Славян раннего средневековья обычно, не особо задумываясь и просто инстинктивно, называют народом. Альтернативно, когда необходим больший формализм, их называют этнической группой. Однако следует отдавать себе отчет в том, что практически ни одно из известных определений народов и этносов к ним совершенно не подходит.
Луд, в переводе с латыни gens , — это термин, взятый из древних и средневековых источников. Авторы, использовавшие его, имели в виду сообщество, подобное нации: не только говорящее на одном языке, но и исповедующее одни и те же обычаи, одинаково одевающееся и ведущее себя, живущее по одним законам, считающее своей родиной одну и ту же территорию, и извне, таким образом, убеждены (не обязательно справедливо) в их общем происхождении.
Что такое народ или этнос?
Современные определения этнических групп звучат схоже. Французский антрополог Ги Николя перечисляет почти все вышеперечисленные состояния. Он также добавляет, что этническая группа — это сообщество, основанное на мифических верованиях, относительно небольшое и долговечное. Тот, члены которого используют одно и то же имя для описания себя, но при этом сознательно стараются отличить себя от своих соседей и считают их чужаками.
Последнему вопросу особое внимание уделила и польская исследовательница Зофья Соколевич. Как она писала, этнос — это крупнейшая общность, с которой человек, живущий в первобытной реальности, мог чувствовать себя связанным, называть ее «мы» и противопоставлять ее людям извне. За пределами этой группы терялась не только «способность к общению», но и «возможность апеллировать к солидарности» для достижения общих благ.
Путешествие славян. Выставка в археологическом музее под открытым небом в Тшчинице
Подходят ли эти ярлыки славянам?
Этносом или народом в этом смысле могли быть первые славяне, жившие в небольшой общей колыбели и говорящие почти на одном и том же языке. Однако даже об их чувстве идентичности и общности можно только предполагать.
Исследователи начинают предполагать, что и в те самые ранние времена, неосвещенные источниками, славянский язык использовался группами разных верований, даже конфликтующими. Конфликты и соперничество, среди многих других причин, могли лежать в основе миграций, благодаря которым треть оседлой Европы стала славянской. Ведь никто не ушел из дома и не отправился в неизвестность без уважительного повода.
Если чувство общности когда-либо и существовало, то оно неизбежно начало разрушаться и исчезать в результате распространения языка и проявлений культуры первых славян. Поселенцы, отправлявшиеся с колыбели на новые земли, передавали своим жителям свои верования, обычаи, предметы и речь.
Однако они также впитали в себя закономерности, которые раньше были им чужды. Сообщества смешивались и менялись. И хотя славянские образцы оказались весьма привлекательными и влиятельными, они не были приняты без критики. Весь опыт предыдущих поколений не был отвергнут бездумно.
Разделенная славянская земля
Из великого плавильного котла культур, которым была Центральная и Восточная Европа на рубеже античности и Средневековья, родились группы с общим языком, но со все более далеким мировоззрением.
Проживая в сотнях километров друг от друга, сталкиваясь с разными вызовами, подчиняясь разным властям и контактируя с другими соседями, мирно или в военном порядке, разные славяне строили свое сознание в гораздо более узких рамках.
Они чувствовали себя членами сообщества, возглавляемого конкретным лидером, живущего на конкретной реке, соседствующего с врагом. Именно к такому сообществу они относились своим именем и чувством родства. Внутри него они создали свои законы, обычаи и вкусы. И они относились к землям этой группы как к своей родине.
Можно сказать почти с полной уверенностью, что для подавляющего большинства людей, говоривших на славянском языке, более тысячи лет назад не существовало дальнейшего уровня идентификации. Они не осознавали, что принадлежат к еще большей группе, и тем более гордились этим фактом. Кроме того, могло ли быть иначе?
Кем себя считал типичный славянин раннего средневековья?
Представим себе типичного славянского земледельца с рек Вислы, Влтавы или Збруха, жившего, например, в 800 году. Он имел контакты с жителями соседних деревень, иногда ездил в более крупное поселение торговать, знал, кто им правил. , и он знал о локальных войнах с соседями, живущими в нескольких, максимум дюжине или около того дней от него.
Весь мир, в котором он жил, вероятно, говорил на одном и том же языке, а различия объяснялись, например, тем, как оценивались горшки или как понималось право на освоение конкретного спорного леса или плодородной долины. Описываемый земледелец несколько столетий назад и не знал, что он славянин, и такие знания ему не пригодились.
Чтобы понять этот факт, даже не обязательно обращаться к абстрактным примерам из далекого и неизведанного прошлого. Кроме того, этнографические исследования, проводимые сегодня в глубоких губерниях, например в деревнях в Белоруссии, показывают, что их жители часто понятия не имеют о том, что они славяне, и что по этой причине они должны чувствовать некоторую связь с поляками, но чувствовать себя менее близкими, например , литовцы.
Максимальная степень расселения славян в раннем средневековье. Карта из книги Цивилизация славян .
Невежество не является признаком отсталости. Мы просто имеем дело с категорией, которая бессмысленна в относительно изолированном, традиционном и сфокусированном обществе, а не в более широком мире.
