Летописные предания связывают возникновение обычая состязаний палочных бойцов в Новгороде на Волховом мосту со свержением идола Перуна. Так, Софийская первая летопись сообщает: «И вринуша его в Волхов. Он же, пловя сквозь великы мост, верже палицу свою и рече: „На сем мя поминают новгородскыя дети“. Ею же и ныне безумнии, убивающиеся, утеху творят бесом» .
По Густынской летописи, когда поверженный идол Перуна плыл по Волхову, он «верже... палицею... на мост и уби тамо мужей килка... новгородцев, яко оттоле в сие время... коеждо лето на том мосту люди собираются и разделишася надвое играюще убиваются» ”.
Поучение новгородского архиепископа Ильи (1166 г.) предписывало священникам: «И о тоурех, и о лодыгах, и о колядницех, и про безаконный бой вы, Попове, оунимайте детей своих; или кого оубьють, а вы над ними в ризах не пойте» . Постановление Владимирского собора 1274 г. также осуждает обычай палочных боев: «Пакы оуведохом бесовская еще дрьжаще обычая треклятых элин, в божественныя праздьникы позоры некакы бесовскые творити, с свистаниемь, и с кличемь и воплемь, сзывающе некы скаредныя пьяница и бьющеся дрькольем...» . Приведенные известия дают основание заключить, что обычай палочного противоборства уже в XII—XIII вв. представлял собой сложившуюся традицию, которая, по-видимому, возникла гораздо раньше.
Имеется целый ряд известий о широком бытовании этого обычая в последующее время. Так, по рассказу С. Герберштейна, посетившего Московию в 1517 г., в определенные дни года в Новгороде слышится голос Перуна. «Услышав его,— продолжает он,— граждане того места внезапно сбегаются вместе и взаимно бьют друг друга палками» и. О широком бытовании обычая палочных боев в южнорусском регионе сообщает челобитная Гаврилы Малышева, выборного от детей боярских Курска на Земский собор 1648—1649 гг. В ней говорится, что «в дал них странах от крымские и литовские стороны в северских и польских старых и новых порубежных городех и селех и в деревнях всяких чинов многие люди в воскресные дни и в господские и в богородичны и великих святых в празднуемые дни... и в седмичные во многие дни и по вечерам... сходятся на улицах... и меж собою кулачные и дрекольные бои чинят».
Приведенные описания достаточно убедительно говорят о том, что в средневековье на Руси палочное противоборство представляло собой не обиходную драку, а «примерный бой», состязание, хотя и весьма жестокое, чреватое травмами для бойцов. В этом плане обращает на себя внимание то, что бои устраивались «в некия праздники» и проходили «играюще», собирали зрителей («позоры деюще») и рассматривались современниками как «обычаи треклятых элин». Об игровом характере палочных боев свидетельствует и сообщение английского дипломата графа Карлейл я, побывавшего в Московии в 1663 г. Он отмечает, что в «праздничные дни молодые люди имеют обыкновение собираться и развлекаться ударами кулаков и палок; обижаться за это считается между ними неприличным» . Справедливость нашей посылки согласуется с данными исследователя народных военных игр А. А. Лебедева. Говоря о найденной в 1908 г. приписке в Никоновском списке Степенной книги, где сообщается о сожжении в 1625 г. патриархом Никоном дубинок, которыми бились палочные бойцы в Новгороде п, он отмечает, что «это совсем не была драка, ссора, вражда или что-либо подобное, а нечто вроде игрища»
Еще во второй половине XIX в. в некоторых местах обычай палочных боев бытовал довольно широко. Так, в Нижнем Тагиле они, по свидетельству современника, устраивались «в зимнее время», причем «в трех местах»: на заводском пруду, на р. Тагиле «возле вогульских кузниц» и на Выйском пруду. В Нязепет- ровском заводе (Красноуфимский у.), как сообщает современник, на палках бились «в зимнее время каждое воскресенье». Описания или упоминания палочных боев встречаются в различных источниках на протяжении почти тысячелетия, вплоть до 1920-х годов.
