Слово вештица (она же вещица, вешица и прочие варианты, однокоренные с хорошо известным широкому кругу обывателей словом вещий) иногда используют как синоним ведьмы (наряду с волшебницей, колдуньей, чаровницей – та же «Википедия», например). Лично я полагаю это не корректным, поскольку у вештицы есть устойчивые специфические черты, не обязательно характерные для всех ведьм, – превращение в сороку и кража ещё нерождённого ребёнка из утробы матери.
Слово же вещий мы привыкли интерпретировать как способный предвидеть. Но говоря о вещицах-вештицах, так и напрашивается значение обладающий знанием. К сожалению, я не лингвист, но уверен, что вещий (как и ведьма) родственно древнерусскому вѣдь (знание).
Вот что пишет о вештицах фольклорист и этнолог Людмила Николаевна Виноградова:
Вештица – персонаж южнославянской демонологии, совмещающий в себе признаки реальной женщины, наделённой сверхзнанием, и мифического существа, демона.
По сербским поверьям, вештицей могла стать женщина, в которую вселился «дьявольский дух», либо та, что имела связь с чертями. Демонические свойства приобретала (по достижении зрелого возраста) девочка, зачатие или рождение которой случилось в «недобрый час» (например, в период последней лунной фазы, в канун большого праздника), либо ребёнок, родившийся «в рубашке» особого, кровавого цвета. Болгары верили, что опасность стать вештицей грозила прежде всего тем женщинам, которые утратили способность к деторождению; что вселившийся (в виде чёрной бабочки) в тело женщины злой дух непременно делал её вештицей.
Вештица выглядела как старая, седая, сгорбленная баба с растрёпанными волосами, сросшимися бровями, заметными усиками над верхней губой, косоглазая или с глубоко сидящими злыми глазами, с длинным носом, кривыми и волосатыми ногами. Считалось, что у неё есть крылья подмышками и незаметный хвостик. Как и большинство персонажей нечистой силы, вештица могла менять свой облик: она оборачивалась бабочкой, ночным мотыльком, чёрной курицей, жабой, кошкой, волком и другими животными.
Подобно восточнославянской ведьме, вештица вредила людям, отбирая молоко у чужих коров, урожай с полей, мёд у пчёл, насылая порчу и болезни, вызывая непогоду, градобитие, засуху. По болгарским поверьям, вештица похищала месяц или заставляла его спуститься на землю и доила его, как корову.
Особенно опасными для людей считались вампирические свойства вештицы, которая якобы пожирала новорожденных младенцев и сердца взрослых людей: чудесной палочкой, веткой она дотрагивалась до груди спящего человека, незаметно от него вынимала сердце и съедала его, а тело жертвы к утру срасталось. Люди, сердца которых съедали вештица, в скором времени погибали (например, от удара молнии или упавшего на них дерева). Часто объектом нападения со стороны вештицы оказывались беременные женщины и новорожденные дети. Вештица могла вынуть плод из материнской утробы, высосать кровь из младенцев. О внезапно умершем ребёнке говорили: «Проклятые вештицы выпили его сердце».
От вредоносного воздействия вештицы старались защититься в такие дни, когда они особенно активно вредили людям: накануне Рождества, в период масленицы, в Страстную пятницу, в ночь накануне Юрьева или Иванова дня. Чтобы не дать вештице проникнуть в дом, хозяева втыкали в двери и окна нож, иглу, топор; натирали детям пятки чесноком; выставляли за дверь перевёрнутую вверх прутьями метлу. Для защиты скота размещали в хлеву конский или воловий череп. Перед сном хозяйка произносила заговоры и молитвы: «Когда пересчитаешь все травы в поле и все листья в лесу – тогда уморишь моего ребёнка» или «Когда пересчитаешь звёзды на небе и песок в море – тогда навредишь мне и моей семье».
У сербов и хорватов известны рассказы о полётах вештиц на ночные совместные сборища. Местами таких слётов были высокие деревья (груша, орех, дуб) либо заросли папоротника, можжевельника, либо перекрёстки дорог, заброшенные строения. Собравшиеся избирали «главную» вештицу, намечали себе новые жертвы, водили хороводы, устраивали трапезу и т. п.
