О Прави, Яви и Нави
Утрогост, волхв Велеса, и ведун Марибор, радарь Мары, плыли Варяжским морем в Аркону.
Отрок, сын кормщика, спросил Утрогоста:
- Мудрый, объясни, что есть Правь, Явь и Навь?
Утрогост, указав за борт, ответил ему так:
- Видишь блики Солнца на волнах? Так вот, морская пучина — это Навь, Солнце, сияющее в вышине — Правь, а отблески, кидаемые Солнцем на морские волны — это Явь наша.
Слышавший это Марибор, усмехнувшись, сказал:
- Можно и по иному объяснить. Прошлое, в котором мы себе законы и примеры деяний благих и недобрых черпаем — суть Правь. Будущее — суть Навь, ибо воистину все там будем. Миг же, их разделющий, который люди называют "настоящим" — это Явь.
- Можно сказать и так, — согласился Утрогост, но никто не заметил в его голосе радости.
Хотя бы неудобно...
После битвы с сумью ведун Марибор перевязывал раненных.
Один из них спросил:
- Мудрый, скажи, отчего так — все самые уязвимые, смертельные места наши — яремная вена, сердце — находятся слева, точно против меча врага?
- Бессмертные Боги, — ответил воину Марибор, — во всеведеньи Своем зная, сколь для многих воинская честь — пустой звук, постарались сделать так, чтобы бить в спину было хотя бы неудобно.
Мудрость деревьев
Идя осенним лесом со своими учениками, волхв Утрогост спросил их:
- Что дороже: мудрость деревьев или же мудрость людская?
Никто не смог ответить ему.
Тогда Утрогост сказал:
- Воистину, мудрость деревьев дороже, ибо человек платит за свою мудрость раз в жизни, серебром своей седины, деревя же каждую осень — золотом.
Шедший с ними ведун Марибор подхватил:
- Верно, верно — оттого-то найти нужный ствол для кумира много легче, чем череп для доброй капалы*!
(* капала — ритуальная чаша из черепа)
Глухие и слепые
Лекарь Марибор пользовал девочку от глухоты.
Сестра девочки спросила:
- Мудрый, скажи — почему люди с почтением относятся к слепцам, а на глухих сердятся? Чем одно увечье лучше другого?
-Слепцы, — ответил Марибор. — знают о нас и наших делах только то, что мы расскажем. Глухие же видят наши поступки в наготе, не слыша наших объяснений и
оправданий. Как же людям любить их за это?
О подражателях
Под старость волхв Утрогост стал слаб глазами. Однажды он встречал Купалу в многолюдном селеньи. Когда все пошли окунаться в реку, то, чтоб не перепутать впотьмах свою одежку с чужой, Утрогост наскоро скатал три катыша из глины, и положил поверх портов и рубахи.
Увидев это, один отрок тут же скатал три таких же катыша и тоже положил поверх рубахи и портов.
- Что ты делаешь и зачем? — спросили его старшие.
- Не знаю, — ответил отрок. — а только премудрый старец так делал.
Старшие задумались — ведь если такой прославленный мудрец что-то делает, то делает он это не зря. И вскоре все селенье уже катало меж ладонями глину...
Когда Утрогост выбрался из воды, он увидел множество портов и рубах в траве на берегу. И поверх каждых лежало три шарика.
Долго бродил он в сумерках по берегу между ними, хлопая комаров и поминая неласковыми словами тех, кто подражает, не думая — пусть и самым что ни на есть мудрым...
О низших ступенях
Однажды волхв Утрогост и лекарь Марибор остановились на постоялом дворе. Вечером они смотрели на закат, и Утрогост, чтоб лучше видеть, уселся на середину прислоненной к клети лестницы.
В это время к ним подошел сын хозяина и сказал:
- Мудрые, а к нам недавно заходил путник — он говорил, что обряды и почитание кумиров суть низшая ступень Ведания...
- Он прав. — отозвался Утрогост, глядя на закат. Марибор же молча жевал травинку.
- Но отчего же, мудрые, вы творите обряды и кланяетесь чурам? — изумился парень.
