Адам Чарноцкий, более известный как Зориан недуга-Ходаковский, прославился благодаря работе:”о славянстве до христианства". Он считается одним из предшественников исследований славянства. Авторы публикаций девятнадцатого века дают противоречивые сведения о его, несомненно, интересной жизни.
Здание бывшего иезуитского колледжа, в котором размещалась Кременецкая Средняя школа (фото Даниэля Баранека, по лицензии Creative Commons Attribution-Share Alike 3.0 Unported)
Адам, сын Секундины и Якова Чарноцких, родился 4 апреля 1784 года в селе Подгайна недалеко от Несвижа1
Детство он провел сначала, переезжая с семьей из имения в имение, а потом попал под опеку родственников, которые позаботились о его образовании2.
После того, как он отказался от юридической практики, он принял должность заместителя полномочного представителя в владениях Юзефа неселовского, Новогрудского воеводы. Узнав о планах создания армии в новообразованном Варшавском герцогстве, он быстро решил уйти. Он хотел письменно сообщить об этом другу, но его письмо попало в руки русских. Результатом этого стал арест А. Чарноцкого в марте 1808 года, а затем лишение его дворянства и наложение пожизненной военной службы3
Дивизия, к которой был прикреплен Чарноцкий, была направлена в Литву. Ее разместили в Бобруйске. Именно тогда Адам решил дезертировать. Его побег был успешным (вероятно, он инсценировал свою смерть, поскольку в официальных документах он фигурировал как умерший)4
Беглец отправился в Варшаву. Чтобы замести за собой следы, он сменил имя(а может, и фамилию). С тех пор он был известен как Зориан Чарноцкий (или Любранский). Вступил в армию Наполеона. После ее поражения в 1812 году он отправился в родные края, в новогрудье, но пробыл там недолго. Что происходило с чернокнижником между 1812 и 1813 годами, неизвестно. Его биограф конца XIX века Франтишек Равита-Гавронский предполагает, что в это время он снова изменил свою фамилию (с Чарноцкого или Любранского на Хшановского)5.
Его действия в течение следующих четырех лет также неизвестны. Вероятно, он отправился на Волынь, находился и на Подолье. В трате своих путешествий он не пропустил Кременца. Чарноцкий завел здесь много знакомых, которые облегчили ему общение с князем Адамом Чарторыйским-известным покровителем культуры и науки6
После того, как Зорян недуга-Ходаковский (скорее всего, он стал известен под этим именем уже в Кременце) представил результаты своих исследований (собрание песен и начавшаяся работа над „историко-географическим словарем”), Чарторыйский решил окружить его заботой и поддержать его научную деятельность. В 1817 году по приказу Чарторыйского Ходаковский отправился в Галицию, чтобы исследовать там Славянские древности7
Целью его путешествия был Краков. Там он сосредоточился в основном на архивном и библиотечном запросе, в то же время он начал запрашивать дополнительные средства для исследований из Вильнюсского университета. По настоянию Чарторыйского в 1818 году он написал работу „о славянстве до христианства”, которая представляла собой краткое изложение его прежних исследований. Он отправил ее профессорам Вильнюсского университета вместе с мемориалом, в котором изложил план дальнейших поисков и метод, которым он хотел воспользоваться. Однако ему не были предоставлены субсидии, и он сам был признан дилетантом. Это было связано с отсутствием профессионального образования, но также и со смирением. Ходаковский хотел выйти за рамки действующей схемы научных исследований8
Столкнувшись с этими неудачами, ученый-любитель повернулся к Петербургу, где сразу же заинтересовался его исследованиями. В марте 1820 года он представил там "проект ученого путешествия по России с целью объяснения древней истории славянства"” Утверждение плана его научной экспедиции царем Александром и9 это произошло в начале июля 1820 года10
В следующем месяце Чернокнижник отправился из Петербурга на восток, а через год работы написал отчет о проведенных исследованиях. Он был встречен негативными оценками российских научных сфер, что привело к потере государственных субсидий11
Тяжелое это было время для Ходаковского. В конце концов он решил уехать из Москвы12 и принял должность управляющего имуществом в Петровском13
Умер 17 ноября 1825 года в Тверской губернии14