Если односельчанам удавалось распознать, кто из соседок является вештицей, и заставить её пообещать больше не причинять вреда, то она теряла свои магические способности и становилась обычной женщиной. Много народных рассказов посвящено теме выслеживания и распознавания вештиц. Одна из них в образе курицы повадилась навещать дом соседа, отчего у него начали умирать дети. Хозяин выследил курицу, поймал её и накрыл корытом, а утром обнаружил под корытом женщину. Та взмолилась, прося отпустить и дав обещание, что никакие напасти не будут больше грозить этому дому. Чтобы распознать вештицу, люди ловили залетевшего в дом на свет мотылька, опаляли ему крылышки и отпускали со словами: «Приходи завтра, я дам тебе соли». Если утром приходила одна из соседок со следами ожога на теле, то её считали вештицей.
Выше прямо говорится о том, что вештица – понятие южнославянское, но и русским крестьянам, как утверждает Марина Никитична Власова в своей книге «Энциклопедия русских суеверий», вещицы были очень хорошо знакомы.
Причём в данном источнике вещицам посвящено две статьи.
Привожу обе, разграничив иллюстрацией к материалу:
Вещейка, вещица, вещуйка, вещунья – знахарка; ведунья; ведьма, колдунья; предсказательница, ворожея.
«Уж такая вещица не узнат, дак кто ещё узнат» (Средний Урал); «Каркала б вещунья на свою голову» <Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка>; «Маленькие дети – вещуны: когда что узнать хочешь, спроси у махонького дитёнка» (Смоленская губерния, область); «Дворовый и домовой вещают» (Калужская губерния, область); «Сердце-вещун, чует добро и худо» <Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка>.
Вещунам, наделённым сверхъестественными способностями людям (ведунам, колдунам, ведьмам), открыты грядущие и прошлые события; вещий – тот, кому всё ведомо. Вещба – прорицание, заклинание, а вещать, вещевать – значит предсказывать.
Вещель, ведун, колдун – человек, способный вещать, – упоминается в историко-литературных памятниках начиная с XI в. Роль таких всеведущих людей в Древней Руси, да и позже, была значительной: провидя будущее, они могли влиять на настоящее, изменять его. К вещунам-гадателям крестьяне обращались и в конце XIX в., правда, более за объяснениями событий уже происшедших (возможно, потому, что события будущие представлялись неотвратимыми).
Вещица, вещун (как и ведун, кудесник, волхв) – существа могущественные и опасные, упоминаются в «ограждающих» от них заговорах: «…оградите меня [имя] каменным градом о трёх запорах и заборонах <…> схороните в двинскую вершину и в каменную пещеру, от ведуна и от вещицы, от волхва и от кудесника и от всякого злого человека, недоброго. Коли те ключи найдёт ведун и вещица и замки отомкнёт, и ворота отворит, и град потопит, ни ведуну, ни вещице тех ключей не нахаживать» (Архангельская губерния, область).
В поверьях XIX в. способностями к вещбе наделяются не только ведуны и ведьмы, но и маленькие дети, а также птицы и целый ряд мифологических персонажей; ср.: «Ворона вещует – дождь будет» (Воронежская губерния, область), «Нынче ночью домовой вещевал, целую ночь стонал на дворе» (Калужская губерния, область).
По поверьям Тульской и Калужской губерний, вещуны, вещуньи – духи предвещающие беду, скорую смерть, – оборачиваются птицами, кошками и т. д. Вещицей может именоваться и нечистая сила, лесной дух в образе красиво окрашенной белки или бесхвостой сороки (Уфимская, Пермская, Тобольская, Свердловская губернии, области).
Во многих районах России вещуньей, вещицей называли и знахарку, ведьму, и птицу, предвещающую беду (чаще всего ворону, сороку, кукушку). Вещуном считали ворона: «Также равно вещунье сороке и чёрному ворону в моем стаде не вещевати» (Архангельская губерния, область).
Особая, «вещая», роль птиц не случайна: они поднимаются высоко в небо, вездесущи и всезнающи, особенно те, что живут долго (вороны).