- Когда я сижу на лестнице, — ответствовал Утрогост, — я сижу на всех ее ступенях, и на верхних, и на нижних. выбей из этой лестницы нижние ступени — и я упаду.
Тут вмешался Марибор, жевавший тем временем травинку:
- Парень, ты носишь штаны ниже, чем рубаху — разве из-за этого ты скинешь их, и побежишь сверкать направа и налево своими причиндалами?
- Ты объяснил лучше, — отсмеявшись, сказал Утрогост
Есть ли бог в сердце?
На торгу проповедник из чужой земли сказал Утрогосту и Марибору:
- Вы, язычники,ищете Бога в каменных, деревянных и литых идолах, и в Солнце, и в Громе, и в ветре, в реках и озерах, но истинный Бог — не там. истинный Бог — в сердце человека.
- Брехня, — хмуро отозвался Марибор. — Я держал в руках немало сердец, и твоих единоверцев тоже. Я видел мышцы, жилы и кровь, но не нашел там и следа вашего бога
- И зачем надо было так пугать человека — укоризненно заметил Утрогост, глядя вслед мелькающей вдалеке спине чужеземца.
- А он бы не отвязался... — отозвался Марибор.
Выбрать наследника
В одном городе Утрогоста позвал в терем местный князь. Обильно угостив и одарив знаменитого волхва, правитель попросил его совета.
- Три жены у меня, — сказал князь. — и каждая подарила мне сына. Одну жену я взял из старейшего боярского рода моей земли. Другая — дочь князя конных людей, что приходят с поля, я взял её, чтобы был мир, и с тех пор не застит небо на полудне дым деревень, и пахарь не оглядывается за сохою в ту сторону. Третья- дочь вожака лодейных людей, что приходят рекою с полуночи, и с тех пор, как я её взял, лодейные люди плывут к нам, как купцы и соратники, а не как разбойники. Но я уже немолод, и надо кого-то назначить наследником вместо себя. Если нареку я преемником сына княжны конных людей — северяне на новый торг привезут только мечи да стрелы, и как знать — не сговорятся ли с ними мои бояре. Если провозглашу имя дочери вожака ладейных людей — снова гореть деревням — и я опять не буду знать, сколь верны мне вельможи собственной земли. Если же я назначу наследником сына боярышни — ему придется спать на мече, а людям — уходить в леса, не будет им мира ни от Реки, ни от Поля. Но если наследника среди княжичей выберешь ты, мудрый, никто не поднимет ни оружия, ни голоса, ибо слово волхва есть слово волхва — его чтят и Река, и Поле, и наши люди.
Утрогост согласился помочь князю — и княжичей привели к нему.
- Ответьте мне на один вопрос, — сказал Утрогост отрокам. — Представьте, что сожгли враги ваш город, и все кто спаслись — один из вас, да женщина с мальцом на руках. И вы бежите, а враги идут по следу, и перед вами река, а на берегу — легкий облас, что вместит лишь двоих — как ни легок младенец, но и он будет третьим лишним в лодчонке. Кого вы оставите на берегу?
Нахмурился сын боярышни и ответил первым.
- Я отдам лодку женщине — пусть спасает себя и дитя. Сам же останусь на берегу.
- Ты скорее умрешь, чем погубишь невинного, — вздохнул волхв. — Ты славный воин, но для князя этого может оказаться мало.
- Ты глуп, брат, — усмехнулся сын женщины конного народа. — Ведь без мужской руки женщина с ребенком погибнут, если не в реке, то на том берегу и смерть твоя будет напрасной. Я убью ребенка. Женщина родит мне новых сыновей, если мы с нею останемся живы.
- Ты способен быть жестоким, если нужно. Из тебя может получиться неплохой князь, — сказал Утрогост, но лицо его потемнело. — А что скажет третий княжич?
Сын княжны лодейных людей прищурил глаза цвета морской воды:
- Разве реки в наших краях текут огнем или ядом? Я поплыву рядом с лодкой, в которой будут спасаться женщина и дитя!
- Ты умеешь замечать то, о чем не сказали, и сам меняешь условия задачи, чтоб добиться нужного решения! — улыбнулся княжичу Утрогост. — Ты — будущий князь!
