Русская профессиональная драка

Книга посвящена русской профессиональной драке, обще­принятое название которой — славяно-горицкая борьба. Автор рассказывает об истории и традициях русского рукопашного боя, прямым потомком которого стала эта борьба. В издании также затронуты мировоззренческие и философские концепции, присущие нашим воинственным предкам, впрочем, как и их по­томкам. Автор постарался передать, кроме полезных теоретиче­ских сведений, массу практических советов.

Глава 1. Философия конфликта

Пожалуй, нет более непопулярного термина в теперешнем быту, чем "драка". Отношение к этому явлению со сто­роны большинства крайне отрицательное. На­верное, не надо объяснять, почему. Драка все­гда ассоциируется с неожиданным нападени­ем, зачастую силы противной стороны на по­рядок превосходят ваши, а значит, неизбеж­ны кровь, увечья от легких до тяжелых и, са­мое главное серьезнейшая психическая трав­ма, приводящая порой к длительным психи­ческим нарушениям.

Разумеется, на таком вот неприглядном фоне утверждение о том, что драка — это полезное и необходимое явление, у большинства встретит стойкое неприятие. И, опять огово­рюсь, это закономерно и правильно.

Несмотря на массу предубеждений, воз­дающих по этому поводу, наш разговор пойдет именно о драке. О том, зачем люди дерутся, кто эти люди, и, самое главное, как они дерутся.

Наметив канву повествования, позволю себе отвлечься на своего рода вводный раздел, который, по моему глубокому убеждению, мо­жет многое прояснить для читателя.

Как стало уже ясно из вступительного слова, предмет нашего исследования ориентирован на представителей сильного пола, без каких то ни было возрастных ограничений.

Ориентация эта вполне справедлива, как, впрочем, справедливо и то, что дерутся в основном мальчики, юноши, реже мужчины и уж совсем редко старики, но дерутся все же, в любом возрасте.

Очень многие "специалисты" считают дра­ку неким пережитком, другие — не иначе как сатанинским явлением, третьи — болезнью, сравнимой, например, с алкоголизмом, четвер­тые проявлением хамства и бескультурья.

Просто удивительная картина получает­ся, если попытаться объединить все эти пороки в одном человеке. Во-первых, это всегда мужчина, страдающий от сатанинского наваж­дения в обличий пережитка, во-вторых, про­сто больной человек, и, в-третьих, некультур­ный хам! Прямо-таки портрет уголовника-ре­цидивиста. Но все же, подчеркнем, это, соби­рательный портрет, отчасти просто навязан­ный обществом отдельным людям, причем, раз навязанный, он тиражируется в их сознании в геометрической прогрессии, с добавлениями собственной фантазии, подобно одному горе-аналитику, приравнявшему любое агрессивное поведение к гомосексуализму.

До недавнего времени в еще советских школах случалось по несколько драк за перемену, а зачастую оставались и после уроков для выяснения отношений. Получается, что каждый из дерущихся соответствовал выше­указанному портрету? Скорее придется при­знать, что из бредовых предположений выте­кают только бредовые выводы. На самом деле все выглядит иначе.

Первоклассных драчунов, как правило, относят к хулиганам. Да, из уличной шпаны вышло великое множество профессиональных бойцов и борцов. Правда, большинство из них, достигнув известности, предпочитают забыть о своем "хулиганском" прошлом. Закономер­ность состоит в том, что только небольшой процент от мужского населения потенциаль­но способен заниматься боевыми видами спорта, еще меньший процент из этой катего­рии способен хорошо драться в условиях ули­цы. В чем же здесь секрет? Открыть его по­могает психология. По статистике, 80% от на­селения планеты полностью внушаемы, то есть на них можно влиять практически без со­противления с их стороны, и 20% населения почти не гипнабельны. Из них несколько процентов негипнабельны абсолютно. Вот эти несколько процентов абсолютно не поддаю­щихся внушению людей и попали в разряд хулиганов. Почему? Это объясняется очень просто: обладая сильной волей, можно до­биться хорошей управляемости собой, ну а если вы знаете, как управлять собой, вы без труда сможете управлять другими, тем более, что тем 80%, по большому счету, все равно, чья воля ими управляет.

Из людей с сильной волей одинаково хо­рошо может получиться политик, психолог, торговец, военный, или, если обстоятельства сложатся не вполне удачно, а ценностные ори­ентиры человека зыбки, то — главарь банды. Но все они предрасположены будут к хоро­шим возможностям адаптации в условиях стрессовых нагрузок.

Выходит, что из хулиганистого, драчливо­го малого получается ... лидер нашего общества? Уже одно это заставляет пристально вглядеть­ся в феномен конфликта. Итак, попытаемся без лишних эмоций понять, что такое драка.

1) Драка — это физический конфликт людей, направленный на реализацию опреде­ленных интересов.

2) Драка может возникнуть в результате оскорбления или взаимных оскорблений, на­несенных друг другу противоборствующими сторонами.

3) Драка может стать следствием нару­шения определенной территории.

4) Драка часто бывает инструментом ме­сти или наказания.

5) Драка может быть специально спрово­цирована одной из сторон для достижения некоторых из перечисленных целей или с це­лью демонстрации силы, с целью подчинения интересов побежденного своим интересам, с целью ограбления, с целью унижения жертвы, с целью доказательства своего превосходства...

Налицо три фундаментальные функции драки: первая заключается в демонстрации лидерских качеств; вторая в наказании за со­деянное; третья в реализации преступного интереса (причем далеко не только уголовного свойства, но и преступления против морали).

На поверку оказывается, не такое уж это простое явление, так безоговорочно обозначенное под знаком "минус" в массовом созна­нии.

Драка, в моем понимании, выступает та­ким же полноправным регулятором общественных отношений, как и государственно-правовое регулирование, а значит, является его конкурентом. Именно поэтому, когда вы бьете по физиономии грязно оскорбившего вас по­донка в милицейских погонах, вы вступаете в конфронтацию с официальным правовым ре­гулированием, для вас последствия плачевны, и вы в любом случае не правы. Этот факт по­чему-то обывателем воспринимается как должное, но когда его пытаются побить или оскорбить хулиганы, тут все общество на дыбы! А ведь вы можете дать хороший отпор хулига­ну, а при среднем уровне подготовки — даже нескольким. Что же получается — драка на улице честнее и справедливее, чем государ­ственные законы?! Печальный факт налицо.

В связи с этим интересно разобрать типич­ную для бойцов славяно-горицкой борьбы си­туацию, когда один человек, владеющий нашим умением, одерживает верх над группой хулига­нов, а к месту происшествия приезжает мили­ция, по своей привычке забирая всех... и вино­ват оказывается наш боец. По этому поводу сложилась даже шутка: "Когда ты бьешь пяте­рых негодяев один — это разбойное нападение, а когда тебя трое режут ножами — это мелкое хулиганство". Такие вот правовые парадоксы начинаются там, где природный механизм раз­решения конфликта пытаются заменить искус­ственно созданной системой, к тому же не до конца умной и честной.

Почему же все-таки абсолютно никто не хочет видеть в драке никаких достоинств? Ответ очевиден: потому что они реальны и ощутимы настолько, что не могут быть мифологизированы и растиражированы среди сла­бого волей большинства. Ведь не секрет: для того, "чтобы посмотреть правде в глаза, нуж­но большое мужество". В этом и состоит ответ на вопрос.

Подумайте сами: разве тот, кто ошибает­ся, хочет признать свои ошибки? Нет, удобнее объяснить их тем, что "Бог отвернулся" от него. Разве слабый телом простит другому, что тот сильнее и красивее? Нет, тут удобно вы­думать идиотскую пословицу типа "большой шкаф громче падает". Разве слабоумный, но высокопоставленный ученый-теоретик про­стит младшему научному сотруднику его ге­ниальное открытие? Нет, гораздо проще зак­леймить его "шарлатаном и выскочкой". Раз­ве тот, кто за свою жизнь не принял сам ни одного ответственного решения, все время ог­лядываясь "а что скажут люди?", простит са­мостоятельность своим детям? А разве боль­ной не завидует здоровому, заключенный — свободному, трус — смелому?

Пользуясь афоризмом, говорящим нам о том, что "недостатки — это продолжение на­ших достоинств, а достоинства — продолжение наших недостатков", считаю себя вправе высказать следующее резюме:

Явления Природы не бывают ни полез­ными, ни вредными. Люди расставляют знаки и дают оценки. Драка — одно из явлений при­роды. Умение хорошо драться можно рассмат­ривать как духовную ценность и неотъемле­мое право любой личности. Под "умением драться" можно понимать самый широкий потенциал: от умения физически противосто­ять врагу, отстаивая свою территорию и свое право на жизнь, до умения отстоять свое ми­ровоззрение в полемике. Драка — самое оп­тимальное явление в регулировании отноше­ний в обществе, не зря употребляется расхо­жая фраза о том, что после драки "они выяс­нили отношения", то есть достигли максималь­ной ясности в отношении всех уровней взаи­модействия, включая уровень физического конфликта.

Драка рациональна и практична, она все­гда преследует достижение определенной цели. Никогда не бывает драки ради драки, она все­гда имеет причину и следствие. Драться ре­зультативно способен только определенный тип личности —волевой, сильный, умный, сме­лый, независимый, инициативный, целеустрем­ленный. Эти качества, как правило, присущи всем людям бойцовского склада, даже если средства в достижении цели и сами цели вы­падают из общепринятого контекста господ­ствующей идеологии и ее этических стандар­тов. Драка — это всегда отпугивающее слаба­ков действо, потому что оно агрессивно-травматично и лишено налета эстетики, что делает это явление непревзойденным. И главный вывод, ради которого писалось все предыду­щее: СПОСОБНОСТЬ ДРАТЬСЯ ДОКАЗЫВА­ЕТ ВАШЕ ПРАВО НА ЖИЗНЬ.

Главный вывод моего, возможно, при­дется не по вкусу современным гу­манистам, но от этого порядок вещей не ме­няется, ведь Жизнь совсем не обязательно должна соответствовать чьим-то представ­лениям. Согласитесь, даже самые широкие че­ловеческие обобщения не дают нам полной картины Жизни. Необходимость доказывать ежечасно всему миру и себе свое право на жизнь, само собой, не подразумевает воору­женных столкновений с каждым встречным — поперечным, это куда более широкий и важ­ный принцип. Чтобы жить, вы должны себя уважать, и, что не менее важно, вас должны уважать окружающие. Как известно, уваже­ние с неба не падает, его нужно завоевывать (в случае, если вы сильны и можете себе это по­зволить), или заслуживать (в случае, если завоевать вы не способны). Ничего другого пока человечество не придумало, кроме, разве что, эпикурейского "живи незаметно". И есть здесь еще один секрет — какой бы ты ни был силь­ный, умный, достойный, всегда могут найтись люди умнее, сильнее и достойнее, как много будет и тех, кто во всем этом тебе уступает. Поэтому, если ты хочешь быть уважаем силь­ными, уважай сильных, если хочешь быть ува­жаем слабыми, уважай слабых, а если хочешь быть уважаем и теми и другими — уважай и тех, и других. Но, если ты не уважаешь сам себя, ничего у тебя не получится.

Согласен, что следовать подобного рода установкам — занятие не из самых простых. Однако мне это кажется более до­стойным поведением, чем, например, доказательство своей силы путем подчеркивания слабых сторон противника (в рукопашном бою это распространившийся культ айкидо и псевдорусского стиля Кадочникова), ведь этим вы унижаете достоинство противника. Ну а если вы способны унизить сильного, чего же вам ждать, как не возвращения долга той же монетой. Не стоит забывать, что у слабого нет возможности отомстить, а у сильного их пре­достаточно. Тот же самый принцип действует практически во всех областях человеческих отношений. А вот еще пример бездумного отношения к силе, когда ватага слабаков, в 5-10 раз превосходящая численно возможности своей жертвы, избивает ее; обидчики не ду­мают, что обиженный может собрать артель и поболе... О последствиях догадывайтесь сами. Так что не такая уж она простая, наша обычная русская драка, если даже такой короткий анализ наводит нас на целый ряд непростых выводов.

Как относится к драке большинство, мы выяснили. Интересно, что по этому поводу думают спортсмены, занимающиеся спортив­ными единоборствами? Как выяснилось, драться они не любят. Ибо драка, по их мне­нию, это неоправданно жестокая процедура, лишенная даже тени благородства. Оно и по­нятно, как бы там ни судили, а драка на улице без договоренности, да еще и неожиданная, куда как сильно отличается от поединка в зале на специальном покрытии, да еще под при­смотром судьи, следящего за выполнением правил и стандартов означенной системы.

Но не все так однозначно, и отношение это имеет свою историю. Начиналось оно в далекой языческой старине, когда боевые иг­рища были неотъемлемым атрибутом культо­вого служения, а значит, как и, впрочем, лю­бой ритуал, были подчинены строгим, я бы даже сказал, консервативным, законам обря­дового действа. Любой обряд подразумевает некую циклическую закономерность, заданность, проистекающую от проекции содержа­ния обряда в ролевую форму церемонии. Со­вершенно необязательно при этом считать во­инственный танец или обрядовую борьбу глав­ным звеном ритуала. Это всего лишь одна, отнюдь не единственная и не обязательная сторона культа. Однако, эта сторона весьма хорошо иллюстрирует возникновение правил поединка из заданности обрядового процесса.

По совершенно справедливо отмеченной А. К. Беловым причине возникновения состя­зательного поединка на Руси, следует признать, что родоначальником правил состязательного боя послужил именно обряд.

Обряд в силу своего условно соревнова­тельного характера приобрел постепенно статус непререкаемого закона, став, в своем роде, священнодействием, обязательным к выпол­нению. Обрядовые правила консервировали традицию, сохраняя тем самым чистоту стиля, его отдельных элементов, они способствова­ли сохранению формы поединка даже после утраты изначально вложенного в него содер­жания.

Поэтому любое отступление от правил, пусть даже правил неписаных, воспринимается так же, как нарушение уголовного за­кона.

Спортивный поединок, в силу своей из­начальной обусловленности, очень похож на обряд на современный лад. Однако кроме правил, часто противоречащих здравому смыс­лу, в спорте принята крайне узкая специали­зация спортсменов, что в условиях драки на улице порой оказывает им "медвежью услу­гу".

В результате хороший спортсмен, но ни­кудышный боец, попадая в больницу, винит кого угодно: своего тренера, систему воспита­ния, "оборзевших" хулиганов, милицию... и никогда — собственную узколобость, жела­ние идти вслед за авторитетом и нежелание брать ответственность за свою жизнь и свои ошибки на себя.

Лично я склонен расценивать правила и законы, созданные человечеством, как культурный феномен, ценный только для его со­здателей и совершенно условный по отношению к законам природы (правильней было бы сказать — к стихийным законам). Проще го­воря, драка — проявление стихийности, бое­вое искусство (куда входят и спортивные эк­виваленты единоборств) — проявление чело­веческих законов. Многое говорит за то, что моя точка зрения справедлива. Например, можно уничтожить цивилизацию и порож­денную ею культурную традицию, частью ко­торой является боевое искусство, но нельзя уничтожить драку, как явление, до тех пор, пока существует человечество.

В мировой практике больше чем дос­таточно примеров тому, что человек, не обладая познаниями в каком-либо боевом искусстве, считался отменным драчуном, которому не было равных в стихийной сшибке.

Все это говорит за то, что разрешение противоречия через конфликт не может быть уложено в рамки какой-либо системы единоборств, опирающихся на выдуманные людьми каноны или широко распространен­ное мнение.

Достижение Гармонии через конфликт преломляется в двух основных проекциях:

1. Достижение конкретной цели, ради которой стороны вступают в конфликт, лю­быми средствами.

2. Разрешение конфликта по правилам и законам, установленным обществом.

Для наглядности приведу таблицу срав­нения способов достижения целей и харак­терных подходов в случае, если это боевое искусство (читай — обрядовый поединок), спорт, или уличная драка.

Между двумя этими противоположными подходами будет существовать конфликт всегда, у каждого из подходов найдутся свои сторонники и противники, будут и те, кому все равно. Разумеется, более всего будет популя­рен подход, тяготеющий к сохранению таких разрушительных проявлений, как драка или война, где-то на периферии внимания челове­ка. Феномен конфликта совершенно не сты­куется с ценностями большинства, которое само по себе слабо. Именно поэтому собира­ются толпой, чтобы уничтожить сильного, именно поэтому создаются условия, позволя­ющие благоденствовать хитрецам и приспо­собленцам. Поэтому пассивное большинство примет любые, самые бредовые формы само­выражения, типа "вселенской любви", "все­мирного братства", "всеобщей порядочности", "соблюдения неотъемлемых прав человека", но это же большинство люто ненавидит лю­бые сильные проявления.

Хотите поэкспериментировать? Тогда дайте объявление в газету, ну, примерно тако­го содержания: "Объявляется набор в секцию русского рукопашного боя! Мы научим сла­бого побеждать сильного! Не вступая в драку, вы одолеете любого из противников!" Более чем уверен, по количеству желающих вы пе­реплюнете даже восточные единоборства. А для контраста можно повесить рядом другое, начинающееся со слов "Славяно-горицкая борьба — русская штурмовая драка..." Думаю, что на такое объявление может клюнуть только "фанатик", то есть нормальный здоровый му­жик, как говорят мои воспитанники, "не зачумленный" обстоятельствами и рекламой.

Конфликт не нравится людям потому, что в нем либо побеждает сильный и выявляется тем самым слабый, либо он заканчивается вничью, а значит, опять торжествуют силь­ные. Все же учтите: все, что имелось в виду ранее под понятием "конфликт", относится к прямому, открытому конфликту. Закулисную возню, наговоры за глаза и выдумывание вся­кого вздора и сплетен можно отнести к внут­ренним конфликтам. Они несравненно бо­лее опасны, чем войны и эпидемии. Тихие заговоры, ложь в гомеопатических дозах, но зато постоянная, обычное замалчивание правды или распускание слухов могут в счи­танные годы развалить любую, самую креп­кую и сильную организацию, причем абсо­лютно безнаказанно и незаметно, именно это и есть главный козырь любого слабого яв­ления. Это так называемая тактика "тайных обществ" (которые почему-то мнят себя "эзотерическими")2. Делается это, наверное, потому, что ни одно слабое явление, как бы оно ни кичилось своей мнимой мощью и всеохватностью, никогда не выдержит от­крытого столкновения с сильной стороной.

Именно из-за этого обстоятельства такая неприязнь к драке, да и вообще ко всякому способу силового регулирования, возникает у наших "певцов демократии и гуманизма", твер­дящих нам, что драка — это "малокультурное разбитие носов". И слава Богу! Человеческая культура, а вернее, всеми признанные ее но­сители, иной раз способны довести до абсур­да любое проявление бытия. Хорошо хоть дра­ки это не коснулось.

Как бы там ни было, даже в самые тем­ные моменты нашей истории, всегда находи­лись люди с ясными головами, не переве­лись они и теперь. Иначе не было бы так называемых "неоязычников", людей, разви­вающих сейчас идеи экологичного образа жизни, мыслящих человеческое измерение не в прокрустовом ложе религиозных догматов и не в отвлеченной философии, а в пределах породившей его Природы. Ведь это так про­сто: все рожденное Природой живет в При­роде по ее естественным законам. Но чело­век хочет жить по своим законам, подчиня­ясь моде или сиюминутным прихотям, не видя ни причин, ни следствий своих поступков, не уважая интересы своих соседей и видя себя центром мироздания.

Приходится признать, что древние славя­не, потомками которых является подавляющее большинство народов Европы, были куда бо­лее нас осмотрительнее и умнее.

Славянин обожествлял законы и силы Природы, присваивая этим явлениям бытия имена богов. И мыслил себя славянин частью Природы, и отнюдь не главной и всеподавляющей частью, а внуком Бога, то есть призна­вал свое родство со Вселенной, помня о том, что все в ней взаимосвязано. Как принято го­ворить сейчас, мышление язычника-славяни­на было космоцентричным. Оно было даже не антропоцентричным, и уж тем более миро­ощущение язычника никак не стыкуется с современным технократическим подходом. Думается мне, что рано или поздно люди по­смотрят в глаза Истине, научатся не бегать от реальности и не станут более так цепляться за придуманные для них когда-то правила и при­личия в виде искусственно насаждаемой иде­ологии. По крайней мере, хочу на это наде­яться!

Надеюсь также и на то, что читатель из­винит мне это отступление от темы. Оно было совершенно необходимо, чтобы продемонст­рировать то мировоззренческое кредо, при­верженцем которого я являюсь.

Теперь вернемся к предмету нашего ис­следования, то есть к драке. Думаю, не лиш­ним будет напомнить, что темой нашего исследования является Русская Драка и Русские Боевые Традиции.

Попробуем разобраться в деталях, что же представляет собой уличная драка, заглянув в тему как бы изнутри нее самой.

Драка — явное, прямое столкновение ло­кального характера, возникающее, как пра­вило, стихийно, без предварительной подго­товки.

О целях драки мы уже говорили выше. Давайте сопоставим состояние победителя и проигравшего в виде таблицы, сделав акцент на оценку полярных состояний:

Как показано в таблице, слабый человек физически и душевно всегда будет на стороне жертвы, он не сможет избежать соблазна во всех своих неудачах обвинить сильного оппо­нента. Вероятно, это одна из причин появле­ния трех мировых религий. Буддизм — рели­гия бегущих от страдания, христианство — религия рабов, ислам — религия одурманен­ных. Все три течения нужны слабым. В буд­дизме от слабости страдают, в христианстве слабость обожествляется, в исламе — маски­руется под силу.

В этих течениях чрезвычайно сильна ми­фологическая традиция. Иллюзией и ирраци­онализмом одеты все религиозные проявле­ния — и не только. Вспомните хотя бы распространенный среди буддистов Дальнего Во­стока миф о том, что слабая девушка одолела кровожадных насильников (и так появился стиль винь-чун), а знаменитый хромой мастер одним своим видом повергал в уныние целые легионы врагов... Список можно продолжить еще на несколько страниц. И действие там разворачивается по одному сюжету — слабый одолел сильного, пусть не напрямую, пусть этого никто не заметил из современников... Ах, какая ностальгия по славе, почету, досто­инству, физическому здоровью, по всему тому, что не дано слабому!

Но ведь есть выход, воскликнет читатель, всего-то на всего стать сильным!

Об этом я и хочу поговорить. Представь­те себе, что для этого просто нужно отказаться от вредных привычек (о наркотиках даже и речи быть не может и не должно), наладить правильное питание, лечиться желательно на­туральными средствами, не вызывающими осложнений, и главное, постоянно трениро­вать свое тело, развивать интеллект, трениро­вать свою психику. Проще говоря, хочешь получить результат — нужно много и стара­тельно трудиться... А этого как раз и не хочет­ся. Вот тут-то и появляются ловкие мужички, уверяющие вас в том, что для того, чтобы на­учиться драться, не обязательно тренировать­ся до седьмого пота и ходить в ссадинах и синяках, всего делов — то: импровизировать под гармошечный наигрыш, копируя плясовую манеру пьяного люмпена. И вообще, жизнь — игра, люди в ней актеры, не надо задумывать­ся и быть серьезным и критичным, это, мол, гордыня, ты знай, пляши, да "ломай веселого", не забывая исповедоваться и причащаться. Ну а ежели экзотики нужно, то пожалуйста: "на­учился кувыркаться — уже боец"; и в драку тоже вступать не нужно, ты, мол, и без драки любого за пояс заткнешь. Это, мол, и есть истинно русское житье-бытье, привольное, сказочное просто житье!

Одного только не учли искусствоведы от рукопашного боя: чтобы человек мог импровизировать, например, на фортепиано, он дол­жен сначала овладеть инструментом, нотной грамотой и поиграть задания учителя года два-три. А если сразу сесть за инструмент да на­чать импровизировать, то это сильно напом­нит деятельность персонажа из русских народных сказок, да, того самого Ивана. Печаль­нее всего, что приверженцы Ивановой тактики часто в выигрыше оказываются, но это только на первый взгляд, им ведь невдомек, что они при этом проиграли.

Да и с расслабленными любителями ку­вырков не все гладко получается. А ну как обрядить такого в доспехи русского воина, ска­жем, века 14-го, дать в руки щит, копье, за пояс топор с булавой, да в строй поставить.

Так я хочу спросить у певцов русской идеи во главе с А. Кадочниковым, как же можно воевать в этаком доспехе по их прогрессив­ной методе, неужто кто пробовал в строю рас­слабленно кувыркнуться, увидев передовые отряды кочевников? Да и что сказали бы про такого "героя"? Или, может быть, кто-нибудь из этих уважаемых теоретиков работал "по точкам" в латной рукавице сквозь чешуйча­тый доспех или кольчугу? А чего стоит "борь­ба в энергетических потоках" против удара двуручным мечом, скажем, со спины?

Все эти вопросы не могут, к сожалению, появиться у большинства молодых людей сла­бой формации, верующих в учителя, в липо­вые догматы, проповедуемые им. Никто из них не в состоянии системно изучать военную историю Руси, да и вообще любую историю. Спросите себя или своего соседа, знает ли он, откуда ведет свой род, может ли назвать сво­их предков по именам хотя бы до седьмого колена, знает ли он, кто были его родичи, чем занимались? Что же говорить о воинской куль­туре?!

Именно поэтому можно с успехом кувыр­каться под аляповатый балаганный распев, особо не задумываясь над полезностью и ис­торичностью того, что делаешь! А ведь это национальная трагедия. Вдумайтесь, 20-й век для русской военной культуры стал последним. Надеюсь, что он послужит и возрождению ее, первый вестник этого — славяно-горицкая борьба, о которой разговор в дальнейшем. Появление этой системы, по моему убежде­нию, стало закономерным итогом и достой­ным ответом на культурную агрессию с Вос­тока. Волна культурной агрессии с Запада, хоть и была постоянной, но не такой всеподавляющей. Но, вот парадокс, А.К. Белов, создав славяно-горицкую борьбу, вызвал брожение внут­ри нашей нездоровой культурной среды, и стали появляться подражатели, оценившие злободневность происходящего и, на первых порах, даже принявшие вид союзников в деле восстановления Русской Национальной бое­вой системы. Но, как это водится, насосав­шись идей и техники, они как клопы отвали­лись. А теперь непрестанно поносят и челове­ка, которому обязаны возникновением этой идеи, и его систему, а также мастеров славяно-горицкой борьбы и их учеников. К слову сказать, технические элементы Горицы не прижились в их школах, и теперь они пред­ставляют собой все то, о чем я писал выше.

Почему же такая нелюбовь к славяно-горицкой борьбе? Объясню. Потому, что ее идея объединяет в себе и традиционное рус­ское боевое искусство, и требования русской профессиональной драки. Поэтому славяно-горицкая борьба максимально конкурентоспособна и восточным единоборствам, и за­падным спортивным вариантам борьбы, и, уж тем более, фольклорно-этнографическим изысканиям внутри России.

В отличие от всех остальных течений, Горица — это сплав национальной боевой традиции и принципов русской уличной драки под эгидой боеспособности.

В этой системе практически полностью отсутствуют мифологизация ее этапов и процесса обучения. Научный подход и рациона­лизм — одновременно сильная и слабая сторона славяно-горицкой борьбы, ведь нашим современникам не нужна Истина, им нужен миф.

В который раз мы убеждаемся на соб­ственном опыте, что от мифа до реальности всего один шаг! Но шаг трудный, связанный с преодолением стереотипов, привычек, инертности быта и мысли.

