От редакции
В N 4 «Московского журнала» за 2007 год была напечатана подборка легенд и преданий старой Москвы, записанных, как отмечено в предисловии составителя, «пионером собирательства старинных изустных народных рассказов» Михаилом Николаевичем Макаровым (1789-1847), имя и труды которого до сих пор известны лишь узкому кругу специалистов. Выпущенные им в 1838-1840 годах три тома «Русских преданий» охватывали отнюдь не только московский, но и многие другие регионы Российской империи. Сегодня мы публикуем выдержки из разделов триптиха, посвященных Рязанской и Владимирской губерниям.
Легенды и предания земли Рязанской
От чего прозвалась Рязань Рязанью
У славян не было Рязани ? они пришли с юга и срубили Переславль. Этот городок был памятником Черниговскому полуденному Переславлю, и точно так же срублен Владимирский — город Переславль на Плещеевом озере, в память городу Рязанскому, и точно таким же образом переселялись к нам новые города ? Владимиры, Перемышли, Звенигороды и многие другие, все они перетаскивались к нам, может быть, из самых дальнейших стран подсолнечных. Это исполины-путешественники, пригревшие себе места, но не знаем ? на сколько столетий, в местах нынешней нашей Руси, на земле черной, в предисторические времена отверженной, может быть, и солнцем. По крайней мере, так тогда о нашей настоящей земле думали.
Имя Рязани произошло от слова ряса, а ряса — то же, что лощинка, болотное местечко, способное для задержания напора вод, — скат, под которым вода накопляется весною и держится посреди ровных полей на долгое время. Таких ряс и под старою и под нынешнею Рязанью очень много. От этих же ряс получили себе названия многие урочища и речки. Таковы, например: Ряса (река), Раковые рясы (селение), Рясск (Ряжский город), Рясань (урочище) и проч. Мудрено ли после этого получить нашей Рязани название Переславля Рясанского. Точно это думал некогда народ рязанский, с тем же согласен был известный у нас в свое время писатель П. Ю. Львов. Но какому языку принадлежало слово ряса, иногда также означающее шарик, мячик, пузырек (ряска)?
Казак Ермачок
Все знают о предшествовавшем Куликовской битве сражении Вожском в 1378 году августа 11 дня; но никто не указывает на место этого сражения. Оно было на берегах рек Вожи и Быстрицы, в виду Рязани, близ села Городища. Тут есть еще множество признаков славной битвы: могил и частью укреплений; тут много путей достопамятных, которыми ходили Донской, его сподвижник князь Владимир, татары: Бегич, Батый и другие. Главным помощником Донского в ратном деле на Воже был некто рязанский казак Ермачок; он со своими сотнями скрывался в перелесках между Вожью и Быстрицей и внимательно подстерегал врагов, засевши в одном болоте, а когда русские устали биться насмерть, Ермачок выскочил из своей засады и решил дело; но, смятый бегущими врагами, сам попал в свое болото и погиб там. Это болото и теперь называется Ермачково. Говорят, что здесь встарь слыхали Ермачков свист и песни, а над болотцем видели белую лошадь, являющуюся со ржанием наутро 11 августа. В числе храбрых товарищей Ермачка крестьяне Перекольские иногда называли казачьих богатырей Рогожу и Чайцу. После Вожского сражения рязанский князь жаловал их землями, и потому тут около Переколи многие дачи сохранили имена прежних владельцев.
Голутвинский костыль
Голутвинский монастырь на Оке под Коломною: там жив еще путевой костыль св. чудотворца Сергия Радонежского. С этим костылем угодник Божий шел на поле Куликово благословить и поздравить Великого князя Димитрия с победою над Мамаем!..
У нас так немного уцелело от старины и мы так мало ценим это небольшое, что все подобные сведения не должны нам казаться мелочными!
Пересветов посох
Близ города Скопина в монастыре св. Димитрия, основанном, как думают старцы, из часовни, существовавшей во времена Мамая, хранится посох, сделанный из яблоневого дерева. Богомольцы, посещающие Скопинский монастырь, благоговеют пред ним. Он, по преданию, принадлежал некогда сподвижнику Донского, храброму победителю Челубея ? монаху Пересвету. Народное поверье приписывает остатку этой древности целебную силу. Во времена Петра Великого многие из окрестных дворянских детей испытывали над Пересветовым костылем силу, поднимая его. Таково поверье дворян рязанских. В 1825 году посох Пересвета был еще цел.
