алексея Комара и Натали Хамайко в журнале «Ruthenica». — Т. х, 2011 г., благодаря которой продолжает распространяться версия об изготовлении Збручского идола в первой четверти XIX в., по приказу помещика С. Лычковцев (ныне – Тернопольской области), поэта-романтика Тимона Заборовского (Tymon Zaborowski) (1799-1828) (рис. 1). Основание для к такому выводу авторам дает наличие в его творчестве нескольких сюжетов, связанных со славянским язычеством2. "Псевдо-кумир", догадно, созданный для большего вдохновения и погружения в атмосферу древности, впоследствии, во время поэтовой депрессии, якобы, был свергнут в р. Збруч (Комар & Хамайко, 2011). Считая Збруцкую достопримечательность репликой рюгенского Святовита, как известно, деревянного и с четырьмя отдельными головами, исследователи, впрочем, не находят в поэзии Заборовского упоминаний ни о деревянном, так сказать, «отце», ни о его каменном «сыне». Кроме того, судя по произведениям т. Заборовского, он негативно относился к язычникам. Его персонажи-чернокнижник Блуд или жрец Умвит – являются злодеями, антагонистами положительных героев-христиан (Zaborowski, 1936; Комар & Хамайко, 2011, стр. 204-205). У художника почти не было причин создавать идола и поклоняться ему или чувствовать к нему пиетет.
Критике гипотезы О. Комара и Н. Хамайко мы посвятили две подробные статьи в журналах "Рутеника" — т. Хи, 2012 г. и " Орис Микстум» – № 6, 2018 г. (Писаренко, 2012; Писаренко, 2018), впрочем, никакого печатного ответа авторов не получили. Наличие противоположного мнения было ими также согнорировано во втором издании своей работы (Komar & Chamajko, 2013). Некоторые исследователи считают идею о "поэте-идолотворце" незаурядным открытием (Бандровский, 2016, с. 623– 628), другие же – по крайней мере заслуживающей внимания (Рычка, 2013, с. 32; Бесков, 2022, с. 350). А в конце прошлого, 2022 г., в своем интервью сайту "локальная история" Н. Хамайко в очередной раз воссоздала уже, собственно, опровергнутую, поэтически-детективную версию о принадлежности авторства идола т. Заборовскому (Симонов, 2022).
Безграничность фантазии авторов свидетельствует хотя бы тот эпизод их статьи, в котором предполагается свержение «идола» не самим поэтом, а на этот раз его соседом, помещиком И. Забельским: «но возможно, что в обрушение скульптуры в воду был и более прозаический мотив — в поисках уютного и живописного места для работы, т. Заборовский выбрал берег не на территории своего имения, а на землях Городницы. Установление же здесь "идола» вряд ли позабавило немолодого соседа И. Забельского, с женой которого поэта связывали вовсе не тайные для окружающих романтические отношения" (Комар & Хамайко, 2011, с. 211). Представим ситуацию, что, ухаживая за Соседовой женой, поэт ради вдохновения на землю того самого соседа затягивает, очевидно, с помощью волов (именно они понадобились для его извлечения из реки), фаллический столб весом в одну тонну (Срезневский, 1853, с. 163, 187) и устанавливает его на чужой земле. А потом сосед с легкостью сбрасывает этого 1-тонного великана в Збруч, до которого еще надо было как-то добраться. В польском варианте публикации даже предполагается, что его» конкуренткой «в этом деле могла стать сама мать Т. Заборовского, которая, утопляя» идола", стремилась исправить отношения с соседями (Komar & Chamajko, 2013, s. 51, uw. 183).
Не повторяя подробной аргументации наших статей, в которых, в частности, отстаиваем древнюю принадлежность самих изображений на гранях идола, сейчас сосредоточимся только на пространственном факторе обнаружения памятника, который показывает невозможность его низложения в реку в Новое время, а следовательно, и ее новейшего изготовления – аспект также отчасти рассмотрен в наших работах.