Мифы — порождение человеческой фан­тазии. Раньше с помощью мифа объясняли окружающие нас явления, придавая им ореол таинственности, дабы завороженные, слушатели пересказывали их своим потомкам, иног­да абсолютно не видя за художественной фор­мой изначального смысла. Ныне мифы живут самостоятельной жизнью, и создаются они сейчас не для объяснения действительности, а, как правило, для ее намеренного искажения. Мифотворцы, гиперболизируя реальное яв­ление или исторический факт, стремятся ос­тавить миф для потомков, потомки, находясь под воздействием магии мифа, попадая от него в зависимость, начинают верить ему, стремятся переживать и действовать сообразно мифологическому сюжету. Так миф становит­ся реальностью.

Так произошло с восточными единобор­ствами, вернее, с их образом, навязанным нам предпринимателями от боевых искусств. Дей­ствительное положение вещей искажено или мифологизировано для того, чтобы можно было зарабатывать на людском интересе.

Увы, но время сейчас таково, что почти на любом явлении культуры можно заработать большие деньги при условии существо­вания хорошей рекламы и мифологизации.

Как правило, людям не нужна реальность, им нужна иллюзия. Это можно сравнить с болезненной тягой наркомана погрузиться в океан галлюцинаций. Наиболее богатым материком иллюзий издавна считается Дальний Восток. Благодаря этому обстоятельству современность подарила нам феноменальный по продуктивности симбиоз. Западный рациона­лизм с его страстью к точному расчету и деньгам, "могущий делать деньги из воздуха", отыскал для себя этот воздух — восточные бое­вые искусства. Это было нужно уставшему от прагматизма американцу или европейцу, как поездка на средиземноморский курорт. Да еще сработал миф, привлекающий к себе, как нектар бабочку, любого, кто проявил к этой теме хотя бы поверхностный интерес. Даль­ше включилась машина по зарабатыванию денег, обнаружился спрос — появилось пред­ложение. За экспортом технической базы включился экспорт экзотической идеологии, вроде дзэн-буддизма. И никакого культур­ного иммунитета нет, ведь дорога к сердцу профана широка, как автострада.

В общем, и в России все бы прошло хо­рошо, если бы не желание отечественной аудитории "во всем дойти до самой сути..." Веро­ятно, подобное "занудство" и породило критическое отношение ко всем импортным сис­темам боя. Те, кто не понимает, о чем я говорю, могут подумать над такой вот аналогией:

"Их идеология, жизненная позиция и техника продержатся в нашей культурной среде ров­но столько, сколько шикарное импортное авто на наших дорогах".

Можно, конечно, заниматься и зарубеж­ными системами, но для этого нужно не толь­ко переделать (а точнее, убить) многотысяче­летнюю воинскую культуру Руси, но и изменить наш генетический код. Могу к этому до­бавить констатацию еще одной прописной истины — каждый народ создает боевую си­стему для себя, под себя и... против всех ос­тальных. Поэтому, если русский начинает за­ниматься вьетводао, он совершает культурное предательство своего народа и предательство его славной воинской традиции.

"Отрекаясь от друга, ты отрекаешься от причисления к мужчине, отрекаясь от своего Рода, ты отрекаешься от причисления себя к человеку".3 Нет, я отнюдь не сгущаю краски, в под­тверждение могу привести один весьма крас­норечивый пример.

Помните войну в Афганистане? Афган­цы, когда брали пленных русских солдат, с некоторыми проделывали весьма показатель­ную процедуру. Сначала они заставляли их при­нять свою веру, то есть ислам, затем они про­водили обряд обрезания, физически подтвер­ждая факт принятия в свои ряды, затем нуж­но было выучить их язык, исполнять все обря­ды, а после этого нужно было доказать вер­ность "своему народу" —нужно было убить "шурави", убить русского...

Теперь его соплеменник — это его враг! Простите, бывший соплеменник... Плененные афганцами русские солдаты поступали так, спасая свою жизнь; с точки зрения обывателя это, наверное, правильно.

Лично мне непонятно другое! Почему мои соплеменники, жизни большинства из кото­рых ничто не угрожает, предают свою исто­рию и культуру в угоду шелковому кимоно и мифической неуязвимости? Почему потомки русов готовы заниматься чем угодно, только не изучением и восстановлением собствен­ной истории и культуры, в том числе военных традиций? Почему первая и единственная аб­солютно конкурентоспособная боевая сис­тема4 , основанная полностью на национальных традициях и психологии русского народа, за границей известна больше, чем у себя на Ро­дине?

Проанализируем корни этого печального положения и рассмотрим некоторые вредоносные мифические позиции, разрушающие культурное ядро воинского мировоззрения.

Миф 1. Восточные единоборства — уни­версальные, годные для всех народов системы.

Мы рассмотрели эту позицию раньше. Каждая боевая система имеет свои национальные особенности.

Миф 2. Неважно, какой боевой системой заниматься, так как все они из одного корня.

По смыслу эта установка сравнима, по­жалуй, только с утверждением о том, что бо­евые искусства едины в своей сути, так как их родина — первобытное стадо...

Миф 3. Все европейские системы боя (на­пример, немецкий рукопашный бой, сават, ан­глийский бокс, греко-римская борьба) похожи на восточные направления, а возможно, это прямые заимствования с Востока.

Эта установка абсолютно бездоказатель­на и, главное, совершенно легко опровержи­ма с помощью исторических свидетельств.

Миф 4. "Наше умение исключительно и непобедимо, а все остальные школы — прой­денный этап".

Если представители какой-либо школы единоборств выдвигают этот тезис для зарабатывания денег, то их можно заподозрить в хорошем знании конъюнктуры рынка.

Если же они всерьез в это верят, их можно заподозрить в явном психическом нездоровье.

Миф 5. Сообщает нам о том, что на Во­стоке, якобы, существуют некие секретные боевые системы, основанные выдающимися адептами, которых никто не может победить.

Разумеется, эти адепты непобедимы, ведь их никто никогда не видел и, скорее всего, они ни с кем не дрались. Впрочем, не менее ми­фичны и их суперсистемы.

Миф 6. Основан на мифе (5) о том, что, владея секретами непобедимой системы, можно стать непобедимым воином.

Непобедимых физически людей нет и быть не может. Невозможно выигрывать лю­бые битвы.

Поэтому не стоит так изощренно мас­кировать свой страх перед смертью. Выдающийся воин всего лишь многократно оку­пает свою жизнь жизнями других.

Результаты спортивного долголетия и не­победимости в спорте, с точки зрения воина, рассматривать вообще непристойно. Спорт­смен жизнью не рискует, а если и погибает, то случайно. Для воина каждый бой — встреча со смертью.

Миф 7. Можно научиться драться, ни разу не получив по физиономии и, стало быть, можно выходить из столкновений целым и невредимым.

Могу сказать, что истории подобные слу­чаи неизвестны. Такие подвиги возможны лишь в воспаленном воображении. Боевые системы — это всегда риск тяжелых увечий, а иногда даже инвалидности.

Миф 8. "Мне не нужно ничему учиться, я и так все умею, потому что смотрю много фильмов и читаю специальные журналы по каратэ".

Вероятно, самая опасная и убогая уста­новка. Сильные отклонения всегда сильно наказуемы.

Этот порочный список конца не имеет в принципе. Разнородные вариации на эту тему громоздятся горами периодической литерату­ры, заполняющей книжные прилавки. Огром­ное количество авторов уверены в своей ис­ключительности, даже не в исключительности проповедуемой ими системы, а именно в уни­кальности своих достижений.

Дилетантизм такой же потрясающий, как и на рынках "эзотерической" литературы. Вместо четких ответов на вопросы и конкрет­ной практической помощи — человека награждают ворохом надуманных сведений, часто без единого доказательства. В целом литература по боевым искусствам не ушла за пределы описания цирковых номеров с кирпичами, формальных упражнений и псевдоокульт­ных способностей типа "каратэ не выходя из дома", "астральные ката", "русское" каратэ типа "радужный поток" и так далее...

Прямое отношение к психологическому аспекту, влияющему на выбор вами какого-либо боевого направления, имеет мнение ав­торитетных специалистов. Думаю, читателю полезно было бы знать некоторые прописные истины, на которых выстраивается здание авторитета большинством руководителей и адеп­тов бурно цветущих у нас школ восточных единоборств.

Я не специалист по рекламе и маркетин­гу, и мои выводы, возможно, не несут на себе бремени академического подхода, но они ба­зируются на реальном положении вещей.

Не секрет: для того, чтобы получать день­ги за товар, нужно уметь его продавать, де­лать ему рекламу. Причем, при хорошей рек­ламе оборотистые "черные пояса" могут осо­бо не заботиться о качестве своей продукции.

Для рекламы можно использовать огром­ное количество способов. Главный заключается в овладении вниманием через телевиде­ние, газеты, радио. Два-три интервью по ра­дио, статья в газете, передача на телевидении с демонстрацией особо привлекательных из-за своей непонятности элементов и приемов. И среднестатистический обыватель идет заниматься в школу ниндзя (такие сейчас име­ются в избытке).

Дополнительно авторитет создается за счет давления на психику занимающегося или кандидата перечнем своих регалий и дости­жений. Одновременно с этим создается эф­фект влияния на сознание и подсознание уче­ника так называемым способом "подтверж­дения действием".

К слову сказать, этот способ применя­ется психотерапевтами при процедуре кодирования. Суть способа состоит в том, чтобы поставить человека в такие условия, в которых он может вести себя только так, как это вы­годно кодировщику. Благодаря такому эф­фекту, у неофита возникает доверие и ува­жение, а этот импульс в нем всячески поддерживается. Для этого азиатские направ­ления разработали многосложную иерархическую концепцию. Вкратце иерархическая концепция реализуется в постепенном разу­чивании и запоминании системы физическо­го совершенствования; затем, после продолжительного срока занятий, наступает нужда в получении навыков регуляции психических процессов; и на последнем месте стоит культивирование разумного отношения к выбран­ной вами системе.

Эта схема, в общем, хороша и заслуживает пристального внимания, но она не действует без одного, очень важного для нее звена — она не работает без учителя. "Подумаешь, проблема!" — воскликнет искушенный чи­татель-теоретик. Отчасти он будет прав, ведь ни для кого не секрет, что "учителями" и ду­раками земля наша богата, как никогда! Даже бросается в глаза их подозрительное количе­ственное соотношение и тех, и других при­мерно поровну. Но даже если вам повезло и вы занимаетесь у хорошего специалиста, все равно — вы полностью от него зависите. А это благодатная почва для злоупотреблений. Ведь ваш учитель — человек, и ему, как и любому другому, свойственны привязанности и антипатии. Представьте на минуту, что вы попали "в опалу". Это грозит вам, по меньшей мере, остановкой в развитии, ваш учитель просто притормозит поток информации или полностью лишит вас благодати совместного общения, выгнав вас из секции.

Чаще случается, что соискатель попадает в определенном роде к самозванцу, который имеет много дипломов и призов (иногда соб­ственного изготовления), а учит, исходя из сво­их узколобых соображений. Такой человек либо пытается компенсировать свои психологические комплексы за счет почитателей, либо просто ошибся и находится не на своем месте.

Многие бойцы и спортсмены, разочаро­вавшись в иерархическом подходе к обуче­нию, пытаются самостоятельно механистичес­ки моделировать свои авторские системы, иной раз имея идеологическую опору сразу в не­скольких религиях или философских систе­мах. Техническая база этих "универсальных" направлений так же пестра и разнородна, как и практикуемые ими системы психологичес­кой и идейной подготовки. В любом из вари­антов у адепта иерархической системы всегда существует искушение усилить личную власть и авторитет за счет снижения уровня своих учеников, дабы не могли соперничать со сво­им учителем. Например, можно распростра­нить идею о том, что желание побеждать — это проявление тщеславия, а истинный воин миролюбив и по-христиански смиренен. Хотя я считаю, что если воин начнет проявлять смирение, терпя над собой и над другими униже­ние, это будет уже не воин, а обычный, запу­ганный лживой моралью обыватель, призна­ющий над собой власть чужого мнения.

Все это делается для того, чтобы пока­зать начинающему, каких высот достигли его наставники, чтобы, с одной стороны, убить в нем желание сопротивляться, а с другой — посе­лить в нем желание быть преданным.

Преданным именно этой школе, этому направлению, этой системе взглядов, этому учителю. Ведь все остальные в его глазах ста­новятся небоеспособными, "неисторичными", либо относятся к представителям вражеского стана.

Можно, разумеется, заинтересовать и по-другому, более мягко и изящно. Например, через создание ореола таинственности, недосказанностей и парадоксальных заявлений типа: "Глаз это видит, но нет руки, способной схватить. Луна в ручье — вот секрет моей школы.5"

Посредством подобных обворожительных по отсутствию содержания высказываний можно держать возле себя хорошую команду платежеспособных почитателей.

Главное здесь — не перегнуть палку, иначе можно неосторожными "эзотерическими" от­кровениями достичь обратного эффекта, за­явив как-нибудь, что: "Я, то есть ваш учи­тель, вообще бессмертный, это все потому, что я занимаюсь уринотерапией, ну, еще иног­да прохожу сквозь стены и летаю на Луну в астральном теле..." Как человек, получивший в свое время медицинское образование, могу заявить, что подобного рода высказывания — это верная путевка в психиатрическую кли­нику. И, к сожалению, такого рода учителя "внутренних стилей" не редкость и разоб­раться в этом можно далеко не сразу.

Где же выход? Выход есть или, по край­ней мере, был.

Задайтесь вопросом: если иерархичес­кий способ подготовки, в целом характерный для ортодоксальных направлений Востока, полностью совместим с восточной спецификой боевого искусства, то должен быть способ обучения и подготовки, соответствующий требованиям русского боевого умения.

И такой метод был. Абсолютно точно можно доказать, что, по крайней мере, в общих чертах, во всей России становление бойцов проходило одинаково. Сначала детские игры, поборческая возня, бои в подражание взрос­лым, участие в боях "на затравку"; раззадоривание публики перед боями "сам на сам" и "стенка на стенку".

Не стоит забывать и обычные для ребят уличные столкновения. Обязательным зве­ном в обучении была родовая практика — пе­редача опыта от отца к сыну, от старшего брата к младшему.

С самого детства русский воин форми­ровался непосредственно в боях. Именно поэтому бойцовская среда была относительно однородной, делясь, в основном, по возрастному цензу.

Поэтому в России никогда не существо­вало культа "просветленных учителей", этот образ абсолютно чужд нам. Учителем для бойца становился любой, кто выигрывал у него и, тем самым, показывал слабые места в под­готовке. Поверьте, это нисколько не хуже, чем годами обучаться правильно стоять в вычур­ной стойке.

Лично я за свою более чем десятилетнюю практику в единоборствах, занимался под ру­ководством наставников не более трех меся­цев. Привычка думать самостоятельно и отвечать за свои действия избавляет от занос­чивости и желания оценивать других, считая себя выше по положению.

Люди любят давать оценки и лепить яр­лыки, каждый это делает лишь для своей выгоды. Себя и свои поступки люди почти все­гда оценивают положительно, как следствие, своего учителя тоже. Ведь одаренный ученик не может заниматься у плохого учителя. Та­кая вот стойкая мания величия и самолюбова­ния. Приходится с горечью признать, что мно­гие отечественные "новые русские стили" и их отцы-основатели поражены тем же неду­гом, что и их "восточные" аналоги и коллеги.

Остается лишь сожалеть о такой поре в нашей истории, когда, пусть суровая, но полезная истина почти полностью вытеснена лживыми измышлениями нечистоплотных подражателей и откровенных мошенников.

1 Имеется в виду стиль А. Кадочникова.

2 Эзотерические — значит "доступные только по­священным".

3 А.К.Белов. "Воины на все времена", Москва, 1996 г.

4 СГБ на Западе называется "Гориц-файтинг" (Horitz Fighting).

5 Отгадка проста. Секрет его школы такая же иллюзия, как луна в ручье: ты можешь утопиться в нем, а луны не достанешь.

Глава 2. Традиция конфликта

Продолжая разговор, начатый в пре­дыдущей главе, хотелось бы дать некий ретроспективный срез, выражающий собственно народное отношение к конфлик­ту. Не отвлекаясь на долгое теоретизирова­ние, спешу сразу перейти к приведению при­меров. В виде примеров больше всего подо­шли пословицы русского народа, собранные когда-то Владимиром Ивановичем Далем.

Угроза:

Как я тебе дам пинка, так тебя семь лет голенищами понесет!

Не видал кулаков, так пожалей своих бо­ков!

Такую заушину дам, что трое суток трезвон в голове будет!

Как хвачу, так запоешь сдуру с перехва­том!

А не хочешь ли прочитать, что у меня на голицах написано?

У меня рука легка — была бы шея крепка!

Сам наг пойду, а тебя без рубахи пущу!

Задор:

Задор силы не спрашивает!

А ну, а ну! Ударь, коль смеешь... А ну, еще!

О, ударил, как муха крылом задела!

Круто взял! Да не туда попал!

Манера биться:

Не говоря худого слова, да в рожу.

Отмочалить бока. Своротить салазки. Перевалить со щеки на щеку. Поставить фонари под глазами. Положить в лоск. Пересчитать ребра. В пух разбранил! За волоса, да под небеса.

За виски, да в тиски.

Хлестануть по шапке.

Пойду нараспашку, да побью вразмашку.

Высоко поднял, да низко опустил.

Высоко замахнулся, да низко стегнул.

Наши дерутся — так волоса в руках ос­таются.

За косы руками, а в бока и ребра кулаками.

Мужики дерутся врасходку, а бабы — в кучку.

Наткнулся рылом на кулак. Куда клин, куда рукава, куда паголенки. Хоть себе досадить, а недруга победить. Хоть разорваться, да не поддаться. Не дорога лодыга, дорога обида!

Чем ругаться — лучше собраться и под­раться!

Добрый совет:

Борись — не дерись, станешь драться — будешь запираться.

Бей своих — чужие бояться будут. Не бей наотмашь, так ведьму бьют. Наопако не бей, сухотка приключится. По голове не бей, загвоздишь память. Не бей по роже, себе дороже. Не тычь пальцем, обломишь.

Не хватай за бороду: сорвешься • убьешься.

Не все в ус, ино и в рыло. Не за всяким тычком гонись. Драться дерись, а за тычком не гонись. Бей с носка, поминай Москву!

Мудрости:

Не силой берут, а уменьем. В схватке счастье — великое дело. Напролом идут — голов не жалеют. Идти в драку — не жалеть волос.

Чужую бороду драть — свою подстав­лять.

По чужую голову идти — свою нести. От щелчка доходят и до кулака. Ежовая голица — учить мастерица. Побьют, так скажи спасибо за науку. Бьют не ради мученья, а ради ученья. Побьют — не воз навьют. Кулак не сласть, а без него не шасть. Жаль кулаков, да бьют же дураков.

Этот, далеко не полный, перечень посло­виц можно с успехом дополнить свидетельствами очевидцев:

"Бойцы, когда бьют разом и руками, и ногами, готовы, кажется, съесть один другого, так свирепо выражение их лиц; а все-таки остаются лучшими друзьями, когда дело кончено. К подобным упражнениям они приучаются с юных лет. Мы видели такие бои и между самыми маленькими ре­бятами. ...На кулачках ...они наносили друг другу жестокие удары, не обращая внима­ния, куда били их огромные кулаки и тол­кали ноги и колена. Эта игра одна из люби­мейших у русских, в которой они чрезвы­чайно искусны (1699-1705)1".

Столь красноречивые подтверждения вышеприведенных произведений народной словесности говорят за то, что навык русской драки тесно вплетается и в боевую ситуацию, и в обрядовые воинские игрища. Еще об од­ном можно сказать с уверенностью, что борь­ба, кулачный и палочный бой, судные поедин­ки и поединки "на заклад" были разными гра­нями одного и того же явления, которое можно было бы условно назвать "традиционными формами состязательного поединка" (хотя слово "поединок" в этом определении весьма условно). Далее мы постараемся рассмотреть названные явления в их специфике и взаимо­связях.

Русский кулак

Эта глава посвящается традиционным видам кулачного боя, практи­ковавшегося ранее настолько широко, что его можно справедливо отнести к всенародным увлечениям.

Сохранилось достаточное количество упоминаний в письменных источниках, донесших до нас дух русского кулачного состяза­ния. Это и работы знаменитых русских этнографов и фольклористов, и специальные ра­боты, посвященные исследованию русской и вообще славянской состязательной культуры, и даже художественные зарисовки.

Все это в целом может служить хорошим подспорьем для интересующихся кулачным боем теоретически, либо для ценителей фоль­клорных устоев.

Лично я ставлю своей задачей практичес­кую реализацию кулачного навыка наших предков. Поэтому анализ традиции будет включать в себя так называемый "метод обус­ловленности". Короче говоря, мы попытаемся разобраться в технике и тактике видов кулач­ного боя, исходя из реальных условий, в кото­рых они проходили, используя при этом дос­тупную нам информацию. Такой подход изба­вит читателя от бесплодного теоретизирова­ния и сможет выступить гарантией от всякого рода мошенников, выдающих черное за белое и наоборот.

Достоверно известно, что кулачный бой на Руси практиковался в трех формах. Это были бои "сам на сам" (один на один), бои "стенка на стенку" и бои сцепные ("сцеплялка-свалка"). Вероятно, самым древним видом массового кулачного боя следует считать "сцеплялку-свалку". Существует много названий этой забавы, в основном, локального характе­ра: сцепной бой, свалка врассыпную, свалоч­ный бой, сцепельная схватка, сцеплялка. Еще одно название, которое дожило до конца 20-го века в детской игре, — "куча-мала". Это позволяет предположить такое же широкое распространение этой забавы среди ребят, как и среди взрослых. По свидетельству Б. Горбу­нова: "в отличие от таких видов, как "стенка на стенку", один на один, широко бытовав­ших у всех восточных славян, свальный бой известен сегодня только у русских".

Сравнительный анализ этого кулачного боя позволяет выделить две его разновидности. Причем, первую справедливее было бы назвать "бой толпа на толпу" из-за того, что представлял он собой противодействие двух партий бойцов, которые бились без соблюде­ния строя, врассыпную. Задачей этого вида боя было обратить в бегство противника. Ис­токи его возникновения можно отнести к тому периоду военной истории русов, когда они бились без соблюдения строя.

В поддержку этого вывода приведу тот факт, что традиция ведения боя без соблюдения строя характерна для всей варварской Европы. Об этом нам сообщает замечание Маврикия, относящееся к VI-VII вв.:

"сражаться со своими врагами они любят... внезапными атаками, хитростя­ми и днем, и ночью, изобретая много разнообразных способов. Они не признают военного строя, не способны сра­жаться в правильной битве..." "Правильная битва" была так непочита­ема славянами не в силу их недоразвитости, а именно по причине их личной высокой выуч­ки, позволяющей проявить себя только в ус­ловиях боя "один со многими". И, что не ме­нее важно, этот порядок боя был необходим из-за численного превосходства противни­ков.

На фоне этого вполне закономерно было бы предположить, что основой для формирования стеношного боя послужил вид боя "тол­па на толпу", превратившийся из условно-груп­пового состязания в чисто командную воен­но-прикладную игру с обязательным соблю­дением четких построений.

Эти построения отчасти копировали по­строения греческой фаланги и римский центурий.

Справедливости ради следует сказать и о второй разновидности сцеплялки-свалки. Это бой, где каждый стоит "сам за себя", или, если угодно, один против всех. Вот свидетельство Сигизмунда фон Герберштейна:

"Всякий, кто победит больше всех народу, дольше других останется на ме­сте сражения и весьма храбро наносит удары, получает особую похвалу".

Несмотря на свою жесткость и недо­статочную популярность в сравнении с дру­гими видами, сцепной бой этого вида оказался живучим. Так, еще в конце 19—го века, по свидетельству Н. С. Разина, в Царицыне (ны­нешний Волгоград) бытовала сцеплялка-свалка, где каждый дрался сам за себя. По словам Н. С. Разина:

"Здесь нужно было обладать не толь­ко ловкостью и сильным ударом, но и особым хладнокровием". В. И. Даль считал эту разновидность боя самой жестокой в сравнении с другими вида­ми, бытовавшими в России.

Итак, обе разновидности сцеплялки бла­гополучно просуществовали до конца 19-го века, хотя и не могли соперничать в популяр­ности со стенкой. Поэтому многими специалистами сцеплялка расценивается как пере­житок. Такому отношению способствовал тот факт, что если в старину сцеплялка пользова­лась популярностью, то к концу девятнадцатого столетия встречается крайне редко.

Попытаемся понять, почему сцеплялка оказалась на периферии развития кулачного дела. Вероятно, оба вида сцеплялки не вполне соответствовали требованиям времени и вошли в конфликт с психологией большинства. С падением роли рукопашного боя в разрешении конфликтов, в том числе и военных, упала роль и сцеплялки обоих видов. Бой "толпа на толпу" был вытеснен стенкой, а "каждый за себя" стал забываться с падением общего уровня индивидуальной подготовки мужского населения. К тому же, стоять в стенке в любом случае проще, чем биться одному против мно­гих. Как отмечалось ранее, это был самый жесткий и прикладной вид кулачного боя, менее всего ритуализованный и ограниченный, а, стало быть, проигрывающий в зрелищности и безопасности "стенке".

С технической точки зрения, чтобы хоро­шо драться в условиях свального боя, необхо­димы, как минимум, следующие качества:

высокий уровень реакции, широкий кругозор, умение передвигаться одновременно с нане­сением удара, хорошая увертливость и, самое главное, умение выводить удар в любую точку пространства вокруг себя. Не последнюю роль играют сила и выносливость. Перед нами сформировался... идеальный образ уличного бойца.

Со всей ответственностью могу сказать, что "сцеплялка" не терпит искусственных ограничений. Например, не срабатывают запре­ты на удары в какую-либо часть тела. Потому что каждый хочет освободить вокруг себя пространство, что влечет за собой использо­вание чисто рефлекторных и ситуативных элементов типа подножек и подсечек, удары ногами тоже вынужденная мера. Совершенно невозможно в этих условиях контролировать свои действия и вообще сознательно отно­ситься к ситуации. Например, невозможно провести задуманный силовой бросок, тут же со всех сторон начинают бить сцепившиеся, ведь бой-то "каждый за себя". Зато вели­колепную результативность показывает тех­ника динамической борьбы (мгновенных вы­ведении из равновесия, которая в славяно-горицкой борьбе получила название охотницкого боя). Одна из народных пословиц ярко иллюстрирует впечатление, производимое на зрителей этой техникой: "сбил да поволок, ажно брызги в потолок". Именно в силу из­начально созданных условий сцеплялка не оставляла выбора дерущимся, и поэтому, даже если сначала она выглядела, как "задорное состязание", то после первых точных затре­щин и сбиваний сцеплялка принимала вид "боя на выживание". На это нам указывает и еще одно замечание фон Герберштейна:

"...Начинают они борьбу кулаками, а вскоре без разбору и с великой яростью бьют ногами по лицу, шее, груди, животу и детородным частям и вообще, каким только можно способом они поражают других, состязаясь в победе так, что час­то их уносят оттуда бездыханными..." Однако не стоит думать, что сцепной бой кроме травм и увечий ничего не приносит. Просто психология многих людей, и не только наших с вами современников, не может вос­принять даже вид порезанного пальца, не от­реагировав на него глубоким обмороком. По­этому разбитые носы и кровоподтеки всегда предстают в сознании изнеженных гуманис­тов под вывеской "кровавой вакханалии".

Лично мне, как человеку, не один деся­ток раз дравшемуся в "сцеплялке", эти незначительные повреждения кажутся вполне умеренной платой за удовольствие испытать свое мастерство. В конце концов, каким бы жестким ни был сцепной бой, в нем всегда остается элемент игры, превращающий это состязание в увлекательную, затягивающую забаву. Более того, считаю сцепной бой не­пременным звеном в подготовке хорошего бойца, способного максимально результативно драться как в бою один на один, так и в бою один со многими. Кстати, так считаю не я один. Например, крупнейший специалист по народной соревновательной культуре в Рос­сии, основоположник славяно-горицкой борьбы А. К. Белов считает, что: "Имея прак­тический опыт в таком виде боя, расшвы­рять уличных лиходеев не представляет осо­бого труда"2 .

