2 ноября, в конференц-зале Общественной палаты, прошли общественные слушания. Тема: «Народная традиционная культура: взаимодействия общества и государства».
Представили проект резолюции. Резолюцию обсудили. Обсудили и отношение государства, как к своему народу, так и к народной традиционной культуре.
Получилось, что не нуждается Российское государство не в русском народе, и не в русской народной культуре. Ни в чем наше государство сегодня не нуждается – все у него есть: есть у него федеральное законодательство, где прописано понятие «местное традиционное народное художественное творчество». Есть конституция, где отводится достаточно места «этническому», но не нашлось места «народному», есть законы, защищающие меньшинство и не замечающие большинства. Словом, есть всё, нет лишь национальных и религиозных идентификаторов, нет слова – «русский» и нет слова «православный».
Статья 13-я Конституции гласит: 1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.
А раз у России нет одной народной государственной идеологии, к чему ей народная культура?
Докладчики поднимались на трибуну, и речь каждого сводилась к одному – русскую народную культуру необходимо защитить.
– Вы знаете, сколько в Дагестане национальностей? – выступая, спросил Виктор Захарченко, художественный руководитель Кубанского казачьего хора, и ответил: – Больше ста. И у каждой своя культура и свой язык. Народно-национальная культура защищает только свой этнос. И не надо думать, что русскую народную культуру будут защищать другие народы. Не будут.
Вот только вопрос – кто защитит русскую народную культуру.
Из речи докладчиков получалось – что никто кроме нас самих.
Алексей Кулев, председатель Вологодского регионального отделения Фольклорного союза:
Народ, зная свою культуру, находится в своем пространстве, и человек иной культуры, попадая в это пространство, он подчиняется этому культурному пространству – он уже не пытается противопоставить этому что-то свое – здесь нет равноправия этнических обществ. Есть русское доминанте и прочие, подчиняющиеся ему этносы. В противном случае всё наоборот. В этом вопросе нет, ни равенства, ни либерализма. Почему кавказские этносы нас не уважают? У них очень сильная культура. И их неуважение к нам прямо зависит от нашего неуважение к самим себе – к своей культуре. В своем роде – Библейское наказание.
Валерий Фомин, доктор искусствоведения, историк кино, критик:
Образование народной фольклорной культуре необходимо проводить не только в школах, но и в творческих вузах. Не знаю, как в ГИТИСе, но во ВГИКе, подобного предмета – не было, нет, и вероятно не будет. И абитуриент, поступающий во ВГИК, и дипломированный выпускник, лауреат всевозможных премий и конкурсов – они оба, если и знают что о русском фольклоре, то – только трех богатырей, и то, ни каждого по имени назовут. И что такой человек может принести в российское кино? Нет фундамента народной культуры – нет и российского кино. Русское кино и вышло из народного фольклора. Первый российский фильм 1908 года – «Понизовая вольница» режиссера Владимира Ромашкова, создана по мотивам авторской, но ставшей народной, песни о Стеньке Разине «Из-за острова на стрежень». Конечно, необходимо образование. Но вопрос нужно решать и с другой стороны – это выход в СМИ. Здесь хорошо бы решили этот вопрос казачьи части, но, к сожалению, по Конституции, мы не можем использовать этот ресурс.
– Валерий Иванович шутит, – осторожно заметил ведущий.
– Какие здесь шутки! – в сердцах отрезал Фомин. – Это трагическая закономерность. Великое народное творчество загнали в гетто.
Сказав, что думает, Валерий Иванович вернулся в зал, и речь следующих докладчиков потела ровно и не громко, как заунывная русская песня: все плохо, но нужно что-то менять, спасать, помогать, просить помощи у государства.
Доклады закончились. Докладчики, уже со своих мест, стали смотреть показ русского народного костюма – следующая часть мероприятия.
После просмотра, разошлись. На следующий день по программе — русская песня. Кто-то уделил время журналистам.
Некоторые докладчики подняли проблему межнациональных конфликтов.
