В русских и украинских мифологических рассказах дается объяснение подобной актуализации переднего угла: здесь нередко появляется домовой.
Приведем примеры:
«за иконами в переднем углу можно будто бы увидеть седенького в красной шапочке старика, который и есть домовой»
«и в святим вугли налапала шось похоже на вивцю, все в шерсти. Ото ж був домовый»
Этого духа-«хозяина» подчас обнаруживают в переднем углу не только самой избы, но и чердака или подполья.
Передний угол представляется в народных верованиях как бы включенным в трехчленную структуру мира.
Та или иная его часть символизирует соответственно 1) верхний, обращенный к небу мир,
2) средний, где находится обжитое, освоенное людьми пространство,
3) нижний, подземный мир.
Это своего рода мировое древо.
Аналогичную, хотя и ослабленную семантику имеют в мифологических рассказах и поверьях и другие углы избы (прежде всего задний, печной).
Причем угловое пространство может выходить за пределы жилища: в таком случае домовой «жмется где-нибудь за углом» или же, идентифицируясь с хлевником либо дворовым, вообще обитает в углах хлева, двора.
В дошедших до нас обрядах, обычаях, поверьях домовой, локализующийся в пространстве, ограниченном углами дома, верхом и низом, осмысляется преимущественно как дух жилища, постройки.
Тем не менее он обычно отождествляется с духом огня, очага.
Возможно, эти грани в образе домового сформировались в результате слияния с ним некогда самостоятельных божеств — духа огня и духа постройки.
Так, в 1989 г. в с. Спасская Губа Кондопожского р-на Карелии нам удалось записать от 79-летней карелки B.C. Потаповой следующее поверье:
«Есть хозяйка комнатная и печная. Они между собой не ссорились: жили дружно»
Обычно же эти персонажи в дошедшей до нас традиции представлены в своем синкретическом, уже нерасчленимом единстве.
Напомним, что од ним из основных значений полисемантического образа домового служит осмысление его в качестве коллективной души, или средоточия душ, при надлежащих определенной семейно-родовой общине, о чем мы уже говорили выше.
Вследствие этого домашний дух оказывается в известном смысле вездесущим, как бы наполняя и ограждая собой находящееся под его покровительством жилое пространство, о чем, в частности, свидетельствует обряд перехода в новый дом: старшая в семье женщина топит печь в старом доме; затем выгребает весь жар в печурку; ровно в полдень кладет в горшок горячие угли, накрывает его скатертью, растворяет двери и, обращаясь к печке, говорит:
«Милости просим, дедушка, к нам на новое жилье!»
И отправляется с горшком в новый дом.
Там старушка ставит его на загнетке, снимает скатерть и трясет ею по всем углам, как бы выпуская домового. Затем высыпает принесенные угли в печурку.
Горшок же разбивают и ночью зарыва ют под передний угол.
Если с горячими углями ассоциируется домовой, то с горшком — погребальная урна с прахом сожженного предка (факты использования горшка-урны в похоронных обрядах зафиксированы у многих европейских народов, в том числе и славянских.
Отождествление домового, с одной стороны, с огнем (очагом), а с другой — с предком-родоначальником прослеживается в данном случае достаточно отчетливо.
Излюбленным местом домового, по уверениям рассказчиков, является и чердак (подволока, верх, вышка):
«а как зашел домовой, слышит: шаги, на чердаке кто-то ходит. Поднялся, а там небольшой мужичок в красном колпаке. Домовой дом охранял, пока он робил»
А по подволоке там у нас ходило, все ходило будто, по подволоке, стукатело — стукатело, и по лестнице спускалосе, в сини»
«домовой, или «хозяин», или еще «милак», — живет на чердаке — на потолоке, — но ходит по всему дому и двору» как бы совмещая функции домового и дворового, хлевника.
Одновременно прослеживается и его связь с печью: домовой сидит на чердаке за трубой или около трубы.