Воин-богатырь, отправленный св. Сергием к Донскому, шел путем-дорогою простым бедным странником, доверившим себя одному милосердному промыслу небесному. На пути Пересвет посещал все пустыни, все монастыри, молился в них, и вот здесь, недалеко от степей Куликовых, доверил свой страннический посох в хранение отшельнику ? обитателю часовни св. Димитрия. Пред ликом святого затеплил он свечу, препоясал себя мечом, положил на грудь свою крест и явился героем на страшную битву Донского с Мамаем.
Каменные крестцы
В Пронском уезде на левом крутом берегу речки Истьи в дачах сел Абакумова, Чулкова и Воскресенок есть несколько больших известковых камней, под которыми, как уверяют окрестные жители, положено несметное сокровище разбойником Кудеяром Тишининовым: он жил, как известно, в царствование Иоанна Грозного, служил в числе его опричников и потом вместе с братьями Лихаревыми пустился в разбой.
В начале второй половины прошлого столетия на том же берегу речки Истьи крестьяне отыскали камень с какою-то надписью. Камня они поднять не могли, и, опасаясь, чтоб клад не достался в чужие руки, срубили надпись. Через два или три года после того помещики села Старой Дубровы и деревни Студенцы, ближайших к замечательному берегу Истьи, узнав о срубленной надписи с камня, могли еще на ней разобрать имя Кудеяра Тишининова. Разбивши камень, они под ним нашли большой дверной медный ключ, положенный на преогромнейшей плите, которую не могли уже ни отворотить, ни разбить.
Впоследствии хотели было взорвать плиту порохом, но на это никто не решился. Место Кудеярова клада называется Каменными крестцами. О Кудеяре повествует предание, что он был молодчина рослый, своевольный, удалой казак. Его разбои бушевали в землях Тульских, Московских и по всему княжеству Рязанскому. Ни конный, ни пеший не имел от них ни проезда, ни выхода. Рязанские казаки, о которых теперь и память почти исчезла, едва ли не все без исключения были верною дружиной Кудеяру.
Иногда в глубокую полночь над каменьями древнего злодея боязливые люди видят огонек синий, бледный, и за огоньком страшные лица людей, вооруженных рогатинами, копьями, ножами, кистенями.
Берложки
В окрестных местах реки Радобежа, особенно в истребленной роще Берложки, принадлежащей к селу Старая Дуброва, в некоторых древних дубах заделана была богатая утварь церковная, награбленная от престолов Божиих, предпочтительно из монастырей рязанских и пронских. Теперь все это сказка. В Берложках в дупле одного дуба с незапамятных времен утвержден образ святителя Николая, напоминающий будто бы и тут бытность страшного Кудеяра.
Город Ростиславец
В Михайловском уезде на правом берегу реки Прони стоит древняя крепостца, известная под именем Ростиславца, или Вышеславца. На площадке внутри этого городища, говорят, есть погреб, прикрытый прочною решетчатой железною дверью. В этом погребе хранятся сокровища непостижимые. Днем решетчатой двери никто не видит; но в полночь многие находили ту решетку, сближались с нею, пытались поднять, да вопль, гам, свист, шум и всякие страхи отнимали руки у людей самых неустрашимых и ? таинственный погреб остается неразгаданным. Впрочем, кто ходил к погребу в полночь один безоружным, тот мог видеть сияние драгоценностей, ворохами раскиданных по подземелью. Но что он мог сделать один?
Чертово городище
Вблизи села Елшина есть высокая насыпь, названная Чертовым городищем. Сила нечистая за одну ночь наметала этот высокий курган и указала с его вершины путь врагам безбожным к Пронску. Внутри кургана есть клады, но никто ими воспользоваться не может.
Пронское било
В слободе Плотной, составляющей одно из предместий нынешнего города Пронска, на колокольне тамошней приходской церкви хранится древнее било, южное вече, заменявшее некогда вечевые колокола. Это било неизвестно для чего неоднократно переносили из Пронска верст за пять в село Елшино, но било опять уходило в старое место в Пронск. Предание говорит, что оно принадлежало женскому монастырю, ныне уничтоженному, бывшему на том самом месте, где теперь сооружена приходская церковь, сохранившая еще и доселе чудное било. Тут похоронены многие княжны и княгини пронские. Сказывают, что одна из них отдала било кладью в церковь с тем, чтобы оно принадлежало навечно одной и той же церкви. Завещание княжны или княгини исполнено, и никакою силою невозможно себе присвоить било с того места, которому оно завещано. Очень часто видели, как сама завещательница — стройная, высокая, точно птица небесная — летала за перенесенным билом в Елшино и, как сказано, невидимо возвращала его опять на прежнее место.
