(Кузъма-Делмъян, Соломон, Никола, Минула.)
Хитрый древнерусский книжник сохранил для нас (как уже говорилось) в летописной статье 1114 г. языческий миф о богах Свароге и его сыне Даждьбоге-Солнце. В этом мифе Сварог правит на земле как царь. Или, скорее, вождь-старейшина (платить царям дань стали только при его сыне). Люди тогда не знали ни брака (моногамного), ни металла, сражались камнями и палицами. Но при Свароге с неба упали клещи, и люди стали ковать оружие. Царь-бог учредил моногамный брак и строго карал за супружескую измену.
Имя Сварога — индоиранское, родственное санскр. Svar — «сиять», «небо», Svarga — «рай Индры». Славяне заимствовали его у скифов или древних ариев (не разделившихся еще индоиранцев). Сыном Сварога — Сварожичем — в антиязыческих поучениях называют также Огонь.
Бог-кузнец, помощник Громовника,— общеиндоевропейский персонаж: греческий Гефест (кующий молнии Зевсу), индийские Тваштар (сковавший Индре громовую па-лицу-ваджру) и Вишвакарман (сделавший небо, как кузнец или плотник), балтский Телявель (выковавший солнце).
У восточных славян этого древнего бога позднее заменил святой Кузьма-Демьян. Святые Косма и Дамиан, лекари и бессребреники, обратились на Руси в одного персонажа. При этом не только первого кузнеца, но и первого пахаря и вообще первого человека. В свадебных песнях и заклятиях он также покровитель брака, «сковывающий» свадьбу.
На Украине распространено сказание о борьбе Кузьмы-Демьяна со змеем. Святой кузнец ковал первый плуг, когда к кузнице прилетел, гонясь за очередной жертвой, змей-людоед. Иногда жертва эта — богатырь, победивший одного или трех змеев, а преследует его их мать, ведьма-змеица. Глуповатое чудовище пролизало железную дверь кузницы, надеясь, что беглеца ему посадят прямо на язык.
Тут-то Кузьма-Демьян ухватил змея за язык клещами, запряг в плуг и пропахал огромную борозду. Ее отождествляют то с Днепром, то со Змиевыми валами, защищавшими земледельческую лесостепь от кочевников. Добравшись до моря или Днепра, измученный змей пил воду, пока не лопнул.
В болгарской песне выступает Дривин — «юнак над юнаками» (то есть главный из богатырей), сошедший с неба и научивший людей пахать плугом. На золотом наконечнике пояса, найденном в великоморавском городище Микульчице (VIII—IX вв.), изображен бог с кузнечным молотом и рогом в руках. Очевидно, это Сварог.
Сварог (Кузьма-Демьян) — не только культурный герой, но и космическое божество: отец Солнца и Огня, бог неба и годового круга. В «Матер верборум» svor — «зодиак». В кузнице Кузьмы-Демьяна 12 дверей, 12 молотобойцев; раскинулась она на 12 верст и т. д. (по числу месяцев).
Этот грандиозный образ всемогущего кузнеца и пахаря, поборника патриархального брака возник в энеолите и бронзовом веке. Клещи Сварога — главное орудие в металлургии меди и бронзы. Именно бронзолитейщики снабжали металлическим оружием индоевропейских и индоиранских воителей. Тогда же плуг, запряженный быками, которым нахал мужчина, вытеснил женское мотыжное земледелие.
Но общеиндоевропейский бог-кузнец, видимо, не был к тому же первочеловеком, первоцарем и первым пахарем. Это уже — черты иранской мифологии. В легендарной истории Ирана Хушенг (авест. Хаошьянгза) — первочеловек, первый царь, изобретатель земледелия, скотоводства и кузнечного дела, принесший огонь людям, борец с дэвами и драконами, отец солнечного царя Джамшида (Иимы).
У таджиков борозду через весь мир проводит Бобо-Дехкон («дед-земледелец») — первочеловек, первый пахарь, воплощение верховного бога Мухаммада-Али. Осетинский Курдалагон — небесный кузнец и создатель плуга.
