Царь Московский Иван Васильевич гнева своего волхвам не показал, сдержался. Но послал в терем боярина Свиньина, что их приютил, десять конных с метлами да песьими головами у седел. Такие с добром не скачут. Если бы не ушли чуть раньше волхвы из терема, не дожить бы им до утра.
Осерчал Иван Васильевич за то, что поведали волхвы о великом стоне, что идет в народе. Опричнина губит людей, губит царство. Потом сказали, чтобы сына своего возле себя не держал, иначе беда может быть большая от отцовских рук. Потребовал Иван Васильевич рассказать, видят ли волхвы конец его житию и как скоро он наступит. Сказали и о сем.
Были б они похитрее, промолчали бы и о сыне, и о смерти самого царя. Что стоило насчитать царю годов сто жизни, да побед над ворогами, да процветания его державы! Царь, может, и не поверил бы всему, но хорошо бы легли на его сердце слова мудрецов. А вот за правду умертвить приказал.
Но убереглись. Пробирались в северные края, думали в глухомани, в скитах затеряются. Но сюда дошел слух о трех убивцах. Разыскиваются, мол, погубители боярина Свиньина, похитники его злата и сребра. Кто умолчит о них — тому смерть. Почуяли старцы, что могут их выдать. Покинули таежные места и разошлись. Ищут ведь троих, а один странник не привлечет внимания.
Сходите к старцам!
Встретились в Полоцке. Не в дружбе был город с московским царем, но провидцы и здесь не стали задерживаться. Знали, что настанет час и придет Иван Васильевич с войском сюда.
Тропы лесные меж болот приводили старцев к разным оселищам. Останавливались в них путники безбоязненно: ведали, что здесь их не выдадут. Местные жители почуяли в них мудрых людей, готовых дать добрый совет, предостеречь от беды. В Московии их звали волхвами, здесь — вестецами (пророками, вещунами). И хотя были у них имена с рождения, но ни Микулой, ни Адасем, ни Богомилом их не звали. Все больше — старцами.
В яровье (весенний разлив) пристал их челн к берегу, на котором стояли избы. Оселище приняло их хорошо. Слух о старцах дошел и сюда, на речку с названием Ал, похожей на крик половца, размахивающего мечом.
Стали они жить в свободной полуземлянке, подправив в ней стреху и стены. Рыбачили, охотились, сеяли жито. Душу умели подлечить и тело. Знали, какая трава, какой корень от какой болезни лечит. «Сходите к старцам», — говорили люди, если что случалось. Со временем «сходите к старцам» перешло в «сходите в старцы». Потому что многие думали, что есть такое оселище Старцы, где живут мудрецы. Так к жилью имя «Старцы» и приросло. И осталось оно на долгие годы, когда уже и тех мудрецов не стало.
Переименование
А дальше уже совсем не сказка пошла. Выросли поблизости оселища Старцы деревни и хутора — Кочерицы, Хомичи, Староселье... Старцы были, как и в давние времена, главными. Сельсовет здесь образовался.
В 1934 году хутора объединили в поселок и в честь убитого Кирова, секретаря Лениградского обкома компартии, назвали Кировском. В 1935 году был создан район с центром — деревней Старцы. Только странно было, что район не Старцовским, а Кировским именуют. Через четыре года опомнились и дали деревне новое имя: стала она деревней Кирова. А рядом поселок Кировский. Потом в конце концов в 1955 году деревню и поселок объединили, и их названия слились. Кировском стал поселок. А статус города Кировск получил лишь в ХХI веке.
В Беларуси немало городов с многовековой историей. Кировск же — самый молодой, ровесник юношей и девушек, родившихся в новом веке. Но история его появления такая же давняя, как и у городов, упомянутых в летописях.