При жизни деятельность З. недуга-Ходаковского не была признана в научных кругах. Однако гораздо больший интерес вызвала молодежь, которая вскоре последовала примеру неутомимого исследователя, чтобы познакомиться с народной культурой и историей славянства15
Ходаковский был не первым исследователем, которого славянство увлекло. Несомненно, интерес к этой проблематике восходит к гораздо более ранним временам, но только в период Просвещения были предприняты первые попытки научного ответа на ее вопросы. Потеря независимости повлияла на временное подавление этих тенденций, но в начале девятнадцатого века это течение возродилось с еще большей силой. Первоначально такие исследования были занятием энтузиастов, собирателей-любителей, чтобы постепенно стать областью ученых-ученых16
Славянское движение, или, вернее, славянофильское, представляли в начале XIX века на польских землях в первую очередь три ученых. Помимо Адама Чарноцкого, это были Лаврентий Суровецкий и Игнатий Бенедикт Раковецкий17, но они представляли совершенно иной подход к изучению славянства. Они были "кабинетными историками" и также рекомендовали Черному изучать письменные источники18
Меня, конечно, больше всего интересуют исследования Ходаковского, особенно его раскопки, поскольку эта сфера его деятельности наименее известна, и это из-за тонкости источников по этому вопросу. Гораздо лучше изучена деятельность ученого в области этнографии и лингвистики19
Интерес Чарноцкого к народной культуре (их происхождение Некоторые прослеживают еще в период его детства, когда он вместе с отцом переезжал из имения в имение20), они настолько любопытны, что пребывание среди народа позволило ему увидеть, что он сохранил элементы славянской культуры дохристианской эпохи21
В "проекте научного путешествия по России для объяснения древней истории славян „он писал:
" наши крестьяне никогда не испытывали внезапного изменения нравов; они в простоте, обрядах и развлечениях сохранили еще то, что оставили нам предки”.22
По мнению Чарновского, славянство было целым, которое нельзя было изучать фрагментами. Уже во время скитаний по Волыни и Подолью (1813/1814-1817) Ходаковский начал обращать внимание на городища (городища) и жальники, которые, по его мнению, были маркерами присутствия славян и указывали на результаты, которые могут принести исследования тайн, скрываемых землей23
В своей программной диссертации "о славянстве до христианства", опубликованной в 1818 году, он писал:
Когда мы будем меньше ждать от зарубежных писателей-предсказателей, меньше полагаться на них, и я буду искать среди себя, в своем собственном пространстве, в гнезде отцов наших, чтобы узнать обо всем, мы найдем, может быть, больше, чем когда-либо писалось. Посмотрим только на нашу землю. Может быть, славяне оставили ее для нас как самую прочную книгу, может быть, они заклинали ее, чтобы она никогда не выходила из наследства потомков, и с этой целью очаровали ее современным способом, чтобы она могла служить свидетельством вечной собственности самым поздним внукам24.
Далее он добавил:
Давайте защитим случайные и довольно частые находки с земли, эти различные маленькие статуи, картины и инструменты для дробления, посуду, горшки с пеплом. Давайте посчитаем и узнаем в точном измерении все могильные могилы, которые в честь одного человека, рассыпанные в одиночестве, сохранились веками. Защитим от разрушения в подземных пещерах высеченные на скале Писания, нам большей частью неизвестные. Давайте уберем планы с мест, рекомендованных для объяснения старого ста, не давая ни одному урочищу уйти в небытие25.
Первые раскопки Ходаковский провел, скорее всего, в 1820 году. В его интересы входили так называемые сопки и жальники. Первые — это земляные насыпи (а отсюда и их название), которые сегодня называют курганами. Для чернокнижника они были свидетельством культа умерших и выражением уважения к их памяти.
Исследователь отметил, что везде они выглядели одинаково:
"они имеют форму конуса, высота некоторых достигает 4-5 саженей, и внешне они отличаются только тем, что одни полностью уцелели, другие лишены зеленого дернового покрытия, а третьи были уничтожены временем и другими обстоятельствами”26. Они располагались недалеко от рек, озер, потому что у водотоков были поселения и сами погребальные обряды не могли обойтись без воды27.
