5 августа 1865 г. профессор Московского университета Н.С. Тихонравов приобрел чрезвычайно интересную рукопись, включающую обширное собрание заговоров и молитв. Н.С. Тихонравов заплатил за рукопись 25 рублей серебром — сумму по тем временам весьма и весьма значительную.
Рукопись составил и продал Н.С. Тихонравову некий Григорий Данилович, присвоивший себе псевдоним "Книголюбов". Известно об этом человеке совсем немного.
М.Н. Сперанский со слов того же Н.С. Тихонравова характеризовал Г.Д. Книголюбова как "довольно известного списывателя и торговца рукописями в Москве"[1]
До наших дней дошло несколько рукописных книг этого трудолюбивого деятеля.
Одна из них называется, например, таким образом:
"Акафисник молитвенныи, покаятелный, просителный, умилителный, биседовательный и славителный с молитвами, месяцословом и прочими исправлениями... Григория Д. Книголюбиваго. Москва. В рукописографии Г.Д. Книголюбова 18..."[2]
Содержание рукописи, хранящейся ныне в собрании Н.С. Тихонравова Российской государственной библиотеки (ф. 299, № 728)[3], явственно указывает на то, что ее составитель отнюдь не был литератором и не принадлежал к культурной элите своего времени. Она писана крупным, аккуратным полууставом, почти без знаков препинания. Орфография имеет неустоявшийся и несколько архаический характер (используется "юс малый", смешиваются "ер" и "ерь" и т.д.); в тексте много орфографических ошибок, некоторые слова пишутся по-разному даже на одной и той же странице. Особенно много ошибок в безударных гласных в корне слова (защети вместо защити, салдаты и т.д.). Отдельные написания, не соответствующие орфографической норме середины ХIХ в., повторяются на протяжении рукописи многократно (например, написание не вместо ни в отрицательных местоимениях и наречиях: нечего вместо правильного ничего, некогда вместо никогда и т.д.).
Рукопись форматом в лист (30,0 х 21,5 см) включает 139 листов, заполненных с обеих сторон. К сожалению, сборник дошел до нас не в полном виде; начало и конец его утрачены, рукопись лишена переплета и распалась на отдельные тетрадки и листы. Многие листы потеряны, а некоторые сохранившиеся повреждены. Тем не менее и в таком виде сборник впечатляет своим объемом и разнообразием содержания. На некоторых листах уместилось по нескольку текстов, а всего он включает многие сотни заговоров и в количественном отношении значительно превосходит знаменитый сборник "Великорусские заклинания" Л.Н. Майкова, который увидел свет впервые в 1869 г. и неоднократно переиздавался в последние годы.
В своем первоначальном виде сборник включал, по-видимому, две части: "Молитвы" и "Заговоры", однако от "Молитв" сохранились только несколько листов. Впрочем, судя по их содержанию, составитель не различал кардинально "заговоры" и "молитвы"; большинство текстов, помещенных среди "молитв", вполне могут быть квалифицированы как заговоры, а многие "заговоры" включают в себя отдельные молитвенные формулы или даже фрагменты молитв.
К сожалению, Г.Д. Книголюбов не указывал, откуда ему известен тот или иной текст: взят ли он из какой-то книги или рукописи, зафиксирован по памяти или под диктовку другого человека.
О происхождении текстов дает представление запись Н.С. Тихонравова на первом листе рукописи:
"Записаны Книголюбовым со слов и выписаны из тетрадки"
По-видимому, эта запись сделана Н.С. Тихонравовым со слов самого продавца рукописи, который утверждал, что текст частично скопирован с какой-то другой, более ранней тетради, а частично записан со слуха. Впрочем, текстологический анализ сборника показывает, что при его составлении были использованы не только источники устные и рукописные, но и уже опубликованные к тому времени. В частности, отдельные заговоры были скопированы Г.Д. Книголюбовым с известной книги И.П. Сахарова "Сказания русского народа" (1-е изд. — 1836-1837). Можно также предполагать, что некоторые тексты были частично или полностью составлены самим Книголюбовым с использованием реальных формул народных заговоров и церковных молитв, а в другие он вносил дополнения или изменял их по своему усмотрению. Все это побуждает относиться к заговорам Книголюбова с большой осторожностью и уж во всяком случае не видеть в них простую запись фольклора.