Основная часть
Об открытии Збруцкого идола (условно – «Святовита» или «Святовида») научная общественность узнала благодаря письму в Краковское научное общество от Мечислава Потоцкого, владельца села Коцюбинчики, что возле городка Гусятина, от 15 ноября 1850 г. К тому времени Збруцкий идол уже находился в его распоряжении, а несколько позже, в 1851 г. – он передаст его обществу.
Согласно его сообщению, в августе 1848 г., во время продолжительной и сильной засухи, уровень воды в р. Збруче значительно упал. Тогда по Збручу проходила австрийско-российская граница, и австрийские пограничные стражи, которые несли дозор в гористой и лесистой местности на земле, принадлежавшей к поселку Лычковцев, недалеко от городка Гусятина (ныне – Тернопольской обл.), заметили на поверхности воды якобы шляпы, как предполагали, какого-то утопленника. Войдя в воду, пограничники выяснили, что шляпа была из камня и венчал собой каменный четырехгранный столб (Срезневский, 1853, С. 164). Не будучи непосредственным свидетелем обнаружения памятника, помещик передал некоторые детали не совсем точно. В частности, как покажем далее, неверно указал, что памятник найден на землях Лычковцев (имении Заборовских). На самом деле, в Личковцах находка лишь хранилась, и оттуда М. Потоцкий ее получил (Kirkor, 1877, s. 379). Но прежде всего остановимся на»факторе государственной границы".
Рика Збруч в разное время была пограничной. Так, в 1772-1793 гг. по ней проходила государственная граница между Речью Посполитой и Австрией. А в 1793-1809 гг. и 1815-1917 гг. – между Российской империей и Австрией (с 1867 г. – Австро-Венгрией) (Хведченя, 2005, с. 314). Т. Заборовский, родившийся в 1799 году, после отсутствия во время учебы (с 1810 года) и первых литературных попыток, возвращается в отцовское поместье в 1819 году (Комар & Хамайко, 2011, стр. 203). Итак, во времена проживания т. Заборовского в Лычковцах по Збручу проходила австрийско–российская граница, что, беспрекословно, исключало возможность затопления чего-либо громоздкого в этой реке.
Теперь относительно уточнения места находки. Согласно отчету члена Краковского научного общества т. Жебравского, в апреле 1851 г. он доставил идола из Коцюбинчиков в Гусятин (где передал памятку экспедитору для пересылки в Краков), после чего отправился в с. Лычковцев (при слиянии рек Гнили и тайны), а оттуда – на север, вдоль Збруча, к месту находки идола. Во время путешествия он наблюдал слева цепь гор под названием Медоборы или Товтры. "Дорога берегом реки, возле разбросанных одна от одной хат, в которых обитают береговые или лесники, ведет к беглецу: так называется дом, предназначенный для казарм пограничной стражи. Это именно то место, на котором был найден идол в Збруче» (цит. по: Срезневский, 1853, с. 194). Хотя на самом плане т. нищенского место находки идола не указано (Leñczyk 1964, s. 10, ryc. 3) (рис. 2), впрочем видно, что обозначенная черным прямоугольником казарма в местности беглая находится далеко севернее начерченной здесь границы между селами Лычковцы и Городница (1750 шагов – 1493, 52 м), у подножия удлиненного с севера на юг скалистого возвышения, с подписью «Соколиха».