Мы же переходим к рассмотрению стеношного боя. Точно выяснить, когда начались стеношные бои, так же трудно, как и устано­вить дату начала кулачных боев вообще. Од­нако можно привести дату их окончательного прекращения, отсылая читателей к заметке в "Литературной газете". Последний бой состо­ялся 20 марта 1956 года в Воронежской обла­сти, в селе Турово. Вероятно, это упоминание в печати последнее. Разумеется, дата условна, хотя и весьма символична. Если учесть, что полное затухание традиции русского кулач­ного боя приходится на середину пятидеся­тых, становится понятным триумф каратэ в семидесятых.

Как же проходили бои "стенка на стен­ку"? Проходили они, как правило, в зимнее время, что связано, скорее всего, с большим ко­личеством народных праздников, приходившихся на холодное время года. Буквально все исследователи указывают на то, что разгул кулачных боев приходился на Масленицу. Кулачные бои летом проходили только по приглашению бояр, один на один, и то крайне редко. О стеношных боях летом не встречается упоминания вовсе. Это связано, на мой взгляд, с тем, что теплое время года очень загружено работой, и поэтому собрать полно­ценную стенку было невозможно. Но ника­ких ритуальных ограничений на эту забаву в теплое время года никогда не существовало. В некоторых источниках встречаются также объяснения другого рода. Теплое время года несло с собой войны и многочисленные набе­ги — как с востока, так и с запада, — и поэто­му забавы в это время были недопустимой рос­кошью, тем более, что русские дружины все­гда были немногочисленны. Некоторую роль в сезонности кулачного боя играло и то об­стоятельство, что стенка в большинстве слу­чаев ставилась на льду реки или озера. Другой ровной площадки, способной вместить боль­шое количество людей, подчас было невоз­можно найти. Однако бои могли проводиться и на исторически закрепившихся местах, на­пример, на площадях или на островах. Сами бои проходили в три этапа. Сначала бились мальчишки, за ними юноши и неженатые парни, а после ставилась и взрослая стенка. Встречаются .упоминания о том, что проходили и два боя одновременно. Например, дрались ре­бячьи стенки, а уже рядом шел бой взрослых, женатых мужиков. Хотя лично мое мнение таково, что дети не способны держать долго строй, у детей он, как правило, разваливается, и начинается бой "толпа на толпу". К этому выводу я пришел за время своей преподавательской деятельности. Однако бесспорно, молодежь нужна была для "разогрева" инте­реса у зрителей, как говорили раньше, для "зат­равки". Сами бои назначались в определен­ный день, и до этого дня набирались команды. Закликалы ходили по домам и сманивали в свою сторону бойцов, кого вином, кого по­дарками. Правила боев были везде разные. Наиболее распространенный комплекс вклю­чал в себя следующие требования: присевше­го и лежачего не бить, в спину не бить, закла­док в руках не иметь, не захватывать одежду противника. Существовали и дополнительные ограничения в разных местностях. Например:

по рылам не бить, ногами не бить, "с крыла" не бить, не бить с подножкой.

Далеко не всегда существовали запреты на какие-либо технические действия только из-за соображений безопасности. Напри­мер, в спину никогда не били потому, что нельзя ломать строй и догонять ударами в спину про­рвавшегося бойца. Этим занимались "записные" бойцы, стоявшие за каждой из стенок и встречавшие прорвавшихся своими ударами.

Думаю, пришло время рассказать о зада­чах стеношного боя. Дело в том, что практически никто из исследователей не понимает, зачем нужно было обратить противника в бегство или хотя бы вынудить его к отступле­нию. А призыв стеношных бойцов: "Ни шагу назад!" — откуда он? Дело в том, что, по пра­вилам, та стенка считалась проигравшей, ко­торая первая проигрывала "поле", ту терри­торию, на которой можно было вести бой. Для победы нужно было загнать врага за границу поля. Это все равно, что захватить вражеское знамя. Поэтому заявления адептов "новой рус­ской традиции", что выигрывала та стенка, которая прорвется через другую, совершенно необоснованны и надуманны. Дело в том, что строй будет прорываться всегда. Именно для этого существовали "надежа "-бойцы у каж­дой из команд. Это они, закусив зубами шап­ку, прорывали строй противника, выбивая из него по несколько человек сразу. Вот его-то и встречали, как правило, записные бойцы, а иногда и ватагу прорвавшихся вслед за "наде­жей", тогда за стенкой тоже начинался бой, только по своим правилам. Здесь строй уже соблюдать не надо, тут нужно другое умение. А тем временем плотные ряды бойцов вытес­няют более слабую стенку к той самой черте, которая для одних означает победу, для дру­гих поражение.

Относительно техники боя позволю себе несколько, на мой взгляд, важных замечаний. Стойка бойцов была левосторонней. Это зна­чит, что левая нога впереди, левая рука вместе с плечом выдвинута вперед и закрывает го­лову, правая нога отставлена в упор назад, правая рука находится у груди в техническом эле­менте, который в славяно-горицкой борьбе получил название — "буздыган". Неустой­чивость позиции сбоку компенсировалась плотностью строя. Благодаря такой манере построения невозможно наносить хлесткие удары "вразмашку". В этих условиях годятся только толчки и тычки, а также удары, соеди­няющие в себе пробивную и вытесняющую функцию. Активно использовались толчки раскрытой ладонью, много было защитных элементов, которые хронистами были охарак­теризованы как "подставки предплечьями". Были и остановки ударов в рукавицу, и защита воротом тулупа. Что касается запретов на уда­ры ногами, это, как мне видится, чисто техни­ческий запрет, предусмотренный правилами для сохранения равновесия бойца. Запрет на захват одежды — чисто стилевая мера, гово­рящая нам о том, что борьба и кулачный бой в "стенке" были четко разграничены. Для же­лающих ближе познакомиться с техникой стеношного боя рекомендую обратиться к работам А. К. Белова.

Что касается тактических построений стенки, то замечу об одной детали, которая ускользнула от внимания исследователей. Иногда "надежа-боец" проходил сквозь строй соперников без видимых осложнений, за ним стенка мгновенно смыкалась, чтобы не про­пустить в оставленный для "надежи" коридор его последователей. Это сильно напоминает средневековую тактику ведения боя, когда воина, вооруженного двуручным мечом, про­пускали через свои порядки и, сомкнув щиты, продолжали бой. Делалось это для того, что­бы избежать урона, наносимого строю таки­ми бойцами, а за строем его будут ждать... как, например, в римских легионах ждали своего часа знаменитые триарии.

Настало время разобраться, кто же были эти воины, способные биться с "надежа"-бойцами и сами могущие занять его место.

Все говорит за то, что это были профес­сиональные бойцы, мастера "самосхода".

Бой "сам на сам", или, как теперь принято говорить, один на один, всегда был самым по­читаемым и популярным видом кулачного боя в России. Вот что говорят о мастерах самосхода:

"Лучшими бойцами один на один счи­тались тульские. Там: Алеша Родимый, Никита Долговяз, братья Походкины, семейство Зубовых, Тереша Кункин по­читались чудо—богатырями и с почестью развозились по городам. Они мерили свои силы с татарами, с калужанами, москви­чами. Примечательные черты этих бой­цов: пить вино, за бесчестье почитать подарки, предлагаемые боярами, и не ходить стенка на стенку . Приведу одно из описаний поединков один на один, взятое мною из статьи М. Лукашева:

"Собралось около трехсот крестьян, разделившихся на два отряда. Каждый отряд выбрал предводителя, вызывавше­го борцов и натравливавшего их друг на друга. В борьбе должна была принимать одновременно участие только одна пара. На руках каждого борца были надеты толстые кожаные рукавицы, такие жес­ткие, что едва лишь можно было сжать руку в кулак, почему многие боролись с обнаженной рукой. Они стояли левой ногой и левым боком вперед, вытягива­ли левую руку в направлении противни­ка, чтобы задерживать его удары, и держали приподнятою правую руку в некотором расстоянии друг от друга. Наступая, они размахивали кругообраз­но правой рукой и метили всегда в лицо или в голову, но не в грудь или в бок. Как только один борец бросал другого на землю, он объявлялся победителем, и состязание между этой парой заканчи­валось. Некоторые из этих борцов обла­дали необыкновенной силой, но их спо­соб борьбы не вызывал несчастных слу­чаев: не обнаруживалось ни переломов рук или ног, ни сильных ушибов, кото­рыми обычно заканчивается в Англии борьба". ("Русская старина", 1877 г.). Бои сам на сам проводились по пригла­шению заинтересованной стороны или "на кругах" по вызову. То есть, в первом случае существовал организатор боя, во втором слу­чае это было стихийным волеизъявлением со­ревнующихся. Бои обычно назначались на определенный день в случае, если бойцы при­глашались организаторами. Другие же бои происходили на различных праздниках или ярмарках, где всегда находилось большое ко­личество желающих помериться силой и по­биться на кулачках. Для интересующихся бо­лее подробной обрядовой стороной поединка "сам на сам" от себя могу порекомендовать обратиться все к тем же работам Александра Константиновича Белова.

Меж тем, мы продолжаем обзор техники кулачного боя. Свидетельство М. Лукашева подтверждает, что стойка бойцов соответство­вала, в общем, приведенному мною выше описанию. (См. рис .1).

Можно лишь добавить, что неко­торые бойцы ис­пользовали близкую к современному боксу левостороннюю стойку с вытянутой в сторону противника левой рукой. Русские кулачники наносили короткие боковые удары, называвшиеся "под силу", длинные боковые с размаха ("затрещина"), пря­мые тычком ("пря­мой с подтока"). Популярны были также удары предплечьями, называвшиеся "с крыла", которые из-за своей разрушитель­ной силы иногда запрещались в стенке. Били в основном в голову (нижняя челюсть, виски, переносица), в солнечное сплетение ("в душу") и под ребра ("под микитки"). Применялось множество обманных движений, а также от­скоков, нырков и отшагиваний с плоскости на­правления удара. Активно использовалась левая рука для остановки и сбивания ударов противника.

Итак, попытаемся восстановить такти­ческие построения русского кулачного боя. Разумеется, что самой разнообразной такти­ческой схемой обладала сцеплялка-свалка, ведь противники окружали бойцов со всех сторон; техническая схема сцеплялки орга­нично вплеталась в тактические построения, что делало этот вид наиболее ценным в приклад­ном плане.

Следующее место по сложности такти­ческих действий отдельного бойца занимает бой один на один. Однако это было уже еди­ноборство, которое помогает продемонстрировать личные достоинства каждого из бой­цов и чистоту стиля, хотя, задача здесь была уже другой по сравнению со сцеплялкой; по­этому в единоборстве с успехом можно было применять стойку стеношного боя практи­чески без изменений. Тактика стенки, в свою очередь, подчиняла технику задаче группового боя. На селе держались плотного строя, в го­роде старались драться в одну или в две ше­ренги. Бойцы становились в наиболее выгод­ном для своей команды порядке. Вперед вы­ступали единым строем, не допуская разры­вов. Всегда старались приходить на выручку соседям, для этой цели иногда выделяли ре­зервы, призванные вступать в бой в решающий момент.

Уместным будет напомнить, что за несоб­людение правил строго карали — в первую очередь свои. Однако были и выдающиеся бойцы, способные противостоять в одиночку или вдвоем — втроем целой стенке, или толпе. Со­вершенно естественно, что и в сцеплялке, и в бою один на один эти богатыри тоже всегда оказы­вались одними из первых. Такими, например, были братья Орловы. О самом сильном из братьев — Алексее, говорили, что почти никто "не мог перемочь его ни в борьбе, ни в кулачной сшибке". Да, не удивляйтесь, это те самые три брата Орловы, которым мы обязаны воцаре­нием на престол Екатерины II. По завершении анализа русского кулачного боя хотелось бы для наглядности привести схему, отражающую русскую традицию (См. рис. 2).

Как видно из схемы, практически каждый из видов кулачного боя органично вплетается в собственно драку. Получается как бы круго­ворот тактико-технических построений, ко­торые взаимосвязаны между собой и объеди­няются в стихийном явлении, зовущемся дракой.

Уникальность российской действитель­ности состоит в том, что драка долгое время являлась способом разрешения спорных воп­росов, когда судьи, например, не знали, кому из тяжущихся отдать предпочтение. Я говорю о судных поединках.

Рис. 2

"Иностранцы XVII века, описывая московское судопроизводство, умалчива­ют об одном судебном доказательстве, именно — о поле; у иностранцев XVI века находим об этом несколько любо­пытных известий. Когда дело не уяс­нялось допросом, и обе стороны представляли равносильные доказательства, ответчик или истец говорил: "поручаю себя правде божьей и прошу поля". Тя­жущиеся могли выходить на поединок со всяким оружием, кроме пищали и лука. Би­лись пешие, бой открывался копьем, потом принимались за другое оружие. Оба про­тивника имели по несколько друзей и доб­рожелателей, которые, стоя у поля, смот­рели за боем, но без оружия, кроме разве кольев, обожженных с одного конца. Если друзья одного из бьющихся замечали, что его противник бьется не как следует, а с обманом, тотчас прибегали к своему на помощь; за ними вмешивались в дело сторон­ники другого поединщика, и с обеих сторон начиналась драка, приятно занимавшая зри­телей, по замечанию Герберштейна: обе стороны дрались чем и как ни попало за волосы, кулаками, кольями и проч. Досудившиеся до поля могли вместо себя выставлять драться наемных бойцов;

Ченслер говорит даже, что тяжущиеся редко бились сами, а выставляли обыкновенно наемных бойцов. В Москве было много таких бойцов, которые тем толь­ко и промышляли, что по найму выходи­ли драться за других на судебных по­единках. Тот, чей боец оставался побеж­денным, тотчас объявлялся виноватым и сажался в тюрьму."3

Это красноречивое описание говорит нам и еще об одной детали. Бой открывался оружием. А ведь далеко не каждый в состоянии держать в руках оружие. Да и умение нужно большое, чтобы управляться с ним. Мало кто знает, что около шестисот лет кряду на Руси существовали династии профессиональных бойцов, продававших свое умение для судных поединков. Породила это явление законода­тельно подтвержденная Ярославом Мудрым система правового регулирования, известная больше как "Русская Правда". Нужно учесть, что ранее Ярослава законы создавали не кня­зья, а вся совокупность родоплеменной об­щины. Поэтому эти законы назывались "обычным правом". Такие условия делали не­обходимым существование профессиональ­ных, или, как говорили ранее, "закладных" бой­цов. К тому же конкуренция между динас­тиями и реальная угроза потерять здоровье или жизнь вынуждали их постоянно разви­вать и совершенствовать свое умение.

Считаю, что обязательным условием су­ществования бойцов "на заклад" была личная высокая выучка, включавшая в себя, кроме умения вести бой без оружия, навыки владе­ния всеми известными тогда видами холодно­го оружия. Это условие подводит нас к вы­воду о том, что профессиональные бойцы об­ладали тем вожделенным для наших с вами современников универсальным боевым на­выком, применять который можно было в лю­бой критической ситуации. В подтверждение своих слов приведу мнение одного из известнейших специалистов по русской боевой традиции Михаила Николаевича Лукашева:

"Действительно, нередко приходит­ся слышать от одних со злорадным тор­жеством, от других — с невеселым ра­зочарованием, что у русских не было своей системы рукопашного боя... [далее автор утверждает, что система суще­ствовала]...

...К тому же такая, которая макси­мально соответствовала тем политичес­ким и экономическим условиям, которые определялись ее историей. Это был ку­лачный и палочный бой.

Кулачные, а особенно палочные бои, точно имитировавшие условия реально­го сражения, приносили нужные боевые навыки, которые поддерживались на про­тяжении почти всей жизни каждого мужчины. Они давали не только силу, ловкость, боевые ухватки, но еще и бес­ценный навык мыслить и действовать в угрожающей, мгновенно меняющейся обстановке... А действия в бою палкой (кием), дополнявшиеся захватами и уда­рами левой руки и ног, точно соответ­ствовали приемам реального боя, наибо­лее массовым видам ополченского ору­жия — ударным, а также воспроизво­дили приемы фехтования мечом и саблей .

О палочном бое разговор еще впереди. Хотя я рискую произвести впечатление люби­теля цитат, все же приведу еще один отрывок, принадлежащий перу Н. И. Костомарова:

"В праздничные дни народ собирал­ся на кулачные и палочные бои. Охотни­ки собирались в партии и, таким обра­зом, составляли две враждебные сторо­ны. По данному свистком знаку, обе бро­сались одна на другую с криками; бойцы поражали друг друга в грудь, в лицо, в живот — бились истово и жестоко, и очень часто многие выходили оттуда ка­леками, а других выносили мертвыми.

Палочные бои имели подобие турни­ров и сопровождались убийствами еще чаще кулачных боев. Зато на них—то в особенности русские приучались к ударам и побоям, которые вообще были неразлучны со всем течением русской жизни и делали русских неуст­рашимыми и храбрыми на войне".

И еще одно немаловажное свидетель­ство известного русского историка, говоря­щее нам о русской состязательной традиции:

"Сверх того, молодые люди собирались в праздники, боролись, бегали взапуски, ска­кали на лошадях вперегонки, метали копь­ем в кольцо, положенное на земле, стреляли из луков в войлочные цели и в поставленные шапки. В этих играх победители получали награды и выигрывали заклады". Завершая разговор о кулачном бое, хо­телось бы напомнить читателю о том, что наше исследование направлено на освещение на­родной состязательной традиции. Это область так называемого "сермяжного умения", зак­лючающего в себе способы боя, широко рас­пространенные среди низших социальных слоев и, тем самым, наиболее близкие к сте­реотипам русской драки. Традиция эта ока­залась одной из самых живучих и активно практиковалась вплоть до конца 19-го века. Мы переходим к разговору о палочном бое, которому посвящена следующая глава книги.

Перунова палица

Говоря о собственно русской тради­ции палочного боя, с уверенностью можно констатировать, что палочный бой был в большой популярности. Однако, как уже упоминалось, это было очень травматичное заня­тие. И, поверьте, травматизм происходит не от неумения, а, скорее, наоборот, от хорошей под­готовленности бойцов. Кстати, кулачный бой — дитя палочного боя. Очевидно, именно поэтому построения кулачного боя постоянно копиру­ют стереотипы построения палочного боя. Например, стойка в палочном бою левосторон­няя, левая рука служит для сбивания руки с оружием, правая рука с дубинкой либо опущена, либо на уровне груди, чуть на отлете. Хотя, это опять же строевая стойка, применявшаяся в боях стенка на стенку. Да, не удивляйтесь, изначально стенки были вооружены "дрекольем". Похо­же действовали и врассыпную, хотя фиксиро­ванную стойку соблюдать в других видах боя чрезвычайно сложно. Для наглядности приведу схему (См. рис. 3).

Схема отображает виды палочного боя. Не лишним будет знать, что дрались и в-оберучь (то есть держа в каждой руке по палке), в основном короткими палками, или палками разной длины. Длинным оружием — типа по­соха — дрались, удерживая его двумя руками, наподобие двуручного меча, либо наподобие копья. Чаще же всего дрались в-изручь (дер­жа дубинку в правой или левой руке). В па­лочном бою активно применялись удары ногами, в основном в ближней и средней дистанции (издали атаковать ногой неэффектив­но). До виртуозного выполнения доводилась защита перемещением.

Рис. 3

По личным наблюдениям, выиграть у хо­рошего бойца, владеющего палкой, можно, только опережая его в скорости и превосходя его в технике палочного боя.

Заявления по поводу непобедимости представителей восточных единоборств не выдерживают проверки боем. Все разговоры про "энергию", "железные рубашки" и тому подобное ничего не стоят против удара пал­кой... например, в переносицу или в пах. Недоверчивые могут проверить на себе. Для ин­тересующихся палочным боем более серь­езно — могу порекомендовать обратить вни­мание на схожесть практически всех стерео­типов русского прикладного фехтования с двигательной системой русского рукопаш­ного боя, а точнее, славяно-горицкой борьбы, из которой было взято большинство постро­ений для современных реконструкций палоч­ного боя.

Палица, или дубинка — слова, знако­мые каждому с детства. Что же еще нового можно сказать об этих простых приспособ­лениях?

Оказывается, можно. Вспоминая русский народный эпос, можно отметить, что очень многие персонажи имеют в своем арсенале такое "примитивное оружие". Это обстоятель­ство можно было бы и не принимать в расчет, если бы не аналогичные сведения в соседних мифологических системах. Во всех европейс­ких пантеонах обязательно есть бог, атрибу­том которого является либо молот, либо пали­ца. Обладатель палицы в пантеоне Восточной Руси — Перун, в германо-скандинавском пан­теоне Тор (Доннар), у летто-литовских пле­мен — Перкунас, и т.д. Итак, начав с обычной дубинки, мы подошли к важнейшему атрибуту Громовника — бога всех воинов. Не случайно русское предание наделило Перуна палицей. Возможно, что она берет свое начало от обыч­ной палки-дубинки (впрочем, понятие "дубинка" тоже напрямую связано с культом Перу­на, а точнее, с центральным его атрибутом, с Дубом). Вероятно, в дальнейшем "палицей" стало называться кованное металлическое орудие. Вполне очевидной здесь кажется связь между палящим огнем (падающей молнией) и ударным орудием: палица от слова "палити" (пламя), "запалить" (запулять) в кого-нибудь чем-либо, т.е. ударить.

По свидетельству хрониста Стрыйковского (XVI в.) , автора летописи, в которой изложена история польского, литовского и рус­ского народов с древнейших времен, идол Перуна (Перкуна) держал в руке камень, а перед ним постоянно пылал "неугасимый" (священ­ный) огонь. Летопись говорит нам следующее:

"Перконе, си есть Перун, бяше у них старейший бог, создан на подобие человече, ему же в руках камень многоцвет­ный, аки огонь; ему же огонь неугасающий с дубового древия непрестанно паляху".

Если пламя гасло, то чтобы зажечь его, высекали огонь из камня, находившегося в руке Перуна. Очевидно, эти представления повлияли на сюжет одной из русских сказок, в которой главный герой бросает кремень и огниво в несущегося по небу колдуна в виде черной тучи, отчего рождается пламя, в котором погибает волшебник. В этом же сюжете отразилась информация о способе добывания огня. Огонь, добываемый из камня, вызывался ударом кре­сала, из дерева огонь добывали путем трения. Такой огонь, добытый из дерева, назывался "живым", он служил символом небесного огня — молнии; дождь, низводимый на землю богом Громовником, назывался "живой во­дой".

Итак, мы выяснили, что палица имеет зна­чение божественного карающего орудия, она же, как символ власти, превратилась в царс­кий скипетр, жреческий и судейский жезлы. А вспомним знак княжей власти на Руси — шестопер, тоже из семейства ударного вооружения.

Молнию также изображали символичес­ки в виде меча, слово "меч" родилось в глубокой древности. То же мифологическое значе­ние соединяется поверьями с острым ножом (нож — ножной меч). На Украине долго со­хранялось предание о том, что если окропить нож "живой водой" и бросить в вихрь, то нож упадет на землю, обагренный кровью, т.е. мол­ния поразит демона-тучу. Также дошло до нас предание о том, что один колдун вбил под порогом новый острый нож, а вслед за этим поднялся страшный вихрь, который подхва­тил его недруга и семь лет носил по воздуху. Вероятно, это предание основано на связи Перуновой палицы и ножа, как символа мол­нии, с вихрями, неизменно сопровождающи­ми грозу. Стоит признать, что в русской ми­фологии об оружии богов, кроме Перуновой палицы, сохранилось мало сведений, однако летописцы упоминают о "клятвах оружием перед кумирами". На нарушившего клятву призывалось мщение бога — Громовника: "...да будут они кляты от бога и от Перуна и да погибнут от собственных своих мечей!"

В русских сказках можно узнать о топоре — саморубе и о необычайной палице или дубинке-самобое (кий-бий), которые, по­винуясь приказу владельца, устремляются на вражеские рати, побивают несметные силы, затем возвращаются обратно. Место дубин­ки и топора иногда занимает меч-самосек (кладенец) и клюка: "... где ни махнет помело, там смерть неприятельской рати, что ни зах­ватит клюка, то в плен волочит."

Также в народных поверьях молния часто уподобляется извивающейся змее, что послу­жило основой для возникновения сказаний о молнии-биче, ударами которой Громовник казнит демонов.

Например, в гимнах "Вед" Индра, нагоняя Вритру, бичует его огненной плетью с тысячью узловатых концов. Сыплются искры, а в уда­рах плети-бича слышатся раскаты грома. Западные славяне считали, что во время грозы божество преследует демона синим4 бичом.

Впечатление, производимое раскатами грома, стуком кузнечных молотов, молотильных цепов и мысль о наносимых ударах, со­единяясь в различных представлениях, сбли­зили их между собой и породили целый ряд мифологических сказаний.

Как уже упоминалось, русское предание наделяет Перуна палицею. В летописях встре­чается рассказ об этой палице. После креще­ния к Новгороду прибыл архиепископ Яким и разорил требища и повелел скинуть Перуна в Волхов. В то время, когда идол влекли по го­роду, Перун не мог удержаться, чтобы не вос­кликнуть громко: "О горе мне! Вчера еще меня почитали, а нынче посрамляют!" А когда с моста его повергли в реку, он поплыл против течения, бросил от себя палицу и вскричал:

"Жители новгородские! Это оставляю вам в память мою!" Некоторые летописи повествуют о том, что долго после этого новгородские жители собирались на том мосту и устраива­ли в определенный день палочные бои, разде­лившись на две враждующие партии.

Летописцы были убеждены, что бои про­водились ради брошенной Перуном палки, но, скорее всего, они выдавали желаемое за дей­ствительное. Ведь бои не могут проводиться в честь некоего атрибута, пусть даже имеюще­го божественную родословную. Логичнее было бы предположить, что бои проводились в честь его обладателя, Бога Громовника. А летопись давала всего лишь выгодное правящей хрис­тианской идеологии объяснение. Нельзя забывать о том, что церковь чрезвычайно не­терпимо относилась к языческому наследию, частью которого и являлись обычаи ратные. В подтверждение этих выводов нелишним бу­дет вспомнить, что еще задолго до нашей эры, в Древнем Египте, проводились палочные бои в честь бога Хора, который арийцам был из­вестен как Тор, а славянам-язычникам — как Хоре.

Переносясь на более привычную нам ис­торическую почву из сферы мистического сознания, можно с уверенностью говорить, что пользовавшиеся такой популярностью палочные бои на мостах в Новгороде были отра­жением общеевропейской традиции боя на мостах. Примеров масса. Это и Испания, до сей поры проводящая театрализованные, со средневековым оружием, бои на мостах, и Франция, и Германия. Надо отметить, что, кроме моста, зачастую не было под рукой средств для переправы через реку, поэтому сравни­тельно небольшой контингент воинов, подго­товленный в таких игрищах, вполне способен был задержать целую армию, хоть на корот­кое время — ведь на войне каждое мгновение на счету. Соответственно, любое мифологи­ческое представление, рассмотренное через призму истории, может дать просто неоце­нимую информацию, которую сложно полу­чить из других источников.

Итак, мы подошли к рассмотрению конструктивных особенностей соб­ственно инструментария палочного боя.

Вероятно, наиболее распространены были короткие, длиной не более полутора локтей, трости округлой формы, изготавливаемые из дуба или березы. Их можно использовать как наиболее универсальные имитаторы холодно­го оружия. В Новгороде, например, бытовала короткая новгородская дубинка.