Проемный куст
Близ села Старой Дубровы (Пронского уезда) в дачах деревни Студенцы лет за сорок назад существовал еще толстый древний дуб со скважиною. Дуб этот назывался проемным кустом и украшался развешанными на нем всякими лоскутьями; ствол его препоясан был во многих местах поясками, кушаками и проч.
Он пользовался в простом народе особым уважением: бедных детей, страдавших грыжею, или, как народ называет, грызью, протаскивали сквозь дубовую скважину раза по три. Уходя от дуба, каждый больной без исключения оставлял и прикреплял на нем часть своего платья или пояс или кушак... Недавно этот проемный дуб срублен помещиком.
Село Федора Никитича Романова
В Рязанском городе Михайлове недавно еще существовало предание, что он когда-то составлял одну из лучших понизовых собственностей, принадлежащих фамилии бояр Романовых. Лет за сорок народ, старые люди поговорили бы вам еще о селе Федоровском, выселенном из Михайлова на степь Федором Никитичем Романовым. Там в сельской церкви тогда же поставлен образ Феодоровской Богоматери: это верная копия с явленной иконы в Костромской губернии. Тут же указали бы вам и на вырытый по приказанию царя пруд, на котором при особых гнездах долго важивались переселенные из Китая царские гуси.
Веревкин
Дорога от Рязани в Радовицкий монастырь еще и теперь полна рассказами о Веревкине. Вам укажут место, где он один остановил многолюдную свиту именитого рязанского помещика Волынского; вам расскажут подробно, как он взял у него все, оставив ему только по расчету, сколько было нужно на проезд, на молебен и на свечу к чудотворной иконе. Вот здесь тот же Веревкин с крутой горы Федякинской спускал богатых купцов кубарями и для примера двоих лихоимцев отправил за рыбными процентами на дно Оки. В селе Сельцах его неоднократно окружала городская команда, но Веревкин выпивал заветный стакан вина и сам исчезал в том стакане. В другой раз его совсем было захватили, связали; но вдруг Сельцы объяты были каким-то чародейским огнем — Веревкин опять пропал.
Долго, может быть, он не попался бы, если бы не изменила ему любовь: одна рязанка, которая имела случай узнать тайные чары Веревкина, выдала его с головою. Удалец не стал, однако ж, ждать конца своей судьбины: он отравился. После него шайка его была переловлена ряжским помещиком Ляпуновым. Похождения Веревкина столь же любопытны, как и Картушевы, как и Ваньки Каина. Дела о нем еще недавно были целы в рязанских архивах.
Лестницы в рай
В начале прошлого века пронские крестьяне Рязанской губернии, готовясь на сретение праздника Вознесения Господня, между прочим всегда почитали необходимым заготовить к этому празднику самое сдобное пшеничное тесто; из этого теста делали и пекли они лестницы о семи ступенях и, по заведенному тогда порядку, с этими лестницами, скрытыми в обернутом белым полотенцем блюде на церковной паперти или под папертью, каждый крестьянин и каждая крестьянка после Божественной литургии поочередно всходили на колокольню и оттуда всякий или всякая, также по порядку, бросали свои лестницы на землю, замечая, как падает чья лестница: поперек к церкви или от церкви вдоль, оставалась ли целою или с отбитою ступенью или не разбилась ли совсем.
Народ, стоявший внизу, поднимал кинутую с колокольни лестницу, старушки и старички в целости ее ступеней разгадывали, куда на которое небо при случае смертном должен был попасть хозяин или хозяйка этой хлебной лестницы, и если все семь ступеней оставались целыми, тогда гадающие надеялись уже непременно быть в раю. Разбившаяся же вдребезги лестница означала грешного человека. На этого несчастливца целый мир начинал смотреть без уверенности.
Все друзья и родственники благоговейно испрашивали у счастливых по крупинке от уцелевших лестниц и, глотая свою крупинку, поминали тем за упокой души всех усопших праведных.
Семь ступеней в печеной лестнице, по простонародному мнению, означают или семь степеней небесных или (по мнению других) семь грехов смертных.
Гречишница
Бывал ли кто в уничтоженном граде Печорниках — он недалеко от села Красного в Михайловском уезде? В 1804 году меня загнала туда летняя буря, ливень, дождь с градом, крупным, как голубиное яйцо.
Я ночевал в Печорниках: это было именно на 13 день июня, в праздник св. Акилины. Все хлопотали о посеве гречихи!