Именно у подножия горы Соколихи, почти через тридцать лет после обретения достопримечательности, локализовал место «выдыбки» идола А. Киркор. В его комиссию (1876) были привлечены непосредственные участники эвакуации идола: А. Брушкевич – на 1848 г. тамошний мандатарий( Мандатариус), и инженер К. Беньковский — тогда управляющий имеет ТКУ в Лычковцах, обеспечивший прибытие к месту находки тягловой силы: волов и телега (Бенковский, 1886, с. 32). А. Киркор отмечает, что, находясь на Соколихе (вероятном месте, где когда-то мог стоять «Святовит»), свидетели не могли определить, именно напротив нее был добыт из воды идол, поэтому оба «пошли крутой тропой сверх реки на долину Зиг. Мы за ними. Так дошли до бывших казарм финансовой стражи, ныне замененных на квартиры Гаевого (в границах Ракового угла). Оттуда вернулись той же дорогой, а пройдя 617 метров от тех казарм, п. п. Беньковский и Брушкевич стали перед заломом Збруча и завопили: здесь ! Был то первый залом Збруча, уходя от казарм, уже на границе Городницкой. Все, что нам сначала рассказывали об этом месте, сбылось как можно точнее: первый залом реки от казармы на юг...<...> место это было именно под тем скалистым выступом горы [Соколихи. — Ю. П.], почти перпендикулярным к Збручу, и совпадало с началом того залома реки» (Kirkor, 1877, s. 379.сравн.: Бенковский, 1886, стр. 33). Позже, по результатам исследований 1882 г., расстояние до казарм А. Киркор уточнил, «уменьшив» ее вдвое: «у подножия того выступа [Соколихи. — Ю. П.], в долине, что называется Збигла, на первом заломе Збруча, на юг (300 метров от бывшей казармы финансовой стражи, сейчас – дома лесничего), в пределах Городницы...» (Kirkor, 1883, s. 53). Также, как видим, он отметил местонахождение идола в пределах с. Городницы. Уже в предыдущей публикации А. Киркор категорически отрицает сведения разных авторов, что, мол, 1) идола нашли вблизи впадения тайны и Гнили в Збруч, ниже Лычковцев; 2) в границах Ракового угла или 3) на (северной) границе Лычковцев, настаивая, что место находки принадлежит к владениям Городницы (Kirkor, 1877, s. 379). Что речь шла именно о огороднице (владении графа Забельского), позже в отдельном свидетельстве подтвердил один из авторов находки, К. Беньковский (1886, с. 32). Место обнаружения идола за "полмили выше границы Личковцев" – то есть примерно в 800 м к северу от границы между Лычковцами и Городницей-приводила современница события, Елена Хрусталович, которой было тогда 23 года (Leñczyk, 1964, s. 14). Впрочем, во втором издании работы А. Комар и Н. Хамайко, игнорируя показания современников, отстаивают мнение, что идол был найден на границе Лычковцев и Городницы (Komar & Chamajko, 2013, s. 18, 51, uw. 183). Очевидно, таким образом они стараются как можно приблизить место находки к владениям Заборовских. Однако подчеркнем: несмотря на некоторые различия в показаниях как лиц, касающихся изобретение идола, так и первых исследователей этого вопроса, в большинстве свидетельств фигурирует местность беглая, у подножия горы Соколихи – значительно севернее границы между Лычковцами и огородницей. Это далеко за пределами земель Заборовских.
Столб высотой 2,57 м (Leñczyk, 1964, s. 21) и весом до 10 центнеров (1 т.) (По т. нищенскому) (Срезневский, 1853, с. 163, 187), было обвязано веревками и с помощью трех пар волов вытащено на каменистый берег (Срезневский, 1853, С. 164, 184), тащено по траве, загружено на телегу, отвезено в мандатарию в Лычковцах и выгружено под стеной стодолы. Через полгода он был передан мандатарием А. Брушкевичем М. Потоцкому (Leñczyk 1964, s. 17, сравн.: s. 56).
Транспортировка идола именно к Лычковцам была вызвана не прежней связью имения с» автором идола «т. Заборовским, как считают А. Комар и Н. Хамайко (2011, с. 215), а проживанием там А. Брушкевича – » мандатария тех владений " (Leñczyk, 1964, s. 15). Мандатарий осуществлял полицейско-административно-судебную деятельность в отношении сельского населения, в пределах так называемого dominium, в который входили одно или несколько деревень, принадлежавших одному или нескольким владельцам (Мандатариус; Доминиум ). Совершенно очевидно, что юрисдикция А. Брушкевича распространялась на более широкую, чем Лычковцы, территорию.