Кто знал, что он славянин, и что из этого вышло?
В раннем Средневековье чувство славянства было полезно при встрече с людьми, которых нельзя было назвать славянами.
Поэтому этикет мог быть понятен гостям больших городов, где велась торговля с чужаками, или жителям пограничья, которые нападали на людей, говорящих иначе, или сопротивлялись их давлению. Однако даже они не думали и не могли думать о славянстве в каких-то больших, а тем более точных рамках.
Житель Карантании, расположенной на территории нынешней Австрии и Словении, понимал, что он человек слова, а те, кто между ними, были немыми или бормотающими немцами . Но он понятия не имел, что другие славяне живут, например, на Балтийском море или на реке Буг.
Если бы ему об этом рассказали, он бы не сделал из этого смелых выводов. Ведь это были люди с разной историей, разными обычаями, даже разными верованиями. Одним словом: о чужих.
Была ли общая славянская идентичность?
Как комментирует, например, историк Анджей Янечек, раннюю славянскую общину все чаще понимают как «славянскую массу». Себастьян Братер также категорически пишет, что не может быть и речи о идентичности всех славян в раннем Средневековье и даже о идентичности самих западных славян. Они не были одним народом или одной этнической группой.
Ворота реконструированной славянской крепости Гросс-Раден в Мекленбурге
Этот вывод подтверждается и в источниках той эпохи. О том, что славяне ничем не отличались друг от друга, писали лишь люди, очень мало знавшие о них и склонные довольствоваться обобщениями и упрощениями. Кто размышлял над этим глубже, тот признавал, что славяне не равны славянам.
Советник Карла Великого Эйнхард писал в начале VIII века, что хотя «славы» говорили на одном языке, их отдельные группы сильно различались по одежде и обычаям. На страницах анонимного баварского географа последних лет того же столетия перечислено почти шестьдесят различных групп или племен, населявших территории к востоку от франкских земель. Судя по всему, существовавшие там различия не только осознавали, но и считали заслуживающими внимания.
Ранние авторы славянского региона особенно стремились писать о фундаментальных контрастах. Они не стеснялись своих слов.
Например, на страницах «Русского романа временных лет» восхваляется полянская община, проживающая на Киевщине, как люди, уважающие закон и нравственность. Но о других славянских группах, таких как радимичи, вятычи и особенно древляне, автор писал как о животных, живущих как звери, напоминающих скот, непристойных и примитивных. Следовательно, это был образ, основанный на тех же стереотипах, которые охотно использовали авторы Запада и Византии по отношению ко всем известным им славянам.
«Мы, славяне, простые люди»
Посторонние были гораздо лучше осведомлены о существовании славян в раннем средневековье, чем сами славяне. Однако о регионе в целом они тоже писали редко. Для франков и немцев «Склавинией» была прежде всего Эльба. Византийцы, в свою очередь, располагали славянский регион преимущественно на Балканах.
У славян общий, высший этикет, используемый для описания всего региона и его жителей, появился только на вершине социальной лестницы. Его использовали интеллектуалы и, возможно, представители элиты.
Насколько известно, автор жития святителя Мефодия конца IX века был первым славянином, написавшим непосредственно о славянах и славянстве. Анонимный писец из области Великой Моравии назвал своего князя Росцислава славянским правителем. Он также утверждал, что принадлежит к славянской нации. Он также использовал знаменательную фразу, на которую охотно ссылались в последующие века: «Мы, славяне, простые люди».
Славяне около 800. Выставка в Археологическом музее Кракова.
Позже подобные фразы появились в чешской «Сказании о Кристиане» (конец X в.), в одном из первых житий святого Адальберта (представленного как миссионер «из славянского народа») и, наконец, в польской летописи Галла Анонима, хотя и написал посторонний человек, а не славянин. .
Однако ни в одной из этих и других работ славянство не было ключевой категорией описания, и никакого принципиального значения ему не придавалось. В целом это был ярлык, который в широком смысле мог быть понятен самой верхушке, возможно, 1 проценту населения. Но не для остальных 99 процентов людей, которые были и называются славянами.
Прежде всего, язык
Представление о славянах как о большом, отдельном народе, имеющем общие черты, стало широко пропагандироваться лишь в новое время, особенно с XVIII века, обычно в чисто политических целях. Сегодня исследователи, смотрящие на этот вопрос со стороны, такие как Себастьян Братер, отмечают, что славянство как категория культуры и все, что с ней пытаются ассоциировать, является совершенно «романтическим изобретением».
Специалисты из Польши и других славянских стран обычно не подходят к этому вопросу так резко. Но среди них преобладает мнение, что славяне представляют собой прежде всего или даже исключительно языковую группу.
"Концепция славян основана на языковой общности, на факте языкового родства, который воспринимался с начала истории", — подчеркнула Ханна Поповска-Таборская. – «Любые другие факторы, позволяющие говорить о славянах как о конкретном целом, всегда вторичны по отношению к этому основному отличительному признаку».
