На днях стало известно, что следственный отдел свердловского управления СКР по Верх-Исетскому району Екатеринбурга возбудил в отношении лидера неоязыческого объединения «Схорон еж Славен» Владимира Серги (настоящее имя Владимир Мануйленко) уголовное дело. Он обвиняется по части 1 статьи 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды». Об этом сам Владимир Серга сообщил на своей страничке в соцсети «ВКонтакте». Он рассказал о том, что у него уже прошли обыски и он находится под подпиской.
Однако подробности этого дела до сих пор толком неизвестны. В СМИ лишь обсуждалось, что Сергу, как и десятки других россиян, собираются судить за репост в соцсети «ВКонтакте». Репост он сделал в 2016 году, и это как-то связано с конфликтом с РПЦ. В том же году православные христиане Нижних Серег жаловались в прокуратуру на славян-язычников за устроенное ими в природном парке «Оленьи ручьи» капище.
Znak.com поговорил с Владимиром Сергой о его деле и других подобных делах.
— Что вы почувствовали, когда узнали, что нас вас завели дело?
— Уголовное дело возбуждено по части 1 статьи 282 УК РФ. Для меня, честно говоря, это было все крайне удивительно. Я даже не предполагал, что ко мне в дом когда-то придут следователи. Свою деятельность я никогда не связывал с каким-то экстремизмом.
— Дело возбудил Верх-Исетский отдел свердловского управления СКР?
— 18 апреля они возбудили уголовное дело и 11 мая получили разрешение на проведение обысков.
— Какой был повод?
— Мотивация была такая — на территории, где я проживаю, возможно найти предметы, которые помогут следствию в доказательстве моей вины.
— Что искали при обысках?
— Статья 282 УК РФ предполагает возбуждение межнациональной розни. Я предполагаю, что прежде всего люди искали материалы, которые характеризуют меня как источника этого возбуждения, скажем так. Другое дело, что в процессе обыска всегда, как считают следователи, они могут найти другие материалы, которые им помогут переквалифицировать статью на более тяжкую. Например, создание групп, которые не согласны с системой государственной власти, или еще что-то такое. Думаю, задача была комплексная, поэтому брали все. Даже то, что не связано, собственно, с самим делом. Помимо флешек и электронных носителей у меня забрали, например, коммерческую информацию. В прошлом я был учредителем и руководителем ряда предприятий. Забрали даже то, что касалось этих предприятий: финансовые акты, расписки, договора аренды. Когда я спросил, какое это имеет отношение к делу, мне было сказано, что к делу имеет отношение все, что следователи посчитают нужным.
— Вам объясняли, что именно послужило поводом для возбуждения самого уголовного дела?
— Следственные работники во время обысков ничего никогда не объясняют. Они просто показывают вам постановление, приходят и делают свою работу. Какое-то «яснение» наступает, только когда после обысков вас вызывают на допрос. Вот тогда вам могут что-то сказать или не сказать. С материалами дела на этот момент они также не обязаны вас знакомить.
Язычники во время выполнения обряда
— Это понятно. Вы что-то знаете о поводе для возбуждения вашего уголовного дела?
— Они, скорее всего, связали свою уголовную статью с моей деятельностью. Я все-таки занимаюсь возрождением славянского обычая, и в силу этого у них какие-то ассоциативные представления в мой адрес могли появиться. Но я письменно, буквально вчера, внес заявление, что моя деятельность никак не связана с какими-то политическими и религиозными организациями. Она носит сугубо государственно-народно-державный характер. Мы занимаемся укреплением семей, укреплением личных особенностей человека, вопросами уважения к старшим, к предкам и укрепления страны как державы. Сильные семьи способствуют этому. Если основа слабая, то и государство слабое. Если основа сильная, то и государство сильное. Для этого надо, чтобы младшие чины уважали старших, смотрели на них как на явный вид Всебога, который явлен в виде их родителей, бабушек и дедушек. Здесь ничего нового нет. До христианского периода наши предки жили именно по этому порядку.
— Вас после обысков допрашивали?