Вряд ли Книголюбов собирался использовать заговорные тексты по прямому назначению (например, едва ли он предполагал лечить с их помощью или изгонять нечистую силу). Сам внешний вид рукописи (большая тетрадь, расчерченные листы с полями, стилизованные рисованные буквицы) как будто говорит о том, что составитель усматривал в ней скорее своеобразную книгу, чем практическое руководство. Во всяком случае ничто в рукописи не указывает на то, что ее передавали из рук в руки или брали с собой в дорогу.
Какая-то рукопись того же Г.Д. Книголюбова была в свое время использована в известной книге М. Забылина "Русский народ: Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия" (М., 1880). Современные репринтные воспроизведения этой книги, несомненно, попадались на глаза читателю, а возможно одно из них даже имеется у вас дома. Среди "пособий", использованных при составлении данного издания, М. Забылин называет между прочим: "Рукописный список. Григорья Данилова Книголюбова"[4]. В тексте он кое-где называет этот источник также "рукописной тетрадью" или "рукописной книжкой", а ее автора почему-то именует иногда "Боголюбовым", а не "Книголюбовым"[5]. Всего М. Забылин включил в свое издание около 30 заговоров из тетради Г.Д. Книголюбова. Большинство из этих текстов в нашей рукописи отсутствуют, а те, которые и в самом деле имеют соответствия в нашем сборнике, все же имеют довольно существенные текстуальные расхождения с ними. Это дает основания предполагать, что М. Забылин держал в своих руках какой-то другой сборник, не идентичный с нашим; в то же время этот сборник, несомненно, был составлен тем же человеком.
Сборник Книголюбова весьма интересен и в целом, как памятник русской культуры и рукописной книжности середины ХIХ в., и постольку, поскольку многие тексты, в него включенные, имеют оригинальный характер и не встречаются в других известных нам собраниях заговоров. При этом интересны не только подлинные фольклорные заговоры, но и те, которые, весьма возможно, сочинены самим Книголюбивым. Все они представляют собой результат своеобразного полуфольклорного-полулитературного творчества.
Присмотримся внимательнее к содержанию нашего сборника. Прежде всего бросается в глаза, что он несет на себе явственный отпечаток города и городского образа жизни. В сборнике почти нет заговоров, связанных со специфическими видами сельскохозяйственного труда (первый выгон скота, обереги домашних животных от диких зверей, обереги урожая, защита от града, засухи и т.д.). Зато имеются заговоры, отражающие интересы и занятия купца и даже карточного игрока. В сборнике можно найти заговоры "На торговлю" (л. 17, 31 об., 91 об.), "На извоз" (л. 97 об.-98), "На карты" (л. 78, 91), "Гадание на карты" (19 об.), "На игры разныя" (л. 90 об.-91). Есть даже заговоры "на алтарею" (то есть на лотерею) (л. 91) и "от ненасыдства" (то есть от обжорства) (л. 56 об.-57 об.).
Составитель сборника явно подбирал заговоры таким образом, чтобы удовлетворить самым разнообразным интересам и потребностям, в том числе и прямо противоположным, взаимно исключающим друг друга. Ведь не случайно он включил в сборник и заговор, призванный помочь поступить на службу в армию и, наоборот, заговор, призванный избежать 25-летней службы (л. 72 об.-73). Есть в сборнике заговоры "от разбою" (л. 85) и "от покражи" (л. 19 об.-20, 74 об.), но есть и такие, с помощью которых можно разомкнуть все замки и запоры или "от кладу отогнать стражей" (л. 20 об.). Аналогичным образом, наряду с любовными присушками, имеется и жутковатый и в то же время забавный заговор, призванный поссорить супругов или близких людей (л. 77 об.).
