С ответом на то, что такое душа,
Болотный священник идёт не спеша.
С. Леврант. Росар, Безаль и Пансобан
Автора иллюстрации установить, к сожалению, не удалось
Я, конечно, не болотный священник, но на вопрос, что такое душа, ответить постараюсь.
Вообще, конечно, баловство использовать в качестве эпиграфа к текущей заметке строчки из бродящего по Сети стихотворения, которое, в свою очередь, ранее послужило эпиграфом к одной крипи-истории, с которой я с интересом ознакомился не то в начале 2015, не то в начале 2016 года.
Возможно, следовало бы вместо мифического «Росар, Безаль и Пансобан» С. Левранта (мифического – потому что это образчик условно современного интернет-фольклора) процитировать Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона:
Душа (в этнологическом отношении). – Верование или убеждение, что наша мысль, чувство, воля, жизнь обусловливается чем-то отличным от нашего тела, хотя и связанным с ним или имеющим в нём своё местопребывание, свойственно, по-видимому, всему человечеству и может быть констатировано на самых низких ступенях культуры, у самых первобытных племён. Происхождение этого верования может быть сведено в конце концов к самочувствию, к признанию своего «я», своей индивидуальности, более или менее тесно связанной с материальным телом, но не тождественной с ним, а только пользующейся им как жилищем, орудием, органом. Это «я», это нечто духовное или, в более примитивном представлении, это движущее начало, эта «сила», находящаяся в нас, – и есть то, что первобытный человек соединяет с представлением о «душе». Но подобное же движущее начало представляют, кроме человека, животные, растения, даже многие предметы неорганической природы. Волнующееся море, сверкающая молния, завывающий ветер, бегущее по небу облако, горящий огонь, низвергающийся с горы камень – точно так же, как и тикающие часы, играющая табакерка, движущийся пароход – всё это способно вызывать представление о двигающей или проявляющейся силе, а так как сила, по аналогии с человеческой, предполагает её производителя, некоторую действующую личность, то во всех этих формах или проявлениях силы и движения можно тоже предполагать некоторое «я», некоторое движущее начало или «душу». И действительно, многие дикари пользуются одним и тем же словом, обозначающим у них «душу», для названия всего выказывающего известную силу или движение, но невидимого или непонятного, как напр. механизма часов и т. п. В приложении к человеческой душе убеждение в её отдельности от тела и способности покидать последнее могло возникнуть и укрепиться на основании наблюдений над явлениями сна, обморока, смерти. Человек во сне недвижим; не видит, не слышит, но может чувствовать себя в различных положениях, посещать различные местности, говорить с различными лицами, даже давно умершими. После обморока человек «приходит в себя», т. e. душа его возвращается в тело. Наконец, в случае смерти душа покидает тело окончательно. Эту расстающуюся с телом субстанцию народная мысль представляет себе как дыхание, дуновение, лёгкое облачко, пар, тень, летающую бабочку или птичку; но особенно распространено сравнение с дыханием, следы которого сохранились и теперь в языках культурных народов (anima, греч. anemos, санскрит. atman – дух, дыхание, душа: spiritus, ψυχή, πνεῦμα и т. д.). По вопросу, где именно имеет душа своё местопребывание в теле, мнения народов разнятся между собою. Полинезийцы считали местопребыванием её полость живота. Караибы, сиамцы помещали душу в сердце и жилах, папуасы и евреи – в крови (подобно тому, как и Цицерон полагал, что spiritus diffunditur per arterias, а Цельзий, что venae spiritui accommodatae sunt); другие – в груди, голове, печени. При смерти душа выходит из тела (через рот), но дальнейшая судьба её различными народами также понимается различно. Душа может оставаться поблизости тела, бродить около него, находиться в окрестностях, или она может уходить далеко, на горы, в пустыню, плыть вниз по реке, удаляться за море, спускаться в недра земли или подниматься вверх, за облака, на небо; наконец, она может переселяться в другие существа, воплощаться, например, в различных животных. В конце концов, она может соединиться с телом, если последнее сохранилось или тело составляло для неё только бренную оболочку, покинув которую, душа достигает высшего, блаженного состояния, соединяется с общей мировой душой и т. д. Все подобные верования, усложняясь и развиваясь с ходом культуры, оказывают влияние на отношение к умершим, на погребальные обряды. Вообще не только дикари, но и народы, достигшие уже довольно значительной культуры, склонны воображать себе загробный мир по аналогии с настоящим, чем и объясняется погребение умерших в одежде, с