«Древнѣйшее изъ извѣстiй о языческихъ храмахъ Славянскихъ принадлежитъ Арабскому писателю, Масуди. Въ его Золотыхъ Лугахъ читаемъ о нихъ слѣдующiя строки:
„Были въ землѣ Славянской священныя зданiя. Одно изъ нихъ находилось на горѣ, одной изъ самыхъ высокихъ, какъ говорятъ философы. Это зданiе славно — по своей архитектурѣ, — по сложенiю камней различнаго рода и разнообразныхъ цвѣтовъ, — по отверстiямъ въ кровлѣ, — по настройкамъ, сдѣланнымъ въ нихъ для наблюденiя точекъ восхожденiя солнца, — по драгоцѣннымъ камнямъ, въ немъ сохраняющимся, — по знакамъ, на нихъ начертаннымъ и показывающимъ будущiя дѣла, событiя, предсказанныя этими драгоцѣнными камнями прежде, чѣмъ они случились, — по звукамъ, раздающимся сверху зданiя, — наконецъ по тому, чтò бываетъ съ людьми, когда эти звуки поражаютъ ихъ слухъ. Другое зданiе было построено однимъ изъ ихъ царей на Черной горѣ, окруженной чудотворными водами различнаго цвѣта и вкуса, которыхъ цѣлебная сила всюду извѣстна. Тамъ есть у нихъ большой идолъ, представляющiй Сатурна в видѣ старца... тамъ-же есть странныя изображенiя различныхъ Абиссинянъ и Эфiопянъ. Еще одно изъ зданiй находится на горѣ, окруженной морскимъ заливомъ: оно построено было изъ краснаго коралла (по другому списку: „изъ мрамора“) и зеленаго изумруда. Посреди зданiя возвышается большой куполъ, подъ которымъ стоитъ идолъ... а противъ него другой изображающiй дѣву. Построенiе этого храма приписывали мудрецу, жившему когда-то давно между ними“ (Масуди, ib. 319–321, 340, 358). Не льзя не сказать, что въ этомъ описанiи кое-что обрисовано красками невѣрными, въ преувеличенномъ видѣ; но не льзя и отвергнуть всего описанiя, какъ совершенно негоднаго для историческихъ соображенiй: многое подтверждается извѣстiями другихъ источниковъ. Остается одно загадкою: какимъ Славянамъ принадлежали храмы, тутъ описанные. Не Славянамъ югозападнымъ, можно сказать только потому, что о храмахъ ихъ ни въ предѣлахъ Византiйской Имперiи, ни за ними къ Карпатамъ и Альпамъ, нѣтъ никакихъ опредѣлительныхъ свѣденiй, какъ нѣтъ свѣденiй и объ ихъ идолослуженiи. Скорѣе можно было-бы приписать ихъ Славянамъ восточнымъ или сѣверозападнымъ, потому что знаемъ и о сношенiяхъ ихъ съ Арабами, и объ ихъ храмахъ, въ родѣ тѣхъ, которые описаны у Масуди.
О храмахъ Русскихъ Славянъ имѣемъ впрочемъ только краткiя напоминанiя. О требищахъ поминаетъ Новгородская лѣтопись; о капищахъ — Митрополитъ Илларiонъ въ „Словѣ о Законѣ Моисеомъ даннѣемъ“; о капищахъ въ Ростовской области, разрушенныхъ чудотворцемъ Исаiей — Кiевскiй Патерикъ; и т.д. Самое подробное извѣстiе о Русскихъ языческихъ храмахъ находится въ Сагѣ объ Олавѣ Тригвесонѣ: Олавъ — сказано тамъ — ѣздилъ всегда къ храму съ княземъ Владимiромъ, но никогда не входилъ в него, а стоялъ за дверьми, когда Владимiръ приносилъ богамъ жертвы (Сага объ Олавѣ Тригвесонѣ. Русск. Истор. Сбор. IV. 46–47, ср. 96–97).