По-видимому, отдельные проблемы особенно волновали самого составителя сборника или его окружение; во всяком случае вряд ли случайно то, что он, например, возвращался снова и снова к заговорам от глухоты и слепоты. Любопытно, что на протяжении сборника составитель 9 раз обращается к заговорам от импотенции и приводит целых 18 текстов от этой напасти. Для сравнения скажем, что в сборнике Л.Н. Майкова приведен только один заговор "От плотской немощи", да и тот извлечен из следственного дела ХVII в. В собрании П.С. Ефименко (1878) заговоров от импотенции больше, но и там их всего четыре (все они извлечены из "старинных рукописей"). Записи Г.Д. Книголюбова важны не только тем, что их во много раз больше, но и тем, что по крайней мере некоторые из них явственно несут на себе печать устного происхождения.
Например, такое нехитрое средство "от нестанихи" явно не было придумано составителем рукописи, но скорее всего от кого-нибудь им услышано; характерно, что и записано оно в форме практической рекомендации:
"Возми краснаго или белаго петуха, подреж гребень над вином стакана, чтобы капли крови в вино капали, и говори: “Каков петух на курицу, таков бы молодец на девицу” (3ж) И дать выпеть. После болному пролесть скрозь женския ноги взат и впирет 3ж[ды]" (л. 111 об.)
Составитель сборника часто прибегает к особой стилистике, которую можно назвать украшающе-архаизирующей.
Приведем, например, такой фрагмент заговора от глухоты:
"На море на кияне, на острове на Караване стоит дуб, под тем дубом лежит камень, на том камне стоит терем, в том тереме престол, на том престоли сидит царица в порфири красной, перед ней сидит на крылатом на кони юной младой богатырь, в руках держит алатырь камень, не велик не мал" (л. 50)
Начинается фрагмент с хорошо известной заговорной формулы (на море остров, на острове дуб, под ним камень), а вот дальше появляются образы, вовсе не характерные для заговора, да и стилистика ("царица в порфири красной", "крылатый конь", "юной младой богатырь") напоминает скорее лубочную литературу ХVIII-ХIХ вв., чем подлинный фольклор.
В соответствии с этой же тенденцией в заговоры вводятся иногда имена славянских и античных языческих богов.
Например, в заговоре "на скоробег" (то есть чтобы бежать быстро и никто не мог бы догнать), помимо трех евангельских волхвов, фигурируют Перун и Венера:
" Ветер, ветер, унеси меня. Жопка, жопка, унеси мои ноги. Ношки, ношки, унеси мою жопку и меня. Каспар, Мелканор, Мерхисардер, дай мне, Перун и Венера, свои скоролетящия крилье, дай мне крылатаго коня, унесите меня, чтобы не могли меня во ста ног, во ста коней догнять, и упоймать, и не в какия орудия вредить, и мое слово порушить. Аминь, аминь, аминь " (л. 35)
Замечательно, что этот заговор, обращенный к языческим богам, завершается, как молитва, христианским "аминем"!
Особый интерес представляет обширный заговор "На Фартуну счастия", в котором Фортуна изображена как языческая богиня, в духе аллегорической живописи ХVIII в. (л. 12 об.-13).
Некоторые тексты нашего сборника несут на себе отпечаток определенной исторической эпохи. Например, один из заговоров от сифилиса связывает распространение "французской болезни" с нашествием Наполеона (л. 9). В другом заговоре от той же "французской болезни" с полным сочувствием и уважением описаны действия доктора, излечившего "красного молодца", хотя обычно в заговорах описываются, конечно, действия знахаря, а никак не представителя официальной медицины (л. 9).
Несколько текстов из сборника Книголюбова обращены к бесам и другой нечистой силе. Например, ярко выраженный "отреченный" характер несут на себе заговоры карточных игроков.