Даниил Крапчунов, доцент кафедры куртурологии и социальной коммуникации Томского политехнического университета:
Я уверен – знание собственной национальной культуры снижает межнациональное напряжение. Чем больше ты понимаешь свою традиционную культуру, тем больше находишь общего с другими культурами, и больше понимаешь их. Так вот, в Томске интересная ситуация – сегодня процент русских проживающих в Томске (это по результатам последней переписи населения), составляет 92%. Каждый третий молодой томич, разделяет ксенофобские настроения, испытывает неприязнь и раздражение к представителю иной национальности. Такого высокого процента русских в Томске никогда не было: было 70, 80, 90, на сегодня, уже 92%. И это большинство испытывает ненависть, скажем так, к меньшинству. Причины просты – меньшинство ведет себя некрасиво. Речь о пресловутой лезгинке. Русские на улицах лезгинку не танцуют. Русские не танцуют на улицах – это не принято. Русские танцуют в хореографических кружках и клубах.
Но причина не ограничиваться одними танцами, напряжение поддерживают и политики. Был прецедент – в прошлом году армянская диаспора установила в центре Томска поклонный крест (хачкар). Это стало поводом для конфликта. Но те, кто раздули этот конфликт, люди невежественные. У славян-христиан издревле существовала традиция установки пограничных межевых крестов. Эти кресты стоят до сих пор. И томичи должны радоваться, что армянские христиане, установив поклонный крест, восприняли Томск, как свой дом, дом который нужно защищать – это традиция установки пограничных крестов – ставить их там, где твой дом, который ты готов защищать. А люди невежественные, видят в этом кресте акт агрессии. Чем больше мы будем знать свою историю, тем терпимее мы будем относиться к другим людям, в частности, к армянам. Это называется кризис идентичности. В Европе он уже наступил, может бабахнуть и у нас. Причина одна – невежество, незнание собственной национальной культуры.
Современная русская молодежь, не имеет механизмов причастности к собственному этносу, не имеет механизмов демонстрации собственной причастности к собственному этносу. Как только она получит эти механизмы – и неприязнь к иному станет стираться. Более того, еще одна сторона медали – знание нашей молодежью своей культуры, снизит агрессию и с другой стороны. Мы знаем – и во времена Российской империи, и в Советское время, те, кто приезжали в места массового проживания русских, старались интегрироваться – быть русским было престижно. Сегодня быть русским не престижно. Сегодня быть русским стыдно. Сегодня быть русским нехорошо.
Как только мы сами захотим быть русскими, так и другие народы, живущие у нас, также захотят стать русскими. Это закон общежития – если большинство стыдиться своей истории и своей культуры, то и меньшинство, глядя на нас, презирает нас за нашу стыдливость. И наказывает нас за это – проявляя свою причастность к своей культуре – отсюда и лезгинка и прочее проявление собственной национальной принадлежности.
Придет ли этому конец? Если честно… у меня есть ощущение, что мы уже перешли этот последний рубеж, эту точку не возврата.
Да, для Бога все возможно, возможно чудо и случиться, но… межнациональное положение сегодня катастрофическое. Я вижу, как некие силы упорно продолжают расшатывать ситуацию, как если бы, вместо того, чтобы залечивать больные зубы, мы расшатывали и выдергивали последние здоровые. Они разыгрываю сегодня эту сепаратистскую карту – уверяют нас в существовании национальности сибиряков или национальности поморов в Архангельской области. И делается это целенаправленно. Эта искусственная идея о существовании каких-то абстрактных сибиряков, а не изучение конкретной истории культуры русских заселивших территорию Сибири – настоящих сибиряков – сегодня настойчиво внедряется в молодые головы, и внедряется людьми не местными, и явно за заокеанские деньги. И мы, кто состоит в Российском фольклорном союзе, и проводим серьезные исследования культуры, в частности Сибири – кость в горле этим неким политическим силам, чья работа направлена на уничтожение, осмеяние культуры и внедрение лживых псевдо-национальных идей. И конца этому я не вижу.
То, что стараемся возродить мы – глушиться и уничтожается ими в самом зародыше. Говорить о равенстве сил и борьбы – не приходиться.
