Доцент кафедры «Теология и религиоведение» Севастопольского государственного университета Андрей Кривонис, а также магистранты Анна Дзедрович и Андрей Фирсов провели масштабное исследование, посвященное неоязычеству и связанным с ним мифам. Результаты исследования опубликованы в сборнике научных трудов ученых СевГУ «Парадигмы истории и общественного развития».
Откуда взялось неоязычество? Поиск идентичности в эпоху глобализации
Неоязычество, ставшее популярным в России в 1990-е годы, — относительно новое явление, корни которого лежат в социально-культурных трансформациях конца XX века.
Авторы исследования выделяют несколько факторов, способствующих распространению неоязычества. Один из них — размывание национальной идентичности под влиянием глобализации.
«У людей возникает тревога по поводу своей этнокультурной безопасности, страх раствориться в чуждой среде»,
— отмечается в исследовании.
Это подталкивает к поиску корней и традиций, что в некоторых случаях приводит к обращению к неоязычеству.
Другой фактор— отчуждение от природы, вызванное урбанизацией. В поисках связи с природным миром городские жители нередко обращаются к неоязыческим верованиям, идеализирующим природу и ее циклы.
Однако основная причина увлечения неоязычеством, по мнению исследователей, — это недостаточное знание истории и культуры своего народа. Это делает людей уязвимыми перед псевдоисторическими нарративами и мифами, которые активно используются в неоязыческой среде.
«Все современное неоязычество строится на постулатах псевдоистории и псевдолингвистики, мифах о православном христианстве, мифах о язычестве, а также мифах, спекулирующих на национальном вопросе, то есть на фальсификациях. Группа псевдоисторических мифов является основой неоязыческой идеологии, призванной, во-первых, обосновать необходимость возврата к язычеству, показав невиданную мощь и прогресс дохристианской Руси, а во-вторых, нивелировать все достижения Руси, произошедшие после Крещения»,
— отмечают исследователи.
Язычество и национальный миф
Неоязыческая псевдоистория опирается на исторические источники, но использует их искаженно, или же на фальсифицированные документы: или полностью вымышленные, или подлинные тексты, но с существенными изменениями.
«Хорошо, когда фальсификации вовремя разоблачаются, но бывает и так, что они живут, порождая новые мифы, расстаться с которыми бывает порой очень трудно»,
- отмечают исследователи.
Но не только намеренные фальсификации источников могут привести к искаженному представлению о прошлом.
«Все дело в интерпретации фактов, которая зависит от политических и мировоззренческих установок историка»,
— подчеркивают авторы.
История — это не только набор фактов, но и процесс их интерпретации, который может быть зависим от идеологических установок и потребности в формировании коллективной идентичности. Важный отпечаток накладывает философия истории, которой следует ученый: например, когда ее главную движущую силу автор исследования априори видит в деятельности отдельных одаренных индивидов, народных масс, единой нации, расы, церкви или еще какого-то субъекта.
«Таким образом, профессиональные историки тоже участвуют в создании национального мифа. Основой национального мифа нередко служит сказание о предках, в котором люди ищут источник нравственности, героизма, убежденности в идеалах, веры в справедливость»,
— говорится в статье.
Развенчание популярных мифов: «Велесова книга», князь Владимир и «кровавое крещение»
«Велесова книга», широко распространенный в неоязыческой среде текст (суммарный тираж превышает несколько сот тысяч экземпляров, сделаны переводы на современный русский, украинский, сербский и английский языки), представляется как древний исторический источник, описывающий историю русов и дохристианские верования. Самиздатовский выход "Велесовой книги" в Советском Союзе в начале 60-х годов XX века вызвал всплеск интереса к язычеству, она сформировала мировоззрение первых советских неоязычников и до сих пор авторитетна в этой среде.
Однако ее подлинность вызывает серьезные сомнения у исследователей.
История появления «Велесовой книги» окутана тайной. Единственным свидетелем якобы существовавших древних дощечек с текстом был историк-любитель Ю. Миролюбов. Он утверждал, что переписал текст с дощечек, найденных его сослуживцем, но сами дощечки так и не были представлены научному сообществу.
Лингвистический анализ текста, проведенный ведущими специалистами, в том числе академиком А.А. Зализняком, выявил его несоответствие языковым нормам IX века и наличие анахронизмов, включая библейские цитаты. Исходя из этого и подобных заключений, многие ученые считают «Велесову книгу» позднейшей подделкой.
Еще один популярный миф неоязычества связан с происхождением князя Владимира, крестившего Русь. Хотя в академической литературе доказано, что его родители (княжич, а впоследствии князь Святослав и рабыня Малуша, дочь Малка Любечанина) славяне, фальсификаторы, неверно трактуя общеизвестные факты, пытаются выставить его то евреем, то хазаром.
И самый широкоизвестный миф — о «кровавом» крещении Руси — также не имеет весомых доказательств. Дело в том, что большинство исторических документов повествуют о долгом — кое-где растянувшемся на сотни лет — процессе христианизации, но нигде не говорится о том, что крещение сопровождалось убийствами и физическим насилием. Также нет никаких археологических свидетельств. Сторонники этой версии опираются на так называемую Иоакимовскую летопись, которая, с точки зрения ученых, является очень сомнительным источником, впервые опубликованным в XVIII веке и, возможно, сфальсифицированным.
Эмоциональная привлекательность мифов: почему факты уступают чувствам?
Исследователи СевГУ подчеркивают, что неоязыческие мифы, несмотря на свою историческую несостоятельность, обладают сильной эмоциональной привлекательностью.
«Миф не возникает на пустом месте, он является ответом на запрос, который существует в определенных слоях общества»,
- отмечают они.
Неоязыческие лозунги, такие как «мой бог меня рабом не называл» или «слава роду, смерть уроду», апеллируют к базовым человеческим эмоциям — стремлению к свободе, чувству принадлежности к обществу, гордости за своих предков.
Эмоциональная привлекательность мифов зачастую перевешивает их фактическую недостоверность, что объясняет их живучесть и распространенность в современном обществе.
«В силу измененного современными массмедиа сознания... информация, апеллирующая к логике и разуму, практически не воспринимается. И напротив, та информация, которая приходит в образах... и взывает к эмоциям, усваивается достаточно просто»,
— объясняют авторы.