— Конечно.
— О чем следователи спрашивали вас?
— Насколько я понимаю, их интересует текст, который, согласно их скриншоту от 14 и 15 сентября 2016, был скопирован с моей страницы.
— Что это за текст?
— Это текст верховного жреца. Дословно его сейчас не вспомню. Но этот текст освещал вопрос власти славян как божьей стороны. Я в этом не видел никакого экстремизма. И на вопрос о том, что там говорится о власти, заявил, что мы с властью сталкиваемся ежедневно. В качестве личной власти — чтобы взять вверх над своими недостатками, — увлечение алкоголем, например, надо взять власть над собой. Это родо-семейная власть. Каждый муж со мной, наверное, согласится в том, что его сын править над ним вряд ли будет. И ответственность лежит не на детях и женах, а на отцах. А раз так, то отцы осуществляют власть в своих семьях. И раз уж они справились в своих семьях, значит, они имеют право управлять группами людей — баллотироваться в региональные, федеральные власти. Об этом говорил верховный жрец. А как это воспринимается экспертами… Если бы в 2016 году мне кто-то заявил, что в этих материалах экстремистские моменты, я бы их не стал печатать у себя.
— Они признаны экстремистскими?
— Нет, конечно. Тот человек, чьи тексты были в скриншоте перекопированы, он никогда не подвергался какому-то уголовному преследованию по статье 282 УК РФ. Его материалами весь интернет наполнен.
— Если я правильно понимаю, это верховный жрец Богумил II?
— Да. Его материалы не находятся в реестре запрещенных. Получается удивительная вещь на самом деле. В 2016 году они не входят в реестр, а в 2018–2019 годах какой-то эксперт что-то там усмотрел. Тогда получается, что привлекать можно каждого, кто что-то там у себя разместил, не зная еще о том, что это через 3 года признают незаконным… Вас, получается, судят за то, что вы не знали о будущем. Да еще и обвиняют, что у вас какой-то умысел был. В этом весь нонсенс и заключается. Какой умысел?
Верховный жрец Богумил II, за репост текста которого Владимир Серга и получил уголовное дело
— Я правильно понимаю, что вы эти тексты просто перепостили?
— Обыкновенный перепост.
— Вы перепостили это в 2016 году, но пришли только сейчас — почему?
— Я тоже хотел бы знать причину. Но причину — по какому заявлению и от кого — я смогу узнать только, когда ознакомлюсь с материалами дела после окончания следствия. Сейчас мы можем говорить лишь об общих тенденциях в нашем народе. Они, конечно, не носят положительный характер. Людей сплошь и рядом хватают по этой статье 282 УК РФ. И хватают часто тех, кто не участвует ни в каких митингах и ни в каких маршах. Человек там что-то перепостил, и ему срок накрутили. Я считаю, это связано с перегибами законодательства. А в отношении меня это может быть связано с позицией РПЦ. Они позиционируют это как борьбу с неоязычеством. При каждой епархии создан соответствующий отдел, и может проводить такую работу.
— Вы с православными, с этим отделом конкретно, вступили в какой-то конфликт?
— Я никогда не мешал никому ходить в приходы и биться молитвой, как они это представляют, за то, чтобы им было лучше. Если им лучше — и ладно. Но мы занимаемся вопросами народного возрождения, вопросами, которые на протяжении тысячи лет Церковь связывала с Антихристом и преследовала. Что у нас, только в Европе инквизиция была? В XV–XVI веках у нас также находили по лесам людей и сжигали в дубах. Ничего не поменялось, поменялись только способы. Фанатиков-ортодоксов ограничивают только светские законы сейчас. В этом плане я за то, чтобы в светском государстве не было никаких религиозных преимуществ, не было неких государственных религий. Чревато это все и заканчивается большими бедами.
— У вас же был конфликт вокруг вашего капища в природном парке «Оленьи ручьи» в Нижних Сергах.
— Это было в 2016 году.
— То есть по датам совпадает с историей про скриншоты?