Изготовить дубинку совсем просто. Мо­лодое деревце вырывалось из земли, комель очищался от корней, ствол обрубался по нуж­ной длине, по усмотрению хозяина кору либо счищали, либо оставляли как есть. На иллю­страции изображены русские крестьяне в традиционных костюмах и с традиционным снаряжением. (См. рис.4)5. Смею усомниться в способности дубинки (ослопа) выполнять благородную функцию орудия труда. Хотя, как орудие "лихого" промысла либо как средство борьбы с многочисленными "лихоимцами", дубинка может быть расценена как наиболее удобное, легко добываемое, дешевое и эффективное средство.

Рис. 4

Что немаловажно, сырья для дубинок предостаточно, и не жалко, если дубинка при­шла в негодность.

Второй, не менее популярный предста­витель семьи ударного вооружения — до­рожный посох. Его длина обычно не превы­шала уровня от земли до подбородка вла­дельца, иногда была одинакова с ростом вла­дельца.

Как правило, один из концов посоха в ди­аметре был меньше другого и служил как бы острием. Иногда острие оковывалось желе­зом, но чаще нет. Навершию посоха прида­валась удобная для руки форма, оно могло увенчиваться металлическим крюком (так на­зываемый "посох колдуна"), и тогда посох ста­новился очень похожим на багор.

Встречались посохи с навершием в виде головы человека или животного, иногда в виде человеческой руки, сжатой в кулак, в котором находилось металлическое кольцо. Навершие пастушеского посоха закруглялось ес­тественным образом в виде крюка, такой посох называли также клюкой, кием и т.д. (См. рис. 5)6.

Посохи изготавливались из твердых по­род дерева, не имевшего серьезных изъянов, хотя могли быть и не вполне прямыми.

Мы можем заключить теперь, что дубинка не имеет хозяйственного значения, но, в свою очередь, является оптимальным боевым и тре­нировочным оружием, в то время как посох имеет некоторое хозяйственное значение, не теряя при этом от своей боеспособности.

Рис. 5

Видимые различия батога, дубинки (ос­лопа) и посоха (клюки) не мешают, однако, отнести их к одному и тому же типу, что и обычный кол, вынутый из забора, или подо­бранный на дороге брусок. Отличительными особенностями этих предметов можно счи­тать: 1) однородный материал, из которого они изготовлены; 2) родственная конфигурация; 3) типичные боевые особенности.

Рис. 6

Научиться хорошо драться этими ору­диями можно, соблюдая практически одина­ковые пространственные координации. Од­нако, каждый конкретный нюанс любого из типов оружия способен максимально расши­рить возможности ведения боя с ним, или, на­оборот, сузить эти возможности до полной не­эффективности — все зависит от знания этих нюансов и умения применить свои знания в конкретной боевой ситуации.

Дилетанту нюансы неведомы, особенно какому-нибудь горе-специалисту, обогатившемуся знаниями из материалов книжных лотков (отнюдь не блещущих качеством пред­лагаемых изданий) или учившемуся у отече­ственных "китайских" учителей.

Ну какие могут быть у палки нюансы? Нет, не путайтесь, я говорю не о "магии" или "скрытых энергетических зонах", с такими вопросами справляются психиатры.

Я говорю, например, о том, что если палка круглая, то совершенно все равно, какой именно поверхностью нанести удар или взять защиту. А ведь без знания этих простых за­кономерностей невозможна даже простая работа холодным оружием. Зачем, по-ва­шему, европейцы делали мечи обоюдоост­рыми? Наверняка не из эстетических сооб­ражений, а чтобы максимально расширить потенциал поражения противника. Все равно, как вынул меч из ножен, в какую плоскость перенес удар (вот только, если попал плашмя, можешь жизни лишиться). А палкой все равно как бить, именно поэтому научиться драться ею легче, быстрее можно освоить базовую технику, затем доводка на мечах, то­порах и т.д.

Очевидно, благодаря этим особенностям палочного боя, большинство русских ополченцев предпочитало ударные типы воору­жения. Согласитесь, оттачивать технику на поле боя — не самое лучшее время. Хотя и князья проявляли по­чтение к ударному ору­жию. Символ княжей власти — шестопер (пернач) обладает теми же свойствами, что и обычная дубина, только многократно усилива­ется поражающий по­тенциал за счет метал­лических частей и их пространственной ори­ентации, выполненных, кстати, в виде розетки Перуна (См. рис. 8).

Еще один нюанс. Личный опыт боев на улице, в том числе с применением дреколья, и более чем десяти­летний стаж занятий единоборствами позво­ляют мне говорить о невозможности рабо­тать палкой по восточной схеме типа "блок-удар". Так можно драться, когда у вас в руке стальной прут, а ваш противник на грани по­тери сознания. Чем быстрее вы атакуете, тем больше шансов не попасть в больницу.

Но уж если вы все-таки прозевали пер­вую фазу удара, то его нужно не отбивать — ведь это может быть ложный удар — а вклинивать его, одновременно защищаясь и атакуя.

И не стоит забывать, что у вашего оппо­нента есть еще три свободных конечности, а чаще еще и пара-тройка верных друзей за спиной. Так что и на бросок и на отбор ору­жия нужно выходить самому и при этом не забывать менять позицию.

Рис. 8

Начав разговор о бросковой технике, я хочу напомнить приверженцам айкидо, что ско­рость удара палкой может, иной раз превышать уровень реакции стального механизма, снаб­женного фотодиодом, поэтому надеяться на ошибку со стороны нападающего весьма не­дальновидно и чревато тяжкими телесными по­вреждениями. Не стоит ждать, когда вас возьмут за горло, применяя оборонительную тактику.

Рис. 9

Интересующимся могу предложить один весьма результативный способ работы бе­зоружного против вооруженного противника.

Во-первых, надо научиться опережать движение нападающего хотя бы на 1 секунду (что при оборонительной тактике невозможно) и применять парализующие удары по рукам и ногам противника.

Если же у вас в руке тоже есть палка, ваша задача ощутимо упрощается, нужно отбить конечности противника палкой, по возможности обезоружить его, что без владения нашей техникой сделать невоз­можно.

Те же самые принципы лежат в основе владения посохом и даже копьем, древко (ратовище) которого конструктивно не отлича­ется от посоха.

Конкретно говоря, чтобы научиться па­лочному бою, нужно вначале осваивать универсальные двигательные принципы, харак­терные для любого оружия этого типа. Затем нужно учиться работать против вооруженного палкой человека, постепенно переходя к практике боя безоружного против вооруженного (последнее невозможно без комплексного ос­воения фундаментальных основ русского ку­лачного боя и других форм состязательной культуры). В дальнейшем можно практико­вать бой вооруженного палкой против вооруженного ножом, цепью, топором, клюкой и т.д.

Стоит, пожалуй, сказать, что школа при­кладного фехтования, хотя и является очень близкой к построениям палочного боя, все же не вполне отражает русскую стилистику и манеру ведения боя. Большим подспорьем для реконструкции оказались различные учеб­ники и руководства по прикладному фехто­ванию для русской конницы, в своей основе отразившие близкую европейскую традицию. Для национальной специфики Руси характерны более раскрепощенные и, если позво­лительно такое определение, более "расхлябанные" способы телодвижений при работе с оружием.

Рис. 10

Чтобы выйти на уровень относительного исторического соответствия, необходимо на­чать с освоения объема движений. Базовые, подготовительные навыки дыхательной, сус­тавной, силовой и динамической гимнастики можно с успехом получить, изучая комплексы Русской Здравы (см. рис. 1-3)

Одной из базовых методик, помогающих в освоении палочного боя, по праву можно счи­тать Свилю. Как-то раз я демонстрировал возможности кистеня небольшой аудитории, в которой оказался истинный ценитель вос­точных древностей, заявивший, что я показы­ваю технику работы с нунтяку. Само собой, что он, как и многие тысячи жителей нашей страны, не обладал даже теми наивными зна­ниями истории, которыми нас до недавнего времени снабжало советское образование. Вероятно, поэтому он так и не принял в расчет мои аргументы.

Сначала небольшой экскурс в мифоло­гию. Ранее упоминалось, что одним из атрибутов Громовника иногда назывался бич-молния, благодаря которому Громовержец побеждает демона. Очень редко встречаются упоминания в пантеонах соседних народов о некоем боевом цепе, которым наделяется ге­роический персонаж сказки или мифа. А вот как "Слово о полку Игореве" сравнивает битву с молотьбой хлеба и ковкой металла: "На Немизе снопы стелют головами, молотят чепи харалужными, на тоце живот кладут, веют душу от тела"; "Той бо Олег мечем крамолу коваше и стрелы по земле сеяше".

Итак, в мифах отражены прообразы бо­евых цепов и боевых бичей. Историческая наука говорит нам еще об одном представи­теле — кистене "зарукавном" или, как его еще называют, "летучем".

Начну с описания конструктивных осо­бенностей этих древнейших представителей ударного вооружения.

Боевой цеп состоит из трех частей: ру­кояти, била и их цепного соединения. Неред­ко рукоятка боевого цепа снабжалась ре­менной петлей. Боевые бичи, или "бассалыки", имели рукоятку, к которой крепился плетен­ный ремень с хвостами на конце, каждый из хвостиков был снабжен небольшим билом.

Зарукавный ("летучий") кистень не имел рукояти, был относительно легок и несрав­нимо более компактен, чем его собратья по семейству, имел только било на короткой или удлиненной цепочке. Последняя могла быть заменена витым ремешком, который окан­чивался петлей для руки.

С конструктивной точки зрения, троич­ная структура боевого цепа весьма показательна, она полностью копирует устройство руки человека: рукоять — плечо; било срав­нимо с кулаком; цепное соединение — с лок­тевым суставом. Организация оружия подчинена идее славянского ведического триглава. Так же, как и рука, цеп имеет три части:

основную, несущую и боевую7 .

Размеры кистеня подгоняются по руке владельца. Желательно, чтобы длина рукояти ненамного превышала длину локтя.

Било выбирается по весу в зависи­мости от личных привязанностей, кото­рые не должны превышать границ целе­сообразности.

Цепь выбирается так, чтобы при неудач­ном ударе било рикошетом не травмировало кисть. То есть длина цепи должна составлять не более одной трети от длины рукояти, либо превышать всю длину рукояти. Однако пер­вый вариант наиболее предпочтителен.

Рис. 13

Рукоять изготавливается из дерева твер­дых пород — дуба или березы (можно ис­пользовать ясень). Било может иметь раз­личную конфигурацию. Чаще это округлой формы шар, оснащенный шипами, или без та­ковых. Било может быть изготовлено путем отливки из бронзы или выковано из стали. То же можно сказать о цепях, которые могут быть либо бронзовыми, либо стальными.

Для "летучего" кистеня билом может служить весовая гирька или такой же шар, как у боевого цепа. Однако, било не должно иметь на себе острых граней, во избежание травм руки владельца.

Нелишним будет сказать, что любое кон­структивное изменение оружия сказывается на технике его применения, а изменение осо­бенностей конструкции зависит от тактичес­кой схемы боя. Поэтому мне всегда были не­понятны некоторые специалисты по восточ­ным единоборствам в своем стремлении найти крамолу плагиата в "русском стиле" как в яв­лении и в славяно-горицкой борьбе в част­ности. Ведь даже поверхностное сравнение конструкции кистеня и нунтяку позволяет увидеть их принципиальные различия.

Для иллюстрации приведу высказывание, принадлежащее А. Н. Медведеву (адепту шоу дао). Смысл его сводится к тому, что оружие типа кистеня использовали все народы, что его с одинаковым успехом применяли как рус­ские разбойники, так и японские ниндзя, только последние более хитроумно и изобрета­тельно (?!). Трудно судить, какое именно содержание вкладывает А. Н. Медведев в по­нятия "хитроумно" и "изобретательно", но осмелюсь усомниться в бесталанности своих со­отечественников из их криминальных объединений. Во-первых, не только разбойники занимались культивированием способов боя с холодным оружием. По крайней мере, до XIX века больше половины мужского населения России были обладателями зарукавных кис­теней. Об этом нам сообщают и тверская традиция, и многие другие источники, на ко­торые я ссылался. Что касается времен более древних, то, обратившись к археологии, можно с уверенностью констатировать, что зарукавными кистенями владели даже девочки. Ки­стени находят в местах погребений вместе с другими атрибутами похоронного ритуала. Напомню, что в могилу складывались вещи, повседневно использовавшиеся человеком при жизни.

Во-вторых, кистенями бились и в-оберучь, то есть с двумя кистенями одновременно, и тогда "к бойцу не было рукопашного при­ступа" (см. словарь Даля).

Возникает вопрос: "Куда же еще хитро­умнее?" И вообще, почему такая голослов­ность суждений? Разве кто-нибудь опраши­вал ниндзя или русских разбойников прошлых веков на предмет составления статистических таблиц "хитроумия и изобретательности" ? Ведь с уверенностью можно сказать, что сейчас нет ни тех, ни других. Думаю, что такие "специалисты" будут жить и ударно трудиться еще долгие годы, однако мы не можем позволить себе тратить время на дальнейшие разобла­чения, время все расставит на свои места.

Говоря о боевых качествах кистеня, следует отметить, что диапазон его приме­нения крайне широк.

Тяжелый боевой цеп мог использо­ваться ратниками как основное оружие — при условии, что он имел при себе щит, или же его спереди при­крывал щитоносец. Так же успешно мож­но было вести бой, на­ходясь на крепостной стене.

В-оберучь в сражении цепами, скорее всего, не дрались, кистень не в состоянии соперничать ни с ме­чом, ни с секирой, в бою чаще применяли его двоюродного брата — боевой молот — или булаву. Однако, распространенным было яв­ление, когда боевой цеп или боевой бич удер­живался за рукоять обеими руками, наподо­бие бейсбольной биты, это часто использо­валось при работе из второго ряда. Кстати, считалось наиболее удачным построением, когда в первом ряду стояли закрытые щитами и хорошо бронированные воины, а во второй ряд становились вооруженные боевыми це­пами и бичами. Как правило, первый строй "держали" профессиональные дружинники, второй — ополченцы-ратники. "Летучий" кистень ранее сильно напоминал тяжелую булаву с мягкой ручкой, роль которой играла ременная или витая веревочная петля. Толь­ко в века огнестрельного оружия "летучий" кистень окончательно приобрел тот вид, в ко­тором его застал В. Даль, оказавший своими трудами неоценимую услугу всей русской ис­тории и культуре.

Сила удара кистенем напрямую зависит от веса била, но чем тяжелее оружие, тем мед­леннее оно набирает инерцию и нужные ско­ростные показатели.

Именно поэтому нельзя дать точных раз­меров оружия, оно всегда подгонялось под конкретные возможности и запросы чело­века с учетом его физических данных. Это условие было всегда соблюдаемо и до сей поры считается очень практичным.

При работе с гибким ударным оружием всегда нужно иметь запас объема движения, ни в коем случае нельзя терять ощущение дви­жения оружия. Эти требования совершенно не выполнимы, если попытаться осваивать кис­тень, используя восточную технику нунтяку.

Еще более сложно результативно зани­маться, используя при этом статичную стой­ку. Если вы самостоятельно попытаетесь про­делать кистенем простейшие двигательные эволюции, вы убедитесь в правильности этого заключения.

Кистень позволяет вести бой с большим числом нападающих, в том числе и вооружен­ных холодным оружием, если будет соблю­дено главное условие — четкая геометрия удара должна идеально совпадать с геометрией пе­редвижения. При утрате этого состояния (то есть при потере ощущения пространства вок­руг себя) эффективность действий бойца резко падает.

Еще одно дополнение. Учтите, что драть­ся кистенем в плотном строю просто невозможно, стереотип поведения здесь не "стенка на стенку", а бой "сам на сам", а точнее, один, в кругу противников.

При начальном уровне освоения этого типа оружия крайне важно равномерное распределение силы, так как первые уровни ос­воения — это обычное жонглирование, идущее от простого к сложному. Впервые взяв в руки кистень, вы тут же начнете чувствовать его вес. Сразу нужно учиться настраиваться на оружие. Полезно подумать о конструк­тивной схожести руки и кистеня.

Дальше можно начинать простейшие движения. Первым нужно "учить" лучезапястный сустав и кисть. Человеческая кисть — четкий регистратор тактильных ощущений, поэтому тренировке кисти следует у делить повышенное внимание.

Если перейти к действию, которое подоб­ная практика оказывает на организм в целом и на опорно-двигательный аппарат в частно­сти, то можно выделить несколько моментов, особенно того заслуживающих.

Во-первых, при правильной организации движения укрепляются мышцы плечевого по­яса, связки и сухожилия приобретают сразу два качества — крепость и пластичность. К слову сказать, в современном пятиборье это весьма ценное качество: стрельба требует крепкой кисти, а фехтование, наоборот, пластичной. К тому же при таком способе движения осуще­ствляется самомассаж внутренних органов, что вообще типично для русской традиции.

Что касается способов дыхания в про­цессе работы с оружием, то в силу своего медицинского образования могу сказать, что ды­хание практически не нуждается в сознательной регулировке.

Восточный подход делает акцент на со­знательной регулировке большинства бессознательных физиологических процессов.

Но мне думается, что нормальный орга­низм в состоянии автоматически настраиваться на оптимальный дыхательный режим, нуж­ный нам при том или ином виде деятельнос­ти. Заранее предвижу гневную реакцию сто­ронников восточной мудрости.

Отечественная традиция базируется на естественных, природных законах, учитывае­мых, хотя и в аллегорической, мифологизиро­ванной форме, языческой натурфилософией.

Наиболее полно законы жизнедеятельно­сти организма вскрыты системой Русской Здравы, разработанной Национальным Клу­бом Древнерусских ратоборств в г. Москве.

Основой для Здравы послужил богатей­ший пласт историко-фактографического материала русской народной медицины, пропу­щенный через фильтр современного науч­ного медицинского подхода.

Как и любая тренировка, тренировка с оружием — это еще и тренировка чутья, то есть того связующего звена между подсозна­нием и сознанием, которое чаще называют мышечным чувством или мышечной памятью. С неразвитым мышечным чувством начинающий может запросто травмировать себя даже при выполнении простейших элементов. По­этому необходимо вырабатывать в себе уме­ние следовать за вращением оружия, включая как можно больше суставов в работу. Ваше внимание должно быть максимально расфо­кусировано, вы должны учиться видеть ору­жие, чувствовать его инерцию и свое движе­ние. Это первая ступень, в дальнейшем вни­мание должно распространяться и на ваших противников.

Помните о правиле: "концентрируясь на одном из противников, ты теряешь из виду десять других"8.

Проще говоря, плечи ваши должны хо­дить ходуном, а ноги не должны от них отставать. Однако, разболтанность не должна стать самоцелью или движением ради движения, нельзя терять баланса, ваша подвижность не должна идти вразрез с устойчивостью.

Хотя, в целом, приходится признать, что не­возможно описать на бумаге процесс обуче­ния, тем более передать его тонкости, но можно дать некую ключевую характеристику, так ска­зать, мыслеобраз, несущий в себе обучающий потенциал, достаточный для раскрытия воз­можностей системы. Запомните, что любое умение возможно только при желании овладеть им. Почерк бойца всегда будет индиви­дуальным, но он напрямую зависит от степени проработанности базового навыка. В целом рисунок движения, его стилистика и колорит соответствуют механике засечного стиля рукопашного боя, который в славяно-горицкой борьбе получил название "Радогора".

Борьба на Руси

Самым древним, без преувеличения, реликтовым видом борьбы, культи­вировавшимся на территории нынешней Рос­сии, можно признать медвежью борьбу. Древ­нейшие борцовские поединки происходили задолго до новой эры (предположительно, около 2 тысяч лет до н. э.) на территории Вал­дайской возвышенности и до Уральского хребта включительно. Борьба называется медвежьей потому, что корнями уходит в пер­вобытное шаманство, а точнее, к периоду то­темизма и относится к почитанию духа мед­ведя как охранителя рода. Образ медведя в славянской мифологии тесно связан с обра­зом бога Белеса. Идейное содержание культа влияет на ритуальную сторону, то есть на об­ряд. В результате сформировался обрядовый поединок борцов на родовом поле, призван­ный отогнать демонов от посевов. Для этого призывался дух медведя, призванный стать его (поля) оберегом.

Медвежью борьбу, тем не менее, нельзя причислять к разряду единообразных, исторически сложившихся стилей, ей были при­сущи различные выразительные средства. Одним из них стала имитация агрессивного поведения медведя и перенос этого стерео­типа на плоскость борцовского поединка. Так в борьбе появился мощный, оглушающий противника удар. После нанесения "медвежьего" удара проще было перейти к короткому брос­ку под себя или заламыванию конечностей;

можно было и высоко поднять над собой про­тивника и расшибить об землю, либо задушить его в стойке.

По мнению А. К. Белова, в медвежьей борьбе не было строгой трактовки технических эле­ментов. Культивировалась не отдельная стой­ка или элемент, а идея боя, обусловленная целью поединка. Медвежья борьба стала ос­новой агрессивной боевой культуры. Для большей наглядности приведу "медвежий" за­говор, взятый мною из первого информационного выпуска тогда еще НКДЕ (Националь­ного клуба древнерусских единоборств):

1) Вижу — невиданное

Слышу — неслыханное

Возьму с куста

По три листа

Ко сыру бору,

Во глуху нору

Три листа снесу

Через раз поднесу.

2) Встань, батюшко!

Встань, чудилище!

Ко мне иди,

В меня гляди,

Меня поведи

Ворога найди,

Во ключи рассади!

Не хлыщи, а оттягивай!

Не крути, а выкручивай!

Не ломи, а заламывай!

Не вали, а заваливай!

Не толкуй, а втолковывай!

Не пляши, а выплясывай!

Не садись, а просаживай!

Не смотри, а высматривай!

Не бей лапой, а бей дубом!

Не бей ногой, а бей горой!

Заговор читается ритмично, с его помо­щью регулируется дыхание и происходит настрой на зрительный образ, способный менять физиологические процессы.

Была и еще одна, "экзотическая", форма поединка... с самим медведем. Причем, была известна в двух формах. Одна — ярмарочная забава с подпоенным или тощим зверем, которого предварительно дрессировали. И бой с медведем в его владениях, в лесу — "сам на сам". Чаще на зверя ходили с рогатиной и с ножом, иногда только с ножом, встречаются упоминания в бытописаниях народов Повол­жья, что на медведя ходили и без оружия. Результаты таких поединков были различные, часто человек одерживал верх над зверем, но так же часто и зверь над человеком.

Не могу удержаться от вопроса к чита­ющей публике. Почему сказки про китайс­ких мастеров, дравшихся с тиграми, вызывают такой щенячий восторг поклонников восточ­ных единоборств в России? И совсем не за­меченной остается такая простая мужицкая забава? Думаю, даже беглое сравнение уровня подготовленности среднестатистического азиата и нашего русского охотника, боров­шегося один на один с медведем, дает крас­норечивую иллюстрацию уровня развития поборческого дела среди самых широких сло­ев. Удивительно, что мужество, сила и лов­кость русских мужчин, их презрение к смерти и необоримое желание побеждать, остаются без внимания их потомков. Это даже небла­годарностью и неуважением к предкам объяс­нить трудно.

На таком вот фоне приходится признать трудно приемлемость медвежьей борьбы для условного, спортивного поединка. Однако существовали и менее травматичные спо­собы — потомки медвежьего культа. Это на­следники силового, жесткого поборья — борьба "в схватку" ("в обхват", "в охапку"), борьба "в крест", более поздняя борьба, при­внесенная монгольскими завоевателями, борьба "на поясах".

Борьба "в схватку" представляла собой силовую борьбу из предварительного обоюдного захвата на уровне пояса, без применения подножек и захватов за ноги. Борьбу "в крест" можно считать разновидностью борьбы "в схватку". Свое название она получила из-за предварительного обоюдного захвата, ко­торый делался под руку ("под силу") одной рукой, другая через плечо.

Рис. 16

Вот какое упоминание оставил нам В. Даль:

"...русские борются либо с носка — одной рукой друг друга за ворот, а дру­гой не хватать; либо накрест руками, через плечо и под силки и валяют через ногу, подламывают под себя и, припа­дая на колено, перекидывают через себя..."

Что касается второго описания, это и есть борьба "в крест". Для нее характерна атака со стороны плеча, как правило, левого. Что каса­ется подножек, то, вероятно, это позднейшая модификация, так как до 16-го века подножки в борьбе считались "грязным" элементом.

Борьба "на вороток" — борьба ис­конно русская. Интересна она тем, что является в своем роде единственной. По крайней мере, ни в Европе, ни в Азии ничего похожего никогда не наблюдалось. По мне­нию А. К. Белова, этот вид борьбы мог появиться не ранее 16-го века. И вот почему: "... рус­ские борются либо с носка (то есть, активно используя в борьбе ноги) — одной рукой друг друга за ворот, а другой не хватать..." Борьба с таким обильным арсеналом работы ногами могла появиться только с момента снятия об­рядовых ограничений на подножку, а про­изошло это в 16-м веке. Итак, нам удалось установить, что техника этой борьбы соот­ветствовала идее выведения противника из равновесия с преимущественным использованием техники ног. Применялся также обо­юдный захват одной рукой, как правило, ле­вой. Почему левая? Потому, что правая нужна была для удара кулаком или палкой. Да-да, не удивляйтесь, перед нами вид борьбы, вы­шедший прямиком из русского палочного боя. Именно поэтому такое обилие подножек, под­сечек, зацепов; а стойка борцов такова, что у каждого правая рука отведена за спину. Ле­вая активно используется для захватов про­тивника за ворот, за выставленную вперед руку и за одежду. Активная рука обычно исполь­зовалась для рывков или толчков. Если при­нять во внимание, что траектория подножки или подсечки, используемых в борьбе "на во­роток", идеально совпадает с траекториями ударов ногами, практиковавшимися русскими, то сомнений в происхождении этой борьбы не остается никаких.

Рис.17

Борьба "на вороток" еще имеет название "на одну ручку". Это как бы летний вариант борьбы "на вороток". Когда отсутствует одеж­да, за которую можно выполнить захват, хват берется за руку, за шею, за плечо. Работа но­гами остается прежней. Надо сказать, что борьба "на ручку", в противоположность борьбе "на вороток", вид более силовой и требует от борцов большей скорости и выносливости.

Рис. 18

Правила борьбы были следующие: борьба велась до падения одного из участников, для победы достаточно было сбить противника на колени. Захваты выполнялись только одной рукой, но, вероятно, ногами можно было вы­полнять практически любые элементы, за ис­ключением откровенных ударов. Подлинными мастерами этой борьбы считались русские борцы. Представители других народностей не практиковали такого рода борьбу, поэтому ее по праву можно считать эндемичной для восточных славян формой.

Популярность этой борьбы была боль­шой, поскольку в ней нужны были высоко­точные технические действия, быстрота и лов­кость. Броски в ней выглядят очень зрелищ­но. Зрелищность увеличивалась за счет того, что соблюдения обоюдного захвата не тре­бовалось, поэтому схватка была похожа на борьбу "на вольную".

Бросается в глаза одна характерная осо­бенность борьбы "на вороток" — это четкая область захватов действующей рукой. Огра­ниченность области захватов связана с тем, что борьба, вероятно, всегда велась в высокой стойке, которая, например, на позволяет хва­тать противника за ноги. Да и вряд ли это вообще было бы рационально в боевой ситу­ации, поскольку при наклоне можно было зап­росто налететь на удар ногой, а что самое не­поправимое — при выполнении прохода в ноги, даже с одновременным ударом палкой по но­гам противника, вы сразу открываете свой за­тылок и позвоночник. Думаю, не надо объяс­нять, к каким последствиям может привести подобное обоюдное поражение в условиях палочного боя. Именно поэтому борьбу "на вороток" можно расценивать как оспортивленную копию борьбы, применявшейся в ходе палочного боя. Прикладную ценность этого вида борьбы трудно переоценить. Он момен­тально превращается в грозный боевой сплав, как только снимаются ограничения на удары ногами и в правую руку берется, скажем, ко­роткая новгородская дубинка. Техника броска или сбивания от этого мало меняется, усложняется она, в основном, за счет необходимости нейтрализовать вооруженную конечность противника.