Не будет ли кто опять в этот же день в Печорниках, и если вы увидите под окошком бедных слепцов, просящих у вас милостыни, и если — в знак благодарности за подаяние — они расскажут вам речитативом (скороговоркою) чудную басню о какой-то красной девице Крупеничке такими словами:
? Крупеничка, красная девица! Кормилка ты наша, радость-сердце: цвети, выцветай ты, молодейся, мудрей, курчавей завивайся, будь доброй всем людям на угоду и проч., — это будет значить, что скоро приблизится или уже приблизился праздник посева гречихи.
Стихотворная сказка о Крупеничке, как и все подобные рапсодии, у каждого слепца разбавляется и добавляется по-своему. Одна из них доставлена от меня М. А. Максимовичу (по всей вероятности, это — Михаил Александрович Максимович, 1804-1873, — естествоиспытатель, историк, филолог, член-корреспондент Петербургской Академии наук, первый ректор Киевского университета. — Ред.). Здесь я помещаю вкратце прозаическое содержание той же песни. Вот оно:
«Крупеничка, дочь королевская, была красоты неописанной; она веровала богам русским, искони добрым и справедливым. Старые и малые, бедные и богатые, свои и чужие — все любили Крупеничку. Но, увы! Грозная туча настигла землю белую; ворон сизый проманул ясного сокола, и дочь королевская досталась в руки злым безбожным татарам.
? Что ж тут делать бедной горюне Крупеничке? Красоты ее цены нет: ни злато, ни серебро, ни каменья самоцветные — ничто не могло искупить ее из неволи, и она погибла бы невозвратно; да вдруг ни оттуда, ни отсюда является перед грустной Крупеничкой какой-то добрый; он обращает Крупеничку в гречневое зернышко, приносит ее на Святую Русь, бросает на землю несеянную, и — диво: Крупеничка опять принимает человеческий образ, а шелуха зерна, откинутая с превращением оной, по ветру развеялась у нас и до сей поры разводит добрую цветистую и душистую гречу!»
Поселяне наши и теперь, собираясь на посев гречихи (всегда почти в 13 день июня) с молитвою просят св. Акилину о добром урожае. Торжество это называется также и Гречишницею.
В Рязанской, в Тамбовской, в Тульской и в других некоторых губерниях до 1820 года были старички и старушки, которые хорошо помнили те времена, когда в день Гречишницы всякого странника угощали кашею из осталой крупы; он платил за угощение одною родимой ласкою, одним добрым пожеланием, чтобы на полях у православных родилось гречи больше и больше: ибо без хлеба да без каши ни во что и труды наши!
Пятница
Это маленькая часовня на столбике, на нем устроена кровелька, защищающая от непогоды полку, иногда убранную фигурною резьбою. На этой полочке ставят икону. Короче: наша часовня Пятница почти то же, что и кресты на землях католических, расставленные по межам владельцев. В древности у язычников, может быть, в той же силе был термин. Положительное место для русских Пятниц — перекресток дорог, распутье на две, на три или на четыре стороны. Кто знает Русь, тот видал множество таких Пятниц. В старое темное в непамятное время, говорят, у нас на распутьях стояли столбы, чураки, неотесанные болваны и мимо них, как водилось, ни конный не проезжал, ни пеший не проходил без какой-либо жертвы — христиане это истребили.
Замечательно, что в Рязанском княжении еще и до сих пор некоторые из распутий, более других дорог установленные Пятницами, почитаются отчего-то таинственными. Назову одну из них: это дорога Комарина — она идет от Рязани полями и, не касаясь ни деревень, ни сел, теряется в борах Радуницких. Подходя ближе к Радуницкому (Николо-Радовицкому. — Ред.) монастырю свт. Николая, вы уже не слышите об этой дороге; но она опять проскочит кое-где по лесам московским и владимирским. Всякий перекресток этой дороги освящен Пятницею.
Такие таинственные пути, как упомянутый Комарин путь, пользовались чем-то особенно священным. На этих путях, как на поклонных горах, обыкновенно торжествовали счастливую встречу с другом, сыном, отцом; тут же свершалась и последняя минута разлуки человека, уходящего в путь. Ожидания у Пятницы, проводы до Пятницы: общее поверье многих сельских жителей. Здесь только с благословением небесным произносилось и сладкое слово: здравствуй! И страшное слово: прощай!
Нередко к Пятнице собирались и красные девицы: они пристально смотрели на синюю даль и угадывали, скоро ли к ним придут, скоро ли прилетят их ясные соколы. Тут и ныне еще услышишь грустную песню осиротелой:
Отдалела-то я, сударушка, отдалела.
С милым дружком в разлуке я сиротою.