Относительно того, как идол располагался в реке (ведь, если он был сброшен, то должен был бы лежать), примечательны сведения, позволяющие предполагать, что он был как-то специально установлен в Збруче. Во-первых, из воды якобы выныривала его верхняя часть, а во-вторых, согласно всем свидетельствам об обстоятельствах находки идола, во время его вытаскивания из воды, при первом его подвиге присутствующие услышали словно «хук», следовательно идол сломался (Kirkor, 1877, s. 379; Бенковский, 1886, с. 32).
Действительно, нижний конец идола имеет отчетливый след излома, демонстрируемый г. Леньчиком на фотографии (Leñczyk, 1964, tabl. IV, 1) (рис. 3). Из этого неоспоримо, что часть идола так и осталась в воде (Leñczyk 1964, s. 17; см.: Срезневский, 1853, с. 185, 190; Бандровский, 1992, с. 77). "Достаточно глубокая вода в этом месте препятствовала ближе исследовать, стоял ли этот идол на каком — то пьедестале, или нет, — писал М. Потоцкий. — Люди, находившиеся в тот час, когда его вытаскивали из воды, утверждали, что на этом месте были следы больших камней, по которым можно было бы сделать вывод, что они остались от пьедестала, но осколки они были покрыты илом и досыть глубоко погруженные в воде, то и вытащить их почти было невозможно» (Срезневский, 1853, С. 184-185). Кое-где позже упоминаемый нами к. Беньковский (очевидно, уже в почтенных летах), приписывавший себе полнейшую заслугу добычи памяти, а также считавший себе ее владельцем, относительно расположения идола в реке отмечал: «в 1848 году заметил я в реке Збруче... в глубине на один метр под водой, белый регулярный предмет, покатый от левого к правому берегу, принимая за основу уровень воды под углом 45º» (бенковский, 1886, с. 31).
"Старательно и предусмотрительно обвязав камень веревкой, насколько это было возможно, не без напряжения сил двинулись волы и в том самом моменте послышалась в глубине детонация. Кажется, что камень, при самом пьедестале, образовал с ним одну целость» (Бенковский, 1886, с. 32). В примечании, с ошибкой, что идол был у "левого", а не правого берега, отмечается, что он лежал в воде «головой повернут к нашему [австрийскому. — Ю. П.] стороны " (Бенковский, 1886, с. 33). Впрочем, если идол лежал, то почему "автор находки «отмечает, что он был наклонен по направлению от левого к правому берегу, и как тогда удалось» лежачего «идола весом около 1 т обвязать веревкой»самое низкое от головы"? Кроме того, если идол был полностью погружен в воду на 1 м, то откуда тогда взялся упоминаемый многими свидетелями эффект подпрыгивающей на волнах головы или шляпы (Leñczyk, 1964, s. 16)? Также непонятно, почему при такой незначительной глубине (1 м) было сложно проследить место крепления достопримечательности и добыть ее нижнюю часть, оставшуюся там после излома. Итак, не следует ли из этих противоречивых свидетельств, что идол именно стоял в воде, но уже под значительным наклоном? Сначала в нижней части столб имел продолжение, которое могло углубляться в почву (дно реки), а вокруг, ради более прочного держания, еще и быть обложенным камнями. Это могло бы свидетельствовать, что кумир не лежал, будучи утопленным, а стоял в реке. Однако также нельзя исключить, что памятник лежал под углом на склоне русла (головой к берегу) таким образом, что нижняя его часть была сильно заилена при дне (Kirkor, 1877, s. 379), а верхняя не касалась поверхности склона русла, ибо была выше его (?). Правда, тогда трудно объяснить роль больших камней в его основе. Но каким бы по происхождению ни было прочное крепление основания идола – искусственным или естественным – оно противоречит тезису о его затоплении незадолго до его открытия.