Курган (графика XIX века)
Ходаковский вырыл несколько подобных могил в Ладоге, под Новгородом и Бежице. В результате этих работ он обнаружил, что для насыпания Кургана использовались: земля, песок и камни с берега реки, над которой они находились. Камни были сложены в венок. В Ладоге в центре первой насыпи были найдены: пихтовые и ольховые угли, зола и осколки керамики. Во второй могиле, помимо того, что было найдено в первом кургане, были также сожженные кости, недогоревшая часть руки, железная стрела, длина которой, включая наконечник стрелы, составляла 13,5 дюйма, и кусок железа, похожий на „засов в замке”.28
В расположенном также в окрестностях Новгорода Волотове в выкопанной сопке были обнаружены: две лошадиные челюсти, две собачьи челюсти, гусиная голова и ножки, бычье ребро и челюсти неопознанного Ходаковским животного. Никаких человеческих останков обнаружено не было.29
В Бегицах Ходаковский выкопал три сопки, в которых были найдены пепел, угли и обожженные кости. В одной из этих могил был обнаружен слой обожженных костей, расположенный на костре, расположенном на линии Восток-Запад. Сбоку, на северной стороне, стоял горшок. Как отметил Ходаковский, это был единственный случай, когда курган был насыпан в том же месте, где также находилась куча30
Жальники, по словам Ходаковского, бывшие кладбища с могилами средних жителей. Один из обследованных заливщиков находился на холме. После снятия верхнего слоя земли исследователю явились угли, которые, по его мнению, должны были исходить из сгоревшего храма. Глубже были найдены черепа и другие человеческие кости, возле которых лежал нож. В последующих вырытых зарослях также были найдены ножницы. Везде они были одинакового размера и формы. У трех из одиннадцати найденных были зубы, похожие на ланцеты31
Описывая исследования залников, Ходаковский критиковал теорию (хотя сам не представил другую) о том, что название „жальник” восходит к литовским временам грабежей. Она должна была быть выражением горя местных жителей, которые хоронили своих соседей, убитых во время литовских вторжений32
Собранный во время раскопок материал, то есть горшок с костями и углями и ножницами, отправил Ходаковского в Тверскую гимназию, чтобы он стал там памятником прошлых веков33
Николай Карамзин (портрет 1818 г.)
Исследования Чарновского были прерваны, потому что, по мнению Николая И. Фусса (представителя научного комитета Главного управления школ), то, что Ходаковский представил в докладе, не соответствовало ожиданиям, возлагаемым на его поездку, а затраты были несоразмерны рангу сделанных открытий.
"Что касается раскопок, сделанных Ходаковским, то они принесли очень незначительные урожаи древности. Железная стрела, нож, сердолик с выгравированным всадником и пять монет, представляют все памятники, доставленные Ходаковским вместе с письмом к П. министру, как урожаи его путешествий”.34
Следует также подчеркнуть, что в составленном Чарновским описании результатов до сих пор допросов содержалась критика российских историков Николая Карамзина и Константина Ф.Калайдовича, а также более старых посланий, что определенно не вызывало у него благосклонности мнений. Второй, пересмотренный отчет также не получил признания в глазах Фусса. Его мнение разделял Кармазин, мнение которого повлияло на окончательное решение властей о прекращении субсидий35
Неизвестно, изучал ли позднее Ходаковский древние могильники.
От 25 мая 1824 года идет записка:
Славянская урна-руническая надпись. Влад ... сын АВ ... так и был. Внутри-серебряные деньги со странной фигурой. Я просто правильно читаю надпись? Разве это не греческие вазы? В двух других заливах ничего не было найдено, в третьем-глиняная урна без надписи. Внутри кости и какой-то ржавый железный инструмент маленький36
Маловероятно, что в 1824 году Чарновский был инициатором раскопок, потому что в то время у него не было соответствующих средств, а даже был в долгу, в том числе у своего друга М. Пагодина (мы знаем, что на исследования, проведенные в течение месяца в 1820 году, он потратил 400 рублей). Можно предположить, что кто-то показал ему свою находку, потому что ему присылали информацию о городищах и их описания37
О полевых работах Черноцкого мы ничего не знаем, кроме того, что он оставил в двух коротких статьях, письме и одной заметке. К сожалению, он не позаботился о надлежащей фиксации результатов своих исследований, что кажется озадачивающим, поскольку он часто делал рисунки, а в приведенном мною ранее отрывке обращал внимание на соответствующую документацию сделанных открытий38
Константин Тышкевич, исследователь древнейшей истории Литвы и Белоруссии, справедливо подчеркивал:
Зорян недуга Ходаковский в славянстве непривычно вкладывал заслуги в археологию, Но немного рановато взялся за это: ибо, когда умы еще с необходимостью этой науки в стране не были приручены, Ходаковскому пришлось безуспешно воевать с мыслью поднять эту ветку, вполне до сих пор невозделанную, и, как солдат, верный своему делу, в бою за нее погиб. Зерно, брошенное Ходаковским, взошло позже только тогда, когда он уже был мертв – считалось истиной его слова и обоснованностью его идей39
Продолжателем работ Ходаковского был Вадим В. Пассек, статистик, фольклорист и этнограф, считавший, что для познания истории славян важны материальные детерминанты их присутствия, полученные путем раскопок40
Направление исследований, начатое Зорианом Ходаковским, было принято в последующие годы. Внимание исследователей было сосредоточено на курганах и кладбищах, ученых также очаровывали земляные валы. Работу чернокнижника он оценил, подчеркнув его заслуги в развитии знаний о славянстве, Алексей Уваров, основатель и многолетний президент Московского Археологического Общества. По мнению Александра Формозова, Уваров был продолжателем Ходаковского в вопросе понимания исторических задач археологии и направления ее исследований41
Адам Чарноцкий был одним из предшественников исследований славян, но и первым отправился „в поле”. Не только для того, чтобы, как Ян Потоцкий, наблюдать за остатками предков, но прежде всего, чтобы исследовать их. Для него значились материальные детерминанты присутствия славян.