украшениями, орудиями, оружием, пищей, посудой, домашними животными, рабами и т. д.; помещение их в могиле и гробнице, похожей на пещеру, землянку, шатёр; снабжение их лодкой, лошадью, оленями, собакой – для дальнего пути и пр. Животные и рабы при этом убиваются, да и неодушевлённые предметы (напр., посуда, оружие) часто ломаются, так как в данном случае важны не они, а, так сказать, «души» их, которые, предполагается, будут служить душе их владельца. При веровании в вознесение души на небо приличным способом похорон является трупосожжение, когда пламя уносит вверх возгорающиеся элементы тела и положенных с ним предметов; при веровании в переселение души подходящим является предоставление трупа на съедение животным и птицам; при развитии убеждения в конечном оживлении тела – сохранение последнего путём мумифицирования. Во всех этих заботах об умерших можно видеть доказательство верования в загробную жизнь, в душу, а вместе с тем и проявление чувства почтения к умершему; но последнее не всегда основано на альтруизме, а во многих случаях скорее на эгоизме, на стремлении обезопасить себя от мести и злых действий покинувшего тело духа. На это указывает целый ряд погребальных обрядов и поверий, следы которых сохранились отчасти и в народных массах культурных племён, напр., вынесение покойника не через дверь (чтобы не вернулся), а через окно или нарочно проделанное отверстие; шествие на кладбище окольным путём; связывание и пеленание умершего; очищение себя после похорон огнём и т. д. Некоторые кочевые дикари в случае смерти родича оставляют труп и перекочёвывают на другое место; другие, как только наступает агония, задушают умирающего, набрасывают на него кожи и крепко обвязывают ремнями и верёвками. Покинувшая тело душа становится, по воззрению многих народов, духом, сохраняющим известную волю и силу и способным проявлять их по отношению к живым. Отсюда страх перед душами умерших (особенно бывших сильными воинами или мощными шаманами), почитание и умилостивление душ предков, даже отождествление их со злыми духами. Впрочем, понятие о душе часто осложняется смешением первобытных верований с позднейшими философскими воззрениями или комбинацией различных представлений. Душа подразделяется на несколько, напр. на две, одну – выхождение которой констатируется сном, и другую – оставляющую тело при смерти; у китайцев одна душа остаётся хранительницей дома, другая – могилы, третья невидимо принимает жертвенные дары; из тройной души римлян manes уходили в преисподнюю, anima или spiritus возносилась на небо, a umbra оставалась в гробнице и т. д. Различные виды или части души считались иногда пребывающими в различных частях тела: вест-индские индейцы помещали души в сердце, голове и руке, как познавание, чувство и волю; Платон полагал, что познавание имеет пребывание в голове, чувство – в груди, желания – в животе.
Как, наверное, уже догадались мои постоянные читатели и читательницы, отвечать на вопрос, что такое душа, я буду в контексте славянской мифологии.
Засим позволю себе привести цитату из книги «Мифы русского народа» специалиста по традиционной славянской культуре Елены Евгеньевны Левкиевской:
У славян, как и у всех других народов, уже в языческие времена существовало понятие души – некой субстанции, которая находится внутри человека и обеспечивает ему жизнь. Впоследствии под влиянием христианских воззрений представления о душе несколько изменились, но их основу доныне сохраняет народная традиция.
В представлении наших пращуров-славян душа – это двойник человека при его жизни, имеющий черты мифологического персонажа; самостоятельное живое существо.
Душа появляется вместе с родившимся на свет человеком, происходит от его матери (по другим представлениям – берёт своё начало от бога, который вкладывает душу в человека ещё в утробе матери, и тот сразу же – и только после этого – начинает шевелиться), живёт вместе со «своим» человеком, в его теле, размещаясь в голове, в горле, в груди, в животе, в крови, в печени, в сердце, в ямке под шеей, под правой мышкой.
Когда появившийся на этом свете человек получает душу – на небе загорается новая звезда.
Как и «её» человек, душа растёт. Она способна чувствовать боль, радость, тепло и холод. Питается паром от пищи.
В фольклоре русских и украинцев встречается противопоставление души человека-мужчины и пара, заменяющего душу животным (исключение составляет медведь – его душа имеет вид щенка) и «нехристям», а иногда и женщинам (известна русская пословица «у бабы не душа, а пар» или «голик» – истёртый веник).
Под воздействием христианства сложилось представление, согласно которому «полноценной» душой обладает только мужчина, поскольку Адам получил душу от бога, а женщина – наполовину от бога, наполовину от Адама.