В общем, вышеприведенные замечания о невозможности так называемого "низложения идола", и, соответственно, его изготовление в начале XIX в., в частности, поэтом т. Заборовским, сводятся к следующему:
1. Территория обнаружения идола
а) когда Т. Заборовский окончательно осел в Лычковцах (1819), по Збручу проходила австрийско– российская граница, которая патрулировалась пограничной (финансовой) стражей. Поблизости также была лесная служба, кроме того, район находился под наблюдением полицейского-судебного служащего – мандатария. Идол был найден в местности Зиг, на небольшом расстоянии от казарм пограничной финансовой стражи. Перечисленные факторы сами собой исключают любые своевольные манипуляции-утопление в режимной местности изделия, вес которого достигал 1 т, а высота-более 2,5 м. обращаем внимание, что, согласно воспоминаниям к. Беньковского, он, чтобы войти в пограничную реку, а впоследствии достать из нее идола, обращается за разрешением к сверхстражнику пограничной финансовой стражи (Бенковский, 1886, С. 31-32). По крайней мере его свидетельство демонстрирует осознание установленного в пограничные порядка.
б) по сравнению с указанным, то, что идол до своего мнимого низложения т. Заборовским (по О. комару и Н. Хамайко) находился на чужих помещичьих землях Городницы (Комар & Хамайко, 2011, с. 211), далеко за пределами Лычковцев – имения Заборовских, выглядит второстепенным. Однако подобное дерзость на чужой территории также было бы невозможно.
Очевидно, что учет только фактора «пограничной местности», согласно принципу «бритвы Оккама», на соблюдении которого настаивают авторы (Комар & Хамайко, 2011, с. 181, 197), могло бы предупредить сложный процесс доказательства новейшего авторства Збруцкого идола. Впрочем вынужденно втягиваясь в навязанную нам «игру», мы продолжаем аргументировать невозможность низложения, а следовательно, и изготовление идола в XIX в., другими, вторичными вещами, в частности, учитывая следующее.
2. Технические сложности "затопления " идола
При этом нам приходится представить заранее невероятную ситуацию отсутствия на границе стражи.
Итак, во-первых, когда речь идет о "низложении идола", то следует в первую очередь учесть его вес – около 1 т и высоту – около 3 м. Чтобы его извлечь из Збруча, было применено три пары волов, поэтому для его подвоза к реке понадобилось бы, вряд ли, меньше. Даже теоретически сложно представить, силой какого убеждения можно было бы заставить рабочих осуществить операцию перемещения кумира с повозки в реку или транспортировать его на плоту или зимой по льду. Все трудозатраты просто не оправдывали бы цели, но молва была бы необыкновенной. Кроме того, подобная поэтапная, заранее спланированная операция, весьма противоречила бы мнимому состоянию «мгновенного аффекта поэта», для которого естественнее было идол просто разбить.
Однако это не снимает вопрос, кто и когда все же погрузил идола в Збруч, если прежде всего из соображений законопослушности, в XIX в. Это было неосуществимо?
Прежде всего доподлинно не известно, был ли кумир в реке каким-то образом установлен, брошен или положен. Маловероятно, чтобы покрытый резьбой и явно предназначенный для созерцания, он мог быть в древности изначально поставлен именно в реке. Единственное, что возможно – его таким образом спрятали от посягательств идолоборцев князя Владимира. Однако, имело бы смысл тогда его в реке устанавливать? Насколько вероятен другой вариант, что идол стоял на берегу, а впоследствии был охвачен изменчивым речищем Збруча? Очевидно, что перед отменой язычества этого бы не допустили его поклонники, а после крещения он не мог бы продолжать стоять. Кроме того, скорее всего, идол был бы разбит. Ведь слова летописи (под 988), согласно которым князь Владимир «повеле кумиры испроврещи, овы исещи, а другия огневые предати» (Повесть веременных лет, 1950, с. 80), С. Соловьев справедливо толковал, что «исещи» относилось к каменным идолам, тогда как «огневые предати» – к деревянным (Соловьев, 1988, с. 307, прим. 248). Главным было уничтожить или нарушить целостность языческих святынь, чтобы их нельзя было восстановить. Так же, когда М. Потоцкий, получив Збруцкого кумира, сначала выразил намерение поставить его на Кургане с названием разбитая могила, то местные крестьяне против этого решительно выступили, пообещав господину «этого турка» сокрушить (Leñczyk, 1964, s. 18). То, что найденный в Збруче идол остался целым, свидетельствует, что его стремились не уничтожить (то ли в Средневековье, то ли в Новое время), а наоборот – сохранить. А это было важно лишь для тех, кто считал его священным.