Что же представляли собой эти народные состязания и прежде всего содержательная сторона традиционных палочных боев? По описанию Н. И. Костомарова, «эти примерные битвы происходили обыкновенно при жилых местах, зимою чаще всего на льду. Охотники собирались в партии, и таким образом составлялись две враждебные стороны. По данному знаку свистком обе бросались одна на другую с криками». Как видно, в самом общем виде это был бой на палках между двумя командами бойцов, проводившийся по правилам, которые составляли определенную традицию. Сведения, полученные нами от информаторов, наблюдавших в начале XX в. эти мужские состязания, и из письменных источников, позволили выявить основные положения традиционных правил: «биться, „полюбкам"», «не по злобе», «до охоты», «не иметь сердца» на соперника; «не бить по голове и ногам»; «не бить сзади»; «не бить лежачего»; «не бить „мазку" (того, на ком кровь)». Нарушение этих правил осуждалось обществом. По свидетельству нашего информатора М. П. Боровковой, в деревнях Вязниковского у. перед боем мужики «сговаривались» о правилах.
Партии для палочных боев формировались по исторически сложившемуся делению на устойчивые группы населения: территориальные, профессиональные, этнические, сословные и т. п. Так, в Мологе делились «на городских, середских и заруцких». В Петрозаводске противоборствовали представители двух районов — «Голиковки» и «Слободки». В Нижнем Тагиле на заводском пруду «первочастные» (жители Первой части, православные русские.— Б. Г.) состязались с «галь- янцами» — выходцами из Малороссии, на р. Тагиле — «первочастные» — с кержаками, на Выйском пруду — кержаки — с жителями «Заречья». Как сообщает Д. К. Зеленин, бойцы обеих партий «в соответствии с предварительной договоренностью... вооружаются палками». Их делали из мягких пород дерева около метра длиной с ровной и гладкой поверхностью. Бывали также палки с несколько загнутыми концами — «клюшки», «клюки»,— что, вероятно, давало возможность использовать особые приемы фехтования. Значительно реже, в основном в заводских районах, использовали «стальные палки» (Петрозаводск, Кончезерск), «железные трости» (Горнозаводской Урал).
Само состязание начиналось «задиранием» («заигрышем», «похвальбой»), которое состояло в том, что перед началом схватки стороны выкрикивали в адрес противника насмешки, нередко рифмованные, с тем чтобы вывести противника из психологического равновесия. Так, Д. К. Зеленин отмечает, что «палочники» перед боем «затевают ссору». Наш информатор М. П. Боровкова сообщила, что в Вязниковском у. перед палочным боем «ватага козловских мужиков задирала порзанских». Согласно сообщению из г. Мологи, бойцы, «вооружившись клюками, палками, начнут находить сторона на сторону. Это нахождение начинается постепенно. Сначала начнут перебранкою издали, продвигаясь ближе и ближе друг дружке...» .
После того как «задирания» достигали своей цели, в какой-то момент раздавался свист — сигнал к началу «примерного сражения». По свидетельству современника, оно развивалось следующим порядком: «сначала группировались маленькие и подростки, каждые у своего берега... Которая-нибудь сторона срывалась с места и, подняв клюшки, палки, с криком бросалась на противника... К обеду появлялся „холостяжник“ — взрослый молодняк, и бои принимали серьезный характер... К вечеру, когда бой начинал принимать ожесточенный характер, ... выскакивали на выручку бородачи и гнали противника». Согласно большинству описаний, палочные бои проходили именно по такой схеме: сначала с обеих сторон сходились подростки; когда определялся перевес одной из партий, в противоборство вступали, как бы защищая своих, «стенки» холостой молодежи; далее тем же порядком в бой вступали взрослые мужчины. Бой продолжался обычно до тех пор, пока одна из сторон не обращалась окончательно в бегство с поля сражения.