«Повсеместно ворон считается зловещей птицей, предвестником смерти. <…> Коршун на кресте (могильном или церковном. – М. В.) – тоже к покойнику. Кукушка на доме – или пожар или смерть кого-нибудь из семьи. <…> Дятел долбит стену – к покойнику. О всякой птице, если она стучит клювом в крышу, в стену или в окно дома, – говорят, что она выживает кого-нибудь из дому. Куры весной кричат до солнышка на гнёздах – к покойнику… и т. п.» (Костромская губерния, область). Карканье ворона предсказывает непогоду или несчастье (Орловская, Симбирская, Курская губерния, область), непременно кто-то должен умереть, если сыч закричит на избе (Курская губерния, область); сова и филин летят в деревню и кричат перед пожаром (Архангельская губерния, область). Сорока, щёкочущая на дворе, предвещает гостя (Архангельская, Орловская, Курская губернии, области); «для девушки-невесты – сватов. Когда же она вскочит на порог дома с щёкотом, непременно в дом прибудет что-нибудь новое и хорошее» (Орловская губерния, область).
Согласно поверьям, облик птицы могли принимать и душа, «пернатый двойник человека», и покойник (также вещающие, воплощающие несчастья), и смерть.
«Три дни, говорят, душа бьётся около своих телесов. Летает она по избе как пташка, али маленький цыплёнок. Ей охота скорее к Богу. Надо тожно открывать двери и трубу – чтобы могла лететь» (Сибирь); до 40-го дня душа «витает около жилища или в виде человека, каким он был при жизни, или в виде птички» (Костромская губерния, область). «Если птичка влетит в избу, то это – душа недавно умершего или хотя и давно умершего, но особенно жалеющего своих домочадцев» (бассейн р. Енисей); белый голубь – душа незаконнорожденного младенца, крещённого бабкой, задушенного и не похороненного на кладбище (Владимирская губерния, область): «Когда воробей влетит в комнату, то, чтобы не было покойника, нужно его накормить, напоить и выпустить в противоположную его влёту сторону» (Воронежская губерния, область). «В Средней России по сие время говорят, когда влетит зимой в дом птица, „упокойничек озяб, пичужкой погреться прилетел“, – резюмирует А. Н. Соболев. – Верят на Руси и в то, что душа часто летает голубем и пребывает на месте своего погребения, и у нас от древнего времени сохранился обычай строить на могилах особые постройки, для отдохновения души и для защиты её от ненастья, носящие названия голубцов» <Соболев А. Н. Загробный мир по древнерусским представлениям. (Литературно-исторический опыт исследования древнерусского народного миросозерцания) >.
В Сургутском крае считали, что смерть может принять вид птицы (по большей части – сороки). Сорока-оборотень залетает в дом через окно или трубу. В русских сказках и причитаниях (а также в загадках. – М. В.) смерть прямо называется птицею.
В России и сейчас верят, что бьющаяся в окно (или залетевшая в дом), кружащая и кричащая возле дома птица пророчит, приносит несчастья.
Вещица-сорока, вешица – опасная птица-оборотень; ведьма-птица.
«Сорока вещица села на кол да щекочет: гостей сказыват. У его да в широком дворе Летают да сороки-вещицы» (Пермская губерния, область); «Не обвернёшь ты как Добрыни добрым молодцом, Обверну тебя сорочкой-вещицею» [из былины] (Архангельская губерния, область).
Представления о птице-предвестнице, предсказательнице и об оборачивающейся сорокой ведьме-вещице объединены распространённым в поверьях XIX–XX вв. образом вещицы, вещейки (реже – вещуньи).
Сорока – один из обычных обликов ведьмы, упоминания о котором постоянно встречаются в историко-литературных памятниках. В XIV в. митрополит Алексий заклинал ведьм-сорок. Заклинал их, согласно народному преданию, Иван Грозный. По царскому указу навезли со всех сторон в Москву ведьм и переметчиц «и рассадили их по крепостям со строгим караулом, чтобы не ушли. Тогда царь отдал приказ, чтобы всех привели на площадь. <…> Вышел сам царь на площадь и велел обложить всех ведьм соломой. Когда навезли соломы и обложили кругом, он приказал запалить со всех сторон, чтобы уничтожить всякое колдовство на Руси на своих глазах. Охватило полымя ведьм – и они подняли визг, крик, мяуканье. Поднялся густой чёрный столб дыма, и полетели из него сороки, одна за другою – видимо-невидимо… Значит, все ведьмы-переметчицы обернулись в сорок и улетели и обманули царя в глаза. Разгневался тогда Грозный царь и послал им вслед проклятие: „Чтобы вам, – говорит, – отныне и довеку оставаться сороками! “
Так все они и теперь летают сороками, питаются мясом и сырыми яйцами. До сих пор боятся они царского проклятия пуще острого ножа. Поэтому ни одна сорока никогда не долетает до Москвы ближе шестидесяти верст в округе» (Тамбовская губерния, область).