Далее в этой песне обыкновенно девица, покинутая другом, просит его, чтобы он не забывал ее на чужой дальней сторонке.
Наконец, от места Пятниц и страшные наши воры-разбойники — Каины и Рощины, Кудеяры и Веревкины — отправляли грозных послов своих с тем, чтобы они, повидавшись, с окрестными жителями, заявили им предсмертное слово, то есть, если они, жители такого-то села, или той-то деревни, не оставят своего жилища по доброй воле и если задумают воспротивиться, то в тот же миг весь их быт поравняется с землею, их кости погложут псы и растаскает ворон! Редко противились обыватели ужасной силе предсмертного слова. Они оставляли свои жилища, свое имущество, своих жен и дочерей — все на добычу разбойников, и тогда смельчаки-разбойники с торжеством распевали:
Девушки вино курили,
Красные пива варили
Про нежданнаго дружка,
Про гостинаго сыночка,
Атамана-молодца.
Ныне уж некому петь этой песни. Но проводы и встречи у Пятницы все еще существуют.
С введением христианской религии у нас на распутьях становят небольшую часовню с изображением св. Параскевы Пятницы. Но, по древнему обычаю, невесты здесь же вымаливают себе женихов...
Москва имела свою Пятницу, обращенную после в кладбище. Теперь эта Пятница — приходская церковь!
Легенды и предания Владимирской губернии
Плихан
В Александровском уезде (Владимирской губ.) на левом берегу реки Дубны в смежных дачах деревень Дубны, Потапихи и других есть одна лужайка, на которой в июне месяце ежегодно собирается крестьянский торжок. Это остаток пирования древнему суздальскому божеству Плихану, или Палехану, и потому торжок этот все еще называется Плихановой ярмаркой. В версте отсюда есть и роща Плишиха, или Плиханиха. По рассказам помнят, что тут некогда бывали какие-то игрища, борьба, кулачный бой, верховой оскок. Нынче этого, кроме торжка, ничего нет.
Гаденово озеро
В древних русских стихотворениях, изданных Ф. П. Ключаревым, есть длинная песня о подвигах сильного и могучего богатыря Ивана Гаденовича, жившего, как водилось, по быту богатырскому во времена князя Владимира-Солнышка, во славном во городе во Киеве. А родился он, Гаденович, как вы думаете — где? В Ростовской области будто бы, близ нынешнего города Петровска, на берегах озера Гаденова.
- Да! Могуч был этот Иван Гаденович, — говаривал старинный народ ростовский, — играл и гуливал он, Гаденович, по-молодецки; да как зачерпнет, бывало, пригоршни-другие ключевой водицы из своего озера да как захочет он утолить ею свою жажду богатырскую: и вот — нет у нас озера до весны красной! Обирают только по тине заснулую рыбку; а бабам и холста намочить нечем!
По одному этому застаревшему диву нельзя ли померить, каков был молодец Иван Гаденович?.. Кости его положены здесь же, в Ростовской земле, где-то около монастыря Борисоглебского. Исшагал этот богатырь-ростовец всю поднебесную шагами мерными, а пришел лечь на родине.
Родится новый Пушкин и, может быть, споет когда-нибудь хорошую песенку про Гаденовича: такую же, как наш прежний Пушкин пел об Еруслане да о Людмиле. И у Гаденовича была голова с пивной котел, и промеж его бровей укладывалась стрела каленая!
- Не хуже чужого Бовы Королевича был наш Иван Гаденович!
Город Берендеев
Невдалеке от Переславля-Залесского видны остатки древнего жилья, признаки дубовых мостовых, закаменевших от древности, мусор, черепки глиняных изделий, обсеченные камни; но все это год от года затягивается более и более болотною топью. Вам скажут, что тут был древний город, называемый Берендеев; это же имя носят и оставшееся недалеко от руин озеро и болото.
Щелканова стоянка
Ужасен был Щелкан — лихой полководец татарский, вдоволь он напивался русскою кровью; но никто, кажется, не претерпел от него больше жителей Залесского Переславля: крепко он жал их своею грозною железною рукою.
Стан Щелкана был на виду города Переславля и одно только озеро спасало иных жен, девиц, старцев и младенцев переславльских, живших тогда на воде в ладьях почти без пищи в непрестанном страхе. Но тот, над кем не держалась рука Господня, тот все испытывал, все терпел: губила его неволя постыдная, ела мука смертная! Мастер был этот Щелкан на пагубу христианскую; и его нет уже, с шумом погибла о нем память!