Согласно одному из них, "на море на кияне, на острове на Буяне, на камни бел алатири стоит дуб, под етим дубом стоят святыи отци Кузма и Дамиан и 4 евангелиста. Мимо их идут дочери Иродовы, несут карты-колоды. И спросиша их святыя отцы и 4 евангелиста: “Что за жены, и куда идете, и что нисете?” Они отвещаша им: “Мы дочери Иродовы, нисем карт колоды на обогрыш и выигрыш к рабу (имя)”" (л. 78)
"Святые отцы и 4 евангелиста" приказывают Иродовым дочерям продолжить свой путь и обеспечить выигрыш.
В другом заговоре объясняется, как можно отучить от карточной игры.
Отправиться для этого нужно на кладбище:
"Возми колоду карт новою, дай игрущему сыграть игру и брос ты ее в могилу. Сказать: „Мать могила, ты принимаеш в сибя всякаго человека и все его затеи и занятии некогда не возвращаеш. Тако прими в сибя карты с его отхотуй и желанием, раба Божия (имя). Как вам, карты, сгнити, из могилы не выходити, тако и рабу Божию (имя) в карты некогда не игровати и на сие покушание и желание не имети. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь, аминь, аминь“" (л. 16 об.)
Отдельные тексты нашего сборника произносятся от лица знахаря или какого-то другого человека, который чувствует себя всесильным и приписывает себе сверхъестественные способности. Если он и обращается к Богородице, архангелам и святым, то вовсе не для того, чтобы им молиться, а для того, чтобы приказывать. В некоторых текстах субъект заговора явно или неявно ставит себя в положение Бога или иного сакрального существа.
Одна из услуг, которые предлагают маг или знахарь, заключается в том, что они помогают любопытствующим заглянуть в будущее. Для этого нужно наступить на правую ногу знахаря и заглянуть ему через правое плечо (или, соответственно, встать на левую ногу и заглянуть за левое плечо). Ритуал и сопровождается, и описывается таким заговором, в котором говорящий кощунственно отождествляет себя с Христом (л. 90).
Говорящий как бы помещает себя в центр мироздания и вырастает до небес, так что оказывается среди звезд и даже солнце видит снизу, а не сверху:
"...Подо мною солнце, надо мною месяц, круг меня звезды и вся земля и вода, зъзади вся тайность открытая..."
В одном из заговоров нашего сборника приведен и замечательно интересный апокриф, повествующий о происхождении заговора и молитвы:
"На море-кияне, на острове Буяне, на том и на сем свети белом стоят четыре столба на мести безводном и безземном, на тех четырех столбах сидит сам Господь Господей, Бог Богов, Саваов вседержитель Иисус Христос, с братом своим Сатаной, с Матерью своей Пресвятой Богородицей, со ангелами и со архангелами, со всею бесплотною силою, со пророками, со апостолами, с праведными со мучениками и со всеми святыми. Они творили небу и землю, воды и огни, растения и животных, человека и слова. Господь сотвори добро, а Сатана зло, Господь сотворил молитвы, а Сатана чары, бес сотворил волхвование и порчи, а Господь избавление, бес сотворил смерть, а Господь живот и здравие" (л. 86 об.)
Христос, ошибочно отождествленный здесь с Саваофом, выступает в данном случае в одном ряду с Сатаной, который к тому же назван его братом.
Они сообща создают "небо и землю, воды и огни, растения и животных, человека и слова"
Молитвы и чары, согласно такому взгляду, столь же органично дополняют и уравновешивают друг друга, как добро и зло или жизнь и смерть. В то же время знахарь, пользующийся чарами, по этой логике является служителем Сатаны; впрочем, это явно не очень-то его пугает.
Будущие исследования покажут, чего больше в сборнике Г.Д. Книголюбова — литературных импровизаций на фольклорной основе или фольклорной архаики, скрытой под слоем литературных стилизаций.
Примечания
- Сперанский М.Н. Описание рукописей Тверского музея. М., 1891. С. 82.
- Там же. С. 1-2. К сожалению, часть страницы с точной датой рукописи оторвана.
- Ссылки на данную рукопись далее даются непосредственно в тексте с указанием листа.
- Забылин М. Русский народ: Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880. С. II [1] Там же. С. 322, 325.