В сороку будто бы обратилась Марина Мнишек.
По свидетельству Татищева, в 1714 г. женщину приговорили к смерти за колдовство и оборачивание в сороку (в её способность к такому превращению поверил даже фельдмаршал Шереметев).
Архангельские крестьяне считали, что сороки – бывшие киевские ведьмы. Здесь же записана быличка «О старухе-волшебнице», – сняв с себя платье и «упав на поветь», она «превращается сорокою», «летая этою птицею одни сутки». По мнению жителей Орловщины, все женщины, занимающиеся колдовством, превращаются в сорок. В одном из рассказов, записанных в Тульской губернии, старшая ведьма появляется сорокой.
Обернувшись сороками, ведьмы-вещицы (чаще всего их две) могут действовать как «обычные ведьмы: выдаивать коров, портить людей (реже – летать на шабаш, красть Луну). В Вятской губернии „вещичать“ вообще означало „колдовать“» (в частности, обращать людей в лошадей и ездить на них).
Своеобразное занятие, характеризующее сороку-вещицу (обычно бесхвостую), – похищение плода из чрева беременных женщин. Ведьмы-сороки летают ночью по домам и крадут ещё не родившихся младенцев, заменяя их головнями, вениками, кусками сырой свинины (Пермская губерния, область); голиками, краюшками хлеба, льдинками, головнями (Вятская, Томская, Забайкальская, Оренбургская) губернии, области; лягушками (Забайкалье); кирпичами (Томская губерния, область); «голиками или головешками, которые потом и рождаются с даром слова» (Самарская губерния, область).
В Сургутском крае верили, что ведьма в полночь оборачивается в подполье через двенадцать ножей. Верхняя её половина становится сорокой, а нижняя половина туловища, пока ведьма летает, хранится в подполье, под поганым корытом. Вещицы летают с едва заметным синим огоньком. Они попадают в дом, приподнимая передний угол. Появляясь в избе, ведьма может обернуться и повивальной бабкой. По поверьям Томской губернии, ведьмы-вещицы проникают в дом через неблагословлённые трубы. В Вятской губернии считают, что, если на сеннике ночью стрекочет сорока, это ведьма, которая хочет похитить плод у беременной, и выходить к ней опасно. В. Даль в одной из своих книг <Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка> приводит такое поверье как общерусское.
Две ведьмы-сороки могут вредить беременной по большей части в отсутствие мужа. Чтобы оградить себя от них, женщина, если она спит одна, должна иметь при себе пояс мужа или иные принадлежащие ему вещи. Однако по рассказу, записанному в Восточной Сибири, даже мужу с трудом удаётся изгнать вещиц (вещеек) выстрелами из ружья – и только во время третьей беременности жены.
Ведьмы-вещицы опасны тем, кто ложится спать не перекрестившись или спит без креста, без пояса, навзничь. Появляясь в избе, сорока-оборотень словно парализует беременную, которая не может пошевельнуться: «…лежит этак женщина-то в полночь, пробудилась, хвать – мужа-то уж на следку нет… Смотрит: прилетели две вещицы, глядят на неё, а она на них; хотела реветь, а не ревётся; хотела соскочить, да не встаётся – и шевельнуться не может. Вот вещицы подошли к ней, выняли ребенка из брюха, одна и говорит: „Положим заместо ребёнка голик! “ а другая: „Краюшку! “ – и давай спорить промежду собой. Оно, конечно, ладно, что та переговорила положить краюшку, а сделайся наоборот?» (Вятская губерния, область).
В забайкальском сюжете беременная женщина видит похищающих ребёнка сорок-вещиц, но не в силах шевельнуться и отогнать их: «Она могла рассказать об этом только утром, а через три дня умерла».
Подложенная вместо ребёнка краюшка хлеба относительно безвредна, но от голика и льда женщины мучаются, могут умереть. Похитив ребёнка, вещицы иногда съедают его тут же, на печном шестке. «Делают это вещицы без злобы, – считали в Сургутском крае, – так как питаются таким образом».
