Церковь потратила не одно столетие, чтобы укоренить свой взгляд на языческие святилища — как на примитивные сборища деревянных и каменных истуканов. К сожалению, этот взгляд не только укоренился, но и активно поддерживается по сей день.
„Язычество проявило полную свою несостоятельность, — утверждает известный исследователь древнерусской культуры Г.К. Вагнер. — В Константинополе сияли красотой монументальная культура и живопись, а на Руси люди молились на открытых, окруженных земляными канавами капищах“
Аргументация подобного рода типична, но тот, кто к ней прибегает, как и те, кто с ней соглашаются, не видят, что она совершенно не относится к сути двух великих исторических явлений — язычества и христианства. Великолепие храмов или, напротив, их убогость ровным счетом никак не соотносятся с достоинствами и недостатками тех религий, которые они представляют, свидетельствуя, по большей части, лишь о материальном уровне цивилизации данного общества и государства. <...> ...история неукоснительно свидетельствует, что гипертрофированная пышность и величие культовых сооружений всегда предшествует если не полному падению самой религии, то ее неизбежному обмелению, измельчению и усыханию. Так было с Ассирией, с Египтом, с Иудеей, с Грецией, с Римом, со Священной Римской империей германского народа, с Испанией, с Францией, с той же Византией и с самой Россией... К тому же и понятие красоты нельзя вырывать из исторического контекста, подходя с критериями средиземноморской цивилизации камня и ее тысячелетней культурой ремесел — к совершенно иной в своих основаниях культуре славян с их традиционно иным укладом жизни и иным взглядом на мир. Славяне воспринимали как храмы своих богов не столько культовые сооружения, воздвигнутые в их честь, сколько САМУ ПРИРОДУ, окружавшую эти сооружения, и САМО МИРОЗДАНИЕ, с великолепием которого не сравнится никогда никакой храм, воздвигнутый человеком. Поэтому славяне поклонялись священным рощам, горам, рекам, родникам, которые наполняли их души не менее сильным и высоким религиозным чувством, чем каменные храмы. Вдобавок, ни церковь, ни наука не могут до сих пор похвалиться глубоким пониманием семантики языческих святилищ — того мифопоэтического языка, на котором думали и разговаривали их создатели, воплощавшие сакральность совсем иными средствами, нежели христиане.
