Наш давний друг и соратник Озар Ворон (Лев Рудольфович Прозоров; 1972—2020) в небольшой статье «„Периодизация язычества“ или описание ритуала?», опубликованной приложением к книге «Вещая Русь» (2012), писал:
«„се же словени начаша требы класти родоу и рожаницамъ (преже) пероуна бога ихъ. а преже того клали оупиремъ. требы и берегынѧм“ (Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Т. II. М., 1913. С. 33).
Эта цитата из „Слова святого Григория“ известна всем, кто так или иначе интересовался исконной верой Руси. Немало послужил ее популярности Б.А. Рыбаков, в своих трудах „Язычество древних славян“ и „Язычество древней Руси“ отметив „замечательную периодизацию славянского язычества, которая содержится во всех его списках“ [см., напр., по изд.: Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. С. 11. — Прим. В.]. И действительно, вырисовывавшаяся схема столь совпадала с догмами материалистического религиоведения, что не заметить этого было крайне трудно — в полном соответствии с „историческим материализмом“ все начиналось с анимистических культов духов природы, упырей и берегинь, потом были Божества плодородия, и, наконец, развитый пантеон небесных Богов.
Однако же покойный академик, к глубокому сожалению, совершенно не дал себе труда задуматься над вопросом, как такая последовательность могла прийти в голову средневековому книжнику-монаху. Он не был знаком с анимистическими культами племен Америки, Австралии и Африки, то есть о непосредственном наблюдении речи вести не приходится. Никакой источник не мог ему подсказать эту мысль тогда — как никому впоследствии, ибо таких источников просто нет. Ни один эллин, ни один скандинав не описывал „перехода“ от почитания нимф и сатиров или троллей и ундин к почитанию Олимпийцев или Асов. Подобный переход до сих пор нигде и никем не наблюдался и является голой схемой, созданной европейскими учеными Нового времени по ознакомлении с вышеупомянутыми анимистическими культами. Эти культы были — совершенно, отметим, произвольно — сочтены изначальной формой религии — под влиянием совершенно определенной мировоззренческой парадигмы. Парадигма эта была средневековому сознанию, как христианскому, так и языческому, — совершенно чужда. Языческому, пожалуй, в особенности.
Чего не портит пагубный бег времен?
Отцы, что были хуже, чем деды, — нас
Негодней вырастили; наше
Будет потомство еще порочней, —
восклицал римлянин-язычник Гораций. Та же схема отражена в „Трудах и днях“ греческого язычника Гесиода, в „Бхагавадгите“, в ирландском „Плаче Морриган“, в „Старшей Эдде“ германцев, в незамысловатой русской поговорке: „Встарь люди были божики, а мы люди тужики, а познейские будут люди пыжики: двенадцать человек соломинку поднимать, так, как прежние люди поднимали такие деревья“.
Общим местом любого языческого мировоззрения является убеждение в движении мира от Золотого века, когда Боги ходили среди людей и земля была неотличима от рая, к пропасти Пралайи, Рагнарекка, Конца Времен. Очевидно, что сказочка про тупых дикарей-предков, только и знавших, что класть требы упырям с берегинями, и лишь спустя века невесть с чего дотумкавшим до поклонения Перуну и Хорсу, в языческом сознании просто не могла возникнуть.
С христианами было все еще проще. „Боги языцей — бесы“ (Втор. 32:16–17, Пс. 105:37, Коринф. 10:10). Точка. Никаких качественных различий в этом отношении для христианина не существовало и не существует, поклоняться нимфе рощи или Громовержцу — равно впадать в „прелесть диавольскую“.
Наконец, подобному восприятию решительно противоречат источники по русскому язычеству, которые упоминали культ берегинь, Рода с Рожаницами и Перуна с присными, как явления вполне синхронные. Все эти культы бытовали одновременно, а не предшествовали друг другу.
Итак, принять толкование сведений „Слова святого Григория“ Рыбаковым невозможно категорически.
Но о каком тогда „преже“ идет речь — ведь явственно говорится о том, что почитание упырей и берегинь предшествовало почитанию Рода и Рожаниц, а то, в свой черед, почитанию Перуна и прочих Богов русского пантеона? Ответ на такой вопрос мог быть только один: временная последовательность существовала не в исторических масштабах, не в ходе изобретенной много позже „эволюции мировоззрения“, но в рамках одного единовременного действа, в рамках ритуала!
