К размышлениям над вопросом о традиционности данного блюда для указанного праздника, меня навел пост Озара, и случившийся под этим постом наш диалог.
Диалог пришлось завершить в виду его непродуктивности, ибо попытка приступиться к вопросу, по кругу упиралась в возражение «приведи другой источник на 16 век».
Разумеется, его у меня нет, хотя бы потому, что я не источниковед, и попросту не в курсе, есть ли какие-то еще. Но тема любопытная и, — поскольку так мой мозг устроен, что подкинутая в него спорная тема, является тем же, чем уголь для топки, — продолжить ее так или иначе пришлось. Взвесив все моменты, я пришел к следующим положениям.
Что утверждается? Утверждается, что блинов в старину на Масленицу не пекли, поскольку блины не упоминаются среди масленичных блюд в тексте «Домостроя» (а это 15-16 век).
Написано там буквально следующее:
«А на масленицкои неделе ествы подают в столы. Хворосты, орехи, елцы, ядра, мисенное, шишки, сыры губчатые, молочи вареные, сыры сметанные сухие» (глава 64)
Что можно возразить?
- Во-первых, если источник вступает в противоречие с традиционным обрядом, распространенным повсеместно, тем хуже для источника, а не для обряда. Масленичный обряд – комплексное действо, оно не появляется просто так и само по себе, за ним стоит долгая практика. Источник – всегда лишь единовременный срез какого-то событийного ряда, поданный через призму авторского взгляда и потому страдающий кучей недостатков, от авторской предвзятости и преследуемых им целей – до авторской неосведомленности. Исследователь, находя противоречие между источником и обычаем, должен попробовать объяснить его, а не проигнорировать. Равным образом он не может и просто кивнуть головой, сославшись на то, что источник древнее первых этнографических записей, и потому де – приоритетнее. Нет, противоречие этим не снимается, но лишь порождает массу новых и никуда не ведущих вопросов. Если в 16 веке на Масленицу блинов не пекли, хотя и знали (согласно Домострою же), то почему в 19 веке их пекли повсеместно? Что случилось в промежутке в 300 лет? Каким образом блины стали масленичным блюдом повсеместно в России?
- Во-вторых, «Домострой» был ориентирован на привилегированные сословия – читался именно в их среде и потакал их вкусам. Утверждения, что это была книга для купеческого сословия, а оно де к крестьянскому ближе и потому отражает и вкусы крестьян, несостоятельны.
Сошлюсь на вики, хотя мог бы и на комментарии к «Домострою»:
«Книга почти сразу получила распространение среди новгородских бояр и купечества», «Домострой содержит очень важную информацию о социальном устройстве с множеством подробностей о быте и повседневной жизни боярского и купеческого сословий на Руси»
Да, про купцов речь идет. Но там же сказано и про БОЯР. Это высшая аристократия, не крестьяне.
Далее:
«В середине XVI века «Домострой» был переписан духовником и сподвижником Ивана Грозного — протопопом Сильвестром в качестве назидания молодому царю»
Для ЦАРЯ. Какие еще крестьяне?
Чтобы стало понятно более отчетливо, приведу, какие блюда в «Домострое» рекомендовано подавать на другие праздники:
«С Петрова дня в мясоед к столу подают: лебедей, потрох лебяжий, жу¬равлей, цапель, уток, почки заячьи, вырезки жареные, языки говяжьи жаре¬ные, баранью грудинку жареную, кур соленых, желудки да шейки куриные, баранину печеную, уху куриную, говядину соленую, юрмы, солонину с чес¬ноком, солонину с пряностями, мясо вяленое с чесноком, мясо вяленое с пря¬ностями, полотки утиные сушеные, старую солонину, языки говяжьи суше¬ные, языки лосиные, лосину да зайчатину в латках, зайчатину в лапше, зайчатину заливную, почки заячьи заливные, заячьи пупки, печень заячью, цыплят на вертеле, караваи с зайчатиной, курники, пироги слоеные, греч-ники с салом, слойки, говядину вяленую, вымя говяжье, вепревину, ветчину, свиное вымя, рубцы, похлебку, сычуги двойные, налимов гнутых, тукмачи, лапшу, карасей, кундумы, похлебки крутые, блины творожные, пироги, оладьи, кисели, каши, сливки, творожную смесь, молоко кипяченое, молоко с хреном, караваи ставленые, караваи блинчатые, караваи взбитые, караваи яичные»
«В Успенский мясоед к столу подают: лебедей, да потрох лебяжий, жура¬влей, цапель, уток, грудинку баранью с шафраном на вертеле, вырезку говяжью на вертеле, языки на вертеле, потрошки свиные, курятину заливную, отвары куриные, говядину, свинину заливную, юрмы, лосину, солонину с чес¬ноком и с пряностями, зайчатину в латках, зайчатину с репой, зайчатину за¬ливную, кур на вертеле, печень баранью просветленную с перцем и с шаф¬раном, говядину вяленую, свинину вяленую, колбасы, желудки, ветчину, руб¬цы, кишечки, кур вяленых, карасей, кундумы, щи»
И т.д.