Вот мы и подошли с вами еще к одному уникальному аспекту этой борьбы. Реконструированная мною на основе принципов славяно-горицкой борьбы техника русского палочного боя наглядно показывает, что в 90% случаев первой выходит из строя вооружен­ная конечность, ее попросту отбивают или ломают. Ну а теперь подумайте, надолго ли вас хватит в такой ситуации? Единственное спасение — сокращать дистанцию и лезть в борьбу, чтобы не дать атаковать себя оружи­ем. В клинче выполнить полноценный удар палкой крайне сложно. Именно тут и приго­дится навык борьбы "на вороток". Читатель, обработанный пропагандой каратэ, возмож­но, уже негодует, считая, что супостата нужно лихо ударить ногой с разворота — и дело с концом. Действительно, конец свой вы сильно ускорите, так как противник мгновенно ото­бьет вам ногу, вплоть до перелома. Траекто­рии русского палочного боя позволяют сде­лать это идеально. Ну а если у врага в руке сабля, то вы вообще не оставите себе шансов.

Поэтому рекомендую пристальнее всмотреться в наши ратные традиции, они того стоят. В них вы можете найти много инте­ресного и полезного. Сравнивая борьбу "на вороток" с другими видами борьбы, хочется отметить еще один нюанс. Эту борьбу можно рассматривать, как переходную форму к борьбе "на вольную". Последняя может счи­таться до конца оспортивленным видом борьбы с очень широким спектром разрешенных приемов. Безусловно, бытование борьбы "на вороток" на Руси говорит в пользу высокой общенародной боевой подготовки мужчин, в том числе из низших социальных слоев.

В уличной драке технику борьбы на во­роток можно применять практически без изменений и ограничений — ведь она выраба­тывалась в условиях реального палочного боя.

Борьба "на вольную" — тоже детище освобождений от обрядовых запретов. В ней активно используются подножки, зах­ваты за ноги; более того, встречаются упоми­нания о бросках, проведенных исключительно с помощью ног. Борьба "на вольную", так же, как и борьба "на вороток", относится к классу борьбы без предварительного захвата — как говорили на Руси, "не в схватку". Различие со­стоит лишь в том, что борьба "на вольную" позволяет проводить броски с захватом ног, и поэтому стойка в этой борьбе свободная. Проводились в ней и броски с помощью подножек, подсечек, зацепов, а также высокие броски с отрыванием противника от земли. Не возбранялись и захваты за одежду. Безоговорочно существовал только запрет на на­несение ударов руками и ногами. Удушающие приемы были, скорее всего, запрещены. Дос­товерно известно, что душить противника было позволительно в боях "на заклад" и на судных поединках. На земле борьбу не вели — впро­чем, как и во всех абсолютно видах борьбы, практиковавшихся в России. Даже удушения всегда производились в стойке, а уже впос­ледствии противника бросали о землю. Го­воря о прикладном значении вольной борьбы, необходимо отметить ее несомненную по­лезность в ситуации "безоружный против во­оруженного". Как стало ясно из предыду­щего материала, в совершенную противопо­ложность борьбе "не в схватку" составляли виды борьбы "в схватку", то есть со взятием предварительного обоюдного захвата. К раз­новидностям борьбы в схватку относится и борьба на поясах.

По свидетельству Б. Горбунова, первое письменное упоминание борьбы на поясах, бытовавшей среди русских, содержится в мемуарах орловского помещика Н. И. Толубеева и относится к концу 18-го века. Данный факт позволяет говорить об этом виде борьбы как о наиболее позднем, практиковавшемся в народной среде. Борьба на поясах существовала до начала 20-го века. Однако, распространена была в тех регионах России, которые тесно соседствовали с территориями, населенными тюркскими народами, а именно Нижнем Поволжье, на Южном и Среднем Урале, в Сибири.

Как и любое самоборство, борьба на поясах происходила в основном по праздникам, местах большого скопления народа, к примеру, на ярмарках. Боролись, как правило, "на "миру", то есть пару борцов со всех сторон окружали зрители, которые создавали подобие круглой площадки, ограничивая тем самым свободную для схватки территорию. Родовое значение поединка сводилось, как правило, к выявлению сильнейшего. Участ­ками могли стать все желающие померяться силами друг с другом. Правила борьбы были статочно простыми. Борьба велась до падения одного из противников на землю. Тот, кто коснулся земли после броска первым, считался проигравшим, даже если борец, проводивший бросок, падал вслед за ним. Если оба борца касались земли одновременно, то им считывалась ничья. Она засчитывалась и в том случае, если никто из соперников не мог провести бросок. Однако, следует упомянуть о том, что борьба могла идти по специальным условиям, оговоренным борцами перед схват­кой. Например, они могли бороться до при­знания себя побежденным одним из против­ников, или до сбивания на колени.

Техника борьбы была достаточно ограни­ченной по сравнению, например, с русской борьбой "на вольную" и представляла собой борьбу из предварительного парного захвата за пояс, в высокой или средней стойке, без приме­нения подножек, подсечек и обвивов. Смена захвата не разрешалась. Захват был как бы одноразовым. Решающую роль в поединке иг­рала физическая сила и взрывные способно­сти, позволяющие, например, перекинуть про­тивника через себя без помощи подножек.

Большинство фактов дает нам возмож­ность говорить о заимствовании русскими и другими восточными славянами борьбы на поясах у тюркских народов. Наш вывод подтверждает и тот факт, что эта борьба не только не распространена, а вообще не из­вестна на русском Севере, славящемся своей преданностью национальной традиции бук­вально во всем, в том числе и в поборческом деле.

Однако в процессе взаимообмена куль­тур борьба на поясах прочно вошла в обиход славян и стала восприниматься ими как вполне традиционное явление.

С уверенностью можно сказать, что борьба на поясах никогда бы не смогла закрепиться на Руси, если бы еще ранее не су­ществовала борьба "в схватку", правила и тех­нический арсенал которой очень близки к борьбе на поясах. Еще одним фактором, по­могшим закрепиться у славян типично тюр­кской борьбе, было бытовое взаимопроник­новение культур тюркских и славянских на­родов. Например, сейчас, как и раньше, многие славяне участвуют в состязаниях на тради­ционных праздниках тюркских народов.

Рис. 22

Для самих тюрок борьба на поясах явля­лась обязательным компонентом военной под­готовки; приемы, наработанные на земле, с ус­пехом применялись в седле для стаскивания противника с лошади. У некоторых тюркских племен до сих пор бытуют состязания безо­ружных всадников; к слову сказать, правила конной борьбы ощутимо более свободны, чем традиционная борьба на поясах на земле. Та­ким образом, заимствованная от тюркских народов и впоследствии ставшая русской поясная борьба имела в русской традиции свой беспо­ясной эквивалент— борьбу "в схватку" —то есть борьбу в стойке без подножек и захватов ниже пояса, с обязательным обоюдным предвари­тельным захватом. Борьба на земле не велась и отличалась минимальным разнообразием технического арсенала, имея узкую приклад­ную направленность. Решающее значение имела физическая сила. Аналогами в Европе может служить лишь молдавская "трыньте-дряпте". На практический эффект в драке можно рассчитывать, применяя эту борьбу только при бое один на один или при значитель­ном силовом и скоростном перевесе по срав­нению с нападающими. В целом из-за узости прикладного эффекта поясной борьбы в раз­резе традиционных правил ее нельзя расцени­вать иначе, как фольклорный, условно-состя­зательный вид.

Однако, если сделать шаг к рас­крепощению этой системы, например, ввести подножки и подсечки и разрешить смену хвата в процессе борьбы, прикладной эффект и зрелищность этой борьбы значительно возрастут9 .

Подводя итоги сказанного, хотелось бы представить русскую состязательную традицию для наглядности схематично и рас­смотреть ее отличительные особенности (См. рис. 22).

1. Кулачные, палочные бои и борьба, вкупе с другими забавами, были широко распрост­ранены и любимы в русском народе.

2. Как правило, все эти молодецкие за­бавы являлись отголосками древнейших ритуалов (исключая, быть может, только бои "на заклад" и уличные драки, отражающие соци­альную регуляцию).

Подтверждением этому служит привязка игрищ к календарному циклу.

3. Все виды состязательной традиции были, в основе своей, не противоречивы, а взаимо­связаны и взаимозависимы друг от друга

Рис. 23

4. Кулачный, палочный бой и борьба имели повсеместное распространение и огромную популярность (не действовала даже угроза отлучения от церкви). Еще в 20-х годах на­шего века, когда власти пытались запретить крестьянам Воронежской губернии стеношные бои, те жаловались: "Последнее удоволь­ствие у нас отнимаете!"

5. Авторитет бойцов был так велик, что с помощью судных поединков решались тяжбы — проигравшая сторона неизменно считалась ви­новной.

6. Все виды состязательной культуры за­висели от практического результата, который максимально проявлялся в драке или в реаль­ном бою.

Таким образом, в России боевое искус­ство черпало свои стереотипы из реальных боевых ситуаций.

На Востоке мы видим обратное: там драки как бы вообще не существует, и весь ареал занимают ортодоксальные боевые искусства.

На основе сделанных ранее выводов счи­таю правомерным заявление: школой боевых искусств для русских был и суровый образ жизни, постоянные войны и генетические за­датки.

Что касается системы подготовки бойцов в прошлом, добавить к сказанному нечего, кроме слов восхищения мужеством предков, прак­тиковавших в высшей степени реальный бо­евой уклад.

В эту главу не попали сведения об эли­тарном дворянском воинском умении. Это тема требует для себя отдельного издания.

1 Дневник Ф.В. Бехгольца, М., 1902 (стр. 69).

2 А. К .Белов, "Изначалие".

3 В. О. Ключевский, "Сказания иностранцев о Мос­ковском государстве".

4 Синяя — древнейший эпитет молнии, блеск ко­торой отождествляется с синими огоньками, перебе­гающими по углям догорающего костра. Синее пламя считалось священным.

5 Репродукция с гравюры Г. Аткинсона.

6 Там же.

7 А. К. Белов "Искусство атаки".

8 Прикиньте свои шансы выжить в столкновении с несколькими противниками, используя методику кон­центрации.

9 В тексте нет упоминаний о борьбе "на щипок". Интересующихся отсылаю к работам А.К. Белова.

Глава 3. Русская профессиональная драка, или славяно-горицкая борьба

В 1986 году в Москве на Малой сцене театра им. Станиславского состоя­лось рождение системы русского рукопаш­ного боя, которую ее создатель Александр Кон­стантинович Белов назвал — "славяно-горицкая борьба".

По иронии судьбы, система, родившаяся на сцене, на ней и осталась. Дело в том, что большинство турниров по Горице (как еще называют эту борьбу) проходят именно на сценах театров и дворцов культуры. А между тем мы предпочитаем проводить соревнова­ния на природе.

Итак, создание и распространение славяно-горицкой борьбы по просторам Рос­сии — свершившийся факт. У многих воз­никает вопрос, почему борьба называется именно "славяно-горицкая"? Дабы раз­решить возникающие заблуждения, читателю предоставляется краткий обзор исто­рии создания и развития славяно-горицкой борьбы.

Необходимо отметить, что эта система является итогом воссоздания традиционных форм состязательного поединка славян, в осо­бенности русского народа. Название борьбы отражает этнически обобщенное направление европейской состязательной культуры. В частности, наиболее яркую и самобытную тради­цию состязательного боя — погребальные поединки на насыпном кургане ("горице") в воинском культе; обрядовые действия имеют историческое название — тризна.

Появление славяно-горицкой борьбы предварял длительный процесс собирания и изучения отечественных боевых традиций. В основу разработок легли результаты архи­вных и экспедиционных исследований, изу­чение обрядов и народных игрищ регионов Центральной России (Обоянь, Стародуб, Тверь, Ямута, Ростов, Владимир, Москва), русского Се­вера (Олонец, Кострома, Кологрив, Кичменгский городок, Вологда), Урала (Пермь) и Западной Сибири (Кулунда), а также изучение символики, мировоззрения и культовой архаики дохристианской эпохи славян; народ­ных сказаний; традиционных плясок; былиноведческого материала, народных сказок и побывальщин; проводившихся ранее в этой области исследований и опросов; наконец, по­могает сама практика ратоборств.

Славяно-горицкая борьба родилась как сплав трех отечественных традиций состязательной культуры славян: общеродовое на­правление, воинское, земледельческое. Также в нее вошла техническая база русской борь­бы ("в схватку", "в крест", на поясах, "на воль­ную", "на вороток", "на ручку", "на щипок", медвежья борьба), кулачного боя ("сеча", стеношный бой), палочного боя, линейного боя, охотницкого боя.

Каркасом всей системы стала универ­сальная система перемещений, берущая на­чало из общеродовой состязательной тради­ции (именуемая в славяно-горицкой борьбе "свилей").

Изначально славяно-горицкая борьба задумывалась как фольклорное направление, поэтому вполне умещалась в горицком обра­зе. После смены ориентиров и перехода на принцип комплектования и развития техничес­кого арсенала в соответствии с идеей максимальной боеспособности название переко­чевало в архаизм, не имеющий практически ничего общего с тем содержанием, которое вкладывается теперь в название системы. Тем не менее внешние формы славяно-горицкой борьбы являются прямым следствием рус­ской ратоборческой культуры, сегодняшним его воплощением. Необходимо помнить, что славяно-горицкая борьба никогда не была застывшим явлением. Дело в том, что ее идей­ной базой является славянское язычество, в своей сути полностью отрицающее догма­тизм и ортодоксальность.

Мы не занимаемся голым копированием традиций и оживлением прошлого в настоящем, мы стремимся строить будущее, стараясь прогнозировать его с помощью прагматичес­кого традиционализма.

Поэтому славяно-горицкая борьба раз­вивается одновременно в четырех основных направлениях:

1. Традиционный раздел (классический);

2. Штурмового боя раздел ("новая тра­диция");

3. Тотального боя раздел ("бой на вы­живание");

4. Боевой раздел (совокупность приклад­ных принципов).

Разговор об этих направлениях борьбы мы поведем в дальнейшем.

Для начала попробуем разобраться, что для "русского стиля" характерно, а что абсолютно не вписывается в его традицию. Предлагаю обратиться к таблице, которая поможет читателю разобраться в хитросплетениях современного русского стиля через систему отличий.

Наряду со всеми перечисленными в таб­лице характерными особенностями, присущими русской состязательной традиции в целом, славяно-горицкая борьба имеет свои соб­ственные установки, являющиеся отражением ее методологии. Вот некоторые из них:

1. Противник всегда жертва, даже если он сильнее или превосходит в количествен­ном соотношении сил. Противник — жертва всегда и когда он нападает на вас, и когда вы атакуете первым.

2. В бою преимущества противника нуж­но уметь превращать в его недостатки.

3. Воин не должен ничего бояться. В жиз­ни не должно быть ни одного явления, способного вызвать у него чувство страха.

4. Готовность к атаке для воина равно­сильна жизнеспособности. Атаковать нужно уметь из любого положения и без специаль­ной подготовки.

5. Результативность боя — это пораже­ние наибольшего числа противников.

6. Самая естественная техника боя — это та, которая используется в стихийной уличной драке. Драка — это инстинкт. Чем ближе к нему стоит ваша техника боя, тем она жизне­способней.

7. В каждом бою у вас есть шанс побе­дить. Он может быть один и едва уловим, но он есть всегда.

8. Боец должен быть неожиданным, не­понятным и непредсказуемым. Непредсказуемым можно быть лишь на основе высокой профессиональной выучки. Ограниченные знания никогда не способны противостоять высокому классу практической эрудиции.

9. Борьба должна развиваться постоянно, каждый день. Если существует хотя бы одно явление в мировой практике боя, которому она не способна противостоять, значит она — отжившая, ненужная рухлядь.

10. Настоящий боец способен вести бой в любой среде. Бой является для него естественным состоянием, все остальное время жизни — состоянием промежуточным.

11. Природа сделала нас такими, какие мы есть. Не следует отождествлять боеспособность тела с его физическим совершен­ством. физическое совершенство — лишь одна из базисных форм подготовки. Системно под­готовленный человек самых средних возмож­ностей может и должен одержать верх над превосходящим его противником.

12. В бою воин не оставляет себе вре­мени на то, чтобы понять, что происходит вокруг. Воин действует на основе чувства.

Традиционный раздел славяно-горицкой борьбы

Традиционный раздел борьбы, став­ший уже классическим, включает в себя четыре вида, образующих Горицкий свод. Эти четыре вида одновременно являются и сти­лями борьбы. Всего стилей насчитывается 12. Мы начнем рассмотрение системы с Горицкого свода.

Свиля

Базовый вид славяно-горицкой борьбы. Свиль, свиля — согласно эти­мологическому словарю, происходит от гла­гола "вить", "виться". Явление воплощает со­бой идею стихии Воды. Включает в себя прин­ципы организации движения, в большей сте­пени свойственные славянскому (шире —тев­тонскому) подрасовому типу. То направление свили, которое наиболее объемно вскрыто славяно-горицкой борьбой, имеет непосред­ственное отношение к состязательному по­единку, то есть это опыт защитных переме­щений вообще как таковых.

Механогенезис свили позволяет сделать вывод, что в ее основе заложены нормы движения в условиях стесненного пространства, а также пересеченного рельефа, что свойствен­но для лесной полосы с многочисленными ов­рагами, ложбинами и холмами. Данная среда обитания, благодаря свиле, не только не дела­ет человека медлительным и неуклюжим в дви­жениях, но, напротив, создает сплав высокого маневра действия с его резкой порывистой реализацией. К слову сказать, все движения в боевой свиле выполняются резко, стремитель­но, рывками. Только такой способ может пред­ставлять действенную защиту.

Лесная полоса, состоящая из хвойных и широколиственных пород с многочисленны­ми кустарниками, создает биомодели с особо подвижным плечевым поясом, развитыми и хваткими руками.

Вторым существенным фактором фор­мирования свили является влияние ритуаль­ных охотничье-воинских танцев периода тотемических культов.

Наконец, третьим фундаментальным об­ретением для свили стали исторически сложившиеся условия ведения боя славянами. Точнее будет сказать, профессиональными воинами, первоначально представителями во­инских родов, а впоследствии (после десятого века) — представителями воинского сословия. Эти воинские образования именовались дружинами и были немногочисленными. Боевые порядки кочевников на востоке и римско-византийские легионы на западе всегда имели значительный численный перевес. Бе­зусловно, боевой навык дружинника мог стро­иться только на использовании высокого по­тенциала движений, скорости двигательных реакций, широкого, методично отработанного маневра. Кстати, именно подобные условия боя сказались на традиционном русском доспехе, имеющем значительно более подвижную, но вместе с тем и менее укрепленную конструкцию в сравнении с западноевропейским доспехом.

Свиля — самая трудоемкая, но вместе с тем самая обязательная норма базовой подготовки.

Свиля — это систематизированный и расчетливый маневр, выполняемый на уровне первой сигнальной системы.

Славяно-горицкая борьба классического раздела использует три яруса свили. Во-первых, это наиболее рациональная защита при любом атакующем действии противника. (Здесь мы сталкиваемся со своеобразием на­циональной техники: специфическая подвижность бойца в поединке позволяет не только результативно "проваливать" атаки против­ника, но и, что называется, раскручивать свои атакующие действия.)

Итак, чисто защитный, базовый вариант свили не предусматривает каких-либо атакующих действий. Свиля второго уровня строится по схеме: "ты атакуешь — я защи­щаюсь и контратакую". Схема достаточно традиционная для единоборств. Механика движения при этом такова, что сама свиля яв­ляется как бы вспомогательным инструмен­том вашей последующей атаки. Основное же действие вкладывается в удар, толчок или бро­сок.

Свиля третьего уровня является профес­сиональной тайной Национального клуба и ее принципы в широком вещании не оглашаются.

Небольшая подсказка для бодрых разу­мом состоит в следующем: первые два уровня свили можно сравнить со стихией Воды в ее пассивном состоянии, когда вода вторична по отношению к земле и обтекает, извиваясь, все ее препятствия. Но бывает Вода и в активном состоянии, когда она выпадает на землю в виде дождя, и здесь все меняется — первична вода.

Мы постепенно переходим к практичес­кой части. Начинать освоение свили лучше с использования конструкции тела для защиты не сходя с места. Это положение именуется Уключный Устав, или "Пята". (Второе название взято из кулачного боя.) Но даже в Уключном Уставе стоять нужно не твердо, а устойчиво.

Усиленные стойки в русской традиции, харак­терны только для линейных построений стеношного боя, при которых отсутствие устой­чивости сбоку компенсируется плотностью самого строя, в буквальном смысле — плечом товарища.

Подобные стойки не только ограничивают подвижность, но и сокращают устойчивость с боков. Поэтому перегруженные стойки при бое "сам на сам", то есть один на один, чрезвычай­но неэффективны, а тем более при бое одного против многих.

Свиля, по принципу трибожия, разделена на три группы технических элементов.

Первая группа — "подсады". В основе их лежит принцип ухода вниз, под удар. "Под­сады" наиболее физиологичны, они изменяют плоскость развития атаки (См. рис. 24 и 25).

Вторая группа — "скруты". Провалива­ют атаку противника с помощью скручива­ния по оси позвоночника. При выполнении "округов" целесообразно переносить центр тяжести на ту ногу, которую вы будете ис­пользовать как ствол округа — вместе с по­звоночником (См. рис. 26).

Рис. 24 Рис. 25

" Отрыв " представляет собой смещение от удара по линии атаки (См. рис. 27). Отрывы требуют особой подготовки тела и опираются на высокую пластическую подвижность.

"Отрыв" изменяет угол развития атаки. Одним из важнейших правил свили является обязательное использование инициатора дви­жения.

Рассеивание движения по всему телу, безотносительность ускорения в момент выполнения свили не только значительно сокращают скорость действия защиты, но и делают свилю трудоемкой.

Как правило, основное движение, которое всегда выполняется рывком, выполняет какой-то один участок тела. Свилю можно сравнить с магнитным полюсом, противоположным удару, — точнее, любому движению противника вообще. Какие бы движения ни осуществлял противник — выполняющий защитную свилю всегда будет отбрасываем в сторону от них силой, которую китайцы назы­вают "Инь-Ян", а славяне-язычники образно ве­личают "Белобог" и "Чернобог".

Рис. 26

Техника свили богата и разнообразна. Для примера можно обратиться к русской плясо­вой, сформировавшейся под воздействием подвижных игрищ и народных забав, напря­мую связанных со свилей.

Таким образом, мы имеем сформирован­ную систему двигательной активности, явля­ющуюся как бы каркасом всей славяно-горицкой борьбы.

Безусловно, овладение техникой горицы имеет прямую зависимость от успешного ов­ладения Движением.

Свиля в условиях паритетного боя — это наиболее рациональная защита при любом атакующем действии противника (удар, тол­чок, захват с целью броска, удушения или ломания какой-либо части тела).

И здесь мы сталкиваемся со своеобра­зием национальной техники, поскольку традиционные для восточной техники блоки в контексте русской состязательной традиции ни­когда не являлись рациональным действием.

Можно сказать, что свои руки боец ис­пользует, главным образом, для выполнения технических элементов, упреждающих удары противника или засекающих самого нападающего (при этом, естественно, перебивающих возможную атаку).

Рис. 27

Следует помнить, что в освоении свили особо важную роль играет техническая точность выполнения элемента и своевременная, правильная оценка траектории движения уда­ра, Свиля обладает характерной стилисти­кой движения, имеющего определенную ритмическую и пластическую схему. Безус­ловно, вписаться в эту схему сразу могут далеко не все.

Радогора

В определенном смысле этот вид — визитная карточка славяно-горицкой борьбы, так сказать, ее лицо. По количе­ству элементов Радогора сравнима с целым направлением концептуального у-шу. Мно­гофункциональность и базовая широта стиля стала результатом объединения нескольких традиций русского кулачного боя в единую схему. В Радогору вошли жесткие позици­онные удары стеношного боя, хлесткие и раз­машистые удары, характерные для сцеплялки, а также элитарный дворянский стиль "сеча", отличающийся четкостью и геометричностью построений. Кроме того, в нее вошел комп­лекс защитных элементов стеношного боя и боя "сам на сам".

Рис. 28

В результате родилась система, позволя­ющая одновременно атаковать большое коли­чество противников, при этом мгновенно пе­рестраивая защитный элемент в серию инерционных хлестких ударов или делая акцент на жесткие, позиционные прямые. Радогора по­зволяет вам достигать поставленных целей в рекордно короткие сроки. Стандартным явле­нием для этого вида считается умение наносить четыре-пять ударов в секунду, одновременно с этим активно перемещаясь по площадке. Энер­гозатраты при этом существенно ниже, чем в других видах единоборств, которые растрачи­вают громадные ресурсы во время боя, на вы­ходе не имея даже половины той результатив­ности и скорости, какая доступна бойцам славяно-горицкой борьбы.

И так, основная идея Радогоры заключа­ется в умении держать пространственный контроль над противником. В идеале это выгля­дит как заполнение всего пространства вок­руг бойца ударами. Не думайте, что этот идеал для вас такой же недосягаемый, как умение ходить по воде. У мастеров славяно-горицкой борьбы реальное заполнение пространства ударами, по мере необходимости, ложится одновременно на четыре плоскости: вперед -назад -вправо -влево. При такой технике удары противника либо перебиваются, либо задавливаются в самом начале, либо проваливаются свилей. Поэтому в традиции русского ру­копашного боя и в славяно-горицкой борьбе, как его правопреемнице, мы наблюдаем полное отсутствие техники блоков, без которой, например, невозможно себе представить вос­точные единоборства.

Характерной для Радогоры особеннос­тью можно считать тот факт, что при обоюд­ном мастерстве бойцов удары одного четко ложатся на геометрию ударов другого, поэто­му они не могут причинить друг другу серь­езного вреда. Разумеется, если отсутствует из­начальная установка на поражение против­ника. Прикладное значение Радогоры можно оценить как универсальное умение, одинако­во применимое как в условиях спортивного поединка (разумеется, с некоторыми оговор­ками), так и для реальной боевой ситуации.

Ратовище — "удар в полруки, да поперек груди". Выполняется как имитация удара древком копья вперед.

Относится к разряду ударов "с крыла". Удар требует предварительной подготовки. Поносится предплечьем, в основном в горло и лицо, однако может с успехом применяться для атаки широких поверхностей. Удар соединяет в себе пробивающий и вытесняющий потенци­ал. (См. рис. 28 и 29).

Вариант выполнения "медвежьего стыка". В данном случае выполняется на контратаке с предварительным выходом в свилю по прин­ципу подсада. Ударной поверхностью служит плотно собранная ладонь. Подобные удары, кроме значительных разрушений в организме противника, способны далеко отбрасывать его тело. (См. рис. 30).

Момент контакта распалины с телом про­тивника. Удар выводится широким амплитуд­ным движением и набрасывается сверху. (См. рис. 31).

Затрещина "с крыла" с одновременным перетеканием в захват и проходом на спину для выведения из равновесия. (См. рис. 32).

Велесова боротьба

Н азвание еще одного из четырех видов славяно-горицкой борьбы взято в кавычки не случайно. Это условное, собира­тельное название борьбы силового профиля. В предыдущей части книги мы вели разговор о разновидностях русской поборческой тра­диции. Буквально все разновидности вошли в современный сплав силовой борьбы, включая также и приемы уличной борьбы. Разнообраз­ные технические действия и принципы раз­ных эпох и направлений борьбы были объединены на основе взаимодополняемости и, в свою очередь, модифицированы относитель­но современных требований. Этот уникальный сплав и получил название Велесовой боротьбы, в честь покровителя силы и житейской мудрости, главы земледельческого славяно-языческого пантеона — бога Белеса' .