На месте Щелкановой стоянки теперь помещается деревня, через которую всегда пролегала большая дорога из Москвы в Ростов; а на земле, улитой кровью мучеников — луга и пашня. Одно имя Щелканка напомнит еще кое-кому о своем прошедшем страшном; во всем другом вековая тишина!
Лес около Щелканки редок, и самое место ее долго стояло обнаженным: того требовала война убийственная! Но крест, воздвигнутый над могилами павших, привлек сюда поселенцев.
За несколько десятков лет пред сим здесь, на полях, находили еще двурогие копья, топоры; из одного болота вытащили кольчугу. Все это после принадлежало ближнему к Щелканке помещику покойному графу Д. И. Хвостову.
Вертязин городец
В Переславль-Залесском уезде Владимирской губернии, почти на границе меж дач села Вертягино и деревень Данилково и Михалево, еще жив городец Вертязин; его нет ни на одной карте, но о нем говорили Карамзин в своей Истории, трудолюбивый Зораим Ходаковский в своих Записках.
Я помню еще, как небольшая дубрава существовала на валах и на рвах городца Вертязина; при моих глазах ее сожгли поселяне, и вот Вертязин городец с остатками признаков превращен в пашню.
Как теперь гляжу на положение городца: оно было в полугоре; внизу его протекает крутоберегая речка Парша, в эту речку менее чем в полуверсте от Вертязина под лесом Сорокино впадает ручей Вздериножка. Сама Парша течет в Кубрь, очерчивавшую, по преданию, владение Курбских. Над городцом, т. е. на самой вершине горы, расположено нынешнее село Вертягино с церковью Рождества Богородицы. Смотрите несколько левее вдаль — там за деревнею Желнино еще городец: он почти висит над Кубрью, его вышина кажется гигантскою — это сторожевое место городца Вертязина! В окрестностях все названия урочищ, сел и деревень вообще славянские. Вот они: Гольцево, Михалево, Морозов враг, Платихино, Романка, Сальково; далее вам укажут на Байнево, на Заболотье, на Хребтово.
Гробы проклятых
Близ Владимира (что при Клязьме) на одном озере с незапамятных времен плавают гробы проклятых. Гробы эти видит всякий, но они никогда не подплывают к берегам озера; посредине же воды их осмотреть никому невозможно хорошенько: близко к ним не подплывает никакая лодка. Всех гробов, кажется, семь; они четвероугольно-продолговатые и похожи более на лубочные короба, нежели на обыкновенные гробы. Снаружи покрыты они озерною травой и мохом. Иногда из этих коробов издается стон, и про все это рассказывают истории ужаснейшие.
В них погибает семейство Кучко, в них стонут сподвижники Малюты.
Свадебки
В Суздальском уезде есть урочище Свадебки: это пять или шесть почти засохших сосен, которые остались, может быть, от дремучих лесов, некогда покрывавших, как говорят предания, всю землю Суздальскую.
Свадебки расположены на гладкой высоте и от Суздаля, от Юрьева, от Гаврилова Посада видны издалека. На этом месте съехались некогда две именитые свадьбы. Проезд был узкий ? ни те ни другие не хотели уступить друг другу первого выезда: передрались, перерезались, и на их крови выросли эти деревья.
Три дворца князей Суздальских
- Вот один из них, ? говорит суздальский летописец Ананий. ? В 1451 году, когда Москву осаждали и громили татары, этот дворец существовал еще в Суздальском кремле возле самой церкви св. Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских, именно там, где был дом воеводский.
Первый из этих суздальских гражданских воевод истребил последние остатки дворцовых древностей — кирпич печатный; он употребил его в фундамент для своих печей.
Ананий заверяет также, что в этом же дворце живали в свое время св. князь Владимир и св. княгиня Ольга; но, кажется, это наша привычная историческая смесь юга с севером, славян с норманнами и проч. В 1445 году здесь еще думал спасать себя несчастный князь Василий Темный. Ему произнесен там приговор Шемякою: вырезать глаза брату Василью!
- Другой дворец, — продолжает летописец, — стоял на большой площади Суздальской близ церкви свт. чудотворца Николая, что у креста: там после был старый городской магистрат. В этом дворце живал князь Георгий Долгорукий тогда, как он был еще только князем Суздальским. Замышляя о Москве, он, кажется, не забыл и Суздаля: строил и украшал здесь монастыри и церкви и отсюда же посылал серебро и золото в Киев на сооружение раки для мощей Феодосия Печерского. Ананий считает княжие деньги гривнами и определяет, что из дворца их было отпущено в Киев золотых пятьдесят и серебряных пятьсот. Народ уверяет, что это составляло наш пуд с четвертью золотом и шесть пудов с четвертью же серебром. Георгий был очень богат и гостеприимен: его терема были дивны. Поэтому и можно что-нибудь посудить о дворце его; но он истреблен татарами до основания!