Вы серьезно готовы полагать, что простой крестьянин видывал на своем столе журавлей и прочее разнообразие? Тогда добро пожаловать в реальный мир. Читайте архивы князя Тенишева (а он практически по всем губерниям России), из которых можно узнать, сколь скуден был крестьянский праздничный стол.
Даже описанная в «Домострое» свадьба, хоть и содержит элементы традиционной свадьбы (а было бы странно, если не содержала бы, это ж не инопланетяне!), весьма далека от народной, ибо писана для БОЯРСКОГО СОСЛОВИЯ, и даже в плане стола весьма отличается: «И те пошлют сваху, а потом придет и тысяцкий или кто-то из ближних родственников к новобрачному, а к новобрачной придет свекровь и боярыни и родственницы и поднесут на руках кушанье, студень крошеный из птицы со сливами и с лимонами и с огурцами»
ЛИМОНЫ? На крестьянской свадьбе? Я вас умоляю.
Тем наивным, кто думает, что книга написана для крестьян и те «жили по Домострою», напоминаю, что данное произведение не обнаружено в крестьянских домах повсеместно, а крестьяне в большинстве своем грамоты не знали. Таким образом следует сделать очевидный вывод: «Домострой» не отражает крестьянский быт, и не может быть использован для аргументации в споре по этим вопросам как авторитетный источник. Он подходит как справочная литература, позволяющая сравнивать известное этнографии о крестьянском мире — с «боярско-купеческими вариациями», отраженными в памятнике. Есть общее, что можно сличить, есть несовпадающее. Масленичных блюд гораздо больше, чем описано «Домостроем», но это не повод считать их «нетрадиционными» и «поздними».
Но вернемся к блинам. Причин, по которой блины не были упомянуты среди масленичных блюд может быть множество, а не только та, что их де не пекли. Начнем мы с того, что попробуем описать блин, как явление :))) Блины делаются очень просто, из мучной болтушки или жидкого теста, а для их выпечки достаточно более-менее плоской раскаленной поверхности. Очевидно, что это одно из самых архаичных мучных блюд – за это говорит не только примитивная технология его изготовления, но и наличие аналогичных блюд практически у всех народов мира, включая представителей примитивных цивилизаций. Часто говорят, что блин – символ Солнца.
Это, частично, так и есть, примеров тому можно набрать (в русских сказках Солнце печет на себе оладьи: «Солнышко уселось среди полу, жена поставила на него сковороду — и оладьи сжарились» Аф, № 92)
Тут всё упрется в археологический вопрос, когда славяне начали использовать круглые сковородки…
Но все же для традиции блины – символ, связанный с культом умерших:
- в Витебской губернии «во время поминальной трапезы хозяин ставил покрытую блином миску с небольшим количеством еды на подоконник или на особую приделанную рядом полку и звал умерших: «Святыя дзяды! Прыдзiця сюды – ета для вас»» (Андрюнина, С. 80);
- «Пока покойник еще в доме, его угощают блинами: когда пекут блины, первый блин, еще горячий, иногда смазанный медом, кладут /…/на божницу» (Зеленин 1991, С. 356);
- «Ну, рюмочку – эт ставят. Рюмку вина кладут, блин кладут, ложку кладут – када умрёт челавек» (Морозов 2001, С. 32),
- «Чилавек помрёт, нади блины печь, штоб ему мягко было ходить па блинам к Богу» (Лобкова, С. 144),
«Ну, к блину там ти кашу ложать, ти мёду ложать, что у кого есть» (СМЭС 2, С. 85),
«Бяруть блинок, который лежал у яво на столике. С этим блином ходють гукать на улицу» (СМЭС 2, С. 84),
«На паминки паминальный блин акурат должын быть. Иво ф пиредний угал на утирачку кладуть. Пякуть иво налицо, на адной старане, ни пириварачивыють. А адна старана, как палучица, и кладуть налицо, и паверх мядок. Фсе сроднички духам энтим питаюца» (Пискунова, С. 132)
И т.д.
Так вот, НА МАСЛЕНИЦУ, блины пекли с тем же прицелом.
Не все, а первый:
Другие цели положения масленичного блина в пределах красного угла – магия урожая и жертвенное угощение Масленицы: владим. «ПЕРВЫЙ БЛИН клали на икону, говорили: «Встречаем Масленицу»», «ПЕРВЫЙ БЛИН клали на икону. Говорили, первый блин положишь, и будет хлеб водиться. Нужно так вроде. А потом снимають его» (КОВО, № 220, 281)
В дальнейшем этот блин может отдаваться тем, кто, как полагается народной традицией, может перемещаться между мирами и таким образом перенесет угощение прямиком к пращурам: «Пад Маслиницу, ф суботу, блины пикуть. А пурвай абязатильна аткладывають в угалочик. Яво ни ядять никада. Энта для фсех сродникаф, умиршых, значить. А патом яво крошут на магилки птицам или нищим падають» (Пискунова, С. 132)
Вариант: воронеж. «Первый блин клали к иконам в угол – к родителям. Там он должен пролежать три дня, потом его отдавали скотине», «Первый блин клали святым на икону, потом отдавали его корове» (КОВО, № 304, 316) – оставление благости в хозяйстве
Однако произойти это могло отнюдь не всегда сразу после праздников.