Иногда на чердаке обнаруживается и присутствие полтергейста, в какой-то мере отождествляемого с домовым:
«Ну вот, потом сели чай пить — на чердаке заходило Ну, попадьюшка говорит: “Пойдем-ко туда со мной”. — “Пойдем”. Ну, и по шли на чердак. Открыли двери <...>. Эта корзина опрокинулася на их, опружилася. У работника была борода длинная очень. Этот сущик весь на работника этого слетел, все ему глаза заслепило и бороду всю сущиком. И попадьюшка то же само — вся в сущике»
В мифологических рассказах в качестве обиталища домового наравне с чердаком фигурируют и полати — высокий и широкий настил для спанья, тянущийся обычно от печи (верхушек печных столбов) до противоположной стены.
Полати делают на расстоянии 80 см от потолка приблизительно на высоте верхней поверхности печи):
«Часто его видят спускающегося на пол с полатей или с бруса (балка по среди избы, которая служит для складывания ношебного платья)»
Если сакральное пространство крестьянской избы ограничивается в длину и ширину ее углами, то сверху и снизу — чердаком и подпольем, так или иначе маркированным и знаком домового.
В мифологических рассказах и поверьях домовой нередко локализуется и под полом жилища (эквиваленты: подполье, подызбица, подклет).
Подполье представляет собой яму, округлую или угловатую, разнообразную по размерам и глубине, но никогда не занимающую всей площади под полом и не превышающую роста человека.
Вдоль боковых стен подполья устраиваются широкие земляные уступы наподобие полок. Из избы или голбца на дно подполья спускается дощатая лесенка.
Вход в него захлопывается особым люком (дверцей).
Именно из подполья доносятся, например, плач и стоны домового или «доможирихи», предвещающие несчастье.
Оттуда же раздаются и звуки свадьбы, справляемой домовыми:
«Потом и пошло там, танцы да гармонь заиграла да пела. Ну, танцевали, да выли, да плясали, да ходили»
Семантически значимую роль в определении координат домового играет и порог.
Вошедший в дом мифический «хозяин» останавливается у порога:
«дли двери на конику»
Порог, печь и угол избы, согласно народным верованиям, эквивалентны:
«Любимое местопребывание домового порог и печь»
«На зиму забирается под печку и там живет или у порога, или под углом избы»
В основе подобных поверий лежит некогда существовавший обычай хоронить под очагом, полом, семейным порогом умерших предков300, а в поздней традиции — мертворожденных младенцев.
И углы (особенно передний), и печь, и подполье, и порог так или иначе связаны с погребением, будь то строительная жертва либо предок, «хозяин» очага, «хозяин» порога, восходящие в своих истоках к тотемным персонажам, почитанием которых было положено начало культу предков.
«Таким образом, в домовом видим олицетворение очага. Но сверх того, с домовым связывается еще поклонение душам умерших предков»
— отмечает А.Н. Афанасьев
При этом он добавляет, что почитание предков обусловлено патриархально-родовым бытом крестьянства.
На этих представлениях основаны некоторые элементы обряда, соблюдаемого при переходе в новый дом: женщины при наступлении вечера с за жженной свечой в руках открывают люк подполья и, наклоняясь над темным отверстием, приглашают его мифического обитателя на новоселье:
«Дедушка-домовой, пойдем с нами жить!»
В быличке аналогичная коллизия развертывается в сюжет:
«Суседушко у меня хороший был, доброй. Я вот, когда переезжала в этот дом, в старом доме подпол открыла и сказала: “Суседушка-браток, пошли со мной!” Сейчас он со мной в этом доме живет»
Пространство под полом жилища, так же как и печное или околопечное, занимает важное место в культе предков и формирующемся на его основе культе мертвых.
Это обстоятельство, по-видимому, обусловлено архаическими верованиями, зафиксированными у многих народов, и в частности, обычаем погребать мертвых под полом своих жилищ или под печью.
Криничная Н.А. — Русская мифология. Мир образов фольклора (Summa) — 2004.pdf.pdf