Для сравнения обратимся к единственной индоевропейской религии, сохранившейся до наших дней, — индуизму. При начале индуистского богослужения-пуджи совершается обряд для отвлечения внимания местных природных духов, дабы они не препятствовали проведению ритуала. Затем совершается обряд почитания Шивы-Рудры и его многоликой супруги-Шакти. И только потом доходит черед до многочисленных Божеств-Дэвов, с их царем, Громовержцем Индрой, во главе.
Налицо практически полный параллелизм с последовательностью из „Слова святого Григория“. Местные духи — упыри и берегини, Дэвы во главе с Индрой — Боги во главе с Перуном. А посередине — Рудра/Шива и его Шакти. Рудру с Родом сопоставляют и Б.А. Рыбаков, и индолог Н.Р. Гусева.
Тут надо бегло коснуться темы Рода. Рода в качестве верховного Божества не „Рыбаков выдумал“, как полагают малограмотные обитатели рунета. В таковом качестве его опознал еще дореволюционный исследователь Бестужев-Рюмин.
Надо сказать, нынешние кавалерийские наскоки на Рода меня убеждают весьма мало. Ибо фактом остается то, что в двух независимых источниках именно Род противопоставляется Единому иудеев и христиан. А это что-то да значит. Альтернативные объяснения, мягко говоря, не вдохновляют. Ни одно из них не может разъяснить ни этого противопоставления, ни сопоставления в том же „Слове святого Григория“ Рода с личностными и весьма значительными Божествами египтян и эллинов; ни ярости обличений культа этого персонажа — ярости совершенно непонятной, если бы речь шла о почитании домашних духов, беспечально дожившем до нашего времени, или, тем паче, ассимилированном церковью в „родительские субботы“, культе рода и предков.
Роль Рода, его упоминание почти постоянно в компании с Рожаницами, реконструируемый по упоминаниям рассеивания Родом зачинающих детей „грудъ“-капель фаллический характер Рода, наконец, само редкое его упоминание — все это (и кроме того, звучание и этимология имени) убедительно сближает его с Рудрой.
А укрепляет меня в восприятии обсуждаемого фрагмента „Слова святого Григория“ другой средневековый источник, исповедальный вопрос из „Устава преподобного Саввы“: „ли сплутила есi з бабоми богомерьскыя блуды [как неоднократно пояснял сам Озар, слова „блуд“, „блудить“ имели на Руси не только сексуальное значение, в каком их используют в наше время, но означали и „отпадать от истинной веры, впадать в раскол или в ересь“, — прим. В.], ли молилася еси виламъ, ли роду i роженицамъ и Перуну, и Хорьсу, и Мокоши, пила и ела?“ (Аничков Е.В. Язычество и древняя Русь. СПб., 1914. С. 267). Повторюсь — речь не об описании далеких времен, и даже не об антиязыческой риторике. Перед нами документ практический, можно сказать, инструкция. И описан тут именно ритуал, причем в той же последовательности — „вилы“ — духи природы, Род и Рожаницы, и, наконец, Перун с присными. Это — XVI век. Отметим на полях: невзирая на распространившуюся моду отрицать существование такого явления, как двоеверие, и приписывать его изобретение все тому же Б.А. Рыбакову, данный документ недвусмысленно свидетельствует, что и шесть столетий спустя после низвержения киевских кумиров русские люди не только жгли Масленицу, спускали в речки веночки на Купалу, пекли блины, расписывали яйца и украшали причелины с наличниками шестилучевыми колесами, а полотенца — свастиками. Они сознательно поклонялись языческим Богам под их собственными именами. Это — данные источника. Если они кому-то не нравятся – это сугубо его личное дело.
Таким образом, предполагавшаяся Б.А. Рыбаковым „периодизация“ исчезает. Перун не „сменял“ и не „вытеснял“ Рода — их культы бытовали не просто одновременно, но в рамках единого обряда. По описанию в „Слове святого Григория“ и исповедальном вопросе можно реконструировать обряд так:
1. Обращение и выставление „требы“ духам природы — упырям, берегиням, вилам, с просьбой не мешать обряду.
2. Почитание жертвой Рода и его многочисленных Шакти — Рожаниц.
3. Обращение собственно к Богам, начиная с Громовержца.
4. Ритуальный пир — поедание и распивание жертвенного питья и пищи» (цит., с небольшими исправлениями, в том числе — уточнениями приводимых цитат, по изд.: Прозоров Л.Р. «Периодизация язычества» или описание ритуала? // Прозоров Л.Р. (Озар Ворон), Калинкина Е.А. Вещая Русь. Языческие заговоры и арийский обряд. М.: Яуза; Эксмо, 2012. С. 307–312).