Велесова боротьба, в силу своих нацио­нальных особенностей, совершенно не спу­тываема со спортивными видами борьбы типа самбо, дзюдо или айкидо, хотя в ней просле­живается определенное сходство с некото­рыми техническими действиями греко-рим­ской и вольной борьбы. С моей точки зрения, эти общие параллели возникли в силу кон­сервативности борьбы как способа проти­востояния. К тому же не стоит забывать об общем индоарийском корне европейских видов борьбы. Тем не менее Велесова боротьба остается одним из наименее спортотизированных видов борьбы, что повышает ее прикладную ценность. Например, во времена правления Иоанна IV Грозного в опричнине бытовал специфический вид поборья, спо­собный противостоять сече и кулачному бою.

Основная задача борца-опричника зак­лючалась в необходимости преодолеть натиск бойца-кулачника и, сблизившись, сломать или задушить его. К слову сказать, в современных "боях без правил" в подавляющем большин­стве случаев одерживают победу борцы.

Рис. 35

Это обстоятельство великолепно иллю­стрирует слабые и сильные места борьбы си­лового профиля. И если в схватке один на один больше шансов победить — на стороне борца, то в бою один со многими несоизмеримо чаще побеждают бойцы (кулачники).

Хотя это соотношение тоже не всегда безоговорочно правильно. В конечном итоге все зависит от потенциала человека и от уме­ния его реализовать в разнообразных крити­ческих ситуациях.

Рис. 36

Борьба, сама по себе, долгое время явля­лась обязательной нормой базовой подготов­ки и ратников-ополченцев, и дружинников-про­фессионалов.

Особенно яркую роль борьба играла в период стратегической значимости холодного оружия. То есть в то время, когда военные столкновения представляли собой рукопаш­ную схватку с применением всех возможных способов ведения боя. Логично было бы предположить, что удар кулаком по шлему или чешуйчатому доспеху не принесет никакого победного результата, зато силовой бросок или динамическое сбивание, а зачастую и затаптывающий удар ногой были вполне оправ­даны ситуацией. Однако не стоит передергивать и ставить во главу угла "безоружное умение". В то время главным всегда было как раз умение обращаться с различными видами холодного оружия и, как правило, качество доспеха и вооружения вкупе с мастерством и опытом их носителя приносило победные результаты.

В целом можно сказать, что для занятий этим видом славяно-горицкой борьбы необходимы физическая сила и выносливость, а также специфическая пластичность и координированность. В основе Велесовой боротьбы лежат несколько механических принципов: заламывание противника, удушение про­тивника в стойке, разрывание противника, ко­роткие и мощные броски под себя и пока­зательные высокие броски с подниманием тела противника над собой.

Рис. 37 Рис. 38

Варианты выполнения высоких бросков, известных в славянско-горицкой борьбе как "дыбки" — рис. 37: "Мельница"; рис. 38: "Питерский дыбок"

Техника Велесовой боротьбы наиболее объемна и трудоемка в тренировочном процессе, что сказывается на ее популярности среди занимающихся. Тем не менее спортивная и прикладная ценность какого-либо вида борьбы, как правило, не зависит от количества занимающихся. Например, расцветшие в России завозные системы единоборств, порой лишь отдаленно напоминающие боевые пост­роения, собирают вокруг своих представите­лей толпы народа, что никоим образом не до­казывает их боеспособности. Скорее наобо­рот, если система нравится большинству и вби­рает в себя всех без разбора, то это признак ее "безвредности", так нравящейся современной оболваненной молодежи, для которой главное в единоборстве — то, "как это смотрится и много ли людей этим занимается"

Охотницкий бой

Последний из видов славяно-горицкой борьбы. Воплощает собой ак­тивную наступательную тактику с широким спектром ударов и бросковых приемов, объе­диненных под эгидой борьбы динамического профиля. Охотницкий бой ориентирован на бы­строе, почти мгновенное выведение противни­ка из равновесия с помощью рывков, толчков, рычаговых воздействий, захватов и ударов.

Охотницкий бой — это историческое на­звание, которое происходит от "оходчих" бой­цов, "ходчих", продававших свой кулак на суд­ных поединках и часто бившихся на заклад­ных боях. Охотницкий бой воплощает собой чистую драку, главной целью которой являет­ся полное выведение противника из строя. Для этого очень широко применяется дополнитель­ное травмирование противника головой о зем­лю после выведения его из равновесия.

Долгое время охотницкий бой был стра­тегическим направлением в традиционном раз­деле славяно-горицкой борьбы, подчиняя сво­им ценностным установкам и ориентирам ос­тальные ее виды. Уникальные разработки этого направления также включают в себя умение сбивать противника в сторону наименьшей устойчивости, выводить удар в захват, и на­оборот, применять в бою резкие, порывистые перемещения, позволяющие выполнять брос­ки без предварительного силового захвата, затрачивая на атаку противника всего две-три секунды. Система охотницкого боя является несомненным лидером среди поклонников славяно-горицкой борьбы в силу своих при­кладных качеств.

Выведение буздыгана с проходом за спину (время выполнения 1 секунда)

Стиль "ломание" (плясовой стиль)

Этот стиль — наследник ритуальных охотничье-военных танцев периода тотемических культов. Его задачей является грамотное использование пластических и динамических ресурсов организма при усло­вии экономного расходования энергии во время боя. Плясовой стиль, несмотря на свою древность и приверженность к фольклорной традиции, нельзя считать собственно-бое­вым направлением. Он хорош, как дополне­ние к другим стилям, потому что ломание обу­чает в игровой манере нестандартному пове­дению на площадке. Кроме всего прочего, плясовой стиль можно использовать в условиях боя один на один. Такие случаи были отмечены в турнирной практике славяно-горицкой борьбы. Боевой потенциал плясового стиля базируется на грамотном и расчетли­вом владении свилей.

Бросок с проходом за спину с травмировавшем головы противника о землю

Впрочем, свиля являет­ся боевым инструментарием всей славяно-горицкой борьбы. Приплясывание, притопывание, поведение плечами — все эти действия призваны обеспечивать постоянную расслаб­ленность тела перед планируемой атакой или в процессе отражения атаки противника. Рас­слабленное состояние обеспечивает быстро­ту реакции, широкую и четкую амплитуду дви­жений. Главное требование к стойке бойца — стоять не твердо, а устойчиво. Устойчивость достигается благодаря балансированию с ис­пользованием практически всех очагов дви­жения. Притопывание дает возможность бой­цу атаковать, преобразуя ритм пляса в ритм удара.

Вашему вниманию предлагается пляс ку­лачного бойца, рекомендованный А. К. Бе­ловым.

Расслабившись в пояснице, стряхнув на­пряжение с рук и ног, опустив плечи, начнем с легким притопыванием включаться в дви­жение. Подвижности ног отвечает движение плеч. Все мышцы тела расслаблены. Не пре­рывая движения, резко, рывком выполняем попеременно "отрыв" плеча назад справа и сле­ва. Каждый такой рывок изменяет положе­ние плоскости груди к предполагаемому фронту атаки.

Далее, не прекращая пляса, так же резко, рывком посылаем вниз, как бы под себя, то правое, то левое плечо. Соответственно кор­пус склоняется в неглубоком поклоне, слегка скручиваясь вперед.

Последнее движение на базе пляса, которое мы разберем —отбрасывание корпуса в сторону. Представьте себе, что вы во время качки находитесь на палубе корабля. Коле­бания судна передаются на ноги. Энергично переступая ногами в направлении вынужден­ного движения тела, удерживаем себя от падения. Плечи при этом выполняют баланси­рующий реверс, то есть отклоняются в сторону, обратную движению тела. Обязательное пра­вило и для этого случая, и вообще для пере­движения по площадке — вес тела полностью опускать на обе ноги только тогда, когда ваши стопы расставлены на ширину нормального для вас шага, не уже и не шире.

Мне же остается добавить, что представ­лена только одна из многочисленных базовых форм "пляса". На "плясовые" передвижения органично наслаивается ударная и бросковая техника славяно-горицкой борьбы.

"Грудок"

Стиль боя, задачей которого является успешное противостояние против­нику, многократно превосходящему вас по ан­тропометрическим показателям.

Тактическая схема боя проста, но я бы не сказал, что она из-за этого легко выпол­нима. Вашей задачей является одновремен­ное соблюдение наступательной концепции и умение держать дистанцию с противником. Если недруг многократно превосходит вас по силе и росту, то с ним бессмысленно вступать в ближний бой. Но и на дистанции необхо­димо постоянно отслеживать его действия, потому что если он нанесет точный удар или выполнит плотный захват, то вам конец. Ата­ковать такого опасного противника нужно из положения, в котором ему будет неудобно за­щищаться, а так же нужно постоянно опере­жать и упреждать агрессивные выпады про­тивника. Для этого стиля существуют под­робные рекомендации и тактико-техничес­кие схемы, которые, однако, я не считаю нуж­ным оглашать. Свою основную задачу я вижу в передаче необходимого уровня информации, пусть даже и описательного характера. Воз­можности стиля при хорошем уровне прак­тического освоения позволяют вести бой с несколькими противниками, значительно пре­восходящими вас по силе. Поэтому и в славяно-горицкой борьбе бойцов часто не делят по весовым категориям.

"Пята"

Стиль получил свое название благо даря использованию "пяты" (назва­ние взято из кулачного боя), то есть замкнутой точки пространства. Этот стиль еще назы­вают "стилем побитых ног". Нет ничего уди­вительного в том, что во время драки вам мо­гут травмировать ноги... и, как следствие, вы не сможете вести бой на основе высокой под­вижности. Вынужденная статичность также характерна для боя в замкнутом пространстве или при бое стоя на скользкой поверхности. "Пята" не имеет своей собственной техни­ческой базы, однако это самый богатый так­тически стиль, который, кроме всего прочего, очень экономичен и продуман до деталей. Подсказкой интересующимся может послу­жить принцип, при котором движения рук ведут все остальные движения корпусом. Стиль "пята" является своего рода полным антипо­дом стиля "наскок". Хотя это только мнимая конфронтация. Противопоставление мною этих стилей должно всего лишь проиллюстрировать возможности славяно-горицкой борьбы. Для тех, кто выбирает для изучения горицу, могу сказать, что наш технический ар­сенал способен обеспечить вашу безопас­ность практически в любых критических си­туациях. Стиль "пяты" можно определить как вынужденный, что делает его не очень попу­лярным, но прикладная ценность "пяты" от этого нисколько не уменьшается.

Подсайдашный стиль

Это стиль, направленный на исполь­зование оружия в бою. Такое "стран­ное" для моих современников название пошло от подсайдашного ножа, бывшего когда-то не­пременным атрибутом не только дружинни­ков-профессионалов, но и любого ратника-ополченца.

Наработки этого стиля позволяют эф­фективно противостоять противнику, воору­женному, практически, любым типом холод­ного оружия. Разумеется, это не значит, что вы будете гарантированы от поражения в любой ситуации и с любым противником.

Такие дешевые заверения себе могут позволить только "восточники" и "новые рус­ские стили", наивно полагающие, что, поставив пару блоков или "обкатав вооруженную конечность", можно избежать осложнений с противником.

Лично мой боевой и тренировочный опыт говорит за то, что единственная возможность избежать ножевого ранения заключается в том, чтобы вообще не дать противнику воспользо­ваться холодным оружием. Как это сделать?

В общем, это вполне возможно. Помню, еще в начале девяностых годов со мной была группа единомышленников, по сегодняшним меркам мы проводили тренировки по чрез­мерно жесткой методе. Суть наших занятий состояла в создании ситуаций, максимально приближенных к боевым. Занятия проходили всегда на улице, на одной из окраин Саратова. Работа с вооруженным противником дава­лась мне лучше, чем моим соратникам. Од­нажды в процессе тренировки я отвлекся на мгновение... и сподручник моментально про­порол мне ножом руку. Оружие было настоя­щим и дрались мы, что называется, "в полный контакт". Ошибаться было нельзя. Уже тогда я понял, что любая незначительная оплошность может стать последней. И еще один вывод, который наверняка не понравится теоре­тикам от боевых искусств. Если вы не суме­ли упредить удар противника и включились в фехтование, то в случае с опытным противни­ком неизбежны обоюдные поражения (См. рис. 49-51).

П равда, последствия будут разными, на­пример, обмен ударами вооруженного с бе­зоружным будут явно не в пользу последнего. С этой точки зрения фехтование не только не имеет смысла, но и чрезвычайно опасно. По­этому в славяно-горицкой борьбе предпо­читают стихийной обороне четко спланиро­ванную атаку. В "подсайдашном" стиле, кро­ме работы с одним и двумя ножами (с моей точки зрения, наш способ является самым про­работанным и мощным в России), существу­ют и работа с "дрекольем", и с другими вида­ми холодного оружия. О палочном бое и ра­боте с кистенем писалось ранее. Надо ска­зать, что мы не замыкаемся только на "сер­мяжном умении". Клубы славяно-горицкой борьбы культивируют самые разнообразные виды исторического и прикладного фехтования. Например, сильнейшим в этом разделе считается ульяновский клуб "Рысь", руково­дит которым Руслан Слепов (Рос).

Перед вами стандартная атака противника, вооруженного холодным оружием, на основе техники охотницкого боя — рис. 49-51. (Время проведения атаки — 1 секунда.)

К правдивости и реалистичности устано­вок подсойдашного стиля в нашем клубе2, например, прибавляется детально прорабо­танная методика преподавания простых и четких тактико-технических принципов, на которых за относительно короткое время (2-3 месяца) можно выйти на вполне професси­ональное владение оружием. Чтобы работать против вооруженного противника, необходи­мо самому научиться владеть оружием и знать особенности каждого типа вооружения. Бе­зусловно, одним из интереснейших разделов подсойдашного стиля является раздел работы безоружного против вооруженного, объем технических и тактических построений ко­торого заслуживает отдельного издания.

Х очу предупредить желание читателя выбрать себе к освоению какой-нибудь отдельный стиль. Этого делать нельзя, потому что, познав только одну грань явления, невоз­можно создать общее впечатление, для этого нужно знать и опробовать все ключевые эта­пы. Только в этом случае можно гарантиро­вать вашу безопасность. В целом, задачей стиля является выработка такого навыка и психи­ческого настроя, при которых оружие, а вер нее, бой с применением оружия становятся для бойца штатной ситуацией. Для этого разра­ботан ряд психотехник, оказывающих моби­лизующее действие.

Стиль "подол"

Это не совсем традиционно для Рос­сии, но стиль "подол" — это стиль, в котором дерутся только ногами. Мною ранее приводились доказательства в пользу возмож­ности и способности русских вести активные атаки ногами. Причем, в полном боевом объе­ме. Исторически подтверждено существо­вание многих региональных традиций боя но­гами. Из них вошли в славяно-горицкую борьбу: московская традиция (подсеки); нов­городская традиция (оплеты); ростовская тра­диция (брыки); томская традиция (подсады); общерусская традиция (шагающие удары).

Если к этому прибавить борцовский ар­сенал из подножек, зацепов, обвивов и т.п., то получится система, которая по богатству и разнообразию технического и тактического арсенала сравнима с французским сават и корейским тхеквондо, а во многом и превос­ходит эти системы. "Подол" отражает рус­скую национальную специфику нанесения удара ногой, причем, без "шпагатов" и мало­применимых в реальном бою низких фикси­рованных стоек. Несмотря на это, стиль "по­дол" является одним из самых трудоемких и кропотливых. Вероятно поэтому на Руси это направление боевой культуры так и не вы­делилось в самостоятельную нишу, оставаясь вспомогательной техникой. Прикладное зна­чение этого стиля велико. Его используют в палочном бою очень активно, при травмах рук, не позволяющих атаковать с верхнего яруса. Ногами великолепно дрались казаки, причем выводя удар с седла. Так что любители под­раться ногами вполне могут себя проявить в славяно-горицкой борьбе.

"Коромысло"

Нет, в этом стиле не дерутся коромыс­лами, как в театрализованных выс­туплениях фольклорных коллективов. "Ко­ромысло" — это принцип уравновешенности двух полюсов, предусматривающий обоюдную загруженность руки и ноги, их взаимодействие в бою. Без сомнения, этот стиль — один из богатейших технически и тактически. Пол­нейший баланс во взаимодействии руки и ноги предусматривает и возможность перетекания удара в захват, заканчивающийся броском. Та­ким образом, в стиле коромысло органично взаимодействуют все звенья двигательной цепи. Этот стиль принадлежит к разряду наи­более высококоординационных. Он требует от бойца комплексной подготовки. В навыке бойца должны гармонично сочетаться умение перемещаться вместе с ударом, способность проводить атаки на разных уровнях, позво­ляющих выполнять самые разнообразные броски и динамические сбивания противника.

Рис. 61 Один из вариантов удара ногой, выполняемый в плясовой манере. В данном случае перед вами ва­риант подсада из нижнего яруса.

Для наглядности представьте себе бойца, одинаково хорошо владеющего силовой и динамической разновидностями борьбы, спо­собного комплексно использовать свои двигательные возможности в сочетании с оди­наковым уровнем владения кулачным боем и техникой ударов ногами.

Основой для такого комплексного уме­ния является принцип инерционного выхода из любого положения. После относительно недолгого штудирования базовых связок и выполнения большого количества специаль­ных и игровых заданий у бойца наступает фаза импровизационной способности. В этой фазе боец уже способен включать последователь­ную цепь "коромысел" или "карусель".

Однако наслаждение движением и раз­витие собственно импровизационных навыков — это не конечная цель. Самое сложное — научиться достигать в своих действиях соответствия с боевой ситуацией, при этом четко реагируя на поведение противников. Этот стиль можно применять в бою со многими про­тивниками. При условии хорошего освоения вы за короткое время одержите эффектив­ные победы, даже над противниками, вооруженными холодным оружием. "Коромысло" можно квалифицировать как пик боеспособ­ности и овладения техникой славяно-горицкой борьбы практически всех основных на­правлений. Если такие стили, как "пята", "по­дол" или свиля выглядят в реальной боевой ситуации как вынужденно необходимые, при­меняемые бойцами, понесшими потери, то "коромысло" заставляет нести потери ваших противников.

По зрелищности этот стиль абсолютно не уступает разрекламированным современным системам боя. Неся на себе всю полноту и боевые характеристики национальной техни­ки, "коромысло", как ни один другой стиль дает почувствовать и понять взаимосвязь всех основных направлений русской боевой куль­туры. Его уникальность состоит еще в том, что в него никогда не впишется чужеродный элемент из других видов единоборств. Впро­чем, то же самое можно сказать о всей славяно-горицкой борьбе.

Рис. 62 Стандартное взаимодействие турги и буздыгана в стиле "коромысло"

"Наскок"

Уже из самого названия видно, что противника в этом стиле атакуют "с на­скока". "С наскока" —значит быстро и нео­жиданно. Этот стиль отличается ярко выра­женной агрессивностью по отношению к действиям противника. Задача стиля не просто сломить сопротивление врага, а "задавить" даже саму потенциальную возможность раз­вития против вас каких бы то ни было сла­женных действий. Тело противника постоян­но вытесняется с линий атаки мощными взрыв­ными усилиями.

Рис. 63 Стандартное взаимодействие турги и буздыгана в стиле "коромысло"

Уникальность данного стиля состоит в том, что бой в этой манере ведется на линейной дистанции, то есть вы не уходите с линии атаки. Тем не менее удары противни­ка задавливаются, даже не успев сформиро­ваться, не говоря уже о захватах и бросках. Этого эффекта позволяет достигать именно налетная техника. На бумаге эту технику опи­сать довольно сложно. Но если вы постарае­тесь представить себе трехсекундную атаку, в ходе которой было нанесено не менее 10-12 ударов ногами и руками и результатом чего стало смещение противника с его начальной позиции на 5-7 метров и заканчивающееся мощнейшим динамическим сбиванием на зем­лю, то вы вполне можете составить себе впе­чатление об этом стиле. Очень важным обсто­ятельством, необходимым для достижения хо­рошей результативности в этом стиле, явля­ется умение наносить 3-4 удара в секунду с одновременным резким прорывом вперед. Разумеется, осваивать стиль "скок" могут только люди с ярко выраженными бойцовс­кими качествами, с хорошими физическими и техническими показателями. Для этого стиля разработана и своя техническая база, вернее, она учитывает все особенности ведения боя в этой манере. Посудите сами, ведь для того, чтобы грамотно атаковать, нужно обладать не только мужеством и бесстрашием, здесь не менее важен технический арсенал, в котором все должно быть учтено до мелочей. Учтите, что ваша ошибка может дорого вам обойтись, ведь обороняющийся может ее использовать. Вам уже захотелось на место обороняющего­ся? Тогда, предположим, что атакующий не допустил ошибки. В результате у обороня­ющегося не осталось ни единого реального шанса. Предвижу сомнения читателя по по­воду правдивости вышеизложенных описаний. Воспитанным на конъюнктурных боеви­ках с "героями", похожими друг на друга как братья, и со стандартным, измусоленным на­бором приемов восточного происхождения — действительно не лезет в голову, что драться можно, например, с наскока, сиречь, в совер­шенно русской манере. Да к тому же с таким потрясающим воображение эффектом. И тем не менее это не сказка. Любой из вас может на собственной шкуре испытать все прелести нашего умения. Не берусь отвечать за других, но лично у меня достаточно богатый боевой опыт с применением этого стиля. Прикладное значение "наскока" можно реализовать как в бою один на один, так и в бою один со многи­ми, например, для прорыва кольца противни­ков. Не стоит забывать и о психологическом воздействии, производимом на противников вашей атакой с наскока и видом поверженно­го вами неприятеля.

"Волчий бой"

Возник этот стиль ведения боя в уго­ловной среде. Точнее, среди заклю­ченных. Родословная "волчьего боя" отводи­ла ему весьма скромное место в том явлении, которое мы с вами договорились обозна­чать как "состязательная культура". Да и не только родословная помешала этому сти­лю занять место среди боевых искусств. Свя­зано это с тем, что "волчий стиль" — это дове­денная до виртуозности хулиганская манера боя. Внимательный читатель сразу вспомнит, что хулиганская манера (то бишь уличная дра­ка) абсолютно лишена каких бы то ни было правил и ограничений. Именно этот подход долгое время делал бывших зеков чемпиона­ми в уличных столкновениях. "Волчий бой" ни­когда не претендовал на высокое звание бое­вого искусства, тем не менее мы обязаны воз­дать ему должное, потому что это безуслов­ный конкурент боя по правилам.

Задачей этого стиля является достижение максимально быстрой победы над противни­ком любыми доступными средствами. Спектр технических действий чрезвычайно широк, но в целом подчинен идее мгновенной атаки. Ата­ка проводится из совершенно неожиданных для противника положений, причем удары на­носятся только по жизненно важным облас­тям тела. Очень специфической для этого сти­ля можно считать манеру отводить взгляд с направления удара, что заставляет противни­ка находиться в состоянии неуверенности. К этому добавляется способность переме­щаться "елочкой" к противнику (то есть по ломаной линии). Это "раздергивает" внимание противника, не давая ему возможности сколько-нибудь эффективно сопротивляться. Сама схватка занимает очень короткое вре­мя. Как правило, это одна-две четко сплани­рованные атаки. В этом стиле очень важна и идейная установка, говорящая нам о том, что волк никогда не бывает жертвой, другими сло­вами, волк всегда охотник, он не бывает обо­роняющейся стороной. За мастерами этого вида боя замечена еще одна специфическая особенность —очень сильные руки. Такти­ческие построения "волчьего стиля" четко вплетаются в технический навык (так же, как и во всех стилях славяно-горицкой борьбы). Стратегическую тактико-техническую ус­тановку для этого стиля можно было бы обо­значить одной фразой: "бей первым и притом неожиданно". Но кроме этого, существует и еще одно особое умение бойцов "волчьего стиля" — это всеподавляющее, почти гипно­тическое влияние на волю атакуемого. Для достижения такого эффекта могут приме­няться сбивающие с толку высказывания, специальные приемы, позволяющие мгновенно ввести жертву в поверхностные трансовые состояния, а также приемы актерской игры. Грубо говоря, атакуются физический и пси­хический план жертвы одновременно (мыш­ление жертвы не может включиться из-за крайне парадоксального поведения агрессо­ра). Эта особенность позволяет отнести "вол­чий" бой к тактико-психологическим стилям, в отличие от тактико-технических направ­лений, более привычных читателю. Один из знатоков этой манеры боя — Сергей Ивано­вич Стеценко — считает, что "волк" не де­рется в привычном для профессионального спорта понимании слова "драка". "Волк" только атакует, но атаки его, в подавляющем большинстве случаев, завершаются пораже­нием противника. К слову сказать, здесь я только наметил очертания этого стиля. Под­робную информацию по этому вопросу можно получить только в клубах славяно-горицкой борьбы. Самостоятельное изучение этого стиля невозможно не только в силу дефицита легализованной информации, но и по причине некоторых весьма специфических особен­ностей, о которых нет резона говорить в ши­роком вещании. Могу только добавить, что значение этого вида боя и его популярность в рядах поклонников славяно-горицкой борьбы трудно переоценить.

К примеру, тотем волка, бывший когда-то символом охотничьих кланов, стал неотъемлемым атрибутом дружинных куль­тов. Или вот: животное воплощение Бога-Громовника — серый волк — такой же частый персонаж русских сказок, как и находя­щиеся под прямым покровительством Перуна русские чудо-богатыри. Кроме всего про­чего, волк-оборотень имеет самое непосред­ственное касательство к архаичной воинской магии, к образу берсерка, предпочитавшего ходить на врага в волчьей шкуре и могущего волчьим рыком и воем разгонять конное вой­ско противника, уподобляясь в своем муже­стве и бесстрашии священному животному Громовержца.

Затронув тему воина одиночки — бер­серка, мы переходим к рассмотрению последнего из двенадцати стилей славяно-горицкой борьбы классического раздела.

Стиль ярого воина (стиль берсерка)

Этот стиль — наследник древней традиции, которую когда-то представля­ли воины-одиночки, способные без поддерж­ки противостоять целому войску (свыше сот­ни человек).

Этот стиль, в силу своих особенностей, может практиковаться единицами. И, что самое печальное, современность не дает воз­можности использовать в полной мере навык берсерка. Ярые воины дрались в состоянии аффекта, это состояние позволяет использо­вать базовые резервные возможности орга­низма. Например, скорость протекания жиз­ненных процессов увеличивается в несколько раз.

В состоянии "ярости" берсерк может пе­репрыгнуть через препятствия, которые не под силу преодолеть в нормальном состоянии. Берсерк не чувствителен к боли, обладает поистине звериной силой и способен в бою ра­зорвать человека руками.

Для вхождения в это состояние нужен мощный выброс адреналина в кровь, а также боевые кличи или волчий вой, которым так славились берсерки. Катализатором, приво­дящим этот механизм в действие, всегда слу­жил отвар красного мухомора, рецепт кото­рого сохраняется Национальным клубом в секрете. Думаю, понятно, почему.

Для желающих поэкспериментировать с отваром мухомора могу сказать, что незначительное повышение дозы активного веще­ства, содержащегося в грибах, может привести к тяжелому отравлению и даже к смертель­ному исходу.

Кроме психо-эмоциональных и "фар­макологических" эффектов, берсерк был носителем комплексных боевых навыков, год­ных, как сейчас принято говорить, "на все случаи жизни". Например, из арсенала берсерков пришло умение двигаться спиной на противника, атакуя его при этом. От них же дос­тался в наследство принцип "обоерукости" (одинаковое владение как правой, так и левой рукой).