Третий дворец князей Суздальских был внутри кремля близ собора ? думать надобно, что он или тот самый дом, в котором после было местопребывание Суздальских архиереев, или же он — то небольшое старинное каменное здание, которое еще в наше время живет возле ограды соборов. Предание доказывает, что этот дом принадлежал князьям Шуйским. Сюда наезжал пожить, не будучи царем еще, князь Василий Иванович Шуйский. Здесь он постом и молитвою приготовлял себя к любви народной. Дворяне и граждане рязанские, владимирские, нижегородские тут имели с ним свое тайное слово. Духовенство любило Шуйского и как глава всех тогдашних русских перемен везде, по всей Руси работало на пользу будущего царя; но в Суздале совещания этого же духовенства были определительнее, чем, где-нибудь в другом месте. Гермоген, Феодорит, Зарайский протопоп Димитрий и многие другие славные люди, желавшие видеть на столе Русском только чистое потомство наших князей древних, писали в Суздаль и сами бывали в Суздале. Народ говорил: Шуйский с ними за едное и сам метит в Цари!
Вместе с Василием Шуйским бывала в Суздале и прекрасная, но несчастная дочь его — жертва неистовства Лжедмитрия, нашей русской железной маски, доселе еще никем не разгаданной!
Лет еще двадцать назад суздальцы передавали своему новому поколению, что Ксения Шуйская была девица набожная, к отцу и к матери почтительная, на лицо прекрасная и не по-девичьи благоразумная. Она хорошо знала книжное чтение, а письма писать не ведала. С людьми посторонними ее видели осторожною, и за то самое чаяли, что горда она.
Царь Михаил Федорович пожаловал дом Шуйских Суздальскому соборному протопопу с братией. В 1812 году в остатках этого дома жил известный оператор, ботаник и суздальский медик-философ Д. П. Моренко.
Терема в Суздале
По берегу речки Каменки, где ныне — Красная гора и урочище Теремки, и в самом деле были красивые домики князей Суздальских, и на этих домиках-теремках — теремочки высокие. Не верите; но то же вам скажет и суздальский летописец старец Ананий.
Настоящий памятник этим теремкам — одно только название урочища: Теремки. А народ еще говорит о них: «Здесь изволили жить да быть наши князья Суздальские, самые князья древние. Вот тут, на этом месте, под светлым косящетым красным окном на Каменку св. Евфросиния, благочестивая дочь св. князя Михаила Черниговскаго, прибыв обручить себя с князем Суздальским Миною Иоанновичем (за один только день до свадьбы своей внезапно скончавшимся), произнесла обет Богу и спаслась в монастыре Ризположения Пресвятыя Богородицы». Святая жена, лишенная предназначаемого ей судьбою друга, хотела уже только жить для Бога и в Боге.
? Плакала она горько, душа ея улетала из тела, ? говорит народ о дочери Михайловой, ? очи ее — синие как небо — слились с небесами Господними! На грешной сырой земле ни род, ни племя ее не утешали. Косящетое окно терема было затоплено ее слезами!..
Отсюда же, из этих самых теремов, и прекрасная Соломония, дочь незнатного сановника Сабурова Георгия (Юрия) Константиновича и супруга Великого князя Василия (IV) Иоанновича, венчанная с ним в московском Успенском соборе митрополитом Симоном, осуждена была в опалу на вечное отлучение от княжей жизни семейной. Она была бесплодна, она не могла иметь детей, и в этом самом было все ее преступление перед Отечеством и перед силами Великого князя Московского; но Василий привык любить ее и, если верить преданиям, как невольник, только по долгу иметь наследника уступил Соломонию келье монашеской. В этой келье спасалась она, молясь за православных! В инокинях называли ее Софиею.
О ней же — Софии-Соломонии — говорят суздальцы (и то же говорит историограф), что она, Соломония, не хотела добровольно покинуть мир, и тогда сановник великокняжеский Шигона (Ванька) угрожал Соломонии не только словами, но даже побоями. Герберштейн по рассказам народным описал даже то место, где дерзкий Шигона ударил Великую княгиню — в доказательство вот шаг землицы, который называется и доселе заушьем. Есть еще люди, подтверждающие это же предание и обвиняющие игумена Давида: они говорят, что этот монах как полицейский, исполняя буквально веления Василия, постригал Соломонию, связавши по рукам и ногам, и что потому княгиня Суздальская достойна святого венца мученицы. Молва добавляет, что даже вторая супруга Василия, урожденная княжна Глинская, уважала святость жизни монахини Софии и особенное имела с нею свидание в теремах Суздальских.