Обычно «стенка» состояла из одного-двух рядов палочных бойцов. В ней различались центр — «середка» и фланги — «крылья». В Череповецком у. в палочном бою выделялся резерв. У «стенки» палочных бойцов был руководитель — «вожак», «атаман», «предводитель». Обычно он непосредственно участвовал в бою, выступая либо впереди своего воинства, либо в центре «стенки», оперативно определял время и направление маневров, решительных ударов, отдавал команды, подбадривал своих бойцов. В состязаниях очень велика была роль отдельных «надежа-бойцов», «записных бойцов», обладавших выдающимися качествами — смелостью, большой силой и приемами палочного противоборства.
Возможно, в средневековье бытовал обычай, согласно которому в качестве награды, приза за победу забирали одежду побежденного. В то же время это весьма напоминает раздел военной добычи. По данным Н. И. Костомарова, в XVI—XVII вв. лучшие палочные бойцы «получали награды и выигрывали заклады». Информаторы отмечают, что в деревнях, селах, подгородных слободах побежденная сторона устраивала для победителей угощение либо победители забирали денежный заклад. Возможность получать значительное материальное вознаграждение была одной из причин существования в средневековье категории людей, которые, владея в совершенстве искусством боя на палках, нанимались сторонами за плату для «поля» — судебного поединка. Княжеские уставы и общерусские судебники того времени содержали нормы, позволявшие выставлять в судебных поединках «наймитов», «а противу тех наймитов исцу или ответчику наймит же».
Общественная практика с глубокой древности, с одной стороны, выделяла ряд универсальных качеств (силу, ловкость, смелость, волю и т. п.), которые обеспечивали успех и в военной, и в производственной деятельности, с другой — вызывала к жизни средства воспитания таких качеств — народные игры и состязания. В том числе народные воинские состязания — борьбу, кулачные и палочные бои, «конские ристания», разного рода метания и др., которые, как отмечено в указе Петра I, «бывают ... для народного полирования, а не для какого безобразия». В состязаниях палочные бойцы неизбежно испытывали значительные трудности — сопротивление противника, сильное физическое напряжение, удары, болевые ощущения и т. п. Палочные бои моделировали, таким образом, ситуации, в которых максимально напрягались все силы человека, и, упражняясь в них с детства, мужчины вырабатывали в себе эти качества. Необходимость слаженных, взаимосвязанных действий всей «стенки» в палочном бою воспитывала у бойцов чувство локтя, взаимной выручки и коллективизма.
Имеющиеся сведения говорят о том, что обычай палочных боев был приурочен главным образом к зимним и весенним датам народного календаря, обрядность которых направлена на обеспечение предстоящего урожая и где присутствуют также компоненты поминания умерших предков. Известно, что у восточных славян в структуре этих праздников в XIX — начале XX в. в значительной мере сохранялись элементы древних дохристианских верований, в которых прослеживаются взаимосвязанные идеи аграрной магии, поминания предков, весенних игрищ молодежи, почитания молодоженов. На языческое, дохристианское происхождение палочных боев указывает обилие церковных обличений этих буйных «игрищ елинского беснования».
Состязания палочников находились, по-видимому, на грани между настоящей битвой и игрой. Такой характер этого воинского состязания вполне удовлетворял средневековому укладу жизни, но для второй половины XIX — начала XX в. он был уже архаизмом: в это время отмечены лишь отдельные очаги его бытования, фрагментарный характер и сравнительно небольшое количество сообщений об обычае палочных боев. Весьма интересно, что во второй половине XIX в. народный обычай состязаний палочных бойцов был известен не только у восточных славян: он зафиксирован также у французов, шотландцев и ирландцев. Однако эта народная традиция постепенно утратила свой социальный статус и впоследствии сохранилась лишь как пережиток.
По материалам статьи: Б. В. Горбунова, «ПАЛОЧНЫЕ БОИ», 1996 г., ЭО, N 2