Душа разделяется с телесной оболочкой человека во время сна или в случае его смерти, покидает её в образе бабочки, ветерка, дыма, мухи, пара, птицы. Иногда душу представляют бесплотным человеком, маленьким человечком с прозрачным телом, ребёнком с крылышками.
Белорусы считают: душа умершего родственника ветром врывается в трубу, завывает там, прося её помянуть.
В севернорусском причитании душа описывается как облако:
Как душа да с белым телом расставалася,
Быв, как облако, она да подымалася…
Образ души в виде бабочки (особенно ночной) – достаточно распространённый и укоренившийся.
До недавних пор при виде бабочки или мотылька кто-нибудь мог сказать:
«Вот чья-то душа летает»
В некоторых русских говорах бабочку именуют душечкой. Зафиксировано следующее украинское поверье: если не раздавать подаяний на помин усопших, души последних прилетят в дом ночными мотыльками и станут кружиться подле свечей. Поляки, увидев летающих у свечи ночных бабочек, вспоминают почивших родных, называя их по именам, считают, что во время смертной агонии душа умирающего вылетает из тела в виде бабочки, и придерживаются запрета убивать ночных бабочек из опасения, что среди данных насекомых может оказаться душа отца или деда. Болгары верят, что на сороковой день душа усопшего прилетает в дом бабочкой.
Душа, принявшая образ мухи (иногда белой), вылетает изо рта человека во время агонии, является к родным умершего ночью после погребения. В Украине в ночь после похорон караулили душу: для этого собирались старухи, ставили на стол разведённый водою мёд (сыту) и ждали, что душа почившего прилетит отведать угощение мухой. Там же считали человеческой душою муху, зимующую в хате (иногда полагали, что такие мухи – души живых, и мух зимовать в доме должно столько же, сколько человек в семье). Кое-где верили, что душа в виде мухи обитает в доме за иконами двенадцать дней после смерти. Известен запрет отгонять или, тем более, убивать вьющуюся над покойником муху. Белорусы видели в мелких мушках, вьющихся роем высоко над землёй, души умерших, отпущенных с того света на время погулять и обсохнуть.
Птица (чаще всего голубь или ласточка) – ещё один часто фигурирующий образ, в котором воплощается душа.
«Покойник озяб, пичужкой погреться прилетел»
– говорят о залетевшей в жилище птице.
Души добрых людей являются белыми голубями, злых – чёрными воронами. Души детей навещают родителей ласточками. В Полесье ласточка, залетевшая в дом во время свадьбы, считалась душой кого-то из почивших родичей, пожелавших посмотреть на новобрачных. Там же о любой птице, летящей над полем, говорили: это «душа летит».
Поверья о душе-птице служат источником обычая рассыпать для птиц зерно на могилах в сорок дней после похорон. В южнорусских областях в течение всё тех же сорока дней после смерти на окно стелили белое полотенце – так, чтобы одним концом оно свешивалось на улицу, – и клали на него хлеб. Ожидалось, что душа в виде птицы прилетит угоститься, а на полотенце и подоконнике останутся следы птичьих лапок. Также бытовал обычай рассыпать на подоконнике или на столе муку или пепел, чтобы увидеть следы прихода души.
Один из древнерусских переводов «Слова Иоанна Златоуста» осуждает сие следующим образом:
Поганские дела творят: пепел посредине сыплют… Бесы же злоумию их смеются, копошатся в пепле том и следы свои показывают на прельщение им…
В Белоруссии мать в день похорон своего ребёнка выпекала особое печение в виде птиц, называвшееся жаворонки.
Пожалуй, также стоит отметить обыкновение говорить детям, будто бы их принесли птицы (аист, гусь, журавль, кукушка, ястреб). Западные славяне рассказывали малышам, что аист вытаскивает новорожденных из болота или из моря, после чего сбрасывает в дом через печную трубу. Отметить – и подытожить: душа человека ещё не рождённого и душа человека умершего имела у славян одно воплощение – орнитоморфное, птичье.
О душе, воплотившейся в ужа, рассказывает быличка:
Была свадьба у одних людей. Пошли все танцевать, встали в круг, и откуда-то взялся уж. Лёг посредине круга, где танцевали, свернулся обручем и лежит. Все начали кричать и шуметь, потому что боялись, что он укусит, а он даже не шевельнулся. Тогда знающие люди сказали: «Не трогайте его, это отец молодого (он умер несколько лет назад) обернулся ужом»
Верили, что души (особенно людей, умерших молодыми) прорастают на могилах деревьями, травами, цветами. Отсюда запрет рубить на кладбище деревья и срывать цветы.
