Сулакадзев выдавал свои мистификации за произведения древнерусской литературы не ради денег. Своими "открытиями" он хотел расширить горизонты русской истории. Об этом в программе радио Sputnik "Российская летопись" расскажет ее автор Владимир Бычков.
В марте 1829 года скончался Александр Иванович Сулакадзев, историк, археограф, библиофил, коллекционер рукописей, известный своими многочисленными фальсификациями.
Предок Сулакадзева приехал в Россию при Петре I вместе с грузинским царем Вахтангом VI. Отец Александра Ивановича был губернским архитектором в Рязани, женился на дочке местного полицмейстера
Боголепова. От этого брака и появился на свет в 1771 году будущий коллекционер и мистификатор.
Александр Иванович служил одно время в Петербурге в гвардии, потом женился и вышел в отставку. В столице имел собственный дом.
Сулакадзев был человеком материально обеспеченным, собирал старину и редкости, относящиеся в основном к истории Древней Руси. И выдавал свои сочинения за произведения древнерусской литературы вовсе не ради денег. Просто Cулакадзев был ярым энтузиастом русской истории и хотел ввести в научный оборот рукописи, на основе которых можно было бы ответить на вопросы, не дающие покоя историкам.
Он собирал всё – вещи, рукописные книги и даже слухи. Например, сохранилась его записная книжка со слухами, ходившими в Петербурге в 1824–1825 годах. В ней зафиксирован слух, послуживший Гоголю сюжетом "Шинели".
Иллюстрация Кукрыниксов к повести Гоголя "Шинель"
В самом начале XIX века дом Сулакадзева посетил Алексей Николаевич Оленин, будущий государственный секретарь, президент Академии художеств и директор Публичный библиотеки. Он потом рассказывал: "Мне давно говорили о Селакадзеве как о великом антикварии, и я, признаюсь, по страсти к археологии, не утерпел, чтоб не побывать у него. Что ж, вы думаете, я нашел у этого человека?
Целый угол наваленных черепков и битых бутылок, которые он выдавал за посуду татарских ханов, отысканною будто бы им в развалинах Сарая".
Потом Сулакадзев показал Оленину обломок камня, на котором, по его уверению, отдыхал Дмитрий Донской после Куликовской битвы, а также огромную кипу старых бумаг из какого-то уничтоженного богемского архива.
"Но главное сокровище Селакадзева состояло в толстой, уродливой палке, вроде дубинок, употребляемых кавказскими пастухами для защиты от волков; эту палку выдавал он за костыль Иоанна Грозного, а когда я сказал ему, что на все его вещи нужны исторические доказательства, он с негодованием возразил мне: "Помилуйте, я честный человек и не стану вас обманывать!"
В числе этих древностей я заметил две алебастровые статуйки Вольтера и Руссо, представленных сидящими в креслах, и в шутку спросил Селакадзева: "А это что у вас за антики?"
"Это не антики, – отвечал он, – но точные оригинальные изображения двух величайших поэтов наших, Ломоносова и Державина".
После такой выходки моего антиквария мне осталось только пожелать ему дальнейших успехов в приращении подобных сокровищ и уйти, что я и сделал".
Памятник русскому поэту Гавриилу Романовичу Державину в селе Державино Бузулукского района Оренбургской области
Когда Оленин четыре года спустя сопровождал поэта Державина в поездке к Селакадзеву, то заметил, что в квартире почти ничего не изменилось, только вместо подписи "Ломоносов" под одной из статуэток стояла подпись "Иван Иванович Дмитриев"...
После публикации "Слова о полку Игореве" Сулакадзева заинтересовал певец и сказитель Боян. И вскоре научная общественность узнает, что в собрании коллекционера есть рукопись "Боянова песнь Словену" – "предревнее сочинение от 1-го века или 2-го века".
А ведь в то время считалось, что русский народ до христианства не имел письменности. Рукопись же "Бояновой песни" опровергала это общепринятое мнение.
Потом стало известно и о другом древнем произведении – "Перуна и Велеса вещания в Киевских капищах жрецам Мовеславу, Древославу и прочим". Вот как Сулакадзев описал этот памятник в своем каталоге: "Века в точности определить нельзя, но видимы события V или VI века… Писана стихами, не имеющими правила... Достойный памятник древности".
Потом публика узнала о том, что у Сулакадзева есть "Изречения новгородских жрецов" – "Новгородские руны".
Впрочем, довольно скоро появились сомнения в подлинности рукописей, хранившихся в коллекции Сулакадзева. И действительно, рукопись "Бояновой песни", которую мистификатор датировал I или II веком, не могла быть отнесена к этому времени уже хотя бы потому, что упоминаемый в "Слове о полку Игореве" Боян жил не в первом или втором веке, а во второй половине XI – начале XII века.
В собрании Сулакадзева еще была рукопись "Таинственное учение из Ал-Корана на древнейшем арабском языке, весьма редкое – 601 года". Но при этом следует учесть, что работа над составлением канонического текста Корана была завершена только к 650 году...
Коран
Сулакадзев также подчищал древние рукописи и вставлял в них новые тексты. И делал он это чрезвычайно умело.
В 1832 году, после смерти коллекционера, его собрание поступило в одну из петербургских книжных лавок и было распродано по частям. Значительная часть рукописей из составленного Сулакадзевым каталога его собрания бесследно исчезла.
А уже много лет спустя после смерти Сулакадзева – в 1901 году – была опубликована его рукопись "О воздушном летании в России с 906 лета по Рождестве Христовом". Это был свод встречающихся в древнерусских текстах упоминаний о попытках полетов на искусственных крыльях.
И в тексте была настоящая сенсация. Сообщалось: в 1731 году подъячий нерехтец Крякутный сконструировал воздушный шар и первым из людей поднялся на нем в воздух. В рукописи Сулакадзева эта история представлена так: "…фурвин сделал, как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим, от него сделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, а после ударила о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался тако жив".
Получается, что этот Крякутный на полвека опередил братьев Монгольфье, которых все почитали пионерами воздухоплавания!
Мужчина в куполе воздушного шара
Полет Крякутного был широко растиражирован, даже попал в школьные учебники. А в городе Нерехте, что в Костромской области, ему был поставлен памятник. В 1956 году в связи с 225-летним юбилеем исторического полета была даже выпущена почтовая марка.
А потом Дмитрий Сергеевич Лихачев выпустил книгу "Текстология". В ней академик доказал, что полет Крякутного на воздушном шаре – подделка. Выяснилось, что на месте слова "нерехтец" первоначально читалось "немец", вместо "Крякутный" было "крещеный", а вместо "фурвин", что переводили как "шар", – Фурцель, то есть фамилия крещеного немца.
С именем Сулакадзева связывают и появление знаменитой Велесовой книги, текст которой публиковали в 50-70-е годы XX века. В 1919 году некий полковник Белой армии обнаружил в разоренной помещичьей усадьбе деревянные дощечки с непонятными знаками. Позже с ними ознакомились историки, расшифровали и издали текст.
Велесова книга рассказывает о потомках Даждьбога – руссах, их великих вождях Богумире и Оре, о том, как пришедшие из Центральной Азии славянские племена расселились по берегам Дуная, о битвах с готами, гуннами и аварами. Историки и лингвисты говорят о Велесовой книге как о фальсификации, однако многие любители древнеславянской истории воспринимают это произведение со всей серьезностью. Несомненно одно: Сулакадзеву принадлежит, по крайней мере, идея "Велесовой книги".