Беглым образом решить вопрос относительно способа размещения идола в Збруче в древности позволяет важное наблюдение Ростислава Забашты над памятником в Краковском археологическом музее, сообщенное нам в письме от 3. 04. 2023 г. Оказывается, что резьба на грани с изображением «Перуна» (грань С ) не была завершена (!). Не выбранная часть материала между руками. Не доделаны как правая рука, так и частично, выше локтя – левая (рис. 4).
Пространство над поясом также выбрано только начерно. Кроме того, именно у «Перуна» нет ног, которые резчик, очевидно, также не успел сделать. Следовательно, скорее всего, идол, которого спрятали в Збруче, даже не послужил людям, поскольку еще не был готов. Если же его не удосужились установить на суше, то, наверное, и не ставили в воде.
Очевидно, говоря именно о пространстве или среде местонахождения идола, следовало бы упомянуть о попытках оценить его возраст по природным химическим отложениям на камне, стертости поверхностей и тому подобное. В качестве одного из аргументов в пользу позднего происхождения идола авторы выдвигают его добрую сохранность, которая якобы должна свидетельствовать о совсем непродолжительном пребывании в реке (Комар & Хамайко, 2011, стр. 175-176, 181). В то же время, как отмечала Ф. Д. Гуревич, «за время долгого пребывания в воде идол почти весь покрылся песком в изгибах изображений, особенно в лицах нижних фигур образовались известковые налеты. От действия воды резьба в некоторых местах стерлась «(Гуревич, 1941, с. 279);» за последние годы, возможно, что из-за снятия многочисленных слепков, на памятнике стали проступать следы полихромии " (Гуревич, 1941, с. 279, прим. 1). Итак, во-первых, сохранность не такая уж и безупречная, а во – вторых – памятка должна была подвергаться определенным механическим очисткам и действию посторонних веществ – сначала при подготовке к снятию с нее копий, а затем-уже в результате самого этого снятия. Поэтому, на наш взгляд, корректность выводов о возрасте памятника именно по состоянию его сохранности, вызывает вопросы.
Г. Леньчик отрицал возможность позднего изготовления и низложения идола в Збруч, в частности, как некоторые считали, самим М. Потоцким. Ведь слишком сложным должен быть процесс добычи камня на Соколихе, его транспортировки в свое село (Коцюбинчики), а затем – снова за 25 км в обратном направлении – к месту «затопления». "Резьба идола, а потом его утопление, – констатировал Г. Леньчик, – было бы для всех событием чрезвычайно странным, поразительным и подозрительным, говорилось бы о нем во всей окрестности. В долине взбежала по обеим сторонам реки стояли казармы пограничной стражи австрийской и русской, кружили вдоль Збруча патрули, следовательно затопление чего-то в реке, к тому же напротив казарм не осталось бы вне постороннего внимания... " (Leñczyk, 1964,
s. 32).
Выводы
Следовательно, распространяемая О. Комаром и Н. Хамайко версия установления, а впоследствии низложения идола в первой четверти XIX в. поэтом т. Заборовским, учитывая, что эти события должны были разворачиваться: а) на государственной границе; б) на территории соседей; в) при неоправданных сложностях транспортировки как добытого в скалах камня, так и готового изделия на всех этапах, включая затопление; г) прилюдности всех процедур, противоречит реальности. Кроме того, общеизвестная практика свержения нежелательных памятников предполагает их разрушение.