О храмахъ Польскихъ Славянъ есть извѣстiя болѣе разнообразныя. Объ ихъ существованiи поминаютъ Длугошь и Бѣльскiй, о храмѣ богини Живы на горѣ Живцѣ — хроника Прокоша, о храмахъ земли Колобрежской — хроника Титмара (Длугошь. V, 9. Прокошь, 113. Титмаръ. VII, 52). Кромѣ того, жизнеописанiя св. Оттона Бамбергскаго довольно подробно говорятъ о храмахъ Штетинскихъ. „Были въ Штетинѣ — пишетъ Сефридъ — четыре „контины“ (continæ, concivæ), и одна изъ нихъ, главная, удивляла архитектурой и отдѣлкой. Внѣшняя и внутренняя сторона ея стѣнъ украшена была выпуклыми рѣзными изображенiями людей, птицъ и звѣрей, такъ живо сдѣланными, что кажется они дышали и жили, и, скажу за рѣдкость, краски, которыми покрыты были изображенiя внѣшней стороны стѣнъ, были такъ прочны, что ни ливень, ни снѣгъ не могли имъ вредить. Въ ней хранились разныя драгоцѣнныя вещи, оружiя и пр. Въ ней-же былъ трехголовый идолъ, называемый Триглавомъ... Три другiя контины были меньше уважаемы и меньше украшены: въ нихъ были только скамьи и столы кругòмъ стѣнъ, потому что тутъ бывали обычно собранiя и совѣщанiя, сюда сходились въ извѣстные дни и часы пировать и разсуждать о важныхъ дѣлахъ“ (Сефридъ. 105). Изъ Эббона можно прибавить, что храмъ Триглава былъ на одной изъ трехъ горъ Штетинскихъ, самой высокой (Эббо. 64, 97).
Всего болѣе извѣстны храмы Балтiйскихъ Славянъ. Что ихъ было тамъ много, замѣтилъ уже Титмаръ. Онъ сообщаетъ между прочимъ и описанiе одного изъ нихъ. „Въ землѣ Редарей — говоритъ онъ — есть город, по имени Ридегостъ, трехугольный, съ тремя воротами, окруженный со всѣхъ сторонъ лѣсомъ, огромнымъ и священнымъ для жителей. Въ двое изъ воротъ могли входить всѣ, а третьи, что на востокъ, меньшiя и никому недоступныя, ведутъ къ морю, которое тутъ близко и ужасно на видъ. В городѣ нѣтъ ничего кромѣ храма, искусно построеннаго изъ дерева, на основанiи изъ роговъ различныхъ звѣрей. Стѣны его извнѣ украшены чудесной рѣзьбой, представляющей образы боговъ и богинь. Внутри-же стоятъ рукотворные боги, страшно одѣтые въ шлемы и панцыри; на каждомъ изъ нихъ нарѣзано его имя. Главный изъ нихъ Сварожичь... Въ храмѣ хранятся священныя знамена... Сколько краевъ (regiones) въ этой землѣ, столько и храмовъ; но вышеупомянутый городъ повелѣваетъ всѣми ими“ (Титмаръ. VI, 17–18. Прибавка выраженiя: quæ nulli facile patet о восточ. входѣ сдѣлана по Брюссельскому списку, слѣдуя мнѣнiю Гизебрехта, Wend. Geschichten. Berl. 1843. I. 69). Тотъ-же самый храмъ, но позднѣе, можетъ быть, перестроенный послѣ разрушенiя, описываетъ Адамъ Бременскiй: „Знаменитый городъ Редарей, Ретра, — столица идолопоклонства. Въ немъ воздвигнут большой храмъ богамъ, изъ которыхъ главный Редигастъ (Радигастъ, Радагастъ). Въ городѣ девять воротъ, и окруженъ онъ со всѣхъ сторонъ глубокимъ озеромъ. Входятъ въ него по деревянному мосту, но по нему идти позволяется только тѣмъ, кто хочетъ приносить жертвы или получать отвѣты на гаданья. Это въ знакъ того, что девять разъ обтекающiй Стиксъ удерживает погибшiя души язычников. Отъ Гамбурга до Ретры четыре дни пути“ (Адам. Брем. II, 65. Гельмольдъ. I, 2). О храмѣ Ретрскомъ поминаетъ и Гельмольдъ, называя городъ очень древнимъ, а храмъ, посвященный Радагасту — очень славнымъ (Гельмольдъ. I, 21). Гельмольд упоминаетъ еще о храмѣ Плонскомъ въ землѣ Вагровъ, о храмѣ въ землѣ Цирцинановъ и о храмѣ Арконскомъ на островѣ Руянѣ, замѣчая знаменитость его и богатство (Гельмольдъ. I, 36, 38, 52, 71, 83. II, 12). Подробное описанiе храма Арконскаго находится въ Датской Исторiи Саксона грамматика:
„Городъ Аркона — пишетъ онъ — построенъ на вершинѣ высокаго мыса. Съ востока, юга и сѣвера онъ защишенъ природной, а не искуственной защитой — утесами, которые поднимаются какъ стѣны, и такъ высоки, что ихъ вершины не можетъ достигнуть стрѣла, пущенная изъ метательнаго орудiя; подъ ними море. Съ запада онъ защищенъ валомъ, вышиною въ 50 локтей, котораго нижняя часть сдѣлана изъ земли, а верхняя изъ деревяннаго двойнаго забора, внутри засыпаннаго землею. Въ сѣверной сторонѣ течетъ обильный водою потокъ, къ которому ведетъ укрѣпленная дорога. Посреди города площадь и на ней деревянный храмъ превосходной работы, почитаемый впрочемъ не только по великолѣпiю, но и по величiю бога, которому тутъ воздвигнутъ кумиръ. Заборъ, окружавшiй зданiе, украшенъ былъ кругóмъ искусно вырѣзанными фигурами, покрытыми впрочемъ грубою, безобразною раскраской. Только одинъ входъ былъ въ немъ къ храму. Самый храмъ былъ окруженъ двойною оградой: внѣшняя состояла изъ толстыхъ стѣнъ, покрытыхъ красною кровлей; внутренняя — изъ четырехъ колоннъ, отдѣляясь отъ остальной части храма, вмѣсто стѣнъ, богатыми коврами, опущенными до земли, и соединяясь съ внѣшними стѣнами только поперечными балками и кровлей. Въ храмѣ стоялъ огромный идолъ (Святовида), а подлѣ него были узда, сѣдло, мечь и пр.... Когда идолъ былъ перерубленъ у лядвей, то упалъ на ближнюю стѣну, такъ что надобно было ее вырубливать, чтобы вытащить его изъ храма. Весь храмъ былъ увѣшанъ пурпуровою тканью, прекрасной, но уже истлѣвшей; были тутъ и рога звѣрей, удивительные сами по себѣ и по отдѣлкѣ... Тому-же богу (Святовиду) были посвящены храмы и во многихъ другихъ мѣстахъ“ (Саксо грам. 822, 823, 826, 837). Саксо грамматикъ сообщаетъ нѣкоторыя подробности и о Кореницкомъ храмѣ Руjевита, на томъ-же островѣ Руянѣ:
„Городъ Кореница окруженъ со всѣхъ сторонъ болотомъ, сквозь которое проложенъ только одинъ ходъ. Не обитаемый во время мира, онъ былъ полонъ жилищь (во время Датской войны) до такой степени, что камень, пущенный въ городъ не упалъ-бы на голую землю. Онъ знаменитъ прекрасными зданiями трехъ славныхъ храмовъ. Главное капище находилось посреди передней части храма, которая, также какъ и капище, не имѣя стѣнъ, завѣшена была пурпуровою тканью, такъ что кровля лежала на однихъ колоннахъ. Когда сорваны были оба покрова, то дубовый идолъ Руjевита безобразно раскрылся со всѣхъ сторонъ“ (Саксо грам. 841–842). Двухъ другихъ Кореницкихъ храмовъ Саксо грамматикъ не описывает, равно какъ и Оботритскаго храма въ Ростокѣ (Саксо грам. 842–843, 763). О другомъ Оботритскомъ храмѣ, находившемся близь города Мальхова, и его разрушенiи крестоносцами говоритъ хронографъ Саксо (Хронографъ Саксо подъ 1148). О нѣсколькихъ другихъ храмахъ упоминаютъ жизнеописанiя Св. Оттона Бамберскаго. Такъ Сефридъ расказываетъ, что въ Гуцковѣ, у Цирципановъ, былъ храмъ удивительной величины и красоты; такъ Эббо говоритъ о храмѣ въ землѣ Лютичей, о храмѣ въ Вольгастѣ и Юлинѣ, а Андрей — о храмахъ Юлинскомъ и Гавельбергскомъ (Сефридъ. 136. Эббо. 37, 73, 80. Андрей. II, 15. III, 181). О другомъ храмѣ у Гаволянъ въ городѣ Браниборѣ намекаетъ Пулкава (Пулкава, Chronicon подъ 1156. Добнеръ, Monumenta Bohem. III, 167).
Вотъ почти все, что намъ положительно извѣстно о Славянскихъ языческихъ храмахъ» (цит. по изд.: Святилища и обряды языческаго богослуженiя древнихъ Славянъ, по свидѣтельствамъ современнымъ и преданiямъ. Сочиненiе Измаила Срезневскаго. Харьковъ: Въ Университетской типографiи, 1846. С. 41–46).
Арконский храм Свентовита на о. Рюген