Они преподносят нашу деятельность, как назад в прошлое – мы, якобы боремся с цивилизацией и хотим засунуть современного молодого человека в посконную рубаху, напялить на него кокошник и заставить воду из реки коромыслом таскать. Это конечно абсурд. Надо понимать – двадцатилетнего человека в ползунки не засунешь. Ни кто не призывает жить, как жили в до петровской Руси. Мы за аутентичность, а не за аутичность.
Когда я говорю о возрождении традиционной культуры – я говорю о традиционной русской культуре, как о ресурсе развития городского пространства (так как традиционного сельского жителя у нас не осталось – сегодня культурная, не социальная, жизнь сельского жителя не отличается от культурной жизни городского жителя). Я говорю – те формы, которые существовали в традиционной культуре, эти смыслы, которые существовали в традиционной культуре – они востребованы сегодня, и могут быть использованы. Не бессмысленное копирование, а внедрение в современную жизнь. Пример – культура межполового общения. Современная клубная досуговая система не предлагает форм межполового общения – там полная обособленность и изоляция.
Традиционные русские детские вечёрочные игры – вечерки – на удивление сегодня востребованы, и не только у детей, с интересом играют и 35-ти летние дяди и тёти. Игры эти придуманы нашими предками для подростков – от 12 до… максимум 20-ти лет, для тех, кто готовится создать семью. Подобные игры не возможны без эротического подтекста. Современный мальчик не знает, как прикоснуться к девочке. Мы за последние десятилетия целенаправленно опошлили межполовые отношения среди подростков. Мы показали ему всю физиологию, умолчав главное – конечная цель этой «физиологии» — крепкая нерушимая многодетная семья.
В советское общество эта культура межполового воспитания проникла подобно троянскому коню, вместе с русскими сказками об Иванах царевичах и Василисах прекрасных. Советская идеология, внешне отрицая православие, негласно, через сказки и историю прививала молодежи ту нравственно-духовную силу, копившуюся у нас многие сотни лет. Советская идеология прививала культ крепкой семьи, и прививка эта проходила посредством традиционной русской культуры. Вместе со сказками мы впитывали, что хорошо быть русским, хорошо быть богатырем. Через сказки мы знали – в семье должно быть, как минимум три сына, и все три обязательно должны слушаться родителей и родину защищать. Обязательно должны жениться и не просто женится, а добиться любви своей суженой, вызволив ее из лап Змея Горыныча или Кощея Бессмертного.
Говоря о молодежных вечерках, я не говорю о дохристианских игрищах с перепрыгиванием голыми через костер, свальном грехе и прочем язычестве. Три составляющие молодежной вечерке – это поцелуйные игры, хороводы и пляски. Я разговаривал с одной бабушкой 1912 года рождения, она рассказывала: у нас были вечерки, пришла советская власть, вечерки остались, но без поцелуев. Но без поцелуйных игр вечерки прекратились сами собой. Весь смысл вечерки – публичное целование парня с девушкой. Публичное. За пределами вечерки поцелуи – тайные – грех, позор. Публичные игровые поцелуи, публичные сватания, свадьбы – в этом весь смысл. Как только поцелуи прячутся по подворотням, это уже разврат. Если девушка позволят себе тайно встречаться с парнем – чего от нее ожидать дальше? Такую девушку замуж не возьмут – она безнравственна. Одно дело играть в дочки-матери, приучая себя к будущей семейной жизни, и совсем другое стать матерью – тайно. Следующий шаг – аборт, самоубийство, позор.
Русские всегда жили общиной – все у всех на виду. Даже сегодня местами сохранилась традиция, что священник, ставший приходским батюшкой, поднимается со своей женой, матушкой, на амвон и прилюдно, при всей пастве целуются – показывая, что они муж и жена, а не неизвестно кто. Поцелуйная традиция невинна и глубоко нравственна. И эта традиция, неотъемлемая часть христианской православной русской культуры.
И эта культура не восточно-славянская, это уже русская культура. Восточно-славянская культура языческая – там и игрища и многоженство и пьянство. Никакой христианской нравственности там и близко не было. Ситуация сегодня катастрофическая. Выход один – государственная политика по сохранению национально-культурного наследия. Особое внимание традиционной культуре – всей культуре, но русской – первоочередно.