— Совпадает. В 2016 году группа нижнесергинского православного прихода, действительно, обращалась в силовые органы и органы государственной власти с требованием провести расследование на предмет законности установки нашего объекта там в парке. Требовали дать оценку тем действиям, которые там я провожу. Насколько я понимаю, следствие не усмотрело никакого криминала с точки зрения законности установки объекта. Этот объект является народно-культурным. Фактически это памятник самобытной культуры славянского народа. Там даже вывеска соответствующая есть. Если я правильно понимаю, в нашем государстве проживают разные народы, но именно славяне явились государствообразующим. Наверное, такой народ имеет право иметь свои объекты культурного наследия. Ничего противозаконного я в этом не вижу.
— Что это за объект — там стоят какие-то идолы славянским богам?
— Это святилище. Святилище — от слова «свет». Предки наши никогда не ходили в те места, где не было света. А идол в переводе со старославянского — это лик предка. Это совокупный образ нашего первопредка, выставленный на четыре стороны света. В научной сфере все знают, что его звали Арием или Орием. Отсюда слово русское «орем» — не в смысле кричим, а в смысле —обращаемся к предкам. Мы с вами по крови все от одного предка, соответственно родственники. И все мы какими-то чертами походим на нашего первопредка. Ничего такого там в парке нет. На этом месте просто присутствует наш первопредок. Это не то, что говорят про нас, — «поклоняются бревну». Каждый может прийти и поклониться предку. Христиане иконке кланяются — в чем разница, Иисуса же нет сейчас?! Какая разница тогда, стоишь ты перед резным ликом или перед нарисованным? Мне никогда не приходило в голову оскорблять людей, которые идут в церковь.
Идол в «Оленьих ручьях»
— Все-таки, у вас были какие-то стычки с православными верующими?
— Все эти стычки были на уровне жалоб. И это приносило определенные неприятности. Вполне возможно, что сейчас мы получаем отрыжку того периода. Но об этом я могу говорить только предположительно. Не хочу никого обвинять.
— В «Оленьих ручьях» ваш объект на основании чего появился?
— На сегодняшний день он является собственностью парка и частью туристического хода. Это общедоступное место. Никто его не прячет, люди приходят, видят красивую резьбу по дереву, фотографируются и идут дальше. Все вписано в ландшафт парка.
— В этом же парке ранее существовал лагерь, в котором с детьми играли в индейцев — сохранились даже вигвамы, археологи из УрФУ там реконструировали древний поселок эпохи неолита. А претензии появились только к вам.
— Там и ангел стоит. Люди ходят, смотрят. Никто не против. Я все эти претензии отношу к генетическому неприятию РПЦ славянских обычаев. Декларируется право на свободу вероисповедания, а на деле все не так. Слово с делом не сходится, и я могу только сожалеть об этом. Вместо того, чтобы вселять в умы человеколюбие, внедряется другая мысль — о том, что только они единственно правильные. Это жизнь покажет, кто правильнее. Что нервничать-то из-за того, что среди 90% считающих себя православными появляется 3-5% тех, кто предпочитает в лесу находиться? Никто же никому не мешает.
— Может быть, это из-за нашумевшего дела Арсена Байрамбекова, который в районе Ганиной Ямы устроил неоязыческое капище и приносил человеческие жертвы?
— Я об этом деле ничего не знаю. Арсен Байрамбеков — какое отношение он имеет к славянскому обычаю? И, судя по тому, что вы мне говорите, этот человек, вне зависимости от исповедуемой религии, совершал черное дело. Для этого не надо быть христианином или придерживаться какой-то другой религии. Для этого надо иметь только определенную степень нравственности. Если человек на месте, где захоронены останки царской семьи, символа России, совершает такие действия и еще прикрывается славянским обычаем, то он дважды преступник и провокатор.
— Вернемся к вашему уголовному делу. По России таких процессов сейчас немало. В Барнауле начинается суд над Марией Мотузной из-за сохраненных в соцсети «ВКонтакте» фотографий лиц негроидной расы и священников. В Кургане на днях суд признал 40-летнего Урала Хабибуллина виновным в публичном оправдании терроризма за публикации в «ВКонтакте». Вы следите за такими делами?