Правомерно подчеркивает Винцент Поль отличие методов исследования Чарноцкого от ранее использовавшихся:
"Зорян Ходаковский отличается от всех других славянских исследователей тем, что совершенно иной метод его изучения; ибо когда до тех пор были только пергаментные документы, книги памятников и древние коллекции дохристианской славянской материи, то он первым начал разбираться по землям и читает в них, как в книге Писания"”42
Хотя Ходаковского обвиняли в дилетантизме, следует подчеркнуть его эрудицию. Он обращался не только к исследованиям, но и к источникам. К подготовленным им картам городищ и поселений еще полвека спустя обращались ученые, подчеркивая их ценность. Предполагается, что некоторые путевые заметки вместе с информацией о проводимых им раскопках были утеряны43
Можно только надеяться, что они еще будут найдены и это позволит расширить наши знания о исследовательской деятельности Зоряна Недека-Ходаковского.
Библиография
- Абрамович Андрей, возраст археологии. Проблемы польской археологии девятнадцатого века, PWN, Варшава, 1967.
- Это же, Серейский Мариан Хенрик, развитие концепций и методов в изучении истоков славянства в XIX веке в Польше, [В:] и Международный конгресс славянской археологии, ред. Витольд Хенсель, научный отдел им. Оссолинских, Вроцлав 1972, Т. 7, стр. 26-57.
- Бломбергова Мария Магдалина, археологические исследования поляков на территории Российской империи в XIX-начале XX веков, Лодзинское научное общество, Лодзь 1993.
- Ходаковский Зорян недуга, о славянстве до христианства, [в:] О славянстве до христианства, а также другие сочинения и письма, был составлен и издан Юлианом Пахтанкой, PWN, Warszawa 1967, стр. 19-38.
- Тот же, проект научного путешествия по России с целью объяснения древней истории славян, [в:] О славянстве до христианства и других писаниях и письмах..., стр. 100-125.
- Тот же, сопки, [в:] О славянстве до христианства и других писаниях и письмах..., С. 154-156.
- Тот же, Жальники, [в:] О славянстве до христианства и других писаниях и письмах..., С. 160-161.
- Это же, письмо Лукашу Голубевскому, 12 декабря 1820 г., [В:] О славянстве до христианства и других писаниях и письмах..., стр. 309-315.
- Это же, записка от 25 мая 1825 г., [В:] О славянстве до христианства и других писаниях и письмах..., стр. 402.
- Ходзка Доминик, упоминание о жизни и трудах Адама Чарноцкого, "Виленская тека", 1857, № 1, стр. 28-53.
- Лелевель Иоахим, Адам Чарноки, "литературный журнал", 1859, № 79, стр. 941-944.
- Масленка Юлиан, Зорян Ходаковский (к 130-летию со дня смерти), " ежеквартальный журнал польско-советского Института”, 1955, № 3, стр. 180-191.
- То же, Предисловие, [В:] О славянстве до христианства и другие Писания и письма..., стр. 5-14.
- Марильский Юстас, воспоминания о смерти заслуженных в народе Поляков, Завадский и Венцкий, Варшава, 1829, с. 245.
- Пигонь Станислав, личный Дилетант перед судом ученых, [в:] из бывшего Вильнюса, ред. тот же, издательство магистрата М. Вильнюса, Вильнюс, 1929, стр. 1-16.
- Дневник Винцента поля к польской литературе XIXgo века, в двадцати докладах, названных в зале городского советника Львова, Винцент Pol, Львов 1866, стр. 191-192.
- Гавронский Равита Франц, Зорян-Ходаковский. Его жизнь и работа, тираж Якубовского и Задуровича, Львов 1898.
- Это же, Зорян недуга-Ходаковский (Адам Чарноцкий), [в:] биографический альбом заслуженных поляков и полков XIX века, под ред. Шимон Аскеназы, издательством Марии Хелмонской, Варшава 1901, т. 1, С. 446-450.
- Тышкевич Константин, о курганах Литвы и Западной Руси, книжный магазин Б. Бехра, Берлин, 1868.
- С. Д. Ходаковского о славянстве до христианства и В. Суровецкого приговор о сочинении темже с добавлением краткого сообщения о Ходаковском и корреспонденции его, издание АНТ. Зиг. Helcla O. P. D., Краков 1835.
- Згожельский Чеслав, из истории славы Зоряна долги Ходаковского, "Славянский Дневник", 1955, т. 5, С. 110-136.