В Заонежье засохший блин лежал под святыми ровно год, только тогда подвергаясь ритуальному уничтожению, когда его сменяло свежее угощение предкам: карел. «В божницах заонежане хранили священные вербушки, первый масляничный блин» (Логинов 1993, С. 91)
Обычай получил магическую мотивацию: первый испеченный на Масленицу блин «помещали в божницу за иконы на целый год, «чтобы дожить до следующей Масленицы»» (Логинов 1992, С. 105)
Собственно, вот оригинальный текст: карел. «Принято первый блин завертывать в бумагу и класть за божницу, чтобы не последнюю масленицу встречать» (Сазонов, Л. 4)
И всё это появилось само по себе в 17 веке? Повсеместно? Не верится как-то…
И так, блин – пища поминальная. И даже на Масленице – поминальная. Оно не только логично – раз Масленица померла и ее похоронили, то нужно помянуть блинков.
Нет, оно еще и оправдано тем, что Масленица, как известно, имела прямое отношение к культу предков – календарные поминки по весне приурочивались к Масленице: Великопостные деды, Зимние деды, МАСЛЕНЫЕ ДЕДЫ, Мясаедные дзяды, Постовые деды, Першии дзяды: «в конце поминальной (дедовой) недели мясоеда перед Великим постом, т.е. в пятницу-субботу перед сыропустной (масленой) неделей»; Поминальна, Паминальна няделя, Поминальная неделя, Поминалный тыждзень: «предпоследняя неделя мясоеда перед началом Великого поста»; Поминная: рязан. «суббота перед Масленой неделей»; Поминальная суббота: киров., ростов., тамбов. «поминальная суббота перед Масленой неделей»; Поминовальная суббота: костром. «суббота перед Масленой неделей»; Поминащая неделя: тамбов. «неделя перед Масленой неделей».
Вместе с живыми на Масленице пировали и мертвые, которых приглашали наособицу:
Вологодская губ. «В «родительскую субботу» в полдень хозяйка накрывала стол (как и в Белозерском у.), раскладывала еду и питье, расставляла скамейки. Главный в семье мужчина брал кадильницу (глиняный роговичек с ручкой), насыпал в нее горячих угольев и ладан, начинал ходить вокруг стола и кадить кушанья, читая молитву «Святый Боже». Такое проделывали трижды, затем кадильница ставилась в большой угол, «под образа», а «хозяин и вся семья становилась вдали от стола, скрестивши руки на груди и храня строгое молчанье». В это время, по убеждению крестьян, являлись все умершие родственники, садились за стол и невидимо угощались. В благоговейном страхе, неподвижно вся семья стояла час и больше. Наконец, хозяин шел в передний угол, разжигал кадильницу и с поклонами начинал подходить к столу, опять читая ту же молитву. Вся семья низко кланялась невидимым гостям, затем хозяйка убирала все со стола, накрывала его снова, и вся семья садилась обедать» (Кремлева 2004, С. 692);
Калужская обл. «В воскресенье на заговены (перед постом), еще садясь завтракать, зовут последнего умершего в доме: «Артем, иди с нами загавливаться». Вечером в этот же день, садясь ужинать, опять кличут родителей: «Артем и все родители – с нами кушать, загавливаться». После ужина оставляют на столе все яства /…/ – остатки вечерней трапезы, накрыв их завернутыми краями столешника. Перед тем, как ложиться, подметают хату: «Родители придут вечерять». На конике стелют белое полотно – «отдохнуть кто ляжеть из них на конике»» (ФКГ 1, С. 47).
Именно отсюда блины на Масленице. Потому что здесь поминают предков. Но почему блинов нет среди масленичных блюд в «Домострое»? Ответ, именно здесь. Для аристократии, верхушки, характерен отход от простонародных практик. Блин на Масленице – не пища в прямом смысле слова, но ритуальное блюдо, обрядовый элемент. Для крестьян был важен культ предков, отсюда и обычай посещать кладбища по календарным датам, хранить на божнице предметы, связанные с предками. У аристократии элементы культа присутствуют, но не столь сильно, как в крестьянской среде. Блины – ритуальная практика крестьян, это они говорили, что по ним Христос на небеса всходит. Бояре так не думали, могилки вениками обмахивать, «чтоб попарить кости предкам», не хаживали, ибо были или менее суеверны, или суеверны в других областях. Но почитать предков на Масленице, где они жрали от пуза, уже не почитали. Этот обычай у них отмер. Хотя вообще бояре и купечество охотно их ели, не брезговали. Таким образом, свидетельство «Домостроя» оказывается свидетельством мнимым. Не говоря о чем-то, текст его не свидетельствует, что этого не было. Только и всего.
Так что пеките на Масленицу блины, ибо гиперкритицизм хорошо, а блины – лучше! :)))