- Свидание Елены (Глинской) с Соломонией, — шептали старцы суздальские, — было предлогом политическим; хотели дознать: точно ли Соломония была приведена в Суздаль беременною, как свидетельствовали о том современники, и точно ли она родила сына Георгия? Ответ на это не решен — он истлел от времени вместе с суздальскими теремами!
Минино Селище
Верстах в трех от Суздаля на большой Владимирской дороге есть место, называемое Минино Селище. Тут был загородный дом и сады обширные Суздальского князя Мины Иоанновича, обручника св. Евфросинии.
Сады Минины украшались всякими травами и древесами болгарскими, греческими и другими. Болгарский князь Ассан, получив приют в земле Суздальской (так поет древняя песня), эти сады обогатил вишеньем да черешеньем.
Князь Мина, занимаясь теми садами, в думе крепкой под их древесами совершал свои надежды великие; он тут гадал о денечках красных, счастливых. Да вот накануне дня своего брака положил все ожидания в гроб — в мать-сырую землю, а святая невеста Минина обручилась молитвою с Женихом вечным — с Господом Богом!
Нынче на месте увеселительного дворца и зеленых садов князя Мины лежит удобренная пашня, и крестьянин, работник на этой земле, едва ли угадает, когда и где именно разгадана небесами судьба той св. угодницы, которой он молился как ангелу небесному!
Александровская усыпальня
Все знают Александров, любимый стан Грозного. Там с незапамятного времени, говорят жители, при девичьем монастыре устроена усыпальня. Нужно ли пояснять для кого-нибудь, что такое усыпальня? Она, как и все усыпальни, дошедшие к нам от монастырей греческих, а туда с далекого Востока, не другое что, как большая пространная глубокая яма. На дно усыпальни становятся с усопшими гроб рядом с гробом в ряд, не покрытые землею, до тех пор, пока эти гробы не заставят всего пространства усыпальной ямы; когда же она будет полна, то гробы засыпаются тонким слоем земли, на который, в свою очередь, становится опять новый ряд гробов, что и продолжается, пока уже вся усыпальная яма в таком порядке наполнится по крайней мере на сажень от верха покойницами.
Об Александровской усыпальне в народе сохранилось такое предание: что будто бы когда-то одна отшельница, боясь заживо быть зарытою, просила, чтобы гроб ее поставили на дно ямы, но не засыпали бы его землею. Может быть, затворнице, погребенной в стенах монастырских, грустно было думать, что солнце не озарит ее печального мрачного жилища, и она завещала не лишать ее этой последней мирской радости. По-видимому, были причины уважить волю умершей ? и с тех пор за нею хоронят таким же образом и других усопших отшельниц. Так наблюдается по крайней мере около трех столетий.
Кожаные ассигнации
Говоря об Александровской слободе, нельзя пропустить также и о том, что тут же, в Александрове, существовала некогда мастерская для кожаных государственных ассигнаций. Тридцать лет назад здесь можно было видеть еще несколько инструментов из нее у александровских жителей. Проезжая Александров, многие неоднократно видели экземпляры таких кожаных ассигнаций; из них иные называли эти деньги ушками. Бывший в Александрове исправником тамошний помещик В. И. Барыков доставил пять или шесть этих бедных экс-монет бывшему во Владимире губернатором князю И. М. Долгорукову. Тут говорили, что кожаные ассигнации -выдумка Грозного. Деньги, доставленные Барыковым, были сделаны из тонкого потемневшего сафьяна, но подлинного цвета угадать было нельзя; форма их неправильно четырехугольная и больше формы обыкновенных ассигнаций. Одна из них была с бордюром на лицевой стороне, а на другой ? с надписью: за рубль плата; прочие слова не разбирались; тут бордюра не было, а полагалось клеймо, вроде печати с двуглавым орлом. Делывались еще и такие ассигнации, на коих плата не означалась, а весь валёр их заключался только в цифрах и клейме с государственным гербом.
Царский колодец
Он — в Переславль-Залесском уезде при селении Новоселках. На пути в Ростов здесь из родника императрица Екатерина II вкушала ключевую воду, и эта вода ей понравилась. Приказано было запастись тою же водою, потому что в Ростове нет хорошей воды. Несколько бочек поскакали туда из Новоселок на почтовых; помещики сами провожали эту воду.
И с той поры новосельский ключ называется Царским колодцем.