Аргумент, что идол не мог быть сброшен в Збруч в XIX в., поскольку, якобы, со времен Средневековья стоял в реке, очевидно, должны отклонить: памятник, который не был завершен, вряд ли успел послужить по назначению на каком-то святилище, поэтому помещать его вертикально в воде также смысла не было. Скорее всего, жрецы спрятали его накануне кампании крещения (не раньше конца Х в.), выгрузив на склон русла Збруча. На протяжении почти девяти веков основа кумира значительно заилилась и вгрузла в дно, из-за чего сломалась при его изъятии из реки.
Примечания
3 Как отмечают сами авторы, мысль эта не нова (Комар & Хамайко, 2011, с. 208). Уже г. Леньчик, анализируя вероятность позднего изготовления памятки, сомневался в авторстве т. Заборовского (Leñczyk, 1964, s. 31). 2 Так, драма "Умвит" разворачивается на фоне сопротивления язычества христианству, вплоть до триумфа последнего (Zaborowski, 1936, s. 365–418). Цикл "обретение Киева" вмещает эпизоды, посвященные русскому чернокнижнику Блуду, воспитателю князя Ярослава, к которому, как к волшебнику, князь обращается в час польского нашествия во главе с Болеславом храбрым (Zaborowski, 1936, s. 213–220, 231–246). Фрагментарные "песни Бояна" (Zaborowski, 1936, s. 309-315), кроме отрывка о том самом блуде (Zaborowski, 1936, s. 314-315), ничего связанного с язычеством не содержат, а лишь – историко-патриотические зарисовки, в которых дважды случается упрек «вечному врагу мира», Сатане (Zaborowski, 1936, s. 312, 314).
4 К сожалению, эта неточность попала и в энциклопедическую статью автора "Збруцкий идол" (Писаренко, 2005, с. 314).
5 "Пограничная финансовая стража" (Бенковский, 1886, с. 31).
6 Впрочем оба варианта расстояния от казармы на Збигле не соответствуют плану т. Жебровского.
7 Важным является свидетельство бывшего управляющего Лычковцев К. Беньковского, что в то время хозяин села Константин Заборовский (брат поэта) был за границей (Бенковский, 1886, с. 32), что дополнительно отрицает мнимый пиетет к идолу, как к произведению «покойного брата» (Комар & Хамайко, 2011 с. 215).
8 Согласно устному сообщению А. Моци, сотрудники Краковского археологического музея обратили его внимание на то, что именно из-за этого излома, низ идола был подгипсован.
9 Возможно, добытчики идола цели найти его нижнюю часть перед собой не ставили, а когда этим озаботился М. Потоцкий, то прошло уже несколько месяцев и вода в Збруче значительно прибыла. К тому же, место, освободившееся от препятствия в виде кумира, также заполнилось водой, что будто образовало еще большую глубину (Leñczyk, 1964, s. 17).
10 "Не следует привлекать новые сущности без крайней необходимости».
11 Если такое предположить, то вспоминаются идеи М. Потоцкого, который, чтобы исследовать место крепления идола, предлагал поставить гатку (плотину) или, построив опалубку (сеmbrowinę), погрузить ее вокруг места «пьедестала» ко дну, и выпомпировать воду из середины (Leñczyk, 1964, s. 17). Подобные технические решения были применены во время похорон короля везеготов Алариха (410 г.), которого, якобы, похоронили в русле р. Бузент возле г. Консенции, предварительно отведя русло в сторону, а впоследствии вернув воду в свое русло (158) (Иордан, 2000, с. 91, 292, прим. 427).
12 Правда, как ранее нами отмечалось (согласно замечанию Р. Забашты), за остатки окраски могут приниматься следы естественного окисления материала идола (Писаренко, 2012, с. 121, прим. 121).
13 Думаем, датировать идола можно именно по рукоятке сабли «Перуна», относящейся к ІХ–Х В. (Писаренко, 2018, с. 163).
14 За помощь в работе автор выражает искреннюю благодарность Дин. Константину Рахну и заведующему сектором изобразительного искусства Института искусствоведения, фольклористики и этнологии имени М. Т. Рыльского Ростиславу Забашти.