Но наиболее интересные параллели мифу о Свароге и Даждьбоге имеются у скифов. Миф об их происхождении любознательные греки и римляне неоднократно записывали (в том числе Геродот — дважды), охотно отождествляя скифских богов и героев с античными. На основании пяти таких записей («скифской» и «эллинской» версий Геродота, Валерия Флакка, Диодора Сицилийского и греческой надписи из Италии) скифолог Д. С. Раевский восстановил скифский миф в следующем виде.
От брака бога неба Зевса-Папая и змеедевы Апи родился первочеловек (Таргитай в «скифской» версии, Геракл — в «эллинской» и в надписи, Скиф — у Диодора). Он победил чудовище (трехглавого Гериона, Аракса) и вступил в брак с собственной матерью. У них родились три (или два) сына. Младший из них (сколотский Колаксай, Колакс у Флакка, Скиф — в «эллинской» версии и надписи) победил братьев в состязании, получил от отца священные предметы и стал родоначальником и первым царем скифов, но погиб от руки братьев.
И в «скифской», и в «эллинской» версиях первочеловек испытывает своих троих сыновей. Однако сколотский Таргитай — автохтон, «Геракл» же второй версии — бродящий лучник и угонщик скота, случайно попавший в пещеру змееногой богини. Дары — пояс, лук и чашу — он сам оставляет сыновьям (Агафирсу, Гелону и Скифу) и уходит дальше. Выросшие дети должны суметь натянуть лук отца и опоясаться его поясом с привешенной чашей. Это удается только Скифу.
Сыновья же Таргитая Липоксай («Гора-царь»), Арпоксай («Глубь-царь») и Колаксай («Солнце-царь») должны завладеть упавшими с неба золотыми дарами — плугом с ярмом, секирой и чашей. Но золото это — огненное, солнечное. Недостойный царствовать не может его даже коснуться: оно тут же вспыхивает огнем. Лишь Колаксай берет дары беспрепятственно.
Некоторые детали сколотского мифа (падение чудесных даров с неба, золотой плуг) напоминают мифы о Свароге и Кузьме-Демьяне. Поэтому Б. А. Рыбаков считает сколотое праславянами, а Таргитая и Колаксая — Сварогом и Даждьбогом. «Эллинская» же версия принадлежит собственно скифам — кочевым степнякам. За скифской маской, таким образом, прячутся славяне, а за эллинской — скифы. «Замаскировал» их, однако, не Отец истории, а его информаторы — соответственно, скифы и греки. Создатели и пересказчики мифов легко отождествляют своих богов и героев с чужими. (Даже христиане придавали Христу черты Митры, Гермеса или Гора, Богоматери-Изиды и т. п.)
Но славянство носителей мифа вовсе не исключает его иранских корней. Не случайно все имена в «скифской» версии (включая само слово «сколоты») — иранские. Восточные, лесостепные праславяне были органической частью Скифской державы в качестве племени скифов-пахарей. Особенно сильно иранизирована была их знать — гордые воины-всадники, вооруженные по-скифски и разукрашивавшие свое оружие и сбрую изображениями в скифском «зверином стиле». Вероятно, скифы-пахари были двуязычным, полуиранским народом. Скорее всего, тогда славяне и усвоили отмеченные выше иранские религиозные верования и термины. Перенимали при этом зачастую как раз то, что иранцы-кочевники (скифы царские) высокомерно отвергали. Например, элементы учения Заратуштры.
Образ первочеловека-царя, пахаря и небесного кузнеца, как уже сказано, общеиранский. Иранское и представление об Огне и Солнце как сыновьях неба (Сварожичах). В Авесте Митра (бог солнца) и Атар (огонь) — дети Ахурамазды. Совпадает у иранцев и славян и трехчленная родословная: верховный бог неба (Папай, Род-Кирт) — первочеловек (Таргитай, Сварог) — солнечный царь (Ко-лаксай, Даждьбог-Радигост).
Сведения Прокоша-Диаментовского о Живе-кукушке, как уже сказано, скорее относятся к богине Живе. Но другие его сообщения о боге Живе, а также о богине Ные весьма напоминают скифо-славянский миф о «Геракле»-Тар-гитае-Свароге. Идол Живе в Кракове, по Прокошу, был вылит из золотистой бронзы и изображал мужа в львиной шкуре, с дубиной в руке, с быком и поросенком у ног. Нетрудно узнать в нем античную статую Геракла, которая могла попасть по Янтарному пути в Краков (древний Карродун).