Стоит упомянуть и принцип постоянного боевого разворота, который создает эффект "отсутствия спины" в бою один со многими, перешедший, как многое другое, в славяно-горицкую борьбу из наследия ярых воинов. К такому же, недосягаемому для многих современных рукопашников, идеалу относится уме­ние уходить от одной или двух прицельно вы­пущенных стрел. Несмотря на обилие таких, безусловно, выдающихся, а во многом и уни­кальных способностей и умений, берсерк вовсе не был бессмертным. Воин-одиночка не должен был доказывать свою выживаемость. Его основная цель — нанесение максималь­ного урона врагу.

Он многократно окупал свою жизнь жиз­нями своих противников. Возможно, этот пос­ледний вывод уронит статус берсерков в гла­зах восторженных любителей мифических ниндзя, рассказы о которых сильно напоми­нают сказки о способностях Кощея Бессмер­тного. Тем не менее мы предпочитаем оста­ваться сторонниками правды.

Русский штурмовой бои

Сначала 90-х годов нашего века со славяно-горицкой борьбой начи­нают происходить изменения. Точнее, меня­ются приоритеты и само стратегическое на­правление системы. Первоначально заданное русло развития Горицы, направленное на со­хранение этнической чистоты и ортодоксаль­ности технических действий, постепенно за­меняется ориентацией на русскую уличную драку.

Потребность "по-новому" осмысленной славяно-горицкой борьбы привела к реализации тактики штурмового натиска и к со­блюдению идейной установки на безогово­рочно наступательную технику.

Основой для "новой" школы русского рукопашного боя послужили три направле­ния традиционного раздела. Охотницкий бой, "волчий стиль" и стиль "наскок" перестраи­вают всю тактическую, а во многих аспектах и техническую формулу борьбы. Теперь все, что боеспособно в реальных условиях уличной драки, перенимается штурмовой школой из традиционных стилей и направлений славяно-горицкой борьбы. Таким образом, оконча­тельно был взят курс на формирование со­временного русского штурмового боя.

Стили "новой" школы сориентированы на конкретные ситуации, могущие возникнуть в рамках уличного столкновения:

1. Бой один против многих;

2. Бой в условиях стесненного пространства;

3. Бой с перебитой рукой;

4. Бой на скользком покрытии;

5. Бой при сбивании вас на землю;

6. Бой с перебитыми ногами;

7. Бой против превосходящего по силе противника и т.д.

Знаете ли вы еще какую-нибудь сис­тему единоборств с таким гигантским спект­ром применения?

Именно поэтому к штурмовому разделу славяно-горицкой борьбы проявляют такой интерес силовые структуры. Во многих ар­мейских частях специального назначения штурмовой бой занимает прочное место в си­стеме физической подготовки. Не случайно, что ни одно подразделение специального на­значения МВД, практикующее славяно-горицкую борьбу, в боевых действиях в Чечне не потеряло ни одного человека. Какая тут связь? Приведу конкретные примеры. Так, скорость и точность реакции у занимающе­гося штурмовым боем повышается в 3 раза! С учетом того, что на поражение противника "штурмовику" дается одна секунда. За это время боец в состоянии нанести удар ногой, мгновенно перейдя на сокращение дистанции и нанеся при этом еще 2-3 удара руками — атака заканчивается либо динамическим сби­ванием, либо силовым броском. Шансы про­тивника уцелеть после такой атаки очень зыб­ки. Тем более нереально надеяться на поставленный блок или угадать направление удара. Штурмовой бой способен развить практически все необходимые бойцу профес­сиональные рефлексы — в среднем за 3-4 месяца подготовки. Другое дело — уровень личной психической и физической зрелости. За несколько лет преподавания штурмовой драки у меня сложилось впечатление, что патологической трусостью и малодушием стра­дает больше половины мужского населения. Из сотен соискателей, прошедших через мои тренировки, было не более трех десятков с хорошими бойцовскими способностями, а реа­лизовать свой потенциал смогли единицы. А что же остальные, спросит читатель. По по­воду остальных складывается следующий собирательный образ. Подавляющее большин­ство приходит под воздействием желания "поправить здоровье", остальные с намере­нием "изучить пару крутых приемчиков". Были и такие, кто хотел заниматься именно "русским стилем", то есть вдоволь поплясать, по­петь частушек и расслабленно постигать пре­мудрости боя. Справедливости ради следует отметить и тех немногих, кто смог проявить себя как мужчина, начиная от активной жизненной позиции и заканчивая умением и жела­нием драться.

Большая заслуга в собственной реализованности или нереализованности всегда принадлежит конкретному человеку. Нет, не вашему наставнику, а вам, именно вам самим. Современные феминизированные мужчины мечтают, чтобы "ими занимались". Но подумайте, кроме вас самих, никто не заинтересо­ван ни в вашем духовном росте, ни в реализа­ции профессиональных навыков, ни, тем более, в вашем физическом совершенстве. Не стоит считать, что мои слова — поэтическое от­ступление от задуманной темы. Не надо до­казывать, что любое действие человека, как правило, имеет под собой конкретный мотив и идейную подоплеку. Дело в том, что вас можно заставить бежать, применяя внешние воздействия. То есть вас можно напугать, унизить и, наконец, избить, в том случае, если вы зависимы, слабы, трусливы и податливы. Но никакая внешняя сила или чья-то мудрость не смо­жет заставить вас не закрывать глаза, когда вам наносят удар, не бегать от боя, быть смелым и независимым, сильным и стойким. Всех этих качеств вы можете достичь только са­мостоятельно, благодаря чему-то или воп­реки — не суть важно. Быть героем по принуждению — такое же бесчестье, как и изво­ротливость в оправдании собственной лени и недееспособности.

Значит, идейная установка на атаку дос­тупна нынче незначительному проценту от общей численности мужского населения. Сим­волически, штурм — это антипод приспособленчеству. Это представление полностью мо­жет быть перенесено на рукопашный бой. Да, это в общем-то нелегкая ноша. Штурмовать противника с победными результатами спо­собен не только психически и физически крепкий боец; он должен обладать, к тому же, великолепно разработанными рефлексами и образцовой выучкой. Неспроста зрители на наших турнирах отмечают, что техническая широта базовой подготовки наших бойцов создает впечатление того, что бойцы владеют, практически, всеми способами ведения боя, известными в мире.

Как же выглядят поединки в штурме? Весь бой поделен на десять сходов, каждый дли­тельностью по десять секунд. Разрешены лю­бые технические действия, допускается даже неосознанное травмирование с угрозой жизни.

Сознательное травмирование просто мало­вероятно из-за ничтожности времени, отпущенного на атаку. В соответствии с техни­ческими стандартами бой начинают с удара ногой, потом переходят на так называемый бой в руках, заканчивая атаку броском. Однако, если один из бойцов продолжает вести атаку более десяти секунд, бой не прерывается до ее окон­чания.

Последние годы бои в штурмовом разде­ле принято проводить в защитных шлемах и в смягчающих амортизаторах на руках. Сде­лано это было для того, чтобы снизить изначальный травматизм, присущий штурму. Лично мне, как человеку, получавшему экспертную квалификацию по штурмовому разделу еще в начале 1994 года, более симпатичен его "же­сткий" вариант, без шлемов и накладок. Ощу­щение и результативность от таких боев срав­нимы, пожалуй, с... Если честно, подобрать сравнение, безусловно понятное читателю, по­просту невозможно. Нужно самому испытать это. Разумеется, тем, кто чрезмерно опасается за сохранность своей внешности, более удобно драться в шлемах. И хотя нокаутов в штурме явно поубавилось, универсальная схема славяно-горицкой борьбы позволила избежать излишней обусловленности поединка. Бойцы просто чаще стали атаковать ногами и пробивать корпус и, что наиболее показательно, стали чаще применять бросковую технику.

Техника штурма, как и традиционного раздела, не отягощает себя малофизиологичными или излишне ритуализированными формами. Чем более трудоемок элемент для исполнения в тренировочном процессе, тем ме­нее он будет применим в реальной боевой ситуации.

"Только естественные движения можно подключить к бессознательным. реакциям, имеющим очень высокие ско­рости. И здесь вступает в действие основной принцип славяне—горицкой борь­бы — бой вне осмысления, понимания, сознательного контроля. Мы полностью отдаем себя во власть рефлексов и ин­стинкта. Вызвано это тем, что в про­фессиональной драке скорости столь вы­соки, а ситуации настолько непредска­зуемы, что строить осознанное проти­водействие здесь означает приближать поражение"3.

Связанность штурмового боя с дракой подкрепляется системой тренировок, предус­матривающей постоянные занятия в условиях улицы в любую погоду. Обычно тренировки проводят в лесопарковой зоне, что формирует у бойцов нужные фоновые рефлексы. На пример, люди привыкают тренироваться при естественном освещении, на естественном покрытии, в той одежде, которая нужна в кон­кретных погодных условиях.

Разумеется, можно проводить занятия и в залах, но уличные тренировки обязательны.

Без сомнения, такая "жесткая" методика может привлечь относительно взрослых и физически способных мужчин (с 16 лет и старше). Чего нельзя сказать о традиционном разделе славяно-горицкой борьбы, методика которого в состоянии адаптироваться под требования занятий с детьми, а также с жен­щинами.

Штурмовая система готова принять в ряды своих сторонников юношей и мужчин, стре­мящихся к реализации своего боевого по­тенциала. Вы сможете своими усилиями под­нять русскую штурмовую драку до пределов международного признания и почета!

Тотальный бои

Самое свежее и еще не успевшее обрасти достаточным количеством поклонников направление славяно-горицкой борьбы. Тотальный бой — это бой без со­блюдения правил и без четкой ориентации на заданные технические нормы. Продолжи­тельность поединка, предусмотренная прави­лами, варьируется от 10 до 15 минут. Понятно, что при таких условиях в тотальных боях мо­гут принимать участие лишь очень хорошо подготовленные бойцы, способные демонст­рировать технику тотального боя на уровне профессионалов. Здесь на первое место вы­ступает силовой потенциал и способность к высоко техничной борьбе. Это, разумеется, со­вершенно не отменяет умения бойцов нано­сить друг другу сокрушительные удары. И все-таки в тотальном бою наиболее важным становится навык жесткой борьбы.

Поединки в рамках тотального боя характеризуют еще как "бои с неярко выраженной национальной спецификой".

Связано это с тем, что каждый из участ­ников стремится построить схему своих действий максимально правильно, рационально и практично, совершенно при этом не заботясь о внешнем эффекте своих действий и не об­ращая внимания на "чистоту стиля". Тоталь­ный бой сейчас — самая бурно развивающа­яся дисциплина внутри славяно-горицкой борьбы. Это направление в корне отличается от установок традиционного раздела, от раздела штурмового боя и, тем более, от боевого раздела Горицы.

Тотальный бой, с моей точки зрения, это максимально освобожденное от ограничений и установок явление, призванное демонстри­ровать выдающиеся достижения в области рукопашного боя, точнее единоборства без оружия. Не думаю, что тотальный бой когда-нибудь приобретет большое количество уча­стников или вырвется в разряд олимпийских видов спорта. Я говорю именно об участниках, а не о зрителях и "теоретиках-знатоках". Тотальный бой —удел зрелого воина, своего рода пик в реализации спортивной карьеры, так как традиционный раздел и раздел штур­мового боя выглядят как последовательные этапы, приводящие профессионального бой­ца к уровню боя без правил.

Итак, обзор условно-спортивных раз­делов славяно-горицкой борьбы можно счи­тать завершенным. "Условно-спортивными" я назвал эти направления потому, что в каж­дом из разделов проводятся соревнования по установленным нормам. То есть эти виды яв­ляются отражением общей состязательной традиции. И хотя славяно-горицкая борьба все­гда была поборницей прикладной ценности своих разделов, спортивно-эстетическая фун­кция соревнований является необходимым ат­рибутом. Иначе как же можно отслеживать развитие борьбы и прогресс бойцов, если не проводить состязаний?! Мы никогда не были сторонниками голого теоретизирования и, сле­довательно, нам нет необходимости постоян­но ссылаться на чрезмерную "смертоносность" своей системы, оправдывая тем самым свою недееспособность, как это принято среди пред­ставителей некоторых других видов единоборств.

Боевой раздел

Славяно-горицкая борьба, как любое целостное явление, развивается в не­скольких направлениях. А значит, имеет и свой боевой раздел, предусматривающий комплек­сное владение всеми возможными навыками, нужными для ведения рукопашного боя с во­оруженным и безоружным противником. Бо­евой раздел предусматривает одну-единственную идейную установку: бой ведется до полного поражения противника любыми воз­можными средствами. Разумеется, никаких соревнований по этому разделу никогда не про­водилось и вряд ли когда-нибудь будет прове­дено. Как тогда можно разобраться, какие на­выки полезны в боевой ситуации, а какие по­просту не нужны? Для разрешения этого противоречия отбор и коррекция технических элементов и тактических принципов проводится с помощью бойцов, прошедших через "го­рячие точки", служащих охранных структур и подразделений специального назначения, то есть с помощью тех, кто на деле применял технику славяно-горицкой борьбы. Так, напри­мер, бой на ножах — одна из основных дис­циплин этого стиля. Так же вполне примени­ма техника фехтования на копьях, практичес­ки полностью совпадающая с прикладным фехтованием на штыках. Но этим дело не ог­раничивается. Вполне понятно, что в эпоху главенства огнестрельного оружия было бы недальновидно не уделять этому типу воору­жения должного внимания. Для боя против использующих стрелковое оружие на ближ­ней дистанции тоже существует свой объем­ный тактико-технический раздел. Однако не стоит утрировать и думать, что одно только владение рукопашным боем способно вас га­рантировать от всех опасностей, подстерегающих солдата на войне. Нужно признать, что свое значение рукопашный бой сохранил, в основном, только в частях внутренних войск и милиции, то есть в структурах, которые ста­вят своей целью взятие противника живьем, а не только уничтожение его всеми возможны­ми способами. Время, когда войны представ­ляли собой массовые сходы в рукопашную, безвозвратно кануло в Лету с приходом ору­жия, способного уничтожать массы людей с огромного расстояния. Хорошо это или плохо — судить вам, уважаемый читатель.

А в заключение я предлагаю схему, ил­люстрирующую нынешнее состояние славя­но-горицкой борьбы (См. рис. 68).

Рис. 68

Мы закончили беглый обзор стилей, ви­дов и направлений русской профессиональной драки. Славяно-горицкую борьбу сейчас на­зывают феноменом России. И как любой истинный феномен национальной культуры, борьба эта не имеет ни малейшей поддержки среди государственных чиновников, ответ­ственных за развитие спорта в России. На­оборот, за всю историю существования рус­ской национальной системы рукопашного боя (а это более десяти лет) со стороны ответ­ственных лиц не прекращается травля и на­падки на ее сторонников. Взять, к примеру, анонимные статьи в прессе, ставящие в вину славяно-горицкой борьбе даже пристрастие к национальной культуре и тут же обвиняющие нас в фашизме. Хотя я больше чем уверен, что авторы этих "уток" прекрасно осведомлены, что русские фашисты занимаются восточ­ными системами, а зачастую кулачным боем с питерской спецификой или рукопашным боем в краснодарской версии. Однако по данному поводу почему-то никто не расстраивается.

А вот пример из провинции. В Саратове, где абсолютно все спортивные единоборства пытается подобрать под себя небезызвестная школа каратэ, заблокированы практически все каналы развития славяно-горицкой борьбы. К травле через газеты и радио присоединя­ется усиленная пропаганда восточных на­правлений. Причем наши бойцы, обвиняемые вначале в небоеспособности, после проведе­ния соревнований по штурмовой системе вызвали обратную реакцию. Теперь нас (т.е. клубы славяно-горицкой борьбы) обвиняют в жестокости, бездуховности и склонности к насилию. Ну разумеется, на нашем фоне ка­ратэ выглядит как общеразвивающая гим­настика. Такое положение, с большими или меньшими нюансами, практически во всех российских клубах.

Вероятно, наши рекламные возможности (имеется в виду федерация славяно-горицкой борьбы России) скоро превратят горицу в "закрытую", так сказать, вынужденно-клановую систему. Да, наша борьба не имеет ниче­го общего с восточными направлениями, в нее никогда не смогут попасть чужеродные эле­менты. Такое же слабое, общепонятийное сходство существует и с современными "рус­скими" направлениями рукопашного боя, основанными зачастую на модификации каратэ и джиу-джитсу. Славяно-горицкая борьба независима от этих искажений. Поэтому не стоит тратить время на выборочное изучение и самостоятельную компиляцию "совершен­ных", лишенных национальной окраски сис­тем, привлекая наш технический базис. Трезвомыслящим, способным бойцам славяно-горицкая борьба даст возможности для реа­лизации, не подавляя их творческую индиви­дуальность.

1 В другой транскрипции имя бога звучит как "Влес", "Волос", "Более".

2 Клуб древнерусских ратоборств г. Саратова.

3 А.К. Белов, "Искусство атаки", М. 1994 (стр. 58).

Глава 4. Культ Перуна

Почти любой человек, более или менее осмысленно относящийся к факту своего существования, в определенный период жизни сталкивается с проблемой вы­бора духовного пути.

Как правило, к пониманию необходимо­сти становления на этот путь приходят под давлением обстоятельств. Вслед за осозна­нием потребности приходит желание найти форму духовной жизни. Разумеется, в деталях этот процесс у каждого отдельного человека протекает по-разному. Одинаковы только ключевые этапы. Впрочем, данную ниже последовательность можно оспаривать, хотя бы потому, что контекст моих рассуждений предусматривает обращение к духовному кри­зису человека, не столько ищущего, сколько обдумывающего и находящего. Но, к сожа­лению, для некоторого процента людей вышеупомянутое качество представляется ни­чем не оправданной роскошью. Значит, мой взгляд на проблему духовного поиска будет близок, в первую очередь, тем, для кого потребность размышлять — насущная необхо­димость.

Момент душевного кризиса — благо­приятная пора для начала поиска. Кризис всегда взвинчивает психическое напряжение до максимально возможного уровня. Такое напряжение просто обязано выразиться во внутреннем конфликте и понести за собой стремление найти, как говорится, свое место под солнцем.

Что касается жителей современной России, то подавляющее большинство моих сограж­дан прошло хорошую школу атеизма и ма­териализма в привычной нам коммунистичес­кой упаковке. Хорошо это или плохо — ре­шать вам. Но сейчас другая ситуация. Пред­ставим себе человека, от которого отверну­лось "всё и вся". То есть, нет главенствующей идеи, пропали на время "ловцы человеков", пропала неуемная забота, отступил тотальный контроль, нет жестко поставленной цели, да и опора в идеологии тоже растворилась. (Счи­таю нужным оговориться: нарисованная мною "мрачная" картина имеет больше отношения к внутреннему отображению душевного кон­фликта). Ясное восприятие внешних обсто­ятельств в этой фазе зачастую невозможно.

Оно лишено конкретности. Реальное поло­жение вещей искажается разбалансированным сознанием, которое судорожно ищет точку опоры где угодно и в чем угодно.

Для человека, которому ближе к 60-ти, это может показаться концом света в самом худшем его проявлении — неожиданном, в то время как молодежь обрадовано смотрит в будущее, предвкушая торжество свободы и окончательную и бесповоротную победу над "зашоренностью предков". Но это вначале. За осознанием прихода свободы начинает нарастать ощущение не подлинности этого со­стояния, постепенно складывается впечатле­ние личной "ненужности". Многие пытаются опомниться. Обычно это те, кому за 30. Они с новой силой начинают верить в "поруганные" идеалы недалекого прошлого. Загвоздка в том, что прошлое это настолько недавнее, что не имеет даже своих традиций и не обладает нужным запасом прочности. Поэтому и сто­ронников этого пути не так уж и много. Более либеральная часть этой уважаемой публики находит себя уже в реформации разрушенной идеологии. Остальные, не мыслящие себя вне политики, создают свои новые партии. К слову сказать, программы некоторых из них сильно напоминают идеи душевнобольного. Чита­тель, возможно, уже определил для себя, что ни к одной из вышеуказанных категорий не относится, ибо остальные уже давно в негодо­вании отринули от себя "это претенциозное чтиво".

Мы же постараемся понять, что проис­ходит с теми людьми, которые не попали в классификацию и жизненный путь которых богаче внутренними проявлениями. Относящиеся к этой категории молодые люди (так же, как и не вполне молодые) зачастую оста­навливают свой выбор на каком-либо из религиозных объединений, которые более всего их привлекают. Если обратиться к отече­ственным примерам, вновьпривлеченные2 по­падают в широко распространенные и идео­логически удобные конфессии. Такие, напри­мер, как христианство и ислам, а в последнее время к ним присоединился буддизм. Выбор формы духовной жизни часто не зависит от собственной воли искателя и не всегда соот­ветствует его запросам. Молодежи особенно тяжело сопротивляться посторонним влия­ниям. На нее давит авторитет семьи, нации, исторической традиции, сбивает с толку рек­лама, даже не имеющая, в данном случае, права на существование.

Зачастую ортодоксальная религия явля­ется промежуточным звеном между возвращением к последовательному материализму, или переходом в другую религиозную орга­низацию. Так, например, из православной цер­кви зачастую переходят в изобилующие раз­нообразием секты христианского толка и даже напрямую в католическую церковь.

Сами по себе направления, в которых раз­виваются различные религиозные ответвления, нельзя оценить однозначно. Многие объеди­нения помогают людям отыскать себя. Хотя, чаще всего, лидеры этих обществ пользуются своим влиянием для достижения целей, весьма дале­ких от бескорыстного служения идеалу. Как же разобраться? У кого спросить совета? У мо­лодых ведь нет не только теоретических зна­ний, но и жизненного опыта пока не хватает.

Я отдаю себе отчет в том, что человеку свойственно учиться на своих ошибках, это право человека — делать ошибки. Но иногда ошибки оказываются слишком серьезными и последствия их трудно поддаются исправле­нию. Хорошо, если здравый смысл уведет юношу или девушку от доморощенного "гуру", который помогает достичь "совершенства" через употребление наркотиков, практику из­матывающих постов и болезненных молеб­нов. А если не хватило ума или силы воли? Тогда ответственность за погубленную жизнь лежит на псевдоучителе. По роду своей де­ятельности мне достаточно часто приходи­лось встречать людей, бросающихся из край­ности в крайность. Искусственно культиви­руемый аскетизм сменяется гедоническими устремлениями, внутренний конфликт разра­стается с новой силой, — кто знает, к чему это может привести?

Конечно, исход поиска вовсе не обяза­тельно должен складываться трагично. Тем не менее, о людях, отдающих дань моде и усердно (а иногда не очень) имитирующих религиозное рвение, как правило из чисто практичес­ких побуждений, мы говорить не будем. Они достаточно уютно чувствуют себя в любой мировоззренческой системе, включая и религиозно-мистические.

Для тех, с кем "это серьезно", атрибутика и статус системы могут совмещаться с глубинными внутренними устремлениями. Тогда мы получаем из вновь привлеченного — вновь обращенного, а при известных условиях — адепта близкой ему модели мировоззрения.

Пришло время сделать несколько заме­чаний о причинах популярности самых разных религиозных систем. Еще раз подчеркну, что указанные ниже причины отражают только некоторые ключевые моменты духовного поиска.

1. Большинство религиозных систем ос­новывается на культивировании "стадного чувства".

2. Большинство религиозных систем, примагичивая к себе сторонников, подчиняют их личную волю более Высокой воле (будь это Бог-Отец или большинство на собрании).

3. Большинство религиозных систем стремится реализоваться через расширение своего влияния буквально на все сферы бы­тия общества (в этом религия и политика по­хожи, как близнецы)3.

Читатель может продолжить перечисле­ние самостоятельно. Стоит помянуть и расплодившиеся нынче в России псевдооккуль­тные течения, привлекающие к себе возможностью приобретения сверхспособностей, а в перспективе — получение власти над людьми и силами Природы. Лично мне, как человеку, не понаслышке знакомому со многими подоб­ными организациями, они кажутся самыми безобидными, так как непреодолимая лень последователей и слабая подготовка настав­ников никак не способствуют получению серьезных результатов. Казалось бы, все ос­новные пути и формы духовной жизни мы затронули, хотя и поверхностно. Забыли только надконфессиональные движения, иницииро­ванные, кстати, нашими соотечественниками. Я имею в виду теософию Е. П. Блаватской и "Живую этику" Рерихов, которые, сами по себе, заслуживают самого пристального внимания, как явления мировой духовной культуры. Тем не менее, по ряду причин они не могут вы­полнять привычные функции религии. Вос­точное происхождение этих систем тоже на­кладывает на них отпечаток. Это приводит к неверному пониманию положений и, как след­ствие, может подвигнуть их последователя к тяжелому разочарованию, если он лишен ру­ководства наставника. Руководство здесь обязательно, так как, по структуре, эти явления целиком иерархичны.

Теперь, кажется, все. Ничего нового чи­татель вроде бы, не узнал. Для кого-то от­душиной или смыслом жизни является фи­лософия, для кого-то — наука, для кого-то — любимое дело. Все это давно известно, но я хотел бы восполнить весьма существенный пробел в этом списке. Хочу рассказать еще об одной реальности, которая выпала не только из ряда нашего повествования, но и вообще выпала из сферы знания и применения в со­временной жизни.

Наукой установлен факт, что до появле­ния мировых религий у всех без исключения народов были свои языческие верования4 . На территории России они представлены сейчас лишь реликтовыми формами шаманизма на­родов Сибири. Необходимо отметить, что языческие верования гораздо старше истории всех мировых религий, вместе взятых. Ведь сама религиозная культура человечества насчиты­вает несколько десятков тысячелетий. А вме­сте с ней и культура праславянских и славян­ских народов.

В России принято начинать отсчет исто­рии с воцарения очередной идеологической системы. Так было после насильственной христианизации, после революции 1917 года. Последний "расцвет" нашей с вами варварс­кой Родины, очевидно, должен приходиться на сегодняшние дни "торжества ценностей де­мократии". Торжества по американскому об­разцу, разумеется. Таким образом, древней­шая история славянских народов, а главное, сведения об их мировоззрении исключаются из сферы внимания подавляющего большин­ства их потомков.

Вследствие невосполнимых утрат, славян­ское язычество окружено пеленой забвения. Чужеродная христианская идеология, зане­сенная из гибнущей античной культуры, на­чиная с момента крещения, не оставляла своими заботами сознание народа, усердно стирая из него малейшие представления о его исконной культуре.

Впрочем, европейская ведическая5 куль­тура, ибо таково истинное содержание язычества, пострадала весьма сильно повсемес­тно. Лишь частично она сохранилась на по­луострове Индостан.

Время течет неумолимо. Сейчас можно только предполагать, какими путями шло фор­мирование и развитие славянской культуры, используя то, что осталось нам в наследство от прошедших времен.

Дошли до нас символы прошлых эпох, живые свидетели, могущие дать много цен­ного для тех, кто ищет и умеет оценить най­денное; мифы, легенды, сказания — откроют свои тайны.

С благодарностью нужно вспомнить хра­нителей этих бесценных сокровищ, тех, кто наизусть запоминал сказки, былины, поговорки и загадки, передавая их следующим поколениям. Низкий поклон Вам!

Поистине, память людская хранит в себе многое из того, что считалось безвозвратно утраченным. Воплощением народной памяти стала традиция, вобравшая в себя и сохранившая, хотя и в видоизмененной форме, часть Знания. Того великого знания, которым об­ладали наши пращуры, веками оберегавшие и хранившие его от недостойных. Остатки древних обрядов и поныне живут в детских играх, в народных песнях, в самой сути деревенского быта.

Именно в старорусских селах сохрани­лась память о Порядке. Закон, или порядок именовался, иначе, Правом. Правом в сугубо юридическом отношении и, в более широком, понятийном плане, — Правдой. Все эти поня­тия — суть отражение одной и той же универ­салии, получившей в славяноведческой фи­лософии название Прави.

