Ель в рыболовных и охотничьих обрядах
Связь ели с иным миром и миром духов леса определила ее место в охотничьей и гадательной магии. Н.А. Лаванен пишет, что в Карелии и Финляндии ель использовалась в качестве своеобразного жертвенного алтаря: охотник выбирал в лесу невысокую, густую ель, ветви которой смотрят вниз, в землю(23), на ветви клал ольховую щепку — это была столешница, и на этот алтарь-стол Тапио (Tapion kammen – ладонь Тапио) охотник приносил бескровную жертву — воду, пиво, вино, муку, колосья.
Перед началом охоты у стола Тапио он обращался к духу с заговором:
Наведи охотника на тот остров,
На тот пригорок приведи,
Где ели с цветущими вершинами,
Осины со звенящими поясами(23).
Если охота была удачна, на алтарь-стол приносилась кровавая жертва — первый убитый глухарь. На этом столе съедалась пища, приготовленная из добычи первого дня, а остатки клали под «стол», т.е. под корни ели (жертва духу), считалось, что здесь, у корней или под корнями ели живут духи леса(23).
На «еловом столе» или на столе Тапио охотники плели силки для ловли птиц и кормили собаку, чтобы она лучше ловила белку, и делали это в Петров день, он считался поминальным праздником: Петр встречает душу умершего в «том» мире(23).Карсикко могли также посвящать св. Петру — одному из наиболее популярных на севере святых — покровителю рыболовов, наряду с Богородицей, Спасом и Егорием (иногда Ильей, культ которого был более развит в Южной Карелии), входившими в категорию «кормильцев» («Петр-кормилец», «спас-кормилец» и т. д.).
Перед ловом давали обет:
«Если дашь, св. Петр, столько-то и столько-то рыбы — когда четверть бочки, когда половину четверти (просили), то зарубку и крест сделаем!»
Получив требуемый улов, делали карсикко, «благодарили кого-то, водяного, видно, благодарили за то, что дал (рыбу)»,
— отмечают рассказчики.
При упоминании имени святого (или без него) обращались непосредственно к дереву, которое в данной ситуации играло основную роль:
«Когда делали карсикко, то это было уже дерево этой тони и дерево то можно было уже во второй раз просить, чтобы оно, на него как надеются, так даст рыбы»
Таким образом, Петров день был связан с миром мертвых. Этого святого просили о помощи и посвящали ему дерево, выступавшее в роли посредника между миром духов и миром людей.
Редуцированные представления о ели как храме или алтаре сохранялись у карел довольно долго: в д. Лошкин Наволок, где часовни никогда не было, ее заменяла ель, вокруг которой устраивались игрища, а потом порванные рубахи развешивали на ели(24). У удмуртов недалеко от дома строилось специальное сооружение – жилище, храм (куала, куа). Здесь стоял стол, и над столом делалась специальная полка, которую на время жертвоприношения устилали еловыми ветками, на нее клали часть жертвы. Характерно, что освящение этого домашнего храма происходит так же в Петров день.
Петров день приходится на конец июня. В деревнях Лешуконского р-на это был особый праздник. На «петровщину» съезжались родственники из окрестных сел, водили хороводы и пели песни. В с. Койнас этого района записан более подробный рассказ об этом празднике. Здесь на Петровское заговенье рядились: изображали черта, лешего, охотников.Таким образом, иносказания и ряжение, связанные с животным миром, могут оказаться подтверждением того, что в определенный сакральный период «душа», жизненная сила человека концентрируется в некоем обрядовом символе в образе какого-либо животного, которого изображают ряженые, или же просто в шерсти, шкурах, льне, пряже и растениях — неизменном и чуть ли не основном атрибуте ряжения и других обрядовых действий у разных народов. Представления о волосах, а шире — растительности как вместилище какой-то части жизненной силы общеизвестны. То же можно сказать и о хвойном дереве у финно-угорских народов.В некоторых случаях у вепсов ель в похоронно-обрядовой практике замещается другим вечнозеленым и смолистым деревом — можжевельником. Он считался у скандинавских и финских народов священным деревом(25).
"Крест иногда заменяла можжевеловая палка", "кресты всякие были — самые простые — можжевельник высушить, окорить — вот тебе и крест"
Мотив ели в быту
Образ ели в бытовой культуре также не был исключением. Он встречается повсюду. Мотив елочки присутствует часто на вещах и орудиях труда, связанных с плодородием и благополучием: на пряничных досках, например (Каргополь, Медвежьегорск).Требует этнологического объяснения мотив сочетания елочки с солнцем. Он наблюдается на росписях прялок (Пудожский музей, инв. № 2198), в вышивке (музей в Визит-центре д. Морщихинской, Кенозеро), в резьбе дома 1913 года постройки (условная дата на кронштейне крыши д. Тарышкино, Кенозеро) и т. д.При строительстве дома крестьянин на месте строительства должен был провести ночь под елью, и если ему присниться дух, то строительство дома ему угодно, в противном случае откладывали. Или по шуму кроны пытались определить — можно ли здесь строить, иногда даже рожали под корнями ели (29).
Наглядным отголоском единения ели с предками служат северные вышивки: фитоморфные мотивы карельских вышивок, по мнению исследовательницы орнаментов вышивок финно-язычных народов А.П. Косменко, есть стилизованные хвойные деревья, «которые, как известно, еще недавно были объектами поклонения как у карел, так и у соседних народов»,
— пишет она.(30)
Неслучайно, народная терминология карел все растительные орнаменты вышивок определяет как "Kuuzikirj"- еловые деревья (30). При этом, надо иметь в виду важнейшую функцию полотенец в погребально-обрядовой практике. На вепском погребальном полотенце, которым покрывали гроб, например, вышит узкий, вытянутый по горизонтали прямоугольник (возможно, гроб), проросший со всех сторон растениями, похожими на хвойные лапы (31). А.П. Косменко обратила внимание еще на один любопытный мотив вепсских вышивок: в образе дерева во всех вариантах присутствует элемент хвойной лапки, причем, нередко ветки дерева имели очертания руки, локтевые части которой помечались хвойными элементами, и ветки-руки заканчивались крупными трехпалыми знаками (31). Известно, что трехпалые конечности являются символами предков.
Литература:
23. Лаванен Н.А. Стол в верованиях карел. Петрозаводск, 2000.
24. Орфинский В.П. Культовой зодчество Сегозерья.
25. Мансикка В.П. Из финской этнографической литературы // Живая старина. 1916. Вып.2/3.
26. Строгальщикова З.И. Погребальная обрядность вепсов.
27. Винокурова И.Ю. Календарные обычаи, обряды и праздники вепсов (конец XIX — начало XX в.). Петрозаводск, 1994.
28. Даль В. Пословицы русского народа. Т.1.
29. Хаавио М. Kuusta kuullinen... S.33.
30. Косменко А.П. Традиционный орнамент финно-язычных народов Северо-Западной России. (Рукопись). Петрозаводск, 1999. С.316.
31. Косменко А.П. Указ. соч. С.188
Фото Геннадий Михеев