Известно старинное русское причитание, в котором к умершему обращаются с вопросом:
«На травах ли ты вырастешь, на цветах ли ты выцветешь?» (имеется в виду, в каком растительном виде воплотится его душа)
Незамужние девушки после смерти становятся тополями, проклятые матерью – крапивой. Если дерево скрипит – в нём мучается чья-то душа (чья именно, можно узнать во сне, уснув под таким деревом). У белорусов переплетение ствола берёзы с другим деревом означало, что на этом месте была загублена чья-то душа. Поляки считали: под одиноко растущими деревьями мучаются души убитых (причём девичьи души непременно воплощаются в берёзы), в них вместо древесного сока течёт кровь.
Вот пример восточнославянской легенды о деревьях, выросших на крови убитых:
Две сестры однажды пошли в лес, и их растерзали волки. Из их крови из одного корня выросли две липы, почитавшиеся священными. Некий помещик хотел срубить их и давал большие деньги тому, кто это сделает, но никто не соглашался. Тогда он решил сам срубить липы. Но когда он ударил по дереву, из-под топора брызнула кровь. Увидев это, помещик страшно испугался и больше не притрагивался к липам.
Если сделать из дерева, выросшего из могилы убитого (или на месте убийства), музыкальный инструмент (дудку, свирель) – тот может рассказать об убийце.
В балладах и легендах встречается сюжет о душах влюблённых, что находят своё воплощение в деревьях, переплетающихся ветвями.
Привожу пример:
В одном селе Филипп был богатый, а Арина бедная, но любил он её, потому что она была хорошая. А отец с матерью не хотели их брака и отправили его на Украину, чтобы разлучить.
А он говорит своей милой:
– Арина, моё сердце, что же нам делать? Отправляет меня мать на Украину другую себе искать.
А она:
– Езжай, Филипп, а меня брось.
А он говорит:
– Нет, нам лучше утопиться, чем разлучиться.Они умерли, жизнь погубили. Его похоронили у одной стороны церкви, а её у другой. На её могиле посадили рябину, а на его явор. Ну они росли, росли, да и переплелись ветвями
Одна из популярных баллад такого толка носит название «Мать отравила сноху и сына». По сюжету мать затевает сгубить нелюбимую невестку, для чего подсыпает ей в еду отраву. Сын съедает часть отравленного блюда и умирает вместе с женой. Перед смертью они просят похоронить их вместе, в одной могиле. Мать хоронит в разных.
Хоронила сына при церкви,
А невестку на кладбище.
На могиле сына явор вырос,
На невестке – бела липа.
Явор стену пробивает,
Белу липу доставает.
Способность человека видеть сны объясняется тем, что душа покидает его тело: согласно данному представлению, сны – это видения путешествий души в такие моменты.
Быличка на эту тему:
Как-то раз дядя с племянником ходили косить сено. В полдень дядька лёг отдохнуть, а племянник на костре варил обед. И тут он увидел, как из открытого рта спящего дяди вылетела муха. Она подлетела к миске с водой и села на краешек. Тогда племянник поперёк миски положил ложку. Муха по ней переползла на противоположную сторону миски. Племянник убрал ложку, и она долго ходила кругом по миске, а когда племянник вновь положил ложку, она перешла по ней, подлетела к спящему и влетела к нему в рот. Он сразу зашевелился. Племянник разбудил дядю и принялся расспрашивать, что ему снилось. Тот рассказал, что он гулял в лесу и подошёл к красивому озеру. Перешёл озеро по мосту, а обратно собрался идти – моста нет. Долго он ходил вокруг озера и вдруг опять увидел мост. Только перешёл по нему и проснулся. После этого племянник показал дяде его «озеро» и «мост».
Если человек связан с нечистой силой, то душа его по выходе во сне из тела – злодействует.
По украинским поверьям, душа ведьмы, проявляясь в различных обличьях, отбирает у коров молоко и крадёт с неба звёзды. При этом тело ведьмы остаётся бездыханным, а если изменить его положение, то душа, вернувшись, не сможет вернуться него обратно, станет летать вокруг, оборачиваясь то гусыней, то курицей, то мухой, то пчелой.
Согласно польским и украинско-карпатским представлениям, люди, совмещающие в себе свойства человека и нечистой силы (вроде двоедушников, колдунов, планетников), имеют две души. По христианизированным поверьям, свою человеческую душу они продали дьяволу, заменив на некий нечистый дух.
Когда душа покидает тело насовсем – человек умирает.
Список использованной литературы
- Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа
- Душа / Плотникова. А. А. // Славянская мифология: энциклопедический словарь
- Душа // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
