Жили в одном селище Алехна с женой и детьми, Виктусь с родней, старая Вольга со своим стариком Якушем и кучей внуков, иные граничники.
Помощь княгине
Дружно жили, никого не обижали. Алехну все считали за старшого, а Вольга славилась тем, что настоями трав ставила на ноги пораненных.
Однажды на рассвете одного дня разбудили людей конское ржание, звон оружия да громкий говор. Вышел Алехна из избы посмотреть, что стряслось, а возле его хаты конники стоят. Пешие вои на жердях, покрытых еловыми лапами, тело женщины держат.
«Я – воевода Ефимий, – сказал один из прибытчиков, – а это жена князя. Вороги стрелой в нее попали смертельной. Жива пока, но боязно за нее. Велю тебе найти лекаря, травницу, колдуна или ведьму какую, но чтобы жива была княгиня».
Внесли воеводины слуги княгиню в избу Алехны, уложили на полати. Оставили двоих воев, чтобы княгиню сторожить. Позвал Алехна Вольгу. Та долго смотрела на рану женщины, приговаривая сама себе: «Нет жизни в ней, бедной. Отравленная стрела в нее попала. Не ведаю отравы той и не ведаю, чем вывести ее. Помрет скоро».
Не успела Вольга рта закрыть, как вскочили вои с лавки, мечи выхватили. Старуха не испугалась их. Только и сказала, что ее собственная смерть не поднимет княгиню. Отступили вои. А Вольга еще долго сидела на лавке, думая свою думу. А потом поднялась и ушла. И слова никому не сказала.
Настои и отвары
Завечерело, а Вольги все нет и нет. Забеспокоился Алехна. Не сиделось на месте и воям. Они все спрашивали, куда ушла ведьмарка старая и почему Алехна не ищет ее. Грозили мечами.
Вольга вернулась к полуночи. Разложила на лавке пучки разных трав и кореньев, поставила горшки с настоями и отварами. Опять долго смотрела на рану. На горшки свои и травы поглядывала – не могла решить, из которого что взять. Наконец решилась. Обмакнула льняную тряпицу в горшок с зеленой водой, приложила к ране. Из этого же горшка влила настой в рот княгини.
Всю ночь сидела Вольга возле раненой. Уснули вои, заснул встревоженный старшой селища, а Вольга все сидела и сидела, смотрела на княгиню и шептала что-то. И вот княгиня вздохнула глубоко и открыла глаза.
С того часу вернулась к жизни княгиня. Не скоро, но вставать начала, на солнышко выходила, еду всякую охотно ела.
Радостная весть
Ускакали вои в город с радостной вестью. Вскорости прибыл в селище сам князь с дружиной за женой. Златом и серебром захотел оплатить доброе дело Вольгино, но та отказалась. Мол, нельзя плату брать за лечение, потому что потеряют тогда силу и руки ее, и травы.
Спросил князь, каким чародейством вылечила Вольга княгиню. И рассказала она, что растет на земле то чародейство: «Мертвых к жизни не возвращает, но живых к живым ставит. Волчья ступа, горох волчий и трава, которую зовут грушанкой, или куравай. Когда посмотришь темной ночью на небо, то ковш золотой там увидишь. Из ковша того, сказывают, семена травы и рассеиваются по земле».
«Буду помнить и тебя, и куравас твой, – сказал князь, немного переиначив слово «куравай». – Селищу твоему без податей жить при мне и моих потомках. И пусть Куравасом оно отныне зовется».
Один век сменял другой. Сколько людей перебывало тут – не сосчитать. Потому и название менялось час от часу. От Куравая – Кураваса пошли «Курощовщина», «Курасовщизна». А как назвали деревню Курасовщиной, так и поныне название то живет. Деревни, правда, нет уже более чем полвека, а зовется так часть нашей столицы.