Согласно забайкальским поверьям начала XIX в., от вещиц женщину оберегает гасник мужа (шнур из его штанов). Сходные представления бытуют в Томской области <Бардина П. Е. Сибирские обычаи. Поверья, заговоры, обереги>. «Вещицы являются в виде сорок – в величину лукошка, садятся где-нибудь на крыше и щекочут. Если кому случится увидеть эту щекотунью, то следует только разорвать на себе рубашку, или разломить вилы, или переломить на колено лутошку, и тогда ведьма из оборотня падает к ногам обнажённая и просит помилования – и в это время можно что угодно делать с ней» (Оренбургская губерния, область). «Если ведьма летит в образе сороки, то стоит по направлению к ней „наотмашь“ [от себя] бросить обломком дуги или обруча, как сейчас же у неё получится перелом крыла, и она не в состоянии будет летать. Только упомянутый обломок должен быть случайно найденным где-либо на дороге. Вот почему жители описываемой местности часто подбирают на своём пути и хранят подобные обломки» (Забайкалье) <Логиновский К. Д. Материалы к этнографии забайкальских казаков>.
В поверьях крестьян Архангельской губернии, не совсем чётко охарактеризованных П. Ефименко, вещицы (ведуницы) – болезни, схожие с лихорадками: они «представляются старыми, безобразными и злыми женщинами с котомками за плечами, как странницы, и больные знатоки, видевшие их лицом к лицу во сне или в горячечном бреду, уверяют, что они, когда находят на человека, бывают приветливы и целуются, а когда отходят, бывают сердиты, ругаются и часто сказывают больному, что им не по сердцу, чего они испугались и отчего уходят. Вещицы не имеют оседлого жительства во Вселенной, а странствуют из государства в государство, из края в край, и горе тому народу, который они полюбят» <Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии>.
Несмотря на недостаточную ясность описания, допустимо, что вещица-ведьма, вещица-судьба оборачивается вещицей-болезнью, источником и воплощением бед, точно так же, как слово «вещать» может означать и «говорить», и «предсказывать, ворожить, чародействовать, лечить» <Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства>. «Замечателен остаток седой старины в некоторых местах Новгородской губернии, где лекарство называется вешти, вешетинье, а самое слово „лечиться“ заменяется словом „ворожиться“: „Уж чем, чем ни ворожился, а Господь не прощает грехов, не даёт здоровья“» <Попов Г. И. Русская народно-бытовая медицина>.
Очевидно, что вмешательством сорок-вещиц крестьяне объясняли отклонения в течение беременности и родов. Вещица предопределяет, «вещает» участь матери и младенца, она их персонифицированное будущее.
Интересно, что птицей-вертеницей (еретницей) в русских загадках нередко именуют смерть, а в загадке из Енисейской губернии – ребёнка в утробе матери: «Стоит дуб-сыродуб, в этом дубе-сыродубе сидит птица-еретница, никто её не видит, ни царь, ни царица, ни красная девица».
Вещица, птица-людоедка – воплощённая судьба и смерть одновременно (представления о смерти как о похищении, поедании – одни из древнейших). В то же время, по поверьям многих народов, божества, которые могут похитить, съесть, уничтожить роженицу и ребёнка, хотя и опасны, но необходимы. Видимо, образ, подобный вещице, согласно «мифологической логике», объединяет в себе и божество, дарующее жизнь, и божество, её отнимающее. Чтобы внести в мир живое существо, его в некоторых случаях необходимо иметь в себе, т. е. вначале нужно как бы поглотить, «съесть». Смерть здесь предполагает жизнь, и наоборот. Вместилище же и хранительница душ будущих людей в поверьях многих народов, начиная с глубокой древности, – женщина, или птица-женщина, дарующая и уносящая жизнь, душу.
Такой образ женщины-птицы отмечен ещё в палеолите Евразии, а в Центральной Европе в бронзовом веке существовали специальные погребальные урны в виде грубоватых женских фигурок с крыльями <Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси>.
У русских XIX–XX вв. подобные воззрения (возможно, оказавшие влияние на формирование образа сороки-вещицы) прослеживаются лишь осколочно. Вещица действительно «вбирает в себя», уносит человека, но она персонаж отрицательный, губительный.
Тем не менее две сороки-вещицы, пожалуй, единственный в традиции XIX в. отчетливо «парный» женский персонаж, который может быть соотнесён с двумя птицами (как и с двумя богинями) – традиционной формулой русской народной вышивки, росписи. Можно предположить, что роль такой пары птиц-женщин была многообразной и значительной, связанной с «магией жизни», где крылатое женское божество – хранительница начал бытия.