Источники и литература
Бандривский, М. С. (1992). Сварожьи лики. Логос.
Бандровский, М. (2016). Збруцкий идол-памятник садово-парковой скульптуры нач. XIX в.: к мотивам фальсификации и ее авторства. История религий в Украине: научный сборник светлой памяти профессора Ярослава Дашкевича (1926-2010), Часть 2: философия, социология, 623-628.
Бенковский, К. (1886). Близшее известие о времени и месте открытия каменного истукана Святовита в реце Збруче 1848 года, написанное Казимиром Бенковским, открывшим тот же истукан. Литературный сборник, издаваемый Галицко-русской матицей, и, 31-34.
Бесков, А. А. (2022). Мифология, вооруженная лопатой, или возможная ли археология сверхъестественна? Stratum plus. Археология и культурная антропология, 5, 345-358.
Гуревич, Ф. Д. (1941). Збручский идол. Материалы и исследования по археологии СССР, 6, 279-287.
Иордан. (2000). О происхождении и деяниях гетов (Getica). (Скржинская Е. Ч. Введение. статья, пер., коммент.). Алетейя.
Комар , А. И Хамайко Н. (2011). Збручский идол:
памятник эпохи романтизма? Ruthenica, Х, 166-217. Писаренко, Ю. Г. (2005). Збруцкий идол. Энциклопедия истории Украины (Т. 3). Научная мысль.
Писаренко, Ю. Г. (2011). А был ли Идол? (о статье А. Комара и Н. Хамайко). Ruthenica, Хи, 108-129.
Писаренко, Ю. (2018). 1030-летие Крещения Руси и 170-летие открытия Збруцкого идола. Opus Mixtum, 6, 153–174.
Повесть временных лет. (1950). (Ч. 1). Издательство АН СССР.
Рычка, В. (2013). "...И просвѣти ю крещеньем святым " (христианизация Киевской Руси). Институт истории Украины.
Симонов, Д. (2022, 16 ноября). Языческий артефакт или фальшивка? (Интервью с Н. Хамайко).
Локальная история.
Снитовский, О. (2018, 25 ноября). Найденный 170 лет назад на Тернопольщине Збруцкий идол до сих пор хранит свои тайны (фото). Поприще. Тернопольские новости.
Соловьев, С. М. (1988). Сочинения: в 18 кн. Кн. 1 (т. 1-2). Мысль.
Срезневский, И. И. (1853). Збручский истукан Краковского музея. Записки Имп. Археол. Общества, V, 163-196.
Хведченя, С. Б. (2005). Збруч. Энциклопедия истории Украины (Т. 3). Научная мысль.
Dominium. Genealogia Polakόw.
Komar, O., & Chamajko, N. (2013). Idol ze Zbrucza: zabytek z epoki romantyzmu? Suplement do Materiałόw i sprawozdań Rzeszowskiego Ośrodka Archeologicznego. XXXIV. Fundacia Rzeszowskiego Оśrodka archeologicznego; Mitel.
Kirkor, A. H. (1877). Wycieczka na Podole Galicyjskie. Kłosy, XXIV (624), 378–379.
Kirkor, A. H. (1883). Sprawozdanie i wykaz zabytkόw złożonych w Akademii umiejętności z wycieczki archeologicznéj w roku 1882. Zbiόr wiadomości do antropologii krajowéj widawany staraniem Komisyi Antropologicznéj Akademii Umiejętności w Krakowie, VII, 51–65.
Leńczyk, G. (1964). Światowid Zbruczański. Materialy Archeologiczne, V. Muzeum archeologiczne w
Krakowie, 5-60; их tabl.
Mandatariusz. Genealogia Polakόw. .
Заборовски, Т. (1936). Письма зебран. (Danilewiczowa M. Opr.) Wydawnictwo Gabinetu Filologicnego Towarzystwa Naukowego Warszawskiego.