Вот о хозяине Прави мы и поведем речь в дальнейшем. Разговор пойдет о верховном Боге восточнославянского пантеона — о Перуне. А точнее, мы поговорим о культе Громовника. Перун являет себя покровителем и вождем воинов. Как ни парадоксально выглядит заявление, но культ Громовника можно считать высшей октавой Огнепоклонничества. Как это может быть? На самом деле — ни­чего странного.

Помните, славян принято обозначать, как Огне- или Солнцепоклонников? А потом мы вдруг узнаем, что славяне над всеми богами ставили Перуна. Это мнимое противоречие нельзя разрешить без знания традиционных взглядов славян. Дело, видимо, в том, что древние мистики делили стихию Огня на три части, соответственно концепции трибожия6 .

Первый вид Огня, или "огонь земной" — это всем нам привычный физический коррелят стихии, получаемый путем трения. Вто­рой вид Огня — солнечный свет, или "огонь Солнца". И, разумеется, третий вид Огня — молния, или "огонь Перуна".

Таким образом, никакого антагонизма между светозарными культами никогда не существовало. Аллегорически выражаясь, "огонь трения" прямо соответствует физичес­кому телу и его потребностям; "огонь Солн­ца" соответствует психике (не забывайте, что славяне относятся к людям хромофазы), или, что более понятно — душе и ее потребностям;

"огонь Перуна" —это "огонь духа".

Итак, мы получаем иерархическое пост­роение, обозначенное А. К. Беловым, как "вертикальный триглав". На первом этапе рас­полагаются культы Огнепоклонничества, на втором этапе — культы Солнцепоклонниче­ства, и выше всех культов находится культ Перуна — хозяина грома и молнии.

Перун является старейшим и главней­шим среди богов славяно-русского пантео­на. Перун возглавляет небесную дружину, со­бранную из душ достойно умерших или по­гибших воинов. Перун — хозяин Ирия (Вырия), прекрасного чертога, находящегося в ветвях Древа Мира, которому соответствует Дуб. Это "Царь-дерево" является воплощением оси Мира (напрашивается аналогия с недавно от­крытой осью Галактического центра, периодически совмещающейся с осью вращения Земли). Священный Дуб — обязательный ат­рибут культа Перуна. Дуб с успехом заменял идолы и храмы, сам по себе являясь олицет­ворением Громовника.

Однако, кроме соединения с культом Мирового Древа, культ Громовержца зачас­тую соединяется с культом Мировой Горы, который очень во многом совпадает с куль­том Царь-дерева, и положение Громовержца неизбежно на вершине Горы, упирающейся в небесную высь.

Личными атрибутами Перуна являются:

громогласность, молнии в одной руке (однако это мог быть топор, палица или бич), в другой руке Громовержец удерживал рог "с хлябями небесными". Одним из широко распростра­ненных символов Громовержца является так называемая "розетка Юпитера", вырезавшая­ся в виде стилизованного изображения колеса с шестью или восемью спицами.

Это колесо, встречаемое практически у всех индоевропейских народов — отображе­ние вращения времени и пространства на Ми­ровой Оси, смены Яви и Нави. Следовательно, Мировое коло, вращающееся на Мировой Оси, принадлежит Перуну и вращается по его воле. Не зря один из атрибутов Громовержца на­зывается солнечная колесница. Розетка Перуна символизирует колесо этой колесницы. Подтверждений тому масса.

Например, варяги, взывая к Прове, моли­лись на подвешенное колесо; русские крестьяне, в свою очередь, вывешивая колесо, или вырезая его символ на коньке избы, верили, что это охранит их от грозы.

Колесо вешалось и на Дуб, тем самым космологическое содержание облекалось тканью обряда.

Переходя от атрибутивных свойств Гро­мовника к рассмотрению смыслового содержания культа, нельзя не отметить его основ­ные ключевые характеристики.

Перун воплощает собой гармонию бытия, обеспечивая смену дня и ночи, яви и нави, при­водя к равновесию полярные силы. Говоря о морально-этической подоплеке культа Громовержца, следует особо отметить, что главная моральная категория практически всех куль­тов славян (об их подчиненности культу Пе­руна мы говорили выше) — это справедливость.

В этом глобальное отличие от укоренив­шегося ныне христианского мировоззрения, делящего мир на злых и добрых. Дело в том, что в природе не существует оценок, к кото­рым привыкли современные люди. В природе существует лишь ей ведомая целесообразность, которая, преломившись через челове­ческое сознание, породила понятие справед­ливости, или Прави. Даже в многочисленных интерпретациях имени Громовника сквозит этот принцип равновесия. Вслушайтесь:

Прове — Праве — Перве — Первун — Перун. В этих именах заложен и смысл первенства, и смысл правоты (т.е., законности). Становятся понятными и древние характеристики типа праведный, провидение, которые большинство привыкло понимать в христианском контек­сте, не оставившем в этих словах и тени изна­чального смысла.

И теперь в понимании среднего обыва­теля праведник — это нечто вроде юродивого на паперти, а провидение — ни что иное, как воля христианского бога. Вообще, вокруг язычества ходит огромное количество из­мышлений, запущенных в обиход еще тысячу лет назад христианскими идеологами7 .

Основное убеждение состоит в том, что славяне — народ темный, неразвитый и по­тому славянские божества — "бесы суть" — подстать их почитателям. А вот "свет веры христовой", якобы, принес и письменность, и приличия, и законы...8 Поистине, в деле оболванивания потомков Даждь-бога9 христианствующие теоретики куда как далеко обошли коммунистов.

Дабы дать читателям основной ориентир к самостоятельной оценке древнерусской ре­лигий обозначу две доктрины, лежащих в фун­даменте язычества.

Основная доктрина — это Пантеизм (греч. pan — все и theos — бог), то есть "все есть бог" или "бог есть все". Это направление че­ловеческой мысли максимально сближает по­нятия "бог" и "природа", а иногда полностью их отождествляет. Различают две формы пан­теизма-

Пантеизм натуралистический, который одухотворяет Природу и как бы растворяет Бога Природе, и пантеизм мистический, который, напротив, растворяет Природу в Боге. Читателю, вооруженному доктриной Трибожия, не составит особого труда нейтрализо­вать это мнимое противоречие, выраженное в виде бинарной оппозиции. Для этого нужно наши фактор, ставящий эти полюса в зависи­мость Друг от друга, то есть найти Правь.

Вторая доктрина — это политеизм, дру­гими словами — многобожие, выступающее как антибаза ныне декларируемому единобожию.

Многобожие можно было бы определить как "теологическую демократию", в противо­вес тоталитарно-монополистическому еди­нобожию, не допускающему никакого инакомыслия. Многобожие воплощает собой "право выбора", то есть ту самую свободу совести, так горячо любимую сегодняшними представителями власти. Правда, свобода совести выглядит несколько однобоко, оставляя гражданам выбор между атеизмом и православием (на худой конец, исламом или буд­дизмом), но как только дело доходит до "язы­чества", свобода совести плавно превраща­ется в уголовную ответственность. Выводы делайте сами. Добавлю только, что газетная кампания, поднятая желтой прессой против славяно-горицкой борьбы, против провозг­лашаемых нами ценностей славянского ве­дизма, и повсеместное искоренение любых проявлений русской национальной культуры — звенья одной цепи.

Остается только удивляться, что мы еще разговариваем на русском языке, а не перешли в припадке покаяния, например, на анг­лийский или греческий.

Будем надеяться, что справедливость по отношению к нашей культуре рано или поздно восстановится.

Одно из главных определений Перуна звучит как "Хранитель Клятвы" каравший за нарушение обещания смертью. Громовержец зорко наблюдал и за исполнением человеческих правил, впрочем, как и за исполнением космических законов. Отсюда и показатель­ное отношение к преступнику — человеку, преступившему закон, а значит, нарушившему Правь, вышедшему из нее. Следовательно, та­кой человек "не Правь", или, что более нам привычно, неправ. Это заключение открывает для нас еще одну сторону культа Громовника как Бога Правды.

Не лишним будет упомянуть и об обще­ственной функции этого культа, заключающей­ся в уравновешивании противоположных те­чений. Правь всегда тяготеет к постановке конфликтующих сторон в зависимость друг от друга. Например, отношения между муж­чиной и женщиной регулируются с помощью создания семьи и рождения детей. К этому же ряду образов относится и одинаковое раз­витие в человеке его духовного и физического начал, создающих, в результате, гармонию.

Еще одним важным символическим обо­значением для Громовержца является борьба с демонизмом, что было аллегорически понято через борьбу орла или сокола, в которого чаще всего воплощается Перун, со Змеем, являю­щимся воплощением Нави. В целом эта борьба выражает регулирование отношений между двумя противоположностями в самом обшир­ном контексте.

Однако не будем забывать и о том, что Перун — покровитель воинов, его культ напрямую связан с боевыми искусствами. Ус­ловно говоря, культ Перуна — это культ удара, праведного боя, что напрямую связывает его с кулачным и палочным боем.

Подробно об этой связи говорилось в ча­сти "Традиция конфликта". Таким образом, боеспособность ставится в зависимость от жизнеспособности. Раньше через систему обрядов в мужчине воспитывались качества, необходимые воину. Поэтому и поныне мы по обрядовым дням проводим ритуальные поединки, разумеется в русле традиционных направлений русской состязательной куль­туры. Очень многих волнует вопрос, каких ценностных установок придерживаются со­временные почитатели Перуна. Привожу их ниже.

1. Ничего не делай наполовину.

2. Во всем происходящем с тобой вино­ват только ты сам. Дорога от одного события к другому всегда проходит через тебя самого.

3. Всегда и во всем полагайся только на собственные силы.

4. Слово, данное тобой, значит ровно столько, сколько значишь ты сам.

5. Ты можешь сомневаться в поражении врага, но никогда не сомневайся в собственной победе.

6. Нет безвыходных ситуаций. У силь­ного всегда остается выбор.

7. Где труднее — там достойнее.

8. Самое постыдное в жизни мужчины — пассивность.

9. Не желай другому — не получишь сам.

10. Лучший из лучших не тот, кто дос­тойно живет, а тот, кто достойно умирает.

11. Не прячься за бога — чем больше в тебе самостоятельной воли, тем ближе ты к нему.

12. Отрекаясь от друга, ты отрекаешься от причисления себя к мужчине; отрекаясь от своего Рода, ты отрекаешься от причисления себя к человеку.

13. Не прячься за общепринятые штам­пы, даже громадное количество твоих оппонентов еще не значит, что ты ошибаешься.

14. Устойчиво стоит тот, кто не наклонен в одну сторону.

15. Ценнее десять раненых врагов, чем один убитый.

16. Умирает только тот, кто признает над собой власть смерти.

(Белов А. К. Изначалие М., 1993; Воины на все времена М., 1996. )

Заинтересованный читатель может са­мостоятельно продолжить этот список. Думаю, что указанное направление дает доста­точное представление о воинской этике, при­нятой в многочисленных клубах славяно-горицкой борьбы. Как видите, современные язычники являются верными продолжателя­ми древних традиций.

Однако не стоит думать, что поклонение Перуну —это раз и навсегда установленная процедура. По словам А. Белова: "Язычество вообще отличается тем, что, оставляя человеку свободу духотворчества, не "зомбирует" его фанатической привязанностью к догмам". Тем не менее, существуют некоторые общие прин­ципы организации обрядов.

Так, например, обрядовым днем Перуна является четверг —"Перундан". Отсюда традиция почитания числа 4 как числа Перуна. Не стоит, однако, забывать и о том, что числом громовержца является и удвоенная четверка — то есть8. Цветами Перуна считаются пур­пурный и золотой. Животные инкарнации Громовника: орел или сокол (вероятно также, как кречет, ястреб и кобчик) — священные небесные посланники. На земле Перун превращается в волка.

Символика Громовержца активно ис­пользуется при изготовлении оберегов (т.е. амулетов), например, символика дубовых ли­стьев, "громового креста", "розетки Юпитера", стрелы, направленной наконечником вниз, па­дающего сокола.

Обрядовые площадки могут выполняться в виде квадрата или восьмигранника. Вот как, примерно, выглядела обрядовая площадка в урочище Перынь, находившаяся у самого ис­тока Волхова (по результатам раскопок А. В. Арциховского, 1951-52 гг.).

В диаметре она имела 21 метр. В центре ее находилась круглая яма с восемью расширениями, сориентированными по сторонам света. В каждом из этих восьми углублений когда-то горел огонь. Капище освещалось восемью кострами. Возле жертвенников на­ходили множество костей животных. Сами жертвенники были каменными, имели квад­ратную форму и тоже были ориентированны по сторонам света.

А вот как описывал это же святилище Адам Олеарий, побывавший в Новгороде в 1654 году. "Новгородцы, когда еще были язычни­ками, имели идола, называвшегося Перуном, то есть богом огня, ибо русские огонь называли Перун10 . Божество это имело вид человека с кремнем в руке, похожим на громовую стрелу или луч.

В знак поклонения этому божеству со­держали неугасимый ни днем, ни ночью огонь, раскладываемый из дубового леса. И если служитель при этом огне допускал огню потухнуть, то он наказывался смертью."

До сей поры обязательным мотивом об­ряда почитания Перуна признается подчине­ние ему огня. Для этого могут использоваться возлагаемые к основанию дуба чаши с огнем. Обрядовые площадки могут украшаться зна­менами с изображениями символики, присущей этому культу. Одной из важнейших деталей является славление Перуна по четвергам.

Пусть у читателя не сложится впечатле­ния о ненужности и нарочитости предложенных ему сведений. Дело в том, что вся наци­ональная культура не может уложиться в ка­ком-нибудь одном направлении (типа бое­вого искусства).

Национальная культура — это прежде всего язык, письменность, философия, религия, то есть сначала идейные основания, закреп­ленные и оправданные историей развития эт­носа. Без знания всех этих особенностей не­возможно выйти на целостное восприятие аспектов воинской культуры и русского бо­евого искусства.

Важнейшим фактором, могущим повли­ять на становление мужчины, является направленное развитие в нем активности и воли, что должно помочь реализации мужского на­чала, задавленного современной цивилизацией в представителях сильного пола.

Разрушение системы воспитания мужчи­ны уже проявило себя с самой невыигрыш­ной стороны. Засилье "женской психологии" приводит к тому, что создаются позорящие честь русского воинства "комитеты солдат­ских матерей". Комитеты женщин, защища­ющих своих чад?! Тех самых "защитников Ро­дины", которые не в состоянии наладить от­ношения в мужском коллективе. Тех солдат, которые не в состоянии сохранить свое дос­тоинство без материнской помощи, инфан­тильные до такой степени, что не находят в себе сил ни на одно самостоятельное реше­ние.

Помню, когда-то у меня занимался во­семнадцатилетний парень, вполне перспективный, рослый, сильный — кандидат в масте­ра спорта по классической борьбе, а потом пропал. Лишь позднее я узнал, что на трени­ровки его не пускала мать под предлогом того, что его обязательно должны избить в подъезде.

Само собой, тренировки заканчивались, когда было уже темно... Так что мастерская сте­пень в каком-либо единоборстве вовсе не показатель зрелости мужчины. Однако поведение матерей нельзя объяснить ничем, кроме родительского эгоизма. Лелея свои страхи за любимое детище, они оказывают ему "мед­вежью услугу". Из таких получаются ни к чему не пригодные особи мужского пола. При­надлежать к сильному полу отнюдь не значит быть мужчиной и, тем более, не значит — быть воином. Это положение изменить невозможно, по крайней мере, пока своих сыновей не нач­нут воспитывать отцы. До тех пор, пока на слезливые замечания, что "драться нехорошо" не прозвучит: "Если ты не ударишь первым — ударит твой враг1." Пользуясь мудростью Петра I, можно посоветовать, что не стоит ждать первого удара, ибо он может оказаться пос­ледним.

Возможно кто-то, прочитав о духовных ценностях воинства, изменит свою жизнь и возьмет за нее ответственность на себя.

1 Эта глава является своеобразным продолжением главы "Философия конфликта".

2 Термин введен автором.

3 Когда люди говорят, что "все религии одинаковы", часто сами не улавливают истинного сходства, имея в виду отвлеченные моральные принципы.

4 Эти религии — национальные, в отличие от миро­вых.

5 Ведизм — доктрина познания Бытия (прим. ав­тора) .

6 Подробнее о трибожии см.: А. К. Белов "Изначалие".

7 Сам по себе термин "язычество" введен христи­анскими проповедниками и имеет ругательный смысл. Славяне же называли свою веру Поконом или "ве­дизмом" (от "ведать", "знать"). (Прим. редакции).

8 По свидетельству ак. В.Л. Янина, в Новгороде IX века (за две сотни лет до принятия христианства) была широко распространена письменность, причем даже среди низших слоев населения (бытовые записки, над­писи на предметах обихода, стенах, хулительные пись­ма и т.д.) — см. М. 1953, По следам древних культур — Древняя Русь.

9 Славяне ведут свой род от Даждь-бога (от ст. славянск. "дать") — предводителя солнечных богов, и поэтому сами себя называли "даждь-боговы внуки".

10 Простим заезжему путешественнику эту неточ­ность. Об этом вопросе говорилось ранее.

Воинство и современность (вместо послесловия)

Последние годы нашего века отмечены ростом интереса к воинской тематике. Среди множества подходов доми­нирует идея миротворчества, которая подо­брала под себя практически все проявления воинственности.

Конечно, большинство давно уже при­выкло к тому, что Россия —страна парадоксов и "умом ее не понять", точнее, некоторую часть ее населения. Тем не менее мы попытаемся это сделать. Начнем с темы физического и духовного облика воинства. Не однажды при­ходилось встречать категорические заявле­ния о том, что русским совершенно не обяза­тельно заниматься национальной боевой си­стемой, да и вообще, умение драться еще не удостоверяет принадлежности к воинству. Нашелся даже человек, подаривший мне фразу:

"Воин — это человек, постоянно ведущий войну сам с собой" (?!). Если вам показалось, что это глупая и нелепая установка, то вы не совсем правы. Эта фраза отражает состояние со­знания огромного большинства, подвизаю­щихся рядом с воистикой. Вообще-то, если понятие "воин" в ней заменить на "неврасте­ник", то фраза получит свое законное звучание. Те, кто не согласен с этим вариантом, попробуйте подставить краткое и звучное — "дурак". Люди почти напрочь забыли о том, что воин — это человек, воюющий за справедливость. Воин — это человек, способный убивать врага. И, наконец, воин —это человек, способный отдать свою жизнь ради своего Рода. Думаю, при небольшой тренировке вы сами сможете продолжить перечисление во­инских качеств.

Пора понять! Нельзя считать воином во­семнадцатилетнего мальчишку, только что оторванного от материнского подола и от­правленного защищать геополитические ин­тересы. Нельзя считать воином выходца из интеллигенции, насквозь больного "синдро­мом покаяния" и рассуждающего о полезно­сти назначения женщины на пост министра обороны. Нельзя считать воином предста­вителя власти, вынужденно надевшего мили­цейский мундир и вымещающего свою злобу на попавших к нему в руки. Нельзя считать воином человека, проповедующего "ненане­сение вреда", опирающегося на христианские догматы типа "не убий", "возлюби врага сво­его", или, применительно к теме разговора, "ты поддался — значит, ты победил". Тем более нельзя считать воинами собрание нереали­зованных, диссидентски настроенных духовников, поющих о мире без границ, правда, под присмотром "небесного воинства" (можно назвать их "астральными воинами" или "хе­рувимами" — терминология не имеет значе­ния). Все эти частности, тем не менее, отра­жают тягу современного больного общества присвоить идею миротворчества людям, ко­торые призваны воевать. Сейчас никому не кажется абсурдной идея о том, что армия дол­жна стать миротворческой, отсюда недалеко и до "непротивленческой" армии. Но ведь это ненормально! Корни такого отношения к си­ловым структурам лежат в непротивленчес­ких установках, характерных для современ­ного сознания. Весьма популярно сейчас го­ворить о духовности воина, о воспитании в нем идеалов добра. Как просто оказалось под­менить идеалы справедливости на некое аб­страктное, догматизированное "добро", кото­рое можно легко определить в выгодном ра­курсе для главенствующей идеологической парадигмы. Ведь получается, что о воинстве судят все, кому не лень, только не сами воины. Например, в понимании женщин воин должен воплощать собой идеалы рыцарского пове­дения, точнее, воин должен быть великодуш­ным, то есть уважать слабости женщин. Христианствующие теоретики, в свою очередь, хотят видеть воина добропорядочным прихожани­ном, защищающим их веру и благополучие. Политики мечтают иметь преданную гвардию, готовую по первому зову утопить в крови соб­ственный народ, а если нужно — умереть по приказу. Обыватель, извините, средний нало­гоплательщик хочет, чтобы армия была маленькой и дешевой. Выспренние проблемы о духовном облике воинства его вообще не интересуют. Интеллигенция видит воина ши­роко образованной и эрудированной лично­стью, причем выступающего на стороне "де­мократических сил".

Сама армия ждет защиты от произвола государства, униженно прося средств к существованию. Ни о какой полноценной боевой подготовке и интересе к служащим, как к людям, в такой ситуации говорить не приходится.

Теоретики от рукопашного боя, в свою очередь, пытаются протолкнуть свои, зачастую до неприличия бесполезные "боевые" систе­мы' в ряды потерявших иммунитет и ослабев­ших физически Вооруженных сил. Мало кто понимает, что все перечисленное — только верхушка айсберга, положение куда более критическое. Именно для выхода из этой си­туации в 1995 году, под руководством А.К. Белова создается Конгресс русского воинс­кого сословия. Необходимо отметить, что А. К. Белов является автором уже нескольких социальных инициатив. Читатель теперь зна­ет, что в середине 80-х годов им на основе изучения русской соревновательной традиции была создана славяно-горицкая борьба, ко­торая по праву считается одной из самых бо­еспособных систем в мире. В конце 80-х годов им же организованно Общество изучения дохристианской духовной культуры. В на­стоящее время А. К. Белов является предсе­дателем Конгресса русского воинского со­словия. О том, почему и зачем была создана эта общественная организация, о принципах ее деятельности и об идейно-историческом фундаменте рассказывает статья председа­теля Конгресса, опубликованная в газете "На­род и Воля". Пусть у вас не сложится впечат­ление, что воинское сословие — это новая политическая организация. Сословие базиру­ется на фундаменте социального строитель­ства, то есть на вечных ценностях.

Политические лидеры приходят и уходят, а социальные проблемы остаются всегда. Именно поэтому воинское сословие не вхо­дит ни в одну политическую группировку, ста­вя во главу угла интересы Родины, а не чьи-то политические пристрастия. И хотя идейной базой воинского сословия во многом стало славянское язычество и мировоззренческие установки профессионального воинства Руси2, а основой военно-спортивной подготовки яв­ляется славяно-горицкая борьба, не стоит отождествлять воинское сословие с движени­ем русских националистов.

Само сословие, как контингент занимаю­щихся славяно-горицкой борьбой, многонаци­онально по составу. Этническая чистота ни­когда не возводилась нами в канон. Воинское сословие делает расчет на "патриотизм и рав­новесие национальных и интернациональных инстинктов". В конечном итоге, также не яв­ляется обязательным исповедание ведической религии. Вы можете быть атеистом или ве­рить во что угодно, состоять в какой угодно партии, но если вы заинтересованы в соци­альном строительстве и считаете нужным от­дать свои силы сословию, никаких препятствий к этому не будет.

В заключение хотелось бы обратиться к нашим потенциальным союзникам. Начав заниматься славяно-горицкой борьбой, вы мо­жете выбрать близкий для себя ее раздел, сообразно вашим желаниям и возможностям. Вы также, можете реализовать свой творчес­кий потенциал в изучении истории, культуры, религии и философии славянских народов. Расширить свои возможности в русле оздоровле­ния своего духа и тела. Кроме этого, вы може­те проявить себя в общественной жизни.

Выбор за вами!

1 Например, ШОУ ДАО.

2 Имеется в виду княжеская дружина, ставшая впос­ледствии дворянством.

Об авторе

Шатунов Максим Валентинович (Ведислав) родился в Свердловске в 1974 году. В настоящее время проживает в г. Саратове.

С 1989 года самостоятельно изучал славяно-горицкую борьбу по публикациям А. К. Бе­лова.

В начале 1994 года прошел полный курс обучения на Международном семинаре по Славяно-горицкой борьбе, проводившимся Всемирной Лигой и Национальным клубом древнерусских ратоборств в Москве. Резуль­татом чего стала аттестация, проведенная лич­но А. К. Беловым и присвоение экспертной квалификации, подтвержденной дипломом международного образца.

Шатунов М. В. является неоднократным победителем и призером внутриклубных, областных и региональных соревнований по славяно-горицкой борьбе.

В 1996 году он создает Клуб древнерус­ских ратоборств в Саратове и становится его председателем. Одновременно с этим продолжает свое образование на философском отделении Саратовского Государственного университета.

"Русская профессиональная драка" — его первая книга.

Библиография

Белов А.К. Воин в личине волка // "Рус­ский стиль. Боевые искусства" (Р.С.Б.И.). 1994, №2.

Белов А.К. Изначалие М.: 1991

Белов А.К. "Изначалие" (издание второе, переработанное и дополненное) М.:1993

Белов А.К. "Искусство Атаки" М.: 1994

Белов А.К. "Воины на все времена" М.: 1996

Белов А.К. "Поклонение Перуну" //Мифы и магия индоевропейцев. Сборник. Выпуск 2

Белов А.К. "От кулачного боя к славяно-горицкой борьбе" //"Спортивная жизнь России" (СЖР) — 1991 № 12

Белов А.К. "Сила богатырская" //"Наука и религия" — 1989 №№ 4,9-12, 1990 № 1,2,4,5,7-9

Белов А.К. "Двое на Перуновой горе"// СЖР — 1989 № 6

Белов А.К. "Возьмем наследие предков"/ /СЖР — 1990 № 9

Белов А.К. "Сходка для двоих"//СЖР -1991 № 8

Белов А.К. "Русский кулак или как бились наши предки'7/СЖР -1990 №№ 10,11, 1991 №№ 1,3,4,6,7,10

Белов А.К. "По закону предков "//Клуб -1989 №№ 4,6,8,10

Белов А.К. "В своем отечестве достойные примеры "//Клуб -1989 № 8

Белов А.К. "Справедливость — высшая моральная категория язычества"//"Наука и религия" — 1991 № 1

Белов А.К. "Станьте частью окружаю­щего вас мира"//"Наука и религия" — 1992 №№ 6-7

Белов А.К. "Традиции отечества: Славяно-горицкая борьба"//"Боевые искусства планеты" (БИП) — 1992 №№ 9-10

Белов А.К. "С чего начать?: Методика прогрессивной адаптации в славяно-горицкой борьбе'7/Р.С.Б.И. — 1992 № 1

Горбунов Б.В. "Сцеплялка-свалка: ста­ринный вид русского кулачного боя" // Р.С.Б.И. — 1994 № 2

Горбунов Б.В. "Борьба на поясах" // Р.С.Б.И. — 1994 № 1

Гаранина О. "Пощечина, затрещина, оп­леуха..." //Перспективы — 1990, № 11

Даль В.И. "Пословицы Русского народа" // М.: "ННН" 1994

Ключевский В.О "Сказания иностранцев о Московском государстве" //М. "Прометей", 1991

Костомаров Н.И. "Очерк домашней жиз­ни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях" //М.: "Республика" 1992

Лукашев М.Н. "И были схватки боевые..." // М.: "Физкультура и спорт", 1990

Лукашев М.Н. "О славянских стилях и их незадачливых критиках" // Р.С.Б.И. №№1-2 1995

"Народная воля" — Вестник русского во­инского сословия — 1995 №1

Традиции Отечества: славяно-горицкая борьба / Информационные выпуски для внутриклубного распространения — №1; №2

Янин В.Л. "Святилище Перуна"/"По сле­дам древних культур. Древняя Русь" М.: 1953