Ныя у Прокоша — польская королева, которую Геркулес Ливийский, внук Озириса, спас «от ига собственных подданных». У них родились три сына, старший из которых звался Скиф. Этот «Геркулес», вероятно, тождествен Живе, сыну верховного бога Тржи. Озириса же древнерусские книжники сопоставляли с Родом. А борьба «Геркулеса» с «подданными» Ныи напоминает сохраненный Стра-боном боспорский миф о Геракле, перебившем гигантов, которые покушались на честь пещерной богини Афродиты Апатуры. Миф этот в основе, видимо, скифский, а богиня — та же Апи-змеедева. Ей соответствует подземная Ныя (то есть Лада). Трехступенчатая родословная: Озирис-Геркулес-Скиф, Папай-Таргитай-Колаксай. В славянской же трехступенчатой генеалогии «Озирис» и «Геркулес» (Тржи и Живе) соответствуют Кирту (Роду) и Сварогу. Тогда «Скиф» — это Даждьбог-Колаксай. Считался ли Сварог, подобно Таргитаю, мужем собственной матери-Земли? Видимо, да. В гуцульской легенде царь Соломон участвует в пахоте золотым плугом и едва не совершает инцест со своей матерью. В белорусской же легенде Кузьму-Демьяна заменяет кузнец Соломон с 12 учениками. Под именем библейского царя-мудреца, вероятно, скрывается Сварог. В таком случае, Лада дважды вступала в кровосмесительный брак — с сыном (Родом) и сыном-внуком (Сварогом). Но, как увидим, породила от них могучих светлых богов и богинь. Древние, изжитые людьми формы брака становились достоянием богов и пер-вопредков. Инцест же между людьми славяне, подобно эллинам, считали тяжким грехом.
Никола-Угодник, как уже отмечалось, отчасти заменил Велеса и Стрибога. Перенял он, видимо, и некоторые важные черты Сварога. Русские, украинцы, поляки, болгары верили, что после смерти Бога его заменит Никола. Последний, в частности, покровительствует земледелию и свадьбам (подобно Сварогу и Кузьме-Демьяну). А былинный Ми-кула Селянинович пашет золотым плугом и забрасывает его на небо. Недаром род Микулы «Мать Сыра Земля любит». И не могут превзойти могучего пахаря даже самые сильные богатыри-воины.
Для христианского богослова назвать Адама или св. Николая богом, сыном или наследником Бога — ересь и богохульство: человек — раб и тварь Божья, ничтожное и греховное создание. Для язычников же Человек — часть природы, и потому — тоже бог. От Неба и Земли, верхнего и нижнего миров, родился Человек. Ему для труда и подвигов предназначен средний, земной, материальный мир,» («Таргитай» — «владеющий земным, телесным миром»). Мир этот — не зло и не «юдоль страданий», но поле битвы Правды и Кривды. А небесный, духовный мир — для богов; человек может познать его, но не жить в нем, оставаясь живым. Таков сокровенный смысл скифского мифа.
«Геракл» степных скифов — бродячий воин и борец с чудовищами вроде греческого Геракла, сакского Рустама (предания о нем принесены в Иран саками — степными скифами), русского Ильи Муромца. Близок он и к иранскому Траэтаоне-Феридуну, победителю Ажи-дахаки и отцу трех сыновей. Рустам также имеет трех сыновей и побеждает дракона. Геракл носит шкуру льва, Рустам — одежду из шкуры барса или тигра. Этот образ богочеловека, великого воина и охотника, вечного бродяги, видимо, сложился еще у охотников мезолита (когда распространилась индивидуальная охота с луком и стрелами). Сварог, Таргитай, Хушенг, Бобо-дехкон, однако, не «бродяги» и вообще в первую очередь культурные герои, а не воины. Кузьма-Демьян даже змея побеждает, ухватив его клещами и запрягши в плуг.
Образ Сварога — настоящий гимн труду человека-мужчины. Он не воин, не колдун, а труженик, могучий и искусный, но мирный. При всех своих небесных и космических чертах он не тождествен Роду. В семье славянских богов Сварог — не старейшина, а кузнец и пахарь. Его не боялись, а уважали.