— На мой взгляд, дыма без огня не бывает. У каждого явления есть причинно-следственная связь. Для начала создается причина. Ранее телеканал «Россия 24» прогнал фильм, что-то там с Перуном в заголовке («Свидетели Перуна» — Znak.com). Это было около трех месяцев назад. Журналисты явно выполнили какое-то задание — материал был скомпилирован, никаких доказательств. Просто менялись картинки, которые, как в НЛП, просто вдалбливались в сознание. Сначала некий пожар, потом некие люди в балаклавах со свастиками что-то говорят. И журналист на основе всего этого дает какое-то определение…
— В чем был смысл этого фильма?
— Смысл фильма, как кажется, был в том, чтобы связать все движения, которые сейчас называются родноверческими, с некоей преступной преамбулой. Якобы все родноверы преступники — одеваются в свои одеяния, ходят по лесам и жгут дома мирных жителей. Соответственно, являются экстремистами. Еще раз говорю, выделены причины, под них подводятся материалы. Поэтому я считаю, что фильм может быть причиной всего этого.
— То есть идет некая кампания против вас?
— Кампания — слово не очень хорошее. Идет некая тенденция — выявлять и подавлять недовольство, которое, как они думают, проявляется со стороны людей, элементарно недовольных жизнью. Жить-то тяжело на самом деле! Сейчас пенсионная реформа — отъем денежных ресурсов у целого слоя населения. Постоянное повышение стоимости ГСМ и энергоносителей, земельного налога. Идет целый блок экономических санкций, а доходы-то не растут! Люди устают от этого. Понятно, что в условиях такой усталости они способны на всякого рода поступки. Может, где-то кто-то чего-то и заслуживает. Я не спорю. Но зачем всех под одну гребенку зачесывать?
— Есть какая-то серия уголовных дел в отношении участников родноверческого движения?
— Такие дела всегда возникали, они есть и они будут. Но надо понимать, что я сам к родноверческим движениям не отношусь.
— Погодите, а к кому вы тогда…
— Мы так выглядим в глазах тех, кто борется, как он сам считает, с неоязычеством. Мы занимаемся государственно-народно-державной деятельностью. Как бы вам объяснить это…
— Пример приведите.
— Мы вообще не имеем отношения к верам как таковым. Вера означает, что ты во что-то веришь. Славянский обычай не предполагает никакой веры, славянский обычай предполагает веду. Ты должен ведать, а не верить. Вера — это всегда способность уверяющих уверить тебя в чем-либо. Мы исходим из веды и не можем обозначить себя родноверами. С нашей точки зрения, служа предкам, не обязательно верить. Наши предки себя звали одним единственным правильным словом славяне или, точнее, словене — славящие вены. То есть люди, славящие свою кровь, своих предков. Мы тысячелетиями уважали своих предков, перед которыми стояли как перед господами. И свое уважением предков мы определили как свое имяречение. Соответственно, мы себя называем также единственно верным словом — словене.
— В отношении вашей общины…
— Нет у нас никакой общины.
— Хорошо, в отношении словен есть еще какие-то уголовные дела?
— Я такой информации не отслеживаю. Поймите еще одну вещь, я себя от вас, от родноверов и от христиан, не отделяю. Все потому, что мы потомки одного предка. Исходя из этого любой процесс, который проводится против родновера, он касается всего народа. Любой процесс, который проходит против христианина, также касается всего народа. Это не зависит от того, ходит он с коловратом или крестиком. Возникает на самом деле вопрос — сколько мы можем себя истязать, сколько можем молотить собственный народ? Нынешняя неупорядоченность приводит к тому, что люди разного политического воззрения и религиозного воззрения готовы друг другу пасть порвать. И в чем же здесь правда? Одни и те же родственники по народу. Грубо говоря, брат, сестра, дядьки родные устраивают междуусобицу. В результате все с фингалами и ничего хорошего. Это надо преодолевать.